Behind The Scenes

— Итак. — Чихён переплетает пальцы и кладет сверху подбородок, принимая позу повышенного внимания и сосредоточенности. — Вы встречаетесь уже, блин, наконец? Скажите “да”. Сколько можно нас всех мучить? И друг друга тоже. Да?! Чимин закатывает глаза. Он не удивлен, что вместо “как дела?” снова слышит этот вопрос. Скорее он раздражен. Чихёну уже пора своей личной жизнью заняться, а не допытываться до своего старшего брата. — Да, — просто отвечает Чонгук, и Чимину хочется убить обоих. — Мы можем это не обсуждать? — просит он. Чимин рад, конечно, что Чихён приехал вместе с родителями навестить их в Сеуле. Но не рад, потому что это Чихён — мелкий вредитель, отравлявший всю сознательную жизнь Чимина. Когда Чимин начинает вспоминать, сколько раз его за брата наказывали, ему до сих пор его хочется придушить. Планируя эту встречу, они с Чихёном никак не могли договориться, где им посидеть: Чимин хотел пойти в тематическое кафе, Чихён — запилиться в ночной клуб. В итоге, чтобы не посраться раньше времени, они предоставили выбор Чонгуку. Тот назвал первое место, пришедшее в голову — европейский ресторанчик недалеко от общаги, где в основном просаживают деньги солидные мужчины, а несовершеннолетних и вовсе не пускают. Шанс испортить вечер встречей с не понимающими личных границ фанатами минимален. — Да я еще даже не начал, — ухмыляется Чихён. Его наглая морда — еще одна из причин, по которой у Чимина чешутся руки. Чимин даже не может сказать, что соскучился. — Если продолжишь, будешь платить сам, — предупреждает он брата. Чихён фыркает: напугал ежа голой задницей! — Чего ты так зажимаешься, Мин-и? — ласково спрашивает он. — Я ж не наш отец, а ты сразу в штыки. Я, между прочим, очень за вас рад, — не без гордости, что такого замечательного старшего брата воспитал, говорит Чихён. — Вы классные. И хорошо, что вы вместе. Я хотя бы меньше переживаю. — Из-за чего ты переживаешь? — удивляется Чонгук. Чимин закрывается алкогольной картой. Ему не пережить этот вечер без обезболивающего. — Брат у меня отчаянный, — хмыкает Чихён. — А ты вроде адекватный. Присматриваешь за ним, чтобы он глупости не творил. Один раз, правда, лопухнулся, но это бывает. Напоминание о голодовке Чимина, закончившейся двумя днями в больнице, отзывается неприятным шевелением внутри, но Чонгук уже долгое время работает над чувством вины и искуплением своих грехов перед Чимином, так что ему удается совладать со своими переживаниями и сохранить индифферентное выражение лица. — Мы присматриваем друг за другом, — говорит Чонгук, пока Чимин демонстративно в разговоре не участвует. Не молчать же тоже? Чихён, конечно, умеет людей без анестезии препарировать, но все-таки он не их враг и зла им не желает. Чихён улыбается — и сразу становится похож на Чимина. Чонгук не может не улыбнуться в ответ. — Я на это рассчитываю. Ну что, Мин-а, уже выбрал, чем хочешь накидаться до беспамятства? Мне тоже надо за здоровье молодоженов выпить. Чимин резко опускает винную карту и смотрит на Чихёна зверским взглядом. Чонгук нервно улыбается. Надеется, что до драки дело не дойдет, потому что они все-таки в приличном заведении. Тут полно людей, как и всегда вечером, и кто-нибудь обязательно случайно или специально снимет это на камеру, а потом, ясное дело, сольет в сеть. И начнется… — Ой, я тут вспомнил! — Чихён продолжает болтать как ни в чем не бывало, игнорируя невербальные попытки брата прикончить его на месте. Чонгук никак в толк не возьмет: Чихён специально нарывается, или дурачок, который в принципе не догоняет? — Мин-а, помнишь, как в детстве я нашел у отца в заначке бутылку коньяка? — Лучше не продолжай, — предупреждает его Чимин уже с неприкрытой угрозой в голосе, но Чонгуку хочется услышать эту историю, и по его любопытному лицу это сразу видно. Чихён все понимает. Весело улыбается Чонгуку, чувствуя его поддержку, и беззаботно продолжает: — Я даже не думал, что это какая-то дорогущая штука, которая стоит, как вся моя жизнь. Просто бутылка была прикольной, необычной, и я подумал, что в ней сок или еще что-то. Чонгук уже примерно понимает дальнейшую судьбу