Behind The Scenes

— Ты готов? — Нет еще… Погоди чуть-чуть. — Мин-а… Расслабься. Чонгук произносит это низким, интимным тоном, из-за которого Чимин напрягается только больше. — Не говори со мной так, — просит он. — Почему ты такой взволнованный? — Чонгук выбирает это определение, хотя им обоим очевидно, что никакой Чимин не взволнованный — он к черту в животной панике. — Ты можешь меня не трогать? — слабо огрызается Чимин. — Но я хочу тебя трогать. Всегда и везде. — Чон Чонгук. Чонгук старается не заржать. Он прикрывает норовящий растянуться в улыбке рот рукой и почесывает нос, пока стоит и смотрит, как Чимин в тысячный — уже тысяча первый — раз поправляет на себе одежду, чтобы нигде ничего не торчало, никаких лишних складок, все было идеально. Если бы это еще помогло Чимину почувствовать себя лучше и уверенней. Давно Чонгук Чимина на измене не видел… Чонгук подходит, сделав два шага, которые их разделяют. Чимин каменеет: точно знает, тот сейчас что-нибудь выкинет. Чонгук аккуратно поправляет его волосы у лица, заправляя за ухо. Ведет большим пальцем по его краю и кладет горячую ладонь на шею. — Не смей, — шипит Чимин, держа морду кирпичом, а глазами бегая во все стороны: проверяет, видит их сейчас кто-то или нет. Но они на улице одни, не считая, конечно, камеры домофона. Только вряд ли родители Чонгука стоят у входной двери и подглядывают за тем, что происходит у их калитки. — Мин-а, — ласково произносит Чонгук. — Все будет хорошо, обещаю. Просто доверься мне, хорошо? Он убирает руку с шеи Чимина и берет его за руку. Чимин, ясное дело, пробует ненавязчиво высвободиться, но Чонгук переплетает их пальцы и крепко сжимает — не вырваться. Засада. Чонгук мягко ведет обреченного Чимина за собой к калитке. Звонит в нее, и им открывают спустя секунд пять — пять секунд, за которые Чимин сто раз пожалел, что согласился, и уже успел спланировать план побега. Он оборачивается через плечо, когда они заходят на территорию и Чонгук закрывает за ними калитку: все, путь назад отрезан. Чимин резко выдыхает. План А провалился. Теперь срочно нужен план Б. Чонгук не спешит двигаться в сторону дома. Внимательно изучает Чимина, который избегает на него смотреть. — Это мои родители, — тихо произносит Чонгук, все еще пытаясь до Чимина достучаться. — Они тебя не съедят. Скажи, чем мне помочь тебе? Что мне сделать, чтобы тебе стало легче? — Не трогай меня при них и не говори ничего, пожалуйста, — в отчаянии просит Чимин. Чонгук вздыхает — не так он себе эту встречу представлял, — но соглашается: — Хорошо. Я не буду ничего такого делать, обещаю. Чимин выдыхает. Закрывает на пару секунд глаза. Чонгук терпеливо ждет, и только когда Чимин кивает, они идут к дому. Чонгук выпускает руку Чимина уже на крыльце и открывает ему дверь. Курым вылетает из нее с громким и звонким лаем, крутится у них под ногами, не давая сделать и шага, и Чимину приходится присесть, чтобы ее поймать и приласкать. Чонгук тоже присаживается и гладит Курым по спине, пока та увлеченно вылизывает лицо тихо смеющегося Чимина. Чонгук улыбается, смотря на него. Чимин наконец оттаивает и забывается, переключившись со своих переживаний на милую и любвеобильную собачку. Курым очень рада их видеть. Как и родители Чонгука, которые уже спешат с кухни, чтобы встретить их в прихожей. И в прошлый раз это был очень радушный прием, но в этот счастье родителей Чонгука, которые так давно не виделись с сыном, можно, кажется, пощупать руками. Отец обнимает Чонгука первым, хлопает по спине, любуется им, спрашивает, как они добрались. Мама помогает Чимину раздеться, хоть тот смущенно