Behind The Scenes

— Бежим! Бежим! Быстрее! Нет, это не съемки эпизода Run-а. И даже не съемки вовсе. Это реальная жизнь. И им пипец как страшно. Чимин и Чонгук маскируются, как профи: избегают зрительного контакта, не делают резких телодвижений, почти не общаются между собой и остаются незамеченным уже рекордные полчаса, что тусуются в зале ожидания аэропорта. Их рейс задерживают. И тут происходит непоправимое. Чонгук с его гребаными рефлексами и комплексом супер-героя. У женщины с тремя детьми и коляской из сумки выпадает мягкая игрушка — и ни мама, ни дети этого не замечают, почти бегом направляясь к своему выходу на посадку — по спешке ясно, что опаздывают. Чонгук бросается за игрушкой быстрее, чем Чимин успевает его остановить. Чимин ускоряет шаг, краем глаза отслеживая периферию: пока внимания на них никто не обращает. Со стороны выглядит, как будто они тоже опаздывают на свой самолет. Чонгук подхватывает игрушку с пола и, отряхивая ее на ходу, нагоняет многодетную семью. Чимин, мысленно молясь всем известным ему богам, лишь бы пронесло, старается не отставать. Мама семейства оборачивается и останавливается, когда Чонгук их окликает и просит подождать. Он возвращает игрушку. Мама рассыпается в спешных, но искренних благодарностях, Чонгук кланяется в пояс, медленно отступая. Даже не видя его лица, Чимин знает: смущен. Старшая девочка — лет тринадцати — приглядывается к Чонгуку пристальней. Возможно, останься он безмолвной персоной, с закрытым маской лицом и надвинутой на глаза шляпой, девочка бы не обратила на него особого внимания. Но. Она слышит его голос. Оценивает внешний вид. Всматривается в глаза. Складывает два плюс два. И через секунду раздается неверяще-озаренное: — Чонгук-оппа?! Вот черт. Попали. Чонгук замирает, застигнутый врасплох. Чимин видит, как на громкий возглас девочки оборачиваются стоящие поблизости люди — и среди них много тех, кто с вероятностью девяносто девять и девять процентов может оказаться их фанатами. Или того хуже… Чимин хватает Чонгука за рукав, быстро извиняется перед семьей, кланяясь уже на ходу, и тянет тормозящего Чонгука за собой. — Чонгук-оппа? Это Чон Чонгук? И Пак Чимин? BTS?! — слышат они, как прокатывается волна шепота по толпе. И ускоряются, лавируя между озирающимися на них людьми. В конце концов, им приходится перейти на бег. Потому что их уже преследуют: с воплями и криками, привлекая максимум внимания тех, кто еще не в курсе, что они находятся в одном аэропорту с членами группы BTS. — Бежим! Бежим! Быстрее! — задорно кричит Чонгук. Ему, сука, весело! Чимин его убить готов. Он так надеялся! До последнего надеялся, что в этот раз обойдется. Что звезды сойдутся, и ни одного сасэна с ними в аэропорту и одном самолете не окажется. Или что они смогут до конца играть в обычных пассажиров. Но надо было Чонгуку все испортить! Чимин на бегу успевает читать транспаранты, чтобы хотя бы знать, в каком направлении им спасаться бегством. — Сюда, сюда! — кричит он Чонгуку, и они бегут уже вверх по эскалатору, извиняясь перед теми, кого задевают. Хорошо, они без объемной и тяжелой ручной клади, только с рюкзаком и сумкой, а то было бы еще веселей! И так будет, что рассказать мемберам. Хотя те и сами все увидят — Чимин не удивится, если кто-то уже прямую трансляцию из аэропорта начал. Ему легко представить, как Сокджин сейчас гиенится за просмотром этого реалити-шоу, а Тэхён злорадно хрюкает, давясь злодейским смехом. Чимина и Чонгука спасает охрана. Они по камерам