Behind The Scenes

У Чимина есть опыт — опыт сливаться из отношений каждый раз, как их развитие подходит к сексу. Чимин был уверен, что с Чонгуком все будет иначе. Чимин ошибался. Чимину с Чонгуком нереально повезло. Чонгук поразительно чуткий, отзывчивый и понимающий парень, который уже не первый месяц позволяет Чимину без объяснений не доходить до конца, ограничиваясь петтингом. Чонгук ни на чем не настаивает, хотя мог бы. Он даже разговор об этом не заводит, не задает наводящих вопросов, не спрашивает прямо: “что не так?”. Он принимает самостоятельное решение ждать, пока Чимин не даст ему понять, что готов. Чонгук такой… терпеливый. Хороший, добрый, заботливый. Чимин начинает думать, что его не достоин. И что со стороны Чимина ужасно некрасиво и несправедливо его так мучить. А Чонгук мучается, хоть и старается это скрыть. Но Чимин все равно чувствует. Его досаду, растерянность, напряженность, страх. Почему все не может быть просто? Легко, как у других? Почему Чимин и здесь все усложняет? Почему по-другому не может? Чимина бесит таким быть. А совета спросить не у кого. Точно не у мемберов — они все поголовно патологические девственники. Даже Тэхён, который хранит себя для той-единственной. И в современных реалиях так странно понимать, что Тэхёна вполне устраивает первый секс исключительно в брачную ночь с той избранницей, которую выберет его сердце — и ни днем раньше. Хоть все кличут Тэхёна сексуальным демоном, Тэхён ни разу не он. По пьяни еще в Академии он признался Чимину, что у него даже на порно-актрис не встает, если они ему не симпатичны — и неважно, что там с ними в этот момент делают. Тупая механика условных рефлексов на эволюционном развитии Тэхёна сломалась. Чимин не такой принципиальный. У Чимина какие-то другие проблемы, в которых он никак не может разобраться. Он пробует. Ищет статьи и видео в интернете — все, что касается однополой любви, и некоторые описания и картинки цепляют и заводят, но к практике он перейти не решается. У него нет неуверенности в Чонгуке — как раз в нем Чимин уверен больше, чем в себе. Сама эта тема — анального секса — выбивает Чимина из состояния равновесия. Он ищет для себя логические доводы. Подкрепляет их общеизвестными фактами. Смотрит на Чонгука и понимает, что хочет. Но в самый последний момент резко жмет по тормозам. Это очень опасный маневр, и Чимин делает больно не только себе, но и Чонгуку, каждый раз давая ему призрачную надежду на продолжение, а потом опять оставляя ни с чем. Чонгук уже больше не пытается трогать Чимина там, где “нельзя”. Он внимательно следит за своими руками — никаких лишних телодвижений и поползновений. Чимина по идее это должно успокаивать, ведь Чонгук покорно соглашается играть по его правилам, и не пробуя их оспорить, но на деле, наоборот, напрягает, злит и расстраивает. Не эти эмоции Чимин хочет испытывать, находясь в желанной близости с любимым человеком, получая удовольствие и даря это удовольствие в ответ. Чимину срочно нужно что-то с этим делать, пока он все не разрушил. Чимин не может потерять Чонгука из-за такой ерунды, как не имеющие под собой никаких серьезных оснований загоны. Чимина никто никогда не насиловал, у него нет никаких психологических травм, связанных с сексом, или заболеваний, которые могли бы ему мешать. Все, что у Чимина есть, — это бесконечный стресс, который он создает себе и Чонгуку. Ему даже помощи не требуется, чтобы на пустом месте придумать несуществующую проблему и раздуть ее до размеров вселенской катастрофы. Что бы это ни было, Чимин хочет от этого избавиться. И в этом ему должны помочь подготовка и алкоголь. Третий компонент успеха — Чонгук, который находится в отличном расположении духа. Чимин будет последней мразью, если и сегодня испортит ему настроение, покрутив задом, подразнив и свалив. Чонгук громко шутит и смеется на всю машину, пока они едут после концерта обратно в отель. С ними в минивэне Хосок и Юнги, и Хоби активно поддерживает шутливую перепалку, соревнуясь с Чонгуком в