коньяка, но все равно с интересом слушает. — Заныкался с ней, значит, в комнате, дождавшись, когда Мин-и свалит на учебу, а родаки на работу. Первый раз попробовал. Подумалось, гадость какая-то. Выплюнул. Но бутылку-то открыл уже, там пломба стояла, отец бы все понял, если бы я ее назад в его шкаф спрятал. Так что я ее сунул к себе под кровать. На следующий день решил-таки еще раз попытаться вкусить запретный плод, только в этот раз приготовил заранее шоколадку. И прям на ура коньяк пятидесятилетней выдержки пошел, отвечаю. По чуть-чуть, через день, выдул я бутылку эту, сам не заметив как, даже расстроился, что вкусняшка так быстро кончилась. — Сколько лет тебе было? — спрашивает Чонгук, посмеиваясь. Чимин смотрит на него неодобрительно: ничего веселого в детском алкоголизме не видит. — Лет десять? — задумывается Чихён. — Одиннадцать, — сухо исправляет его Чимин, который помнит все, потому что знает конец этой истории — такое не забывается. По его тону Чонгук сразу понимает, что это не рассказ о том, как Чихён с одиннадцати лет пристрастился к крепкому, качественному и дорогому алкоголю. — Точно! Тебе ж как раз тринадцать стукнуло, — оживляется Чихён еще больше. — Я, короче, долго думал, что с пустой бутылкой делать… — И не придумал ничего лучше, чем спрятать ее в моей комнате, — с легким недовольством в голосе (или даже осуждением) прерывает его Чимин. Чонгук чувствует, как страсти за столом накаляются. — Потому что папа к тебе вообще никогда в комнату не заходил, а в мою наведывался постоянно! — защищается Чихён. — Ты мог ее выбросить. — Чимин сверлит Чихёна взглядом. — Почему прямо не скажешь, считай, почти восемь лет спустя, что специально меня подставил? Чихён дует губы. Они полные, как у Чимина, отмечает про себя Чонгук, но все равно отличаются. Когда Чимин так делает, он выглядит хорошеньким, как куколка (зацеловать бы до смерти). Когда так делает Чихён, хочется его за эту капризность треснуть — Чимину особенно. — Ладно-ладно, каюсь. Я обиделся, что вы меня с парнями с собой гулять не взяли, так что да, я ее спрятал в твоей комнате намеренно. Но! Я правда не рассчитывал, что папа ее найдет, клянусь! Когда это случилось, я на тебя уже не злился, и мне было, блин, капец как стыдно, когда он на тебя орал в твой день рождения… — Да, это был отличный подарок, спасибо, Чихён, — кривится Чимин от еще живых воспоминаний. — Так в тринадцать я стал неблагодарным отпрыском и латентным алкоголиком. — Да откуда ж я знал, что он тебе подарок захочет спрятать в шкаф! — отчаянно выдыхает Чихён. — Лучше расскажи Чонгуку про то, как ты мне еще один крутой подарок на четырнадцать лет сделал, — елейно предлагает Чимин, раз уж пошла такая пьянка. Хотя если Чихён начнет вспоминать все случаи, когда лажал по полной, он закончит, дай бог, к утру. А зная его манеру изложения, по-хорошему сидеть им тут сутки — и то, если повезет и Чихён пару историй забудет. Чонгук понимает, что Чимин злится, и ему не по себе. Неужели эти детские обиды до сих пор так сильно его ранят? Чонгуку, наверное, сложно понять братские отношения, потому что он единственный ребенок в семье. Но отчего-то ему кажется, что он бы со своим братом дружил. И не ругался бы с ним по пустякам. Но Чимин это пустяками не считает. Потому что Чихён делал все эти подлянки и гадости постоянно — все время, сколько Чимин себя помнит, и столько раз, что не сосчитать. Но только сейчас, по прошествии достаточного количества лет, повзрослев, Чимин понимает, что причиной всегда был он. Это он Чихёну завидовал, ревновал его к родителям, избегал его, не хотел проводить с ним время, которое предпочитал тратить на что угодно другое. Он никогда не брал брата с собой, если родители ему руки не выкручивали, не хотел знакомить его со своими друзьями, не хотел, чтобы Чихён становился частью его жизни. Он хотел, чтобы Чихён из его жизни исчез. И Чимину ужасно стыдно за это. На кого он злится, так это на себя. Если бы он изначально уделял Чихёну больше внимания, любил и заботился о нем, если бы узнал его лучше, играл с ним вместе, занимался, гулял, помогал ему адаптироваться к жизни