Behind The Scenes

Хоби шляется по комнате в чем мать родила, тряся своей сосиской. Первое время Чимин поглядывал ему ниже пояса с детским любопытством — ну, узнать там, “как у других мальчиков устроено” и “чем от меня отличается”. Но учитывая, как часто Хосок гуляет без трусов, давая своему лучшему другу заслуженную свободу и возможность подышать свежим воздухом, Чимин быстро теряет интерес к обоим. Чимин не находит в эксгибционистких наклонностях Хосока ничего странного и предосудительного. Хоби живет в комнате не один, но делает вид, что да. Чимину нравится чувствовать себя невидимкой. Благодаря Хосоку и его маленькому — хотя на самом деле внушительному — другу Чимин наслаждается тем, что превращается в предмет интерьера. Что-то неодушевленное, бездумное и бесчувственное. Он может заниматься чем угодно: читать книгу, листать новостную ленту, слушать музыку, смотреть фильм, мысленно плеваться в потолок, стричь ногти на ногах, выдергивать волосы в носу. Только прыщи выдавливать нельзя: Хоби сразу же кидается к нему с воплями: “Фу, руки убрал! Ну кто так делает! Плохой мальчик, ата-та!”. Когда рисковый парень Пак Чимин, положив на колени ручное зеркало, обнаружил у себя на подбородке назревающий фурункул и захотел проверить степень его созревания по болевым ощущениям, Хосок молниеносно его атакует. Опрокидывает на спину, подминает под себя и хватает крепко за руки, прижимая их к кровати — подальше от лица и прыща. Хосок и Чимин, оба набирают воздуха побольше, собираясь начать бурную перепалку, и в этот момент... Дверь беспардонно открывается. На пороге стоит Чонгук, который наконец страдает из-за того, что никогда не стучится и не просит разрешения войти. Они пойманы с поличным: обездвиженный Чимин с заведенными за голову руками и голый Хосок на нем сверху. Под ними разворошенная кровать Чимина, которую ему утром всегда лень застилать. Лицо у Чонгука непередаваемое — словно вся жизнь успела пронестись перед распахнутыми настежь глазами. Секунда, две, когда все трое, как в немой сцене в фильме, переглядываются между собой — и Чонгук, красный, как вареный рак, грохает дверью и убегает, так и не сказав, зачем приходил. — Слезь с меня уже, блин, хён! — Чимин сталкивает с себя Хосока, приходя в себя первым. Хоби чешет репу. — Неловко вышло, — озвучивает он очевидное. Чимин хочет пойти за Чонгуком, чтобы объяснить ему все… А что, в общем-то, ему объяснять и зачем? И не хочет в то же время, потому что… Да пусть думает, что вздумается. Чимину насрать на его нежные чувства — как и Чонгуку насрать на его чувства в принципе. В итоге объясняться Хосоку и Чимину приходится с Намджуном. Потому что у мелкого тихая истерика. Он что-то видел. И теперь не выходит из комнаты — лежит на своей кровати, уткнувшись лицом в подушку, и не реагирует на раздражители. Намджуну тыкать его ракеткой для бадминтона стремно — ему кажется, мелкий таки сдох. Чимин молчит принципиально, не собираясь ни оправдываться, ни опровергать, ни защищаться. Он не видит ни причины сыр-бора, ни смысла напрягать связки. Его больше волнует прыщ на подбородке и как избавиться от него до завтрашних съемок. Хосок, как умеет, лебезит, причитает, заискивающе в лицо заглядывает, улыбается невинно-виновато-воровато. Подлизываться умеет хорошо, зараза. Намджун сменяет гнев на милость. Велит Хоби надеть трусы уже наконец и не портить золотому макнэ психику, а Чимину говорит идти их ребенка успокаивать. Чимин хочет отказаться. Потому что — какого хрена? Почему он? Других нянек нет? Выдыхает раздраженно и слушается. Потому что он хороший мальчик. Потому что Чонгуку плохо. Потому что Чимин чувствует себя капельку, но виноватым. Его это бесит, и он собирается высказать Чонгуку все, что думает о его тонкой душевной организации. Но как только видит его острые лопатки, выступающие под растянутой майкой, и взъерошенные, как перья у мокрого воробья, волосы, изнутри вырывается только короткий вздох. Чимин подходит к кровати Чонгука, присаживается на свободный край и спрашивает тихо и ласково — убить бы себя за это: — Что случилось, Чонгук-а? Чонгук дергается, понимает, что Чимин, шарахается от него и падает с грохотом с кровати. Чимин тут же вскакивает, чтобы заглянуть за край и убедиться, что Чонгук в порядке — пугающе гулким и тяжелым показался звук столкновения его тела с полом. Чонгук в порядке. Быстро поднимается на ноги, глядит испуганно-враждебно и поджимает тонкие губы. — Вали из моей комнаты! — срывающимся голосом говорит он. Глаза злые-злые. И слезы в них — тоже злые. Чимин думает, из-за боли: Чонгук потирает плечо, на которое приземлился. — Не уйду, пока не попросишь по-хорошему, — невозмутимо отвечает Чимин и скрещивает руки на груди. Пускай у Чонгука нервное потрясение. Пускай у него культурный шок. Или что там с ним не так — будто он первый раз член Хосока увидел! Но это не дает паршивцу права говорить в таком тоне. Со своим хёном, черт возьми, который ему вообще ничем не обязан, чтобы это терпеть! Давно пора заняться его воспитанием и научить хорошим манерам. Чонгук открывает рот, явно собираясь наговорить много чего грубого и лишнего, за что ему потом будет мучительно стыдно. Но внезапно останавливает себя и тянет жалобно, будто вот-вот расхнычется: — Пожалуйста, уйди, хён. Я хочу побыть один. Чимин молча поднимается с кровати и уходит. Он не собирается Чонгуку навязываться. Все равно ничего хорошего из его заботы и любви не выйдет. Другого человека на месте Чонгука он бы сразу бросился утешать и комфортить, но с Чонгуком такое не прокатывает. Бедолага и так не в себе — понять бы еще из-за чего, — и Чимин не хочет добивать его морально окончательно. Закрывая дверь, Чимин слышит, как Чонгук всхлипывает, потому что уже не может удержать все свои переживания в себе. Он замирает на миг, но выпускает дверную ручку. Чонгук плачет. И Чимину тоже хочется заплакать — он, блять, понятия не имеет почему. Прыщ на подбородке сильно ноет. В итоге успокаивать Хосоку и Намджуну приходится Чимина — из-за мелкого прыща, от которого все болит сильней, чем от того, что на подбородке. Развлечение мемберам на весь оставшийся день. К вечеру подключаются Сокджин и Тэхён, когда силы парней на исходе. И только у Юнги на плече Чимин начинает рыдать. Ему резко становится легче — и стыдно раз в сто больше. Позор. Хорошо, что Чонгук этого не видит, до сих пор забаррикадировавшись ото всех в своей комнате. А Хоби, как кошка, продолжает гулять сам по себе без трусов. Пока Намджун не видит, а Чимин все равно не смотрит.