количестве острот и тонких подъебов. Юнги молча и целенаправленно сверлит Чимина взглядом. А Чимин и без того как на иголках. Старается сидеть расслабленно, создавая видимость, но то и дело перекидывает ногу на ногу, теребит молнию на сумке и в сотый раз поправляет волосы под кепкой. Он напряжен так, что его уже почти трясет, нет, колошматит, и голова трещит. Капец, дожили. У Пак Чимина, парня, прославившегося “грязными” танцами и образом демона-искусителя, ПТСР от событий, которые никогда не имели места. На самом деле, глубоко внутри, Чимин знает правду. Знает, почему ему так нереально тяжело перейти этот последний рубеж. Все родом из детства. И учитывая, как жестко отец пресекал любые отклонения от нормы, которые Чимин, будучи ребенком, мог демонстрировать, проявляя себя, немудрено, что у него комплекс жертвы. Но только не сексуального насилия, а психологического прессинга. Слава богу, что Чимин ничего не помнит — ни одной травмирующей ситуации. Его психика тщательно подтерла все, что болело. Но Чимин уверен на все сто, что такие ситуации случались. И знает, что поведет себя крайне неадекватно, к чему Чонгука, наверное, стоит подготовить заранее. Но как начать? Как ему сказать об этом? Как он это воспримет? Не оттолкнет ли Чимин его еще больше? Если Чонгук решит, что может ему навредить, он вообще к нему притрагиваться не станет. Голова у Чимина начинает болеть пуще прежнего. — Таблетку дать? — предлагает Юнги, когда Чимин в очередной раз трет виски. — Я планирую надраться, — честно отвечает Чимин. Они в фойе, ждут карточки от своих номеров, которые получает менеджер. Хосок ушел в туалет, а Чонгук решает рабочие моменты с их менеджером у ресепшена, пока Чимин и Юнги, вызвав один из лифтов, дожидаются остальных. — Не стоит мешать обезболивающие с крепким алкоголем. Мне завтра надо быть на ногах, а не в морге. Юнги качает головой. — Я не знаю, что происходит, потому что с виду все даже лучше, чем хорошо, — говорит он, пользуясь тем, что они с Чимином стоят в отдалении и могут поговорить с глазу на глаз. — Но ты не в порядке. Чимин бросает на Юнги быстрый взгляд из-под козырька кепки. Дольше смотреть опасается, будто Юнги может прочесть его мысли и узнать, из-за чего у Чимина проблемы с давлением вторую неделю подряд. — Опять мелкий? — угрюмо спрашивает Юнги, так и не дождавшись ответа. — Нет, — тут же произносит Чимин — слишком поспешно, но абсолютно твердо. Чонгук не при чем в этот раз. Да и в другие тоже. Не его вина, что у Чимина проблемы с головой и капитально протекает крыша. — Я уже тебе говорил, что чем больше ты себя давишь, принуждаешь и наказываешь, тем больнее тебе будет, когда пружина разожмется, — медленно проговаривает Юнги. Он продолжает смотреть на Чимина, хоть тот и избегает его взгляда, гипнотизируя табло со сменяющими друг друга цифрами этажей. Чимин ненавидит высокоэтажные здания. Он даже к окну в своем номере подходить не будет. Какой у них этаж? Двадцать пятый? Бездна. — Тебе нужно вдохнуть, выдохнуть, отпустить ситуацию и расслабиться. — Юнги кладет руку на каменное от напряжения плечо Чимина и пробует массировать. У него сильные пальцы музыканта, но он не справляется. Чонгук бы справился. Поворчал, покряхтел, но размял Чимина, снова превратив в человека. — Ты ищешь решение, но иногда лучшее решение — ничего не решать. И просто плыть по течению. Как бревно. Чимин все-таки смотрит на Юнги. Он как всегда говорит то, что Чимину необходимо услышать — как подтверждение его собственных мыслей, которые он не осмеливается озвучить. — Как бревно, — повторяет Чимин и усмехается. Какая точная метафора! Он реально превращается в бревно в постели, как только представляет, что вот-вот познакомится с отбойным молотком. — Спасибо, что не как говно, хён. Оно тоже не тонет и умеет плыть по течению. — Пожалуйста, — отвечает великодушный Юнги и убирает руку до того, как к ним подходят менеджер, Хосок и Чонгук. Чимин смотрит на Чонгука. Тот встречает его взгляд и улыбается шире. В лифт они заходят