Behind The Scenes

Когда им говорят, что их не будут снимать, для них это как долгожданный подарок на Рождество. Едва они выходят из машин — и вот она, свобода! Природа, уединенная гостиница у подножья гор, никаких камер и посторонних людей. Им даже не верится, что все это правда. Руководству, снявшему отдельный домик на отшибе, чтобы мемберам не мешать, они доверяют... Но живут по принципу “доверяй, но проверяй”. Вдруг это какой-то новый формат реалити-шоу? Нужно надеяться на лучшее, но готовиться к худшему. Так что во время заселения они тщательно осматривают уютные помещения на наличие видео- и звукозаписывающих устройств. Похоже, и вправду ничего. Осознание и настоящее расслабление приходят за завтраком, который мемберы сами организовывают на открытой веранде у пруда. Пока одни накрывают на стол, другие готовят еду, Чимина и Чонгука — их, видимо, не жалко — отправляют в сад на разведку. Чимину все кажется ненастоящим и нереальным как во сне: льющийся отовсюду теплый солнечный свет, шелестящая под ногами сочно-зеленая трава, пестрые цветы вокруг, порхающие бабочки и жужжащие пчелы, деревья, безмятежность, покой и тишина… Даже Чонгук выглядит эфемерным. Идущий чуть позади Чимин незаметно трогает его за край худи: убеждается, что все взаправду. Но все еще хочется начать озираться по сторонам в поисках скрытых операторов. Чонгуку куда быстрее и проще удается адаптироваться к новым условиям. Возраст, наверное, когда еще веришь в существование Санты и в чудо. Чонгук подвоха не ждет и предателей не ищет: самозабвенно мурлычет какую-то прилипчивую песенку себе под нос, пока взглядом выбирает яблоню покрепче. Чимин тоже может на нее залезть, но Чонгук вызывается первым и говорит “я сам” тоном, не терпящим возражений. Чимин ему, как обычно, уступает, а сам стоит на шухере, отслеживая периметр. Все чисто. Никто не видит, как они тут вандализмом промышляют. Чонгук, проворно забравшись почти на верх кроны раскидистой яблони, срывает самые большие и спелые яблоки и бросает их вниз Чимину, складывающему фрукты в подвернутый подол лонгслива. — Видишь еще? — спрашивает Чонгук, которому листья и ветки закрывают обзор. — Да, вон там, левее, — подсказывает ему Чимин с земли и хочет добавить “осторожнее”, потому что Чонгук высоко и падать будет больно. Когда Чонгук оступается, Чимин думает, что лучше бы полез сам. Чонгук перебирается на соседний ствол, который подозрительно под ним скрипит. У Чимина душа ухает в пятки. Он уже проклинает мемберов, которым срочно захотелось на халяву поесть чужих яблок — да Чимин бы им ящик купил, ей богу! Но Чонгук справляется. Срывает последние два яблока, Чимин их ловит и напряженно следит за тем, как Чонгук спускается. Все-таки не выдерживает и говорит: — Чонгук-а, лучше с другой стороны, на ту ветку... Чонгук его помощь в штыки не воспринимает. Наоборот, послушно следует указаниям Чимина и благополучно спрыгивает с дерева. Отряхивает руки от побелки и улыбается от уха до уха, пипец как собой довольный (было бы чем!). Он любуется их богатым уловом, который Чимин держит в подоле: все яблоки красные, большие, ровные как на подбор. Остается надеяться, что хозяева гостиницы не сильно разозлятся на них за то, что они без разрешения собрали часть урожая. Хотя учитывая, какой сад огромный, вряд ли они заметят потерю четырнадцати яблок с одного из десятка деревьев. По дороге обратно Чонгук подбирает с земли упавшее яблоко, вытирает его о рукав худи и смачно откусывает половину. Слизывает липкий сок с губ и сразу предлагает откусить Чимину. Тот качает головой и говорит: — Не порть аппетит перед едой. — Ты прям с самого утра в образе моей озабоченной мамы, — добродушно усмехается Чонгук. У него прекрасное настроение, несмотря на все утренние происшествия. — Я уже взрослый мальчик, не беспокойся так. Отдыхай. Чимин смущается. Чонгук прав, Чимин с самого утра усердно над ним “хёнствует”. Еще в Сеуле Чонгук проспал