Шрамы украшают мужчину
Кисло улыбнувшись своим мыслям, разноглазый неспешно поднялся со снега, отряхивая свою школьные брюки от его остатков. Настроение на нуле, в принципе как и всегда, руки опускаются. Блондин по привычке пытается поправить свои очки, чтобы вернуть зрению чёткость, но... Очков на переносице не было. Внутри что-то хрустнуло, треснуло, надломилось.. Упав на снег, замёрзшими руками разгребая его, Петров начала молить, чтобы он нашёл очки и, о чудо, он нашёл их, но... Разбитыми вдребезги. – Сука... – тихо сказал Антон, сгребая в ладони холодный снег и маленькие осколки от линз очков, разноглазый начала усердно щурится, в попытках, что-то разглядеть, но увы. Очки у него были единственные, запасных дома нету, а значит, что Петров теперь ещё и слепой котёнок. Подняв глаза вверх, выпуская из рук снег со стеклом, блондин поднялся на ноги. Оглядевшись, прислушиваясь к каждому шороху, Антон вздрогнул, увидев, как из-за одинокой сосны кто-то выглядывает. Это была какая-то зеленоглазая девица с маской лисицы на лице. – Привет, Зайчик-побегайчик! – звонко хохотнула девушка, наворачивая вокруг Антона круги, но вдруг резко остановилась сзади парня, кладя свои руки ему на плечи, чуть сжимая их – Волчонок тебе обидел? – голос той понизился, а зубы заскрипели, заставляя Антона поморщится. Петров не хотел признавать свой проигрыш, не хотел выставлять себя слабым, поэтому он лишь оскалился, процеживая сквозь зубы: – Тебе то какая разница? – блондин произнёс это на выдохе, но скрип над ухом, стал более механическим, заставляющий волосы на руках зашевелиться. Обернувшись на причудливую девицу, Петров понял, что два ярко-зелёных изумруда покраснели, а из пасти начало вытекать что-то странное, вязкое и тёмное. – Я просто хотела тебе помочь, За-а-айчик – прорычала оно, улыбаясь, а потом по прежнему звонко засмеялась, облизываясь, тем самым собирая всю вытекшую жижу из рта – Я знаю, что ты не откажешься, потому что других вариантов у тебя нет, Антон – все ещё красные глаза заблестели, а морда лисы наклонилась ближе к лицу Антона – Помогу тебе я, Зайчик, но взамен, ты станешь моим другом.... Разноглазый нервно сглотнул, покосившись на руку, которую девушка подняла вверх, дабы Антон за неё взялся, а потом вздохнул, с громким хлопком вкладывая свою ладонь в протянутую конечность. Уже приоткрыв рот, чтобы что-то сказать, резко вокруг всё пропало. Остался только он, Алиса и больше ничего. Лишь пустота. Тёмная и неизвестная..– Мы теперь друзья, Зайчик.. – звонкий и сладкий голос вновь сменился на механический, твёрдый и холодный, а руку Петрова будто предавили прессом – Друзья, которых разлучит только сме-е-ерть! ХАХАХАХАХА
Сделав глубокий вдох и резкий шаг вперёд, Петров ударился лобешником во что-то твёрдое и кубарем скатился с.. Крыльца? Подскочив с сугроба, оглядывая двор, в котором он сейчас находился, парень удивленно присвистнул, ибо он находился у себя. На своей территории. Зрения по-прежнему не было, рука неистово болела, а на душе был какой-то неприятный осадок. Антон начал задумываться о том, принял ли он верное решение, когда согласился дружить с Алисой, или судьба злодейка его опять наёживает. Взвыв от тяготы всех этих мыслей, которые вихрем носились в черепной коробки разноглазого, юноша поднялся на ноги, оттряхивая снег с брюк и куртки. Кое-как снова добравшись до крыльца, и на ощупь найдя ручку входной двери, Антон с силой дернул её, открывая дверь. В доме подозрительно тихо, наверху не играет телевизор, на кухне никто не стучит тарелками... Сделав шаг внутрь и тихо закрыв за собой дверь, Петров оглядел прихожую, тыкая на выключатель. Помещение наполнилось тёплым, жёлтым светом, а в тёмном проходе в зал выросла странная чёрная фигура. Нервно сглотнув, уже приготовившись что-то бросать в этот силуэт, на свет вышла Карина, плечи которой были накрыты шалью. – Явился не запылился – устало вздыхая сказала она, поправляя шаль, и сложила руки на груди – Где был? – ответа не последовало. Скрипя зубами, женщина пригрозила сыну кулаком, хмуря тонкие брови к переносице – А очки то где! – рявкнула Петрова, всплёскивая руками. Махнув на Антона рукой, женщина вновь скрылась в зале, даже не предложив обед, как это было обычно, или же спросить про день в школе. Слава богу она не заметила шрам на лбу, а то допрос был бы неизбежен. Быстро раздевшись, покидая прихожую, Антон забрался по лестнице на второй этаж, не спеша идя по тёмному коридору в свою комнату. Остановившись у комнаты сестры, дверь которой уже была обклеена какими-то наклейками с принцессами и рисунками, разноглазый чуть улыбнулся, приоткрывая дверь в помещение. – Оля, я... – мальчик запнулся на полуслове, потому что комната была абсолютно пуста. Шкаф, полки с игрушками всё было пусто. Руки задрожали, лямки рюкзака скатились по плечам вниз, а глаза заблестели, но слёзы не текли. Антон на грани, но он держится. У него отобрали самое ценное, что было в жизни - сестру. Да, он ведёт себя как последнее животное. Он на неё рычит, кричит, замахивается, но он любит её. Точнее любил. Оля, та самая светлая девочка, тот самый солнечный лучик, освещающий серую жизнь Петрова, пропала. Буквально испарилась, ибо в комнате даже не было признаков того, что когда-то здесь жила девочка, но в сердце блондина навсегда отпечатался портрет девчонки. Он слишком сильно любит её, правда понял это Антон только сейчас. Глубоко задышав, пытаясь успокоить себя, разноглазый прошёл в комнату, проводя пальчиками по пустым, пыльным полкам, которые ещё не успели протереть. По железному изголовью кровати, небольшому столику. Зацепившись пальчиками, за один из ящиков стола, Антон открыл его, покосившись на содержимое. Видео кассета с крупной надписью «Питер Пэн» и небольшой старый блокнот. Махнув рукой, пообещав, что заберёт вещи потом, Петров подошёл к окну. Обведя его взглядом, разноглазый почувствовал чью-то сухие, холодные руки. Конечности упали на плечи неожиданно, заставляя растеряться, и начали медленно поглаживать. За спиной раздалось шуршание, а уха коснулся сиплый голос матери:«Они уехали... Навсегда»