первыми, занимая место у стены, лицом к дверям, как и остальные. Чонгук пользуется тем, что никто не видит, и играется с пальцами Чимина. Ненадолго, но Чимина это отвлекает. Он успевает потереться щекой о плечо Чонгука, прежде чем они выходят последними из лифта. Чимин берет свою карточку, Чонгук свою. Они слушают указания от менеджера по распорядку на завтрашний день, кивают и расходятся каждый в свой номер. В этот раз номера Чимина и Чонгука в разных концах коридора. Чимин думает, не махнуться ли с Сокджином, чей номер соседний от Чонгука, чтобы не приходилось бегать так далеко. Зайдя в номер и сбросив вещи, Чимин берет в руки телефон. Проверяет чат в Какао с Чонгуком, куда пришло только что сообщение, и читает: “к тебе или ко мне?” “дай хоть парням лечь и менеджерам уйти” — набирает Чимин в ответ. Ишь какой нетерпеливый! Они расстались полминуты назад, а Чонгук, небось, даже рюкзак снять не успел, как уже ему написал. “я в душ” — отправляет Чимин следующее сообщение, чтобы Чонгук не волновался, если он перестанет отвечать, и действительно идет в ванную. Хоть Юнги и дал ему совет ничего не делать, что-то сделать все-таки придется. Чимин не справляется с раздражением, которое испытывает уже давно — как встал вопрос, что дальше, будет у них полноценный секс или нет? Чимин не думает о том, что идет против природы, но как раз она сильно усложняет ему жизнь. Чимин еще не знает, справится он или нет. Но, по крайней мере, он попробует преодолеть непринятие своего мужского тела и все те тяжелые эмоции, которые поднимает в нем вынужденный процесс подготовки. Никакой спонтанности, никакой естественности. Чимина уже трясет. Он убирает в карман шорт вытащенные из упаковки резинки и блистер со смазкой. Открывает бутылку вина, хотя собирался взять ее с собой к Чонгуку, и пьет, не дожидаясь, когда его совсем накроет. “дверь открыта?” — отправляет он Чонгуку. “давно” — сразу получает ответ. — “я тебя жду”. Чимин тоже ждет. Выглядывает из номера, проверяя, чисто ли в коридоре. Ему не хочется ни с кем столкнуться и объяснять, куда он на ночь глядя идет, еще и с винишком. Не дай бог, это будет Намджун. Он Чимина быстро наставит на путь истинный и даст от ворот поворот. И какая-то часть Чимина отчаянно надеется Намджуна встретить. Тогда он сможет трусливо слиться, даже не попытавшись, и прикрыться непреодолимыми обстоятельствами. Чимин без помех финиширует у номера Чонгука. Тот тоже только вышел из душа, но даже одеваться не стал — зачем, если, очевидно, Чимин его разденет? А если не он, то Чонгук разденется сам. На нем белый казенный халат и безразмерные мягкие тапочки, идущие с ним в комплекте. Чимин быстро скользит взглядом по неприкрытой одеждой коже: шее, ключицам и груди в вырезе, вниз к икрам, выглядывающим из-под длинной полы халата, — и возвращается к лицу. — Без меня начал? — Чонгук кивает на бутылку. — Ну хоть ты без меня не начинал, — парирует Чимин, заходя в комнату. Он чувствует себя, как дома, и сразу заваливается на кровать. Чонгук ничего не имеет против. Он ищет на телефоне нужный трек-лист, чтобы включить фоном музыку через переносную колонку. Чимин улыбается, слыша медово-текучий, мурчащий женский голос. Отличная песня, идеальный выбор. Не у одного Чимина сегодня игривое настроение. — Ты что делаешь? — удивленно спрашивает Чонгук, почувствовав движение халата вверх, когда Чимин, подцепив подол босой ногой, задрал его, проверяя, есть на Чонгуке трусы или нет. — Дурачусь, — отвечает Чимин и хочет ногу убрать, но Чонгук тут же хватает его за тонкую лодыжку. — Дурачишься, значит, — недобро щурится он. Чимин пробует ногу забрать, но ему, конечно же, не дают. — Выпей. Ты что-то больно серьезный и сердитый, — миролюбиво предлагает он, протянув Чонгуку бутылку. Но бутылка не так сильно волнует Чонгука, как маленькая ножка Чимина, попавшая в капкан его пальцев. Он откладывает телефон на тумбочку и берется за стопу Чимина обеими руками. Массирует большими пальцами подошву, двигаясь к пальцам, и в какой-то