сборы (потому что опять всю ночь дрочился в игры), и пришлось в срочном порядке его собирать и побуждать шевелиться. В машине Чимин все переживал, что Чонгука продует у открытого окна, в которое тот периодически высовывал не только татуированную руку, но и лохматую голову. В доме отдыха Чимин успел оказать Чонгуку первую медпомощь, когда тот содрал себе кожу на пальце, не заметив открытую щеколду, пока помогал руководству заносить вещи. Чимин честно думал, что бешеное утро продолжится тем, что Чонгук таки наебнется с дерева, но нет, пронесло. Может быть, день все-таки будет отличным. Страшно сглазить. Мемберы садятся завтракать. Руководство, как и обещало, не отсвечивает: у них свой дом и прилегающая к нему отдельная территория, и мемберы свое начальство не слышат, не видят и не хотят. Это взаимно. Им всем не помешает друг от друга отдохнуть хотя бы пару дней. — У кого какие планы? — бодро спрашивает Намджун, держа тарелки, пока Сокджин раскладывает приготовленный рис. Юнги следит за тем, чтобы мясо не пригорело на гриле. Рядом с ним топчется Хосок, сглатывая слюни, и через каждые тридцать секунд спрашивает: “Готово? Нет? А теперь готово, хён?”. — Я хочу сходить погулять, — сразу говорит Чимин. Он моет яблоки под струей воды из пятилитровой бутыли, которую держит Чонгук, помогая ему. — Там наверх, в горы ведет тропа от нашего дома. — И в горах стопудово повсюду змеи, — тянет Тэхён. — Пойдем лучше к озеру. — Комаров и оводов кормить? — едко интересуется Чимин, беря следующее яблоко. Он шлепает Тэхёна по руке, когда тот тянется к одному из тех, которые он уже помыл и положил красиво на тарелку. Ну кто начинает с десерта? Яблоки есть нельзя — они их запекут, как только гриль освободится. — Я пойду рыбачить, — сразу говорит Юнги и добавляет: — Один. Хосок надувает губы, но сильно составить другу компанию не рвется: сидеть часами неподвижно, бездумно пялясь на поплавок на стоячей воде, не самое его любимое занятие. Хоби шило в одном месте мешает познавать дзен. А у Юнги в чемодане припасено несколько бутылок соджу. Лучшая компания для продуктивной рыбалки. — Я бы тоже в горы прошелся, — поддерживает предложение Чимина Намджун. — Тут должна быть туристическая тропа, я про нее на сайте читал. Где-то там есть обзорная площадка, можно сделать крутые панорамы. — Я на озеро хочу. А нам лодочную станцию откроют? — тут же интересуется Чонгук, отставив бутылку, когда они с Чимином заканчивают с помывкой яблок, и плюхается за стол рядом с ним. — Мы когда ехали, я там скутеры видел. — Скутеры? — оживляется Тэхён, отрываясь от экрана своего телефона. — Хочу! Чимин внутренне стонет. Чонгук, Тэхён, гидроциклы и огромное озеро… Разве может что-то пойти не так, если оставить их без присмотра?.. — Вы мне всю рыбу распугаете своими скутерами, — недовольно говорит Юнги. — Все, мясо готово. Живей давай. — Иду! — Сокджин тут же подлетает к Юнги с приготовленной заранее тарелкой. Ее отнимает голодный Хосок. Юнги снимает мясо с гриля и присоединятся к остальным за столом. Они продолжают обсуждать и спорить, кто чем планирует заняться. Указаний, что они обязательно должны тусоваться всемером, от Намджуна не поступает, и свобода волеизъявления и выбора на вкус так же приятна, как и обалденно вкусная еда. У Чимина немного кружится голова от переизбытка свежего воздуха и солнца. И от руки Чонгука, которая в какой-то момент оказывается на спинке его стула — Чонгуку так удобней сидеть, вразвалочку и положив босую ногу на колено. Когда Чонгук, стуча пальцами по спинке, задевает лопатку Чимина, Чимин тут же покрывается мурашками и с носом ныряет в большую чашку с ароматным чаем. Хорошо, что он не успевает сделать глоток. Потому что это мимолетное касание оказывается вовсе не случайным: Чонгук незаметно ото всех начинает гладить Чимина по спине большим пальцем. Чимин может отстраниться, потянувшись за чем-нибудь на столе, но не двигается. Старается вести