Behind The Scenes

Когда Чимину не хватает поддержки и уверенности в том, что он все делает правильно, он организует спонтанные встречи с фанатами. Это так странно: даже через экран и обезличенные сообщения он чувствует чужую энергию — она наполняет его теплом и светом, как будто впервые за много месяцев сквозь пелену облаков пробивается ослепительное и жаркое солнце. Чимину этого правда не хватает. Чонгук его маленькое солнышко, которое согревает его днем своими улыбками и смехом, а по ночам — своим телом. Но публичная жизнь нечто иное, иная сфера самореализации и ответственности. Быть в отношениях с Чонгуком легко и приятно, но Чонгук крайне предвзят в оценке Чимина и его работы. Даже когда Чимин лажает, Чонгук говорит, что Чимин лучший — и лучше бы точно никто не смог. Чонгук всегда им гордится и восхищается. Фанбаза — совсем другое. По настрою и отзывам других людей Чимин может объективно оценить, справляется он или нет. И если нет, то как ему это исправить. Чимину важно не быть хорошим, а делать что-то хорошее. Когда он читает сообщения фанатов и узнает, что благодаря ему у кого-то улучшилось настроение, Чимин считает, что его день прошел не зря. Когда он только стажировался, ему казалось, что быть айдолом — это значит хорошо выглядеть, говорить, танцевать и петь. Все остальное неважно, ведь только за эти качества их будут оценивать и принимать. А потом они дебютировали и привлекли внимание людей, которым было все равно, как они выглядят, что путаются в перестроениях, забывают движения и не попадают в ноты. Этим людям нравились их позитив, открытость, отношение к жизни, как они преодолевают трудности и растут над собой, какую музыку они пишут и о чем их песни. И с каждым днем таких людей становится все больше. Чимин не успевает за меняющимся числом подключений к ви-лайву. Он честно пробует читать все сообщения и отвечать на те, что каким-то чудом успел прочитать. Больше всего Чимина поражает количество иностранных фанатов: их музыка преодолела не только разделяющее людей физическое пространство, но и культурные и языковые барьеры. Проводить прямой эфир из номера отеля — затея рискованная, потому что в любой момент что-то может пойти не так. А из хроники этого, как известно, уже не вырежешь. Чимин переселился в двухместный номер к Чонгуку в ту же ночь, когда они заселились. Со стороны мемберов и менеджеров вопросов не последовало, а вот у посторонних они могут появиться, если они узнают, что Чимин и Чонгук живут вдвоем, а не отдельно, как по регламенту, еще и кровати сдвинули. Перед подключением Чимин трижды проверил со всех возможных ракурсов, что ничего лишнего в кадр не попадает. Перед началом трансляции Чонгук ушел в душ, и зная, что он будет плескаться минимум часа два, Чимин не беспокоится о том, что тот может внезапно появиться. Чимин увлечен общением с фанатами и совсем теряет чувство времени. А когда приходит в себя, услышав хлопок двери, замирает с каменным выражением лица — лучшее, на что он способен, увидев нарисовавшегося на пороге Чонгука. Чонгук голый, с мокрыми волосами, с которых стекают капли воды, вниз по шее, груди и ниже… Взгляд Чимина скользит следом за ними. На Чонгуке только стандартное белое полотенце, неприлично низко повязанное на бедрах — оно не скрывает рельефа косых мышц живота и вен в паху. У Чимина резко выключается мыслительный процесс, пока он бездумно водит взглядом по обнаженному телу Чонгука. С трудом отведя глаза, Чимин смотрит в экран и понимает, что проебался по всем фронтам. Чонгук — засранец — самодовольно усмехается, просушивая волосы вторым полотенцем, а Чимин теряется в потоке вопросов от фанатов: "Кто это?", "Кто-то пришел?", "Кто это был?", "Кого ты увидел?". Чимин не придумывает ничего оригинальнее и убедительнее, чем: — Это мой менеджер. И слышит намеренно приглушенный смешок Чонгука, который садится в изножье кровати, широко расставив ноги — полотенце чудом прикрывает то, что обязано. Но Чимину достаточно того, что он видит — прямо перед собой, стоит взглянуть поверх экрана ноута. Не стоило садиться за кофейный столик. Чонгук прекрасно понимает, на что Чимин отчаянно старается не пялиться, и профессионально играет мускулами, делая вид, что вытирается. Чимин мысленно стонет. Благослови, господь, их преподавателей по актерскому мастерству — он пялится на голого Чонгука в прямом эфире перед тысячами фанатов и даже не краснеет. Чонгук бессовестно играет с ним в переглядки. Они оба делают вид, что Чонгука в номере нет, но глаз друг от друга оторвать не могут. Это первый раз на памяти Чимина, когда он очень хочет поскорее закончить трансляцию. Ему стыдно за эти мысли перед фанатами, но… У Чимина уже никаких других желаний и потребностей, кроме как накинуться на Чонгука, не остается, когда этот бессовестный провокатор откидывается на подушки в изголовье кровати, прикрывает срам спавшим полотенцем и