момент Чимин закрывает глаза, откидывая голову назад на подушку. Чонгук знает все его слабые места. И бессовестно этим пользуется. Чимин тоже знает, как сделать так, чтобы Чонгук таял и тек. Но для этого нужно до него как-то добраться. Чимин резко садится, пользуясь силой и растяжкой. Он и не такое может, в чем Чонгук успел пару раз убедиться (и в который раз восхититься). Чимин хватает его за пояс халата, и Чонгук все-таки отпускает его ногу. Ставит одно колено на кровать и наклоняется к Чимину. Чимин соблазнительно улыбается. Ему нравится Чонгука дразнить и ждать ответной реакции. Но сегодня они меняются местами. Чонгуку хочется тоже немного над Чимином поиздеваться. Он делает вид, что хочет его поцеловать, но в последний момент резко уходит в сторону и громко и смачно чмокает его в ухо. Чимин взвизгивает и падает со смехом обратно на кровать. — Ну ты засранец, — он трет звенящее ухо свободной рукой. Из второй пояс Чонгука не выпускает. Завязал тот его крепко. Обидно, потому что уже хочется увидеть, что халат скрывает. И хорошо, потому что так Чонгук точно никуда не денется. — У тебя учусь, хён, — машинально отвечает Чонгук, задумывается и произносит: — Мне как-то странно тебя теперь хёном звать. — Можешь звать меня Чимин-ши, — томно выдыхает Чимин и присасывается к бутылке. Чонгук хмыкает. — Чимин-ши, — насмешливо выдыхает он. И Чимин еще не знает, в какую ролевую игру превратится это безобидное обращение. Зато Чонгук уже предвкушает свою изощренную месть. — Хотите сегодня быть сверху, Чимин-ши? Он скользит кончиками пальцев от подъема стопы вверх по голени, к колену и выше… Чимин рассматривает Чонгука из-под дрожащих ресниц, играясь, как кошка, с концом его пояса. — Хочу, чтобы ты был сверху, — он произносит эти слова с той интонацией, что Чонгук замирает. Потому что совершенно точно знает, что Чимин сейчас не шутит и говорит именно то, что имеет в виду и о чем Чонгук невольно подумал. Они внимательно смотрят друг на друга. Чонгук колеблется. Сомневается. И это Чимин виноват, что Чонгуку хочется отказаться от этого эксперимента, а не жадно на Чимина наброситься, ведь он этого приглашения ждал так долго. Чимину приходится подтолкнуть его к принятию правильного решения. Он ставит бутылку на тумбочку и стягивает с себя футболку. Ложится обратно на подушки, гладит себя по шее, спускает руку к груди и сразу стремительно вниз — под резинку штанов. Чонгук следит за перемещениями его руки, как за маятником на сеансе гипноза — безотрывно, не моргая, с отсутствующим выражением лица и уже не дыша. Чонгук, конечно, устал физически после концерта, но когда его это останавливало? Он не думает ни о чем, кроме Чимина и его провокационных движений, сопровождающихся не менее возбуждающими взглядами и облизыванием губ. Чонгук сдается на первом же тихом стоне, потерявшемся в напряженной-сексуальной музыке, и перехватывает хозяйничающую без разрешения руку Чимина. Чонгук хочет сделать все сам. Он горит только одним желанием: сделать Чимину настолько приятно и хорошо, чтобы он плавился под его руками и губами и умолял о большем. И неважно, как далеко в этот раз ему будет позволено зайти. Чонгук все-таки оказывается сверху — как Чимин и хотел. Чимин нетерпеливо дергает пояс на его халате, чтобы поскорее от него избавиться. Он сегодня трижды лицезрел Чонгука голым, один раз в душе и два раза в гримерных, пока они сменяли наряды. Но тогда он не мог вдоволь насладиться этим зрелищем, облизать Чонгука взглядом от шапки роскошных волос до вен в паху и беспардонно облапать всего, куда дотягиваются руки. Чонгук все-таки рискует и переворачивается вместе с Чимином. Тот садится на нем сверху, поелозив и выбрав наиболее удобную позу, и снова тянется к бутылке, но Чонгук перехватывает его руку и сразу берет его пальцы в рот. У Чонгука на них тайный фетиш. Чимин его не останавливает и не ограничивает. Жадно смотрит на губы Чонгука и острый розовый кончик языка, проскальзывающий между фалангами. Чимин уже весь дрожит и горит. Он