себя так, словно ничего не происходит, и на Чонгука не смотрит, как и тот на него. А палец продолжает задумчиво рисовать узоры на лопатке Чимина, который окончательно убеждается в том, что это все прекрасный, но несбыточный сон. Он обжигается кипятком, поторопившись сделать глоток. Тщ, больно. Нет, не сон. Чонгук, пока Чимин морщится и дует на горячий чай, сочувствующе гладит его по плечу. И начинает уже по привычке массировать ему шею, хотя та не болит. Чимин окончательно сдается и тихонько млеет, наслаждаясь сильными и горячими пальцами на своей коже. За столько времени массаж, который Чонгук Чимину постоянно делает, становится таким обыденным событием, что не стоит даже малейшего внимания мемберов, жадно следящих за тем, как доходят, шипя и становясь золотистыми, их запекающиеся на гриле ворованные яблоки. Запах божественный. Нужно как можно быстрее избавиться от улик, пока их не поймали с поличным. После завтрака мемберы идут переодеваться и собираться кто куда. Неуемные Чонгук и Тэхён все-таки дожимают Намджуна, и тот договаривается с руководством об аренде гидроциклов. К ним присоединяется Хосок, который не хочет ни змей по кустам шугать, ни с Юнги бухать с утра пораньше. Чимин никак не может решить: идти в горы с Намджуном и Сокджином или остаться и проследить за Чонгуком и Тэхёном. Хотя с этим может справиться и Хосок (может же?!). Чимину хотелось бы, чтобы Чонгук пошел с ним, но у них еще будет время побыть вдвоем. Чимину сложно не быть эгоистом, но он правда старается давать Чонгуку возможность быть с кем-то еще и делать то, что хочется ему, а не Чимину. Так что Чимин отправляется в горы без него, а Чонгук радостно мчится наперегонки с Тэхёном к озеру. Намджун берет с собой бумажную карту, которую нашел среди туристических буклетов в доме руководства. В рюкзаке у него вещи первой необходимости, он в закрытой одежде, кепке, заранее использовал спрей от комаров и солнцезащитный крем — все как положено. Чимин идет налегке, даже не став переодевать шорты и только сменив шлепки на кроссы. Намджун намеревается дойти до самого конца — обзорной площадки на плато. Чимин планирует свернуть с основной тропы к горному ручью — он видел его обозначение на карте. Намджун и Сокджин, идущие впереди, весело переговариваются и ржут. Чимин плетется позади. Он не видел Чонгука всего четверть часа, но уже по нему скучает. Думает, как ему уговорить Тэхёна махнуться койками с Чонгуком или как выгнать Юнги с его койки и остаться с Чонгуком в одной комнате. А все тупая жеребьевка — надо было тянуть среднюю соломинку! Юнги Чимину когда-то обещал, что поспособствует, если он захочет с Чонгуком уединиться, но просить его прямо стремно, стыдно и палевно. Юнги может начать задавать вопросы или многозначительно ухмыляться… А Чимин и так уже едва богу душу не отдал, когда Чонгук половину завтрака гладил его по спине, что только каким-то чудом осталось незамеченным другими парнями, увлеченными едой и разговорами. Где-то на отметке семьсот метров над уровнем моря связь резко перестает ловить. Чимин понимает, почему Намджун взял с собой бумажную карту, а не включил навигатор на телефоне — сразу видно опытного путешественника. Не терял бы он еще паспорта всю дорогу — вообще цены бы ему не было. Чимин убирает бесполезный телефон обратно в карман. Заблудиться он не боится. Стоит подняться повыше, выбравшись из леса, и всю долину видно, как на ладони. Дорогу к дому всегда удастся отыскать. Намджун и Сокджин отпускать Чимина одного не хотят. Но тот заверяет их, что точно справится, а с ними встретится на обратном пути. В конце концов, хёны соглашаются. Не будь Чимин Пак Чимином — серьезным, осознанным парнем, который сначала думает головой, а потом делает, — они бы точно ему доверять не стали. Отпустить кого-то вроде Тэхёна или Чонгука одного в лес погулять? Да это же все оставшиеся дни придется вместе со спецслужбами всю местность прочесывать в