Я буду жив, пока бьётся моё сердце...

Операция прошла успешно. Пациента Мо, для которого сегодняшний день стал вторым днём Рождения, перевезли на каталке из операционного отделения в реанимацию. Только не в обычную палату, где под наблюдением медиков находилось сразу несколько пациентов, а в специальный стерильный бокс. Мо Сюаньюю назначили имуносуппрессанты. Это препараты, которые подавляют иммунную систему и тем самым создают препятствие к отторжению чужеродной ткани. Но вместе с тем пациент становится чувствителен к внешним инфекциям, поэтому иметь контакт с людьми для парнишки равносильно гибели. Первую неделю после операции применяются сильные препараты, которые воздействуют на различные зоны иммунной системы, после назначается поддерживающая терапия, на которой омеге предстоит прожить всю свою жизнь. От наркоза Вэй Усянь отходил долго и сложно. Всё же, тело Мо Сюаньюя было измучено долгой болезнью, от того и ослабло. Его и тошнило, и внутренности все он как будто чувствовал, хотя на самом деле ему была введена лошадиная доза обезболивающего, потому чувствовать своё тело Вэй Ин никак не мог. И он бы лежал без движения и в полном беспамятстве ещё очень долго, если бы на омегу не нахлынуло внезапное озарение. Что-то определённо изменилось в окружающем мире. Он видел его, чувствовал боль и слабость, понимал, что что-то не так. Несколько месяцев Усянь пролежал в коме. И это было так, будто бы он просидел в тюрьме, был заточен в собственном теле. А сейчас как будто вырвался на свободу. Мог бы Вэй Усянь предположить, что настанет тот час, когда простой поворот головы и шевеление пальцами сможет привести в неописуемый восторг? А он взял и настал. Вот так вот просто! Некоторое время омега прожил в раздумьях и рассуждениях о своей жизни и о происходящем. Прошло двое суток с того момента, как он очнулся, но сам Вэй Ин того понять был не в состоянии. За это время к нему несколько раз приходили врачи и медсёстры – проверяли общее состояние пациента, контролировали работу приборов и, естественно, вводили дозу препарата. Когда омега чуть окреп, настолько, что мог самостоятельно сидеть, ему захотелось выйти на волю. Всё же, белого света он не видел достаточно долго, соскучился. Хотел просто погулять, хотя бы по отделению, хотел бы повидаться с мужем. Он не помнил своей встречи с Мо Сюаньюем в стенах операционной, когда они оба имели форму бестельных призраков, не знал и того, что родил ребёнка. В памяти осталась лишь прошлая жизнь – то, что случилось до аварии. И, конечно же, Усянь испытал сильный шок, когда ему наконец-таки удалось добраться до зеркала. Увидев совсем другое отражение Вэй Ин долго всматривался, пытаясь понять, что случилось и почему на него смотрит совершенно незнакомое лицо. Да, он не знал этого человека, никогда не видел его ранее. Потому и появилась новая почва для размышлений ещё на пару недель. За всё это время Лань Ванцзи ни разу не посетил своего пациента. Доктор ушёл в нечто на подобии декретного отпуска, потому что не мог ни с кем посторонним оставить грудного ребёнка, да и возвращаться в стены больницы совершенно не хотелось – там всё напоминало о произошедшем. Тело Вэй Усяня предали огню через два дня после операции. Сюэ Ян написал патологоанатомическое заключение, потому что так было положено, и, собственно всё. Саму церемонию прощания Ванцзи перенёс… Никак. Лань Цижэнь вообще настаивал на том, чтобы племянник не ходил в крематорий, потому что боялся за его состояние. И не зря. В один момент Лань Чжаня пришлось брать под руки и выводить на свежий воздух, потому что в помещении альфа ощутил жёсткую нехватку воздуха. И, казалось бы ещё – сильный, выносливый, совершенно невпечатлительный мужчина, а тут такое. Но ситуация ему прощала всё. – Этот пациент Мо, он вообще какой-то странный! – шептались медсёстры на посту, а рядом с ними ещё и Не Хуайсан стоял, делая вид, что изучает чью-то больничную карту, а на самом деле «уши грел». – Да, сидит, в одну точку смотрит часами. А говорят, что в кардиологическом отделении, где он лежал до пересадки сердца, спасу от него не было. Умудрялся достать всех, даже санитаров. К пациентам приставал, мусор воровал из контейнеров, что стояли по отделению и разбрасывал в потаённых углах, где этот мусор не находили, пока он не завоняет. А если не завоняет, то так и будет лежать себе тихонечко. – А ещё он пытался привлечь к себе внимание Лань Ванцзи, прям из кожи вон лез, но только не вышло у него ничего, потому что доктор Лань был верен доктору Вэю. А теперь как он будет без своего любимого ребёночка-то один растить? – девушка тяжело вздохнула. – Может, подмигнуть ему? А что, такой мужчина на дороге не валяется! Умный, красивый, солидный вдовец с младенцем на руках. И ведь с малышом ему явно понадобится помощь хорошенькой омежки вроде меня, – и ещё ресничками вдобавок похлопала. – О да, я думаю, что и у меня есть шанс заполучить такого альфу. Уверена, что там и ребёнок восхитительный… – Молчите, гиены! – прервал наконец-таки это щебетание Не Хуайсан. Всему надо знать меру. Молодой человек с радостью бы послушал сплетни о пациенте, но когда затронули лучших друзей и коллег – тут он уж не мог допустить, чтобы злые языки чесались темами о них, тем более, что судьба у ребят не из лёгких. – Никого из вас Лань Ванцзи точно не выберет, можете быть в этом уверены. И пациент Мо не такой уж и чокнутый, как вы его тут описываете, не приставал он к своему доктору. Девушки конечно же притихли. Каким бы компанейским и общительным человеком не был Хуайсан, всё равно не следует забывать о субординации, всё же, он доктор.