Behind The Scenes

Чимин хочет весь день валяться с Чонгуком в обнимку — на диване, на кровати, на полу, все равно где. Чимин не хочет работать, но больше всего — разжимать руки. Он сжимает их сильнее, все плотнее прижимаясь к спине Чонгука, и слышит его короткий вздох. Чонгук тоже проснулся, но вставать с кровати не хочет. Вообще ничего не хочет, кроме Чимина рядом. И, наверное, завтрака в постель. А еще лучше — джойстика и пульта от телека. И можно так и умереть. Чонгук делает над собой только одно невероятное моральное усилие, чтобы перевернуться на другой бок и обнять Чимина. Сжать его покрепче, чутка потискать. Он слушает его дыхание в полной тишине. Но длится она недолго. Третий раз с промежутком в пять минут срабатывают будильники на обоих телефонах. У Чимина траурный похоронный марш на звонке, у Чонгука жуткий детский плач (мемберы шутят, что Чонгук готовит себя к будущей семейной жизни). Будоражащее сочетание агонизирующих звуков — и мертвого с того света поднимут. Но не Чимина и Чонгука, не способных отлипнуть друг от друга. Чимин даже не пытается. Он зарывается лицом в грудь Чонгука и затихает, когда тот целует его в волосы. Им не нужны слова, чтобы понимать друг друга. И так ясно, что они оба планируют встретить конец света в постели. Забавно, что менеджеров у них четыре — как всадников апокалипсиса. И трое из них уже мчатся на своих железных конях, чтобы вытряхнуть Чимина и Чонгука из кокона теплых одеял. И ни у кого давно не возникает вопроса, почему эти двое опять вместе в номере: всю ночь потому что фигней страдали, заснув только под утро, а теперь встать не могут. Чонгук кается в своих грехах каждое утро, правда, но вечером все равно предается плотским утехам и нарушению священных заповедей. Чонгуку не нравится слово “грехопадение”, как, впрочем, и “мужеложство”, но в его возрасте в Бога верить сложно, так что эти слова по-прежнему остаются бессмысленным набором букв. В кого Чонгук верит, так это в Чимина. У Чимина железные стержень, нервы и яйца. У Чимина точно хватит сил поднять себя с кровати. Если Чонгук, конечно, его отпустит. На всякий случай Чонгук закидывает ногу на бедра Чимина поверх одеяла, а тот и не шевелится вовсе. Которое утро (такое же счастливое, как предыдущие) у Чонгука в голове одни и те же мысли. Чимин тот человек, кого Чонгук хочет видеть первым, открывая утром глаза, кого хочет видеть рядом с собой весь день и чье лицо хочет видеть последним, засыпая ночью. Он Чимину об этом не говорит. Но Чимин и так все знает. Поднимает голову, мажет губами по его подбородку, на ощупь, не открывая глаз, находит чужие губы, которые сразу же открываются ему навстречу. Ладно, у них еще есть пять минут тишины до следующего будильника. Если, конечно, менеджеры не нагрянут раньше и не начнут грозиться, что выломают дверь. Все когда-то случается впервые. А у Чимина такое чувство, что он влюбляется в Чонгука каждый день по новой, снова и навсегда — как в “Дневнике памяти”, который пересмотрел пять раз. Раньше Чимина такое сильное чувство бы испугало. Но рядом с Чонгуком Чимин совсем забыл о своих страхах. О времени тоже. В дверь стучат. Сначала три раза, вежливо и деликатно, потом пару раз кулаком и по итогу от души долбят ногой. Тэхён или Сокджин. В номере звукоизоляция, и к счастью для Чимина и Чонгука, они не слышат, как их за дверью сейчас матерят. Если им стыдно, то только потому, что они неприлично счастливы. Пришедший тщетно будить их человек уходит ни с чем. Но трем Всадникам все-таки приходится сдаться. Весь бешеный день побыть вдвоем получается лишь урывками. Чимину только и остается, что наблюдать за Чонгуком издалека и украдкой. Он старается ничем себя не выдать. Им нужно быть еще более осторожными теперь, когда глаза горят, а на лице сама собой появляется влюбленная улыбка. Чимин отслеживает реакцию Хосока в первую очередь, Юнги — во вторую. И по ним адекватно оценивает, может он еще пару раз Чонгука "случайно" и "по-братски" потрогать или не стоит искушать судьбу. Как раз по этой причине Чимин решает заночевать в своем номере, а не в кровати Чонгука в номере напротив. Он так устал, что совсем не помнит, что через сорок минут ему формально стукнет двадцатник. И слава богу. Чимин