поисках пропавшего мембера. У Чимина с собой зажигалка и перочинный нож — точно не пропадет. — Так, через полтора часа здесь же, — задает Намджун место и время их встречи. Чимин засекает время на своих часах и кивает. На этом они расходятся: хёны идут дальше по тропе вверх, а Чимин сворачивает. Петляющая тропинка в лесу уже, чем центральная, но видно, что по ней часто ходят. Бьющие у подножья родники — одна из местных достопримечательностей. У первого ручья даже сделаны деревянные настилы, мостки и беседка. Но Чимин идет дальше. Он ни о чем не думает. Наслаждается дикой, нетронутой природой и одиночеством. Это не тревожно-гложущее чувство, беспокоящее, как обострение хронического недомогания, а что-то легкое, приятное и умиротворяющее. Раньше Чимин одиночество не ценил и бежал от него всеми возможными способами — он боялся оставаться один. Став публичным лицом, Чимин резко изменил свое отношение. Теперь для него возможность побыть наедине с самим собой на вес золота. И хотя Чимин был бы рад, составь Чонгук ему компанию, он об этом не думает. У него есть еще час, прежде чем он вернется к мемберам и своей привычной жизни, если ее возможно назвать “жизнью”. Все чаще Чимину кажется, что эта самая жизнь проходит мимо него. Ради чего?.. Чимин выходит на открытую местность. Забирается по покрытым мхом и травой каменистым выступам выше, чтобы оказаться над макушками деревьев, и всматривается в голубую гладь озера. Он далеко, но все же различает на воде три движущиеся крошечные черные точки: Чонгук, Тэхён и Хосок гоняют на гидроциклах. Чимин делает несколько снимков. Проверяет, сколько у него еще времени, и садится на нагретый солнцем и отшлифованный ветрами валун. Переодевает бейсболку задом-наперед, открывая лицо, и закрывает глаза. Сосредотачивается на своем дыхании — медленном и глубоком. Погружается в ощущения своего тела. В эти минуты он чувствует себя живым как никогда. Идти обратно в гостиницу не хочется. В наполненной звуками природы голове мелькает полуосознанная мысль: как здорово было бы превратиться в дикого зверя и навсегда убежать в лес. Но потом Чимин вспоминает про Чонгука, которого вынужден будет оставить. И понимает, что хочет вернуться к нему — больше, чем уйти и все бросить. Но лучше бы он не возвращался. Потому что Чонгук явно не только судьбу любит испытывать, но и выдержку Чимина. О том, что Чонгук таки свалился с гидроцикла в воду, Чимин узнает еще на подходе к гостинице: Намджуну звонит Юнги (Хосок ссыт это делать сам, зная, что прилетит) и сообщает ему “радостную” новость. К счастью, все обошлось. Чонгук промок и замерз (вода в горном озере ледяная), но выглядит абсолютно счастливым, пока сидит у разожженного в гостиной камина, укутавшись в несколько пледов, и весело стучит зубами. Чимину хочется его самому утопить. — Тебя ни на секунду без присмотра оставить нельзя, — говорит он ему, остановившись рядом. Чимин не скрывает своего недовольства и скрещивает руки на груди, принимая максимально грозный вид. Чонгук сверкает на него снизу вверх бесстыжими глазами и невинно улыбается. — Может, я хотел, чтобы ты поскорее вернулся, — говорит он. — Специально в воду грохнулся и барахтался, крича: “спасите, помогите!”, в надежде, что ты меня сразу приплывешь спасать… — Ничего он не орал. Ржал, как припадочный, — сдает его Тэхён, но его комментарий Чимин игнорирует. Он полностью сосредоточен на Чонгуке, которого с самого утра отчаянно хочет придушить. — Я бы приплыл, — говорит его наглой роже Чимин. — Треснул бы тебя по башке веслом, убедился, что ты пошел на дно, и уплыл. — Ты такой жестокий, хён, — смеется Чонгук. В его глазах пляшут бесенята. Чимин пытается злиться дальше, но не выходит. Вздыхает и опускает руки. — Почему даже когда вы ругаетесь, у меня такое чувство, что флиртуете? — тянет недовольный Тэхён. — Прекратите, блин. Мне аж неловко, как у вас самих зубы не сводит? Чимин не успевает ответить: Чонгук