за стенами дома, все сложилось бы иначе. Чимин, вероятно, не ругался бы с отцом и не ушел бы в итоге из дома. Закончил старшую школу с отличием и поступил на бюджет в университет. Стал бы юристом. Или кем-то еще. Остался в Пусане. Никогда бы не встретил Тэхёна. Не попал в группу. Не узнал о существовании Чонгука. Чимин был бы совершенно другим человеком. Но был бы он счастлив? — Ты все еще в бешенстве из-за этого? — спрашивает тихо Чихён. Чонгук впервые видит его таким: пристыженным и робким, боязно глядящим на Чимина из-за рваной челки. — Конечно нет, — мягко отвечает Чимин и ехидно продолжает: — Давай, давай, рассказывай, не стесняйся. С выражением, как ты умеешь, пусть Чонгук-и оценит твой нераскрытый актерский талант. Чихён в сомнениях. Чонгук ерзает на стуле, уже не зная, хочет он услышать эту историю или нет. Кажется, все-таки нет. — Ладно, — сдается Чихён и трет нос. Смущен. Чонгук неуверенно пробует приободрить его улыбкой. — В общем, я чувствовал себя виноватым из-за того, что так вышло с коньяком, и папа тебя жестко отругал, посадил под домашний арест и так и не подарил подарок, потому что сказал, что ты его не заслужил… Я мучился целый год и к следующему окончательно решил, что мой братик обязан получить то, на что так долго копит деньги. — Что это было? — Чонгук заинтригован. — Не столь важно, что это было, сколько то, что именно Чихён сделал, — хмыкает Чимин. Он больше не выглядит злым. И хотя еще не пил, но уже кажется повеселевшим. — Что ты сделал? — тут же спрашивает Чонгук у его брата. — Мне такое бабло и не снилось, ясное дело, так что я нашел наличку у отца. Самая простая часть плана. Дальше сложнее. Для меня это было целым испытанием: выйти из дома, добраться до центра, где я ни разу не был, сесть в общественный транспорт, на котором я никогда не ездил, найти магазин, который я в глаза не видел, а там еще говорить с живым продавцом… Не знаю, как я решился. И как все это пережил — все такое смутное, помню только ужас от огромного количества людей вокруг. Чихён, рассказывая об этом, вновь переживает тот дичайший стресс. И Чимин тронут. Правда. Он никогда не думал, что ради него Чихён, который всю жизнь учился дома и в принципе никуда дальше двора не выходил, решится на подобный шаг: выйти за калитку и отправиться в путешествие в неизвестность. Для Чихёна это был подвиг. Это был смелый, безрассудный и очень опасный поступок. Хорошо, что все обошлось, и Чихён нигде не потерялся, благополучно вернувшись домой. Случись с ним что, Чимин бы себе этого точно не простил. Забегая вперед, все испортил, как всегда, конец этой истории. — Короче, я это сделал, — не без гордости, расправив плечи и подняв голову, заявляет Чихён. У него глаза до сих пор горят, когда он об этом говорит. — Чувствовал себя крутым и всесильным, как супермен! Словно теперь все могу! Я, блин, весь от восторга трясся и уссывался, что сделал своему любимому братику такой охуительный подарок! Ждал воплей, восторга и прыжков до потолка, а этот… — Чихён обличительно тычет пальцем в ухмыляющегося Чимина. — Начал ругаться и требовать ответа, где я его украл! — Я ведь понимал, что у тебя не может быть таких денег, — замечает Чимин. — Что я должен был подумать? — Я на тебя никогда так сильно обижен не был, как в тот день, — бурчит Чихён. — Да, а на следующий день я первый раз ушел из дома, — говорит Чимин и продолжает рассказ за брата: — Потому что отец обнаружил пропажу денег. Чихён, ясное дело, не сознался, меня дома на тот момент не было, я был на секции, а когда вернулся, отец уже нашел мой подарок. Построил необходимые причинно-следственные связи и сделал выводы. Так из неблагодарного щенка с предрасположенностью к запойному алкоголизму я стал еще и бессовестным вором — причиной бесконечных стыда, унижений, сожалений и разочарований своего отца. Отец всегда верил тебе, а не мне. Ты ни разу не сознался. Ни разу. — Чимин смотрит сидящему напротив Чихёну в глаза. — И кто всегда отвечал за тебя перед отцом и огребал по полной за твои очередные шалости? — У меня теперь, блин, кусок в горло не полезет! — от досады и вины Чихён чуть ли