едва успевает лечь, как слышит осторожный, едва слышный стук в дверь. Замирает, проверяя, не послышалось ли, и через несколько секунд звук повторяется. Чимин открывает дверь, не глядя в глазок, и видит за порогом Чонгука: с маленьким, украшенным свежими ягодами тортом-мороженым, на который Чимин облизывался в аэропорту. Это не тот же торт, другой, но выглядит он даже красивей и привлекательней. Чонгук с растрепанными после душа волосами и улыбкой на все лицо выглядит еще желаннее. Если бы не угроза быть пойманными с поличным, Чимин бы засосал его с порога, наплевав на то, что ни в чем неповинный тортик может растаять в пылу их объятий. — С днем рождения, — говорит Чонгук, делая шаг вперед, когда Чимин отходит в сторону. Он закрывает за Чонгуком дверь. В номере темно, горит только бра у кровати, и их лица освещает дрожащее пламя свечей. В расширенных зрачках словно горят светлячки. Чимин завороженно смотрит в глаза Чонгуку, и не пытаясь ничего сказать. Чимин наконец четко формулирует для себя, что так сильно его цепляет и подкупает в Чонгуке: его по-детски наивная честность, пленяющая доброта и удивительная отзывчивость. Несмотря на жесткие подъебы, которые ему эпизодически устраивали мемберы, Чонгук ни на кого не обижается и не держит зла. Чимина всегда восхищает, насколько Чонгук отходчивый и понимающий, очень сопереживающий и такой безумно милый, что Чимин просто не может. Не может и все. Ничего не может: ни думать, ни жить, ни функционировать. А теперь еще и связать двух слов. Но Чонгуку они и не нужны: он все читает по взгляду Чимина. Вовремя успевает поставить торт на тумбу в прихожей, как на него уже запрыгивают сверху. Чонгук ловит Чимина под бедра и подкидывает выше, с восхищением смотря на него снизу вверх. Так непривычно, но почему-то так правильно. — Ты знаешь, какое я хочу загадать желание? — спрашивает Чимин, понизив голос и наклонившись к лицу Чонгука. Он перебирает пальцами его чуть влажные у корней волосы и массирует горячую шею. — Нет, — шепчет очарованный Чонгук в ответ. — Но если скажешь, оно не исполнится. — Так боишься его услышать? — хитро улыбается Чимин. — А оно связано со мной? — прикидывается дурачком Чонгук. Почему-то вспоминает, как обычно в таких сценах в фильмах влюбленные уже двигаются в сторону кровати. Дурацкие мысли. Не дают Чонгуку покоя, особенно по ночам. — Не знаю, — Чимин тоже прикидывается невинным и наивным. — Я бы поцеловал тебя, но боюсь увлечься, и тогда подарок растает. Выглядит так аппетитно. Очень хочу попробовать. — Меня? Чимин опешивает на секунду, а потом начинает хохотать, задыхаясь от восторга: Чонгук, блин, реально отчаянный! Чимин якобы возмущенно хлопает этого бесстыжего лыбящегося парня по плечу, и Чонгук, слушаясь, его отпускает, бережно помогая встать на ноги. — Ты никогда не устаешь меня удивлять, — лукаво улыбается ему Чимин, аккуратно беря в руки поддон торта. — Я вообще безустанный, — продолжает подливать масла в огонь Чонгук, который сам не понимает, почему так себя ведет. Наверное, переутомление. Или любовная горячка. Он никогда ни с кем не флиртовал, но с Чимином все получается как-то само собой. Понятливый Чимин кокетливо стреляет в него взглядом через плечо и проходит в комнату. — Мы это обязательно проверим, — дает он обещание, но Чонгук сразу понимает: не сегодня. Сегодня он сам не готов — ни морально, ни физически. Не то чтобы он не думал о том, что они с Чимином могут не только жарко обниматься и самозабвенно целоваться… Но Чонгук большей близости избегает даже в мыслях. Он ужасно в себе не уверен. Не хочет Чимина разочаровать. Не хочет все испортить. И пока Чимин ни на чем не настаивает, Чонгук сам не лезет. Если только чуть-чуть, ну так, без всякой задней мысли, когда успевает перехватить руку Чимина раньше, чем тот хочет поднести ее к лицу, и сам слизывает потекшее мороженое с его пальцев. Лицо у Чимина в этот момент такое… В этот момент жизнь Чимина кончается. И начинается заново, когда Чонгук удивленно выдыхает ему в рот: Чимин набрасывается на него с такой жадностью, словно это Чонгук холодный, сладкий, густой торт, о котором он отчаянно мечтал последнюю неделю, лишившись сна по ночам. Чонгук самый главный подарок в жизни Чимина.