принимает позу скучающего императора. Чимин чувствует себя его жалким, безвольным рабом. Чимин вынужден попрощаться с фанатами, извиняясь за то, что несуществующий менеджер напомнил ему о рабочем графике, о котором Чимин совсем забыл и не вспоминал в принципе. Он все чаще против воли бросает взгляды поверх ноута на Чонгука, который неотрывно смотрит на него и кривенько улыбается — наслаждается эффектом, который произвела его выходка, и своей безоговорочной и слишком очевидной властью над Чимином. Чимин заканчивает трансляцию и, пока система конвертирует запись, оставляет ноут включенным. Угрожающе медленно поднимается из-за столика, и улыбка Чонгука становится шире. Он рад тому, что внимание Чимина снова полностью сосредоточено на нем одном. Даже если в данном конкретном случае это не совсем безопасно и не сулит ничего хорошего. Лицо у Чимина недоброе. — Ты говорил, что я бессовестный, — напоминает Чимин, неизбежно надвигаясь на Чонгука, запертого с ним в одном помещении. Чонгук трепещет, но не от ужаса, а от предвкушения. Горящие глаза выдают его озорство. — А сам что? — Я не знал, что это передается половым путем, — прикинувшись дурачком, говорит наивный Чонгук. Не знал он. — Половым, значит, — повторяет Чимин, опасно понизив голос и сощурив глаза. — Сейчас я тебе покажу обратный путь. Он решительно садится сверху на бесстыдника, который только счастливо смеется: получил, что хотел. Чимин крепче зажимает бока Чонгука между бедер, чтобы не рыпался, хватает подушку и пробует его ей придушить. Чонгук не сопротивляется: он весь вибрирует под Чимином от восторга. Он достиг высшей степени мастерства в навыке изощренно дразнить Чимина и доводить его тем самым до нужной кондиции. После непродолжительной возни Чимин Чонгука сразу засасывает, не давая и слова сказать в свое оправдание (нет его, как и совести), и сдергивает влажное полотенце с его бедер. Чонгук глухо стонет в жадный рот Чимина. Тот крепко берет его за член, но за свое здоровье Чонгук беспокоится в последнюю очередь. Не один Чимин слегка мазохист. В дверь стучат. И в этот раз это действительно их менеджер. Раньше Чимин и Чонгук бы постремались продолжать, но им пришлось ради карьеры и успеха забыть, что такое стыд и стеснение, так что Чимин только жарко выдыхает, чтобы Чонгук вел себя тихо, и плавно опускается к его груди, медленно перебираясь к животу, а там еще пара поцелуев вниз от пупка и… Чонгук инстинктивно хватает Чимина за волосы, когда его лицо уже напротив паха, и быстро смотрит на закрытую дверь в номер. Менеджер перестает стучать и звать их по имени и решает, что их в номере нет. Он звонит им по очереди: сначала Чимину, как более ответственному, потом Чонгуку — последней инстанции. И как, блин, удачно, что перед трансляцией они оба перевели телефоны на беззвучный режим. Менеджер уходит ни с чем. Чимин решительно настроен отплатить Чонгуку за все мучения и стресс, которые пережил по его вине за последние полчаса, и остановить его может разве только смерть. Смерть Чонгука, который чувствует себя так, словно Чимин хочет из него душу высосать. Только не через рот. Чонгук уже готов попрощаться с жизнью, когда Чимин резко отстраняется. Медленно выпрямляется и демонстративно вытирает губы тыльной стороной ладони. Запыхавшийся Чонгук глядит на него мутным взглядом, тщетно пытаясь сосредоточиться и понять, что происходит. — У меня была важная встреча, — говорит Чимин, упершись рукой о бедро Чонгука и игнорируя его призывно стоящий член. Чонгук пробует привстать, но Чимин второй рукой толкает его в грудь, роняя обратно на подушки. — Я был занят, ты не заметил? — Мин-а… — Не строй мне глазки, — грозит ему пальцем Чимин, решивший заняться воспитанием Чонгука. Лучше поздно, чем никогда, верно? Хёны будут ему благодарны. — Ты плохой мальчик и заслужил наказание. Отшлепать бы тебя хоть раз. — Прости меня, — выдыхает Чонгук и гладит Чимина по коленке. Точно уверен, паршивец, что Чимин поругается, но наказывать его не станет. Вечно пользуется его добротой. — Пожалуйста… Я все отработаю, обещаю! Чимин словно только этого предложения и ждет. Его покрасневшие и припухшие от усердия губы тут же растягиваются в улыбке. — И не смей останавливаться, пока я не скажу, — ставит свое условие Чимин. — Будем искать твою совесть, пока не найдем. — Да, Чимин-ши, — выдыхает покорный Чонгук, за что сразу получает шлепок по животу, и сдавленно смеется. — Чимин-ши... — повторяет он, пробуя другую интонацию — понизив голос до легкой хрипотцы, от которой у Чимина мурашки по всему телу, тут же тянет внизу живота, сбивается дыхание и голова идет кругом. — Я все для тебя сделаю. Только попроси. Чонгук резко садится и хватает Чимина в охапку, пока тот не сбежал. Но Чимин об этом и не помышляет. Он думает только о том, что сделает с Чонгуком и сколько раз, пока не посчитает, что получил достойную моральную компенсацию.