надрывно-громко чихает. Все, что Чимин хочет Тэхёну высказать о том, какого хрена он за Чонгуком не уследил (хён Тэхён, блин, или нет?!), знает же, какой тот экстремал, адреналиновый наркоман и вообще на башку отбитый, Чимин высказывает Чонгуку: — Чон Чонгук, ты ходячая катастрофа! Ей богу, заболеешь, поедешь завтра домой. Я тебе гарантирую. — А ты поедешь со мной? — шмыгает носом Чонгук, борясь с желанием чихнуть еще раз. Боится, что Чимин психанет и точно его треснет. — Еще чего! Я останусь здесь и наконец от тебя отдохну, — отрезает Чимин и уходит на кухню ставить чайник. Опять ему лечением Чонгука заниматься — не парень, а напасть какая-то! А Тэхён и Хосок?! Молодцы просто! В этой семье, блин, ребенка вообще не с кем оставить! Чонгук провожает сердитого Чимина с опаской и смотрит на Тэхёна, который пялится на него в упор, не моргая. — Что? — тупо спрашивает Чонгук. — Хочешь койками махнуться? — неожиданно предлагает Тэхён. — Зачем? — напрягается Чонгук. Тэхён просто так никогда ничего не делает. Не стоит радоваться раньше времени. Возможно, Чонгук еще пожалеет, если согласится, даже если согласиться очень хочется. — Если заразишь Чим-Чима, вас обоих домой отправят, и я наконец от вас отдохну, — заявляет Тэхён. Чонгук наигранно-обиженно надувается. — Ты меня совсем не любишь. — Конечно. Потому что ты любишь Чимина больше, — заявляет Тэхён и снова утыкается в свой телефон. Чонгук замирает. Продолжает на Тэхёна смотреть, с трудом справляясь с охватившим его волнением. Тэхён что-то знает? Догадывается? Или просто, как обычно, тычет пальцем в небо и сразу попадает в яблочко? Чонгук вспоминает фруктовый сад. Счастливое лицо улыбающегося Чимина и его полный яблок логнслив. Это робкое касание сзади, которое Чонгук сделал вид, что не заметил. Как и то, сколько раз за завтраком кожа Чимина покрывалась мурашками от его прикосновений. Чонгук рисковый парень. Но оставаться с Чимином спать в одной комнате ему ссыкотно, учитывая, что Чимин им сильно недоволен — и это мягко сказано. Утром после жеребьевки Чонгук расстроился, когда честь делить с Чимином одну комнату выпала Тэхёну, но теперь думает, что все, что ни делается, к лучшему. Тем не менее, Чонгук решает Чимина задобрить: у него еще есть время до вечера. Он жмется к нему при каждом удобном случае, осторожно, со спины, дабы не вызывать подозрений у мемберов. Бросается помогать, едва Чимин успевает озвучить свою просьбу, и не отходит от Чимина ни на шаг, преданно заглядывая в глаза. Когда Чимин не выдерживает и пристально на него смотрит, Чонгук обезоруживающе улыбается в ответ. Он очень хочет искупить свою вину за все неприятности и неудобства, которые Чимину с самого утра доставляет, и за лишние тревоги, причиной которых является. Но радости и удовольствия он доставляет Чимину больше. Чонгук ведет себя подозрительно активно и раскрепощенно, что на него совсем не похоже, и Чимин думает, это все дикая природа, свежий воздух и отсутствие камер. Других причин, по которым Чонгук стал бы лезть обниматься и цепляться то за рукав Чимина, то сразу брать его за руку, Чимин придумать не может — и думать ему особенно сложно, когда Чонгук с ним такой. Мемберы их нещадно троллят, глумясь над проявлением их “телячьих нежностей” — завидуют страшно, все на лицах написано. Чимин назло им открыто наслаждается близостью Чонгука. И, пользуясь случаем, теснит Чонгука с края дивана, усаживается вплотную рядом и нагло закидывает ноги на его бедра, когда после ужина они все вместе садятся смотреть прямой эфир финала по стендапу. Места мало, телек средний, сидеть на полу Чимину не хочется. Он удобно устраивается на Чонгуке, который не смеет ничего сказать, даже если что-то имеет против, и с чувством выполненного долга кладет голову ему на плечо. Первые четверть часа Чонгук не двигается. Изображает из себя предмет интерьера. Но потом все-таки осторожно обнимает Чимина за живот под пледом. Руки Чимина