Behind The Scenes

Чимин привык быть сильным. Возможно, он родился другим: слабым, зависимым и нуждающимся во внешних опоре и защите, — но жизнь заставила его пересмотреть свои приоритеты. Так сложилось. Чимин за это никого не винит. Над своими претензиями к Богу, судьбе, родителям, брату, родственникам и близким друзьям (и к Чонгуку в том числе) он работает. И хотя не может сказать, что прощение и отпускание чужих грехов дается ему легко, он на своих обидах не зацикливается и старается двигаться дальше, как бы сильно ни тянуло назад в это болото неоправданных ожиданий, нереализованных планов, несбыточных мечтаний и сложных человеческих отношений. Чимин растет над собой каждый день. Иногда он совершает какие-то поступки осознанно, долго к ним готовясь, иногда действует интуитивно, в моменте. Статистика удачных решений и бомбических последствий показывает, что логика или спонтанность на исход влияют, но слабо. В большей степени все зависит от обстоятельств, над которыми Чимин не властен. И, ясное дело, огромное количество вещей в его жизни зависит от других людей, хочет он этого или нет. Такова жизнь, таковы правила. Чимин азартный игрок. Он умеет подстраиваться и выбирать тактики, приводящие к наименьшему сопротивлению. Но именно сейчас у Чимина с этим проблемы. Все его естество протестует от одной мысли, что ему нужно стать слабым. Когда Чимин пробует себя пересилить, на него накатывают панические атаки. Становится нечем дышать. В ушах звенит, в глазах темнеет. Ему реально плохо — не только на психологическом уровне, но и на физическом. У него не хватает никаких сил перебороть себя и перестроить заложенную в нем программу. Она говорит ему: “ты не можешь быть слабым. Ты умрешь”. И Чимин действительно чувствует себя так, словно вот-вот умрет. А ему всего-то нужно попросить Чонгука о помощи. Он не боится отказа, потому что именно его и ждет. Для Чимина это эксперимент над собой, а не проверка Чонгука на вшивость. Чимин уже сотни раз пробовал давить на Чонгука авторитетом, требовать от него чего-то приказным тоном, заставлять его что-то делать под угрозой расправы — в общем, вести себя так, как Чимин привык, когда ему нужно чего-то добиться и он идет к своей цели напролом. С Чонгуком эта схема не работает. Третий закон Ньютона никто не отменял. Чем сильнее воздействие, тем сильнее противодействие. И Чимин хочет опробовать другой подход. Но сталкивается с неожиданными трудностями, потому что третий закон работает и в контексте насилия над собой. Чимину страшно. Страшно даже не стать слабым, а просто изобразить это. Дать кому-то понять, что он не может с чем-то справиться и нуждается в помощи. Чимин не умеет ее принимать. Его этому не учили. В его жизни было не так много людей, которые хотели ему помочь. Кроме Наставника, Чимину навскидку в голову даже никто не приходит. Тэхён разве только. Но, по статистике, лучше б он не помогал. Поэтому Чимин звонит своему учителю тхэквондо, оставшемуся в далеком Пусане. Выбирает время, когда примерно должны закончиться школьные уроки, и надеется, что Наставник возьмет трубку. Чимину очень нужно услышать его голос — глубокий, проникновенный, мягкий, рассудительный, мудрый. Чимину нужна помощь — он снова не может с собой справиться. Его словно откатывает назад — в тягучее болото, из которого он таким трудом выбрался. Каков шанс, что ему повезет спастись из него дважды? Гудки прекращаются на шестом. Чимин затаивает дыхание. — Чимин-а? — слышит он несколько обеспокоенный голос своего учителя. Чимин связывается с ним только на крупные праздники и день рождения Наставника. Сегодня ни то, ни другое. А это значит, что произошло что-то серьезное — просто так звонить Чимин бы не стал. Чимину сложно говорить, но он себя пересиливает. Разговор, который