провокационно притирается к паху Чонгука, чувствуя твердость его члена сквозь ткань трусов, которые не успел с него снять. Как недальновидно, теряет хватку. Но времени исправить это нет, так что Чимин сдвигается ниже, освобождает член Чонгука из трусов, спустив их под мошонку, и берет его член вместе со своим в одну руку — влажную от слюны Чонгука. — Ну что, негодник, нравится тебе быть снизу, да? — спрашивает он у замершего в предвкушении Чонгука, с нажимом проходясь по стволам. Чонгук нечленораздельно стонет, соглашаясь с чем угодно, лишь бы Чимин не останавливался. Чимин понимает, что Чонгук на все готов. И даже говорить ничего не станет, если Чимин сейчас возьмет и насадится на его член. Конечно, это будет не так трепетно и романтично, но зато лучше, чем вообще никак. Чимин уже собирается перейти к решительным действиям, но даже через музыку и бешеную пульсацию крови в ушах слышит беспрерывный, как канонада, стук в дверь. Оба, и Чимин, и Чонгук, замирают, напряженно прислушиваясь. Отчаянно надеются, что показалось. Но нет. — Чонгук-а! — доносится из-за двери низкий мужской голос. Тэхён? Музыка слишком громкая, плохо слышно. — Кто там? — кричит Чонгук в ответ. Он все еще на кровати, под Чимином, который никак не может решить, продолжить, послав Тэхёна или кого бы то ни было ко всем чертям, или остановиться и не рисковать? — Ви с лайвом, — бодро сообщает обожающий не давать их фанатам спать по ночам Тэхён. Демоническое отродье. — Блять, — выдыхает Чимин, жалея, что нельзя прочесть молитву и изгнать Тэхёна туда, откуда тот пришел. Чимин скатывается с Чонгука на кровать рядом. Чонгук поспешно и неловко поднимается, поправляет трусы, быстро хватает с пола халат и кричит: — Я сейчас… Погоди, я не одет! — Пока Чонгук кое-как справляется с паникой, халатом, но не может найти от него пояс (куда он подевался, черт возьми?!), Чимин подозрительно спокойно собирает свои вещи, берет бутылку и идет в ванную. Бросает на закрытую дверь в номер яростный взгляд: счастье Тэхёна, что он не может его убить на месте, выпустив лазеры из глаз. — Сейчас, еще секундочку! — громко просит Чонгук у Тэхёна, понимая, что ждет не только он один, а еще и тысяч пятьдесят, как минимум, людей. Проклятье! Чонгук кое-как приглаживает волосы в зеркале, убеждается, что нигде ничего не видно и не торчит (стояка после такого стресса как не бывало), и наконец идет к двери. Выдыхает, собираясь с силами и мыслями, и открывает ее. Тэхён с моноподом, телефоном и включенной фронталкой. Не врал, приперся к нему посреди ви-лайва. Чонгук отходит в сторону, уступая ему проход. — О, музыка, — сразу оценивает интимную и расслабляющую обстановку, полумрак и играющую композицию Тэхён. — Что за песня? — Не знаю. — У Чонгука каша в голове. Он подбирает с пола пояс и наконец повязывает халат. — Сейчас тише сделаю. Он уменьшает громкость колонки через телефон, а сам заодно быстро печатает Чимину в чат: “он здесь надолго” “избавься от него” — отвечает Чимин, будто они планируют убийство. Если честно, Тэхёна правда убить хочется — так он, мать его, не вовремя! Пока Чонгук честно пытается Тэхёна максимально вежливо выпроводить, не его опасаясь обидеть, а фанатов, Чимин сидит на бортике ванны и хлещет вино из горла, запивая горе. Он не знает, как он это все переживет. И в чью башку прилетит бутылка, если он успеет ее допить до того, как кое-кто соизволит наконец свалить. Тэхён, конечно, не дурак, хоть ему и приходится им прикидываться. Он сразу понимает, что Чонгук не просто так тут томную музыку в темноте голым слушал, но следов присутствия другого человека в номере нет, и Тэхён прикладывает свой максимум актерского мастерства, чтобы сделать неловкую ситуацию менее неловкой. Чонгук ему за это благодарен. Но все равно еле сдерживается от того, чтобы схватить его за шиворот и вышвырнуть из своего номера вон. Так что вместо шеи Тэхёна он берет в руки его телефон на моноподе — так хотя бы точно будет контролировать, что происходит и куда направлена камера. У