тут же ложатся сверху, чтобы скрыть от мемберов положение второй руки Чонгука, которой тот не держит банку пива. В какой-то момент Чимину становится так тепло и хорошо, что он закрывает глаза и проваливается в полусонную негу. Он покачивается в мерном ритме дыхания Чонгука, поднимаясь и опускаясь вслед за движением его грудной клетки. Его сердце бьется совсем рядом. Чимин ужасно устал за день. Ему хочется пойти спать. Но он вспоминает, что спать придется без Чонгука, и поэтому продолжает сидеть вместе со всеми: смеется, когда все начинают дружно ржать, и отвечает односложно, когда к нему обращаются. Даже если Чонгуку тяжело или неудобно и начинают затекать ноги, он мужественно терпит и не жалуется. Ест меньше, чем обычно, отказываясь от добавки, чтобы не мешать Чимину, боясь, что тогда тот захочет слезть с его колен. Ему очень хочется зарыться носом в пахнущие солнцем волосы, щекочущие его щеку. Хочется, чтобы рядом никого больше не было — тогда он бы решился. На многое. Если бы Чимин ему только позволил... Им все-таки приходится отлипнуть друг от друга: концерт кончается, пора идти спать. Когда Чимин встает, Чонгук до последнего не хочет его отпускать. Внутри растет разочарование и недовольство собой, вместо уже ставшего привычным тепла приходит неприятный холод. Чонгук резко вспоминает о том, что переохладился и отбил ребра об воду, слетев со скутера на полной скорости во время виража. И когда он разденется, Чимин о последнем обстоятельстве узнает — появившуюся к вечеру смачную гематому на полбока хрен скроешь. И тогда начнется… Чонгук не напоминает Тэхёну о его обещании махнуться койками. Чонгук морально не готов. Судьбу лучше не искушать. Но судьба думает иначе. Юнги забивает не только на совместный просмотр стендапа (что Сокджин обещает ему никогда не простить), но и тупо не приходит ночевать, предпочтя уютному и теплому номеру тесную холодную палатку, которую притащил с собой. А вконец оборзевший Тэхён, выставив так и не разобранную сумку Чимина с вещами за дверь, просто берет и запирается изнутри. Не хватает только таблички на ручке: “Не беспокоить”. — Тэхён! — орет Чимин под закрытой дверью, фигача ее кулаком. — Я тебя убью, клянусь. Какого хрена?! — Он уже припоминает фасад дома и рассчитывает, сможет ли забраться по стене на второй этаж, использовав окно как способ попасть в комнату и надрать совсем от рук отбившемуся Тэхёну его наглый зад. Лучше б Тэ его не злить — особенно после того, как тот по полной облажался с Чонгуком на озере. — Дай человеку подрочить спокойно! Знаешь, сколько у меня не просмотренной порнухи за год накопилось? — слышится в ответ недовольный голос Тэхёна, и включается режим ревнивой стервы: — Иди к своему Чонгуку. Ты ж без него жить не можешь ни секунды, как и он без тебя. Чего про меня вдруг вспомнил? — Он не мой! — распаляется Чимин еще больше. Он без Чонгука жить не может?! Кто сказал такую глупость?! Может. Только не хочет. — Да иди ты уже спать к своему Чонгуку! — слышится недовольный голос с другого конца коридора, потому что Чимин и Тэхён своей руганью мешают Сокджину спать — Намджун его так за день умотал, что даже на компьютерные игры сил не осталось. Хосок и Намджун из комнаты напротив вразнобой Сокджина поддерживают: после бутылочки соджу на двоих после ужина они отваливаются быстрее всех. Чонгук из ванной еще не вернулся и всего этого безобразия не слышит. Чимин ушам своим не верит: все как сговорились, сволочи! И Чимин бы прыгал от восторга, если бы ему утром сказали, что он останется с Чонгуком в одной комнате. Но Чимина ужасно тревожит непривычное поведение Чонгука весь день, и, честно говоря, ему стремно. Он и в Чонгуке не уверен, что тот к нему ночью обниматься не полезет, и в себе тем более, потому что сам этого безумно хочет. Чимин точно знает: останься он на ночь с Чонгуком, случится катастрофа. В итоге Чимин психует, хватает свои вещи и идет спать — к Юнги в палатку.