видят всю эту движуху, о безумной погоне сообщают дежурные, и у ворот на посадку их уже ждут люди в форме. Чимин и Чонгук выдыхают, когда бешеная гонка завершается. Они живы. Быстро оглядываются: фанаты отстают, но все равно продолжают бежать за ними. Хочется начать умолять сотрудников аэропорта: “Спасите-помогите!”, но те читают этот отчаянный призыв о помощи на их лицах. Чимин даже думать не хочет, как жалко выглядит сейчас, и их против правил пропускают за ограждение, хоть посадка на их рейс еще не объявлена. Чонгук дышит, согнувшись и опершись руками о колени. Чимин запрокидывает голову назад, все еще не веря, что они в безопасности. Мелькала у него шальная мысль, что все, капец им обоим… Он достает из своей сумки их посадочные талоны и отдает их подошедшей сотруднице аэропорта, которая уже в курсе сложившейся ситуации. В самолет их не пускают, но разрешают подождать в небольшой рекреации между зоной посадки и коридором, ведущим к трапу. Они скрываются от безумно орущих и визжащих фанатов за автоматическими стеклянными дверями. — Ты как? — спрашивает Чимин у Чонгука. Тот опускает маску, чтобы дышать свободней. Он что-то запыхался: от безудержного веселья, видимо. У Чимина выносливость, как у машины — бег его не утомляет. И жарко ему только потому, что адреналин в крови зашкаливает, а не потому, что Чонгук такой соблазнительно взлохмаченный, разгоряченный и так волнительно тяжело дышит. — Давно я так быстро не бегал. Последний раз когда от тебя удирал, — широко улыбается Чонгук, и Чимину его треснуть хочется. Но не при свидетелях. И так со всех сторон вспышки, словно они на красной дорожке. Охрана включается, в вежливо-терпеливой форме успокаивает людей и просит их разойтись и прекратить съемку. Чимин уже сейчас готов достать телефон и оставить хвалебную оду сотрудникам аэропорта на сайте компании. Они самоотверженно спасли им жизнь. — Ладно, оно того стоило, — усмехается Чимин, зачесывая растрепавшиеся волосы. Почему-то все еще жарко. От Чонгука приятно пахнет. Чимин отчаянно старается не дышать, чтобы не вдыхать этот запах слишком глубоко. Но у него ничего не получается. Чимин решает поделиться очередной историей: — В детстве, помню, мы в торговом центре были, и я тоже свою любимую игрушку потерял. До сих пор ее вспоминаю. — Ты поэтому по ночам плачешь? — Чонгук смотрит на него, улыбаясь. Они стоят спиной к стойке регистрации, чтобы меньше светить своими раскрасневшимися рылами. Чимину неловко, что они в этой беготне участвовали. А ведь раньше только ржали над видосами с айдолами, спасающимися бегством от безумных фанатов. Теперь на своей шкуре выяснили, что это вовсе, мать твою, не смешно. Хотя Чонгук явно считает иначе. — Нет, я плачу только потому, что ты слишком милый. Хочешь снова довести меня до слез, чтобы потом всю ночь напролет утешать? Чимину хочется мести. Он лучше всех знает, как Чонгука смутить — он в этом профи. Чимин долго и внимательно смотрит на Чонгука с томной улыбкой, ожидая реакции, и Чонгук первым отводит взгляд, нервно усмехаясь. Чимин шутит. Ага-ага. Но Чимину становится не до шуток, когда в самолете Чонгук без причины и предупреждения кладет руку ему на шею и начинает делать массаж. Пальцы у него сильные, горячие, божественно трут и давят, и Чимину хочется громко и протяжно застонать, но… Не при свидетелях. Вот доберутся они до отеля... И Чимин оттянется. Он все Чонгуку припомнит, начиная со своей потерянной в детстве игрушки и заканчивая потерянной от любви к нему головой.