Чонгука не было времени избавиться от возможных следов преступления. Чимин хочет подключиться к ви-лайву через свой телефон, но ему и так все слышно через дверь в ванную. Чонгук явно нервничает, отвечая невпопад, и не потому, что их чуть Тэхён с фанатами не спалили. А потому что представляет, какой Чимин злой выйдет из ванной — фурия по сравнению с ним покажется новорожденным котенком. Тэхён о своей участи не знает. Знал бы он, кто затихарился в ванной и что с Тэхёном случится, как только свидетелей не станет, уже бежал бы прочь быстрее ветра. Тэхён все-таки решает, что пора и честь знать. — Надо бы Чимина тоже проведать. Он не спит еще наверняка. — Он хочет как лучше, но может сделать хуже, потому что Чимина в его номере точно нет. Чонгук-то в курсе. — Написал бы ему сначала. Он может уже спать, — говорит Чонгук. Уровень адреналина в крови падает, ситуация под контролем, соображать получается лучше — слава богу! С таким тупняком и стояка бы не требовалось в качестве доказательства, что Чонгук тут активно воду мутил. Тэхён соглашается и честно пишет Чимину, забрав у Чонгука свой телефон. Чимин с трудом справляется с желанием швырнуть свой в стену, когда высвечивается сообщение на экране от Тэ. Вместо этого Чимин забирается в ванну и ложится там, в компании полупустой бутылки вина. С кучей разрозненных мыслей в голове и яркими картинками четвертования. Или колесования. Или сожжения на костре. Чимин еще не выбрал, каким именно образом он Тэхёна прикончит. — Ладно, слушай, поздно уже, а я еще хотел английским заняться, — говорит Чонгук, бросая нервные взгляды на настенные часы. Чимин заперт в ванной уже больше двадцати трех минут. Еще две — и им всем кранты. — Окей, пойду тогда Хосок-хёна разбужу, — решает Тэхён. — Чимин что-то не отвечает. — Спит, видимо, — поддерживает эту версию Чонгук, провожая Тэхёна до дверей. — До завтра. — До завтра, бывай! — прощается Тэхён, и Чонгук закрывает (чудом не захлопывает) перед его блистательно улыбающимся лицом дверь. — Какого черта ты его впустил?! — Чимин выходит из ванной сразу, как Тэхён оказывается по ту сторону. — А что я должен был сделать? Он приперся с камерой, — огрызается Чонгук, который сам на нерве. — Он слышал музыку. Понятно, что я не спал. — Ащ! — Чимин вылетает обратно в комнату и мечется по ней. Хорошо, что ничего не крушит и не швыряет. Чонгук не знает, стоит ему сейчас его трогать, чтобы попытаться успокоить, или лучше действительно не лезть. — Этот... У Чонгука брови ползут наверх, когда он слушает красочные эпитеты в адрес Тэхёна, и среди них нет ни одного приличного слова. Чимин заканчивает свой монолог тем, что он с Тэхёном сделает, когда тот завтра попадется ему на глаза. — Он же не знал ничего, — пробует защитить своего друга и спасти его от неминуемой кары Чонгук. — Незнание не освобождает от ответственности! — рявкает Чимин. — Проверь, ушел он или нет. Чонгук послушно идет выглянуть в коридор. — Никого нет, — подтверждает он и теряется, когда Чимин решительно его отодвигает с прохода. — Ты куда?.. — К себе, — отрезает Чимин. — Мин-а… — Чонгук все-таки осторожно берет его за руку, удерживая. — Прости. Не обижайся, он же не специально. Я тоже не хотел, чтобы так все… но так получилось. Чимин внимательно смотрит на него. — Извини, — говорит он спокойно. — Я все равно ухожу. Мне нужно побыть сейчас одному. Чонгук не хочет Чимина отпускать, но вынужден это сделать, разжав пальцы. Тем не менее, он предпринимает еще одну попытку: — Может, все-таки останешься? Посмотрим телек, отвлечемся и ляжем спать? — Нет, — твердо повторяет Чимин. — В другой раз. Чонгук думает, тот так и уйдет, с этим каменным лицом и недобрым взглядом. Но Чимин приподнимается на носочки, положив руку ему на плечо, чтобы удержать равновесие, и нежно целует. Мягким шепотом желает спокойной ночи и успевает погладить по щеке, прежде чем снова открывает дверь. — Я бутылку тебе оставил, — говорит он. — Не хочешь пить — вылей. — Ладно, — тихо соглашается Чонгук. Смотрит на Чимина