он планировал на пять минут, затягивается на полтора часа. Это первый раз после приезда в Сеул, когда Чимин делится с кем-то своими переживаниями — а их за два с половиной года накопилось немало. Наставник слушает его, не перебивая, задает наводящие вопросы, копая глубже — хочет добраться до сути. Его метод не вызывает сопротивления со стороны Чимина, и озвучивать все, как на духу, с каждой минутой становится все проще. Они много говорят о жизни. Не о конкретной жизни Чимина, о его новом доме, семье, работе, статусе айдола, а в общем: о предназначении каждого человека, о судьбе и выборе пути, о том, как обрести душевные покой и равновесие и научиться быть счастливым здесь и сейчас. Чимину это важно. Ему это нужно. Услышать это от другого человека, которого он уважает, ценит и любит, а не раз за разом прокручивать простые истины в своей голове. Чимину становится легче дышать. Он заново вспоминает то, о чем почему-то забыл, и понимает, насколько сам все усложняет. Накручивает себя на пустом месте и сам же от этого мучается. Из болота он выбрался, а потом прыгнул в бурлящий котел. Умно, нечего сказать. Соскучился по страданиям? — Скажи, Чимин-а, — задумчиво проговаривает Наставник, — если ты увидишь человека, который нуждается в помощи и которому ты можешь помочь, ты это сделаешь? — Конечно, — отвечает Чимин не колеблясь. И это не просто слова — это слова, не раз подтвержденные действиями. — Что ты почувствуешь, когда сумеешь этому человеку помочь, а потом еще и получишь в ответ его благодарность и признательность? — продолжает задавать вопросы Наставник. Чимин анализирует свой предыдущий опыт. Что он чувствовал, когда помогал людям, которые потом искренне благодарили его? — Радость. Удовлетворенность. Гордость. Полезность. Нужность, — медленно подбирает он слова, пытаясь обличить в них свои ощущения. — Это приятные чувства, верно? — По голосу Наставника слышно, что он улыбается. — Ты бы хотел, чтобы твой друг их испытал? Сердце Чимина пропускает удар и пускается в бешеный скач. Едва разговор снова заходит о Чонгуке, как он не в состоянии совладать со своими эмоциями. Наставник не ждет ответа — ему достаточно того, что Чимин его слушает — и продолжает: — Для него твоя слабость — это возможность проявить свою силу. Вспомни наши уроки. Чему я всегда учил тебя? Прикладывать минимум усилий, экономя свою энергию, и использовать вместо этого силу противника. Это энергетический баланс. Две силы, направленных друг против друга, порождают противостояние, борьбу и войну. Если ты хочешь победить, тебе нужно вовремя уступить. Чувствуешь ли ты, что этот момент настал? Готов ли ты обрести силу и твердость в слабости и мягкости? Или хочешь биться до последнего и в итоге проиграть самому себе, даже если бой ты выиграешь? Яростно сражаясь, ты ничему не научишься, Чимин-а. Чимин выдыхает. Его отпускает окончательно. Он словно стоит сейчас в гулко-пустом спортивном зале, босой, на матах, и отрабатывает с Наставником технику уклонения и защиты. Как тяжело ему было поначалу блокировать удары и не пытаться ударить в ответ, особенно когда он видел открытость слабых мест. Не кровь и сталь закаляют дух, а непоколебимость и самообладание. Чимин благодарит своего учителя за духовные наставления и беседу, с легким сожалением прощается с ним, прося прощения за то, что отнял у него так много времени (свои переживания кажутся ему теперь такой глупостью), и слышит в ответ: — Я горжусь тобой, Чимин-а. Действуй. Я верю в тебя. Чимин вешает трубку. И, вернувшись в общежитие, вместо ставшей привычной борьбы Чимин впервые пробует Чонгуку уступать. Соглашается с ним, а не спорит, и неожиданно для себя находит сто и одну причину попросить его о помощи. И Чонгук ни разу ему не отказывает.