не плачет. — Скажи, что мне сделать, чтобы искупить свою вину? Я уже сто раз извинился! Хочешь, на колени встану? Отсосать не предлагаю, с этим Гукки, я уверен, прекрасно справляется… — Еще слово!.. — повышает голос Чимин, грозно сдвигая брови. — Не злись! — Чихён складывает руки в умоляющем жесте. — Я был мелким дураком. Да я и сейчас все еще он. И мне капец как стыдно, я, блин, не специально же, правда! Я так отчаянно хотел с тобой дружить — и все время так жестко косячил. Я всегда... Я боялся, что ты меня ненавидишь. Когда ты мне из Сеула открытку прислал и написал, что любишь меня и скучаешь, я всю ночь в подушку ревел. Ну что мне сделать, чтобы ты меня простил? — Я тебя уже давно простил, — тихо говорит Чимин. Ему тоже стыдно, что он старший брат, но ведет себя иногда, как обиженный ребенок. — И… спасибо. Я знаю, чего тебе стоило подарить мне тот подарок. Чихён выдыхает и протягивает Чимину руку через стол. Чимин берет ее в свою. Чонгук наблюдает за братьями, чувствуя себя сильно лишним. Но внезапно Чихён протягивает и ему раскрытую ладонь, предлагая дать руку, что Чонгук и делает. Чихён, нисколько не колеблясь, соединяет руки Чимина и Чонгука, накрывая их своими, и говорит: — Я вас благословляю, дети мои. Живите долго и счастливо и радуйте нас горячим и провокационным контентом еще много-много лет. Чимин не может Чихёну вдарить только потому, что Чонгук крепко держит его за руку. Это спасает Чихёну жизнь. От перекошенного гневом лица Чимина он заходится заливистым смехом — суицидальные наклонности, которые он демонстрировал с детства, никуда не делись. — Я тебя когда-нибудь убью, — мрачно говорит Чимин. — Не давай обещаний, которые не сможешь исполнить, — со знанием дела говорит Чихён. — Ты сам меня этому учил. Видишь, я учусь быть мужчиной, который отвечает за свои слова и поступки и признает свои ошибки. Я беру пример с тебя. Чимин вздыхает. Тянет руку, и Чонгук ее выпускает, хоть и не хочет. Жаль, что здесь так много людей и они не могут держаться за руки даже под столом. Вместо этого Чонгук придвигается ближе к Чимину, закидывает руку на спинку дивана позади него и прижимается к его боку. Чимин не отодвигается. Мимолетно гладит Чонгука по бедру, прежде чем вернуться к алкогольной карте. — Ладно, поживи еще, наказание нашего отца, — снисходит он до отсрочки наказания. — Неправда. Я хороший мальчик. Папа меня любит, — претенциозно заявляет Чихён, нисколько не сомневаясь в том, что утверждает. Совесть всегда чиста, если ей не пользоваться. — Папа просто не знает, что ты куришь, бухаешь, снимаешь себе виртуальных телок и играешь не только на бирже, но еще и на тотализаторе, — бесстрастно спускает брата с небес на землю Чимин. — Не пали контору, блин! — шипит на него Чихён. Боится пасть в глазах Чонгука еще ниже? — С реальными девушками встречаться не пробовал? — прямо спрашивает Чимин и умело переводит стрелки со своей личной жизни на отсутствие оной у брата: — Восемнадцать, пора уже. — Ты хоть знаешь, как тяжело быть твоим братом?! — сетует Чихён. — Мне пришлось поудаляться нафиг из всех соцсетей, ко мне же в друзья каждый день очередь стояла! А от озабоченных этих вообще отбоя нет до сих пор ни днем, ни ночью! Все хотят добраться через меня до тебя. Я уже курьерам боюсь сам дверь открывать! — Уверен, среди всех этих людей есть достойные девушки, которым интересен ты, а не я. — Да в жопу. Они все стремные. — Чихёна передергивает. — Я вообще не понимаю, что в их прекрасных маленьких головках происходит. И я тебе реально говорю: они все как на одно лицо! К тебе такой типаж притягивается? Или у них один пластический хирург? — Встречайся с парнем, — философски предлагает альтернативу Чимин. Считает отмазы Чихёна недостаточно весомыми. — Да где ж я найду такого же красавчика, как наш Гукки?! — в сердцах восклицает Чихён. И Чимин впервые в жизни с братом соглашается. Он смотрит на прикидывающегося невозмутимым Чонгука, видит его красное ухо (смущен до бесов) и думает, что Чонгук в самом деле такой единственный. И Чимину реально нереально повезло. Если так посмотреть, Чимин все-таки чертовски везучий парень.