глазами одинокой, замерзшей и голодной собаки, которую снова бросают на произвол судьбы, пустив лишь на пару часов в тепло и уют дома. У Чимина сердце кровью обливается. Но он знает, что ему нельзя оставаться. У него вот-вот начнется истерика, и Чонгуку этого лучше не видеть. Он ничем все равно помочь не сможет, только перепугается и будет беспокоиться. Ни к чему это. — Долго не сиди, лучше ложись спать, — говорит ему Чимин и уходит. Чонгук стоит на пороге и смотрит на его удаляющуюся все дальше по коридору фигуру: сутулые плечи, опущенная голова, руки в карманах штанов, стопроцентно сжаты в кулаки. В Чонгуке растет необъяснимая тревога, усиливающаяся с каждым шагом Чимина. Чонгук точно знает, что не должен его отпускать и позволять быть одному, что ему нужно Чимина догнать, напроситься к нему в номер, в конце концов, сделать хоть что-то! Но Чонгук прирастает к месту. Внутри неприятно жжет и тянет. Мерзкий осадок из-за всей этой ситуации не помогает растворить даже алкоголь. Чонгук допивает вино, как горькое лекарство, морщась, и берет в руки телефон. Хочет написать Чимину, но не решается, ведь тот попросил оставить его в покое, и Чонгук ему это пообещал. — Черт! — он раздосадованно треплет себя за волосы, меряя шагами комнату туда-сюда. Плюхается в изножье кровати и больно тянет за пряди, тщетно пробуя собраться с мыслями. Что ему сделать? И надо ли вообще что-то делать? Он знает, как сложно для Чимина было решиться. Он не знает, почему так, но причина ему и неважна. Важно то, что сегодня у него был шанс доказать Чимину, что тот может доверять ему абсолютно и безоговорочно. А из-за Тэхёна этот шанс похерен окончательно и бесповоротно, и Чонгук понятия не имеет, когда Чимин снова отважится на подобный шаг. Все могло решиться сегодня. Они могли наконец преодолеть последнюю преграду между ними. А теперь вернулись на несколько шагов назад. Как все исправить? Как не сделать хуже? Чимин его к себе точно не подпустит сейчас. Чонгук не хочет все еще больше усугублять. Вибрирует телефон. Чонгук тут же его хватает. Чимин? Передумал? “прости”, — Тэхён написал ему в личку. Пока Чонгук думает, что ответить и надо ли вообще отвечать, Тэхён присылает оставшееся сообщение: “они очень просили, чтобы я кого-то из вас показал. я знал, что ты еще не спишь, видел твой статус. извини, если помешал. ты знаешь, я не мог просто взять и уйти или выключить камеру. хреново получилось. мне жаль” Чонгук хочет переслать это Чимину, но останавливает себя. Лучше не стоит Чимину лишний раз напоминать о существовании Тэхёна. Ему нужно время успокоиться. Тем более, что Чонгук перед Чимином тоже виноват. И не потому, что впустил Тэхёна в номер. А потому, что не понимал и не соглашался с тем, что им нужно быть осторожными. Теперь Чонгук понимает. У него вся жизнь успела пронестись перед глазами, пока он судорожно соображал, как выйти из этой опасно-щекотливой ситуации. Не так он хочет обнародовать их с Чимином отношения. Если это произойдет подобным образом, они расстанутся. Чонгук точно знает: Чимин бросит его сразу, как это случится, уйдет из группы, чтобы избежать скандала, вернется в Пусан, снимет там квартиру, сменит номер телефона и наверняка имя, перестанет появляться в родительском доме — и Чонгук потеряет его навсегда. Не сможет найти в миллионном мегаполисе. Чонгука трясет — только от одной мысли, что такое может произойти, если он ошибется. Эта ошибка будет стоить ему всего. Чонгук падает спиной назад на кровать, закрывает глаза и выдыхает. Находит один-единственный плюс в этой ситуации: она помогла ему трезво взглянуть на вещи и увидеть реальность такой, какая она есть. Наконец понять и осознать, в каком положении они с Чимином оба находятся. И если Чонгук хочет защитить Чимина и не похерить собственное счастье, ему нужно действовать обдуманно и хладнокровно и не вестись на эмоционально-гормональные порывы. Если сохранить их любовь означает спрятать ее так глубоко, где никто и никогда не сможет ее увидеть, Чонгук готов.