и пытается возразить и сделать все сам, чтобы не злоупотреблять ее заботой и добротой. — Как же давно мы не виделись! — мама порывисто заключает Чимина в свои объятия, пока тот стоит столбом. Она теплая и мягкая, и от нее так вкусно пахнет специями для выпечки. Чимин осторожно приобнимает маму за спину и перехватывает взгляд Чонгука: полный любви, нежности и тепла — ему так приятно видеть двух своих любимых людей в объятиях друг друга. Едва Чимин успевает очухаться и найтись, что сказать, как на место мамы приходит отец. Он не жмет Чимину руку, а сразу его берет за плечи, крепко прижимая к себе, и Чимин замирает. Все никак не может справиться с потрясением от того, что его не будут убивать, на него не будут кричать, никто не станет осуждать его и требовать немедленно выйти вон: как ему вообще совести хватило прийти в их дом после того, что он сделал с их сыном! — Хотите передохнуть? Или сразу сядем за стол? — спрашивает мама по-деловому. Чонгук вопросительно смотрит на Чимина — как тот скажет. — Пять минут, — со смущенной улыбкой просит Чимин время прийти в себя. — Конечно. Спускайтесь, как проголодаетесь, — улыбается мама, и они с отцом уходят обратно на кухню: готовятся к семейному застолью. Курым остается с Чимином и Чонгуком, преданно заглядывая им в глаза по очереди. Ждет, что кто-то из них (поимеет совесть) возьмет с комода мячик и поиграет с ней во дворе. Чимин обязательно это сделает, но чуть позже. — Ну что, не страшно? — тихо, но весело спрашивает Чонгук. Немного помятый его пылкими родителями Чимин выглядит очаровательно ошалевшим. — Я посмотрю на тебя, когда ты встретишься с моим отцом, — едко произносит Чимин, стараясь на Чонгука не рычать (тот ведь не виноват ни в чем). Но из-за того, какой этот засранец довольный жизнью, хочется ему дать лапши поострее и увидеть, как он рыдает, размазывая сопли по лицу. — А мы к тебе заедем? — спрашивает Чонгук. Он соврет, если скажет, что ему не стремно встречаться с разгневанным отцом Чимина лицом к лицу, но знает, что к этой встрече готов. И что бы отец Чимина ни сказал и ни сделал, Чонгук не отступится и не уступит. — Нехорошо будет, если не навестим их. Они наверняка узнают, что мы здесь были. Чимин выдыхает. Он избегал об этом думать еще со вчера, когда Чонгук его огорошил своим признанием, но придется признать, что это испытание им лучше пройти сегодня и отделаться малой кровью. Чимин морально к этому абсолютно не готов. Но все дело в том, что он никогда не будет готов. Сейчас, потом — неважно, он все равно будет трястись и с ума сходить от беспокойства и страха. — Я буду рядом. — Чонгук снова берет его за руку. — Все будет хорошо. — Ты не можешь мне этого обещать, — бормочет Чимин, не пытаясь руку забрать. Чонгук гладит его по тыльной стороне ладони, успокаивая. — Я защищу тебя. Не переживай, — говорит он спокойно, смотря Чимину в глаза. Чонгук собранный и серьезный, уже такой взрослый и такой красивый… Чимин пропускает удар сердца и судорожно вздыхает. Раз он не может от Чонгука отказаться, значит, придется идти до конца, каким бы он ни был. — Хорошо, уйдем пораньше и заедем к ним ненадолго по дороге в аэропорт, — соглашается Чимин. Чонгук улыбается — он рад тому, что Чимин смог справиться со своими эмоциями и принять правильное решение. А Чонгук уже проследит за тем, чтобы Чимин внезапно не передумал, снова поддавшись своему страху. Они моют руки и идут наверх: Курым, цокая коготками и жарко дыша, прыгает по ступенькам лестницы впереди, постоянно на них оборачиваясь, будто ведет их за собой и следит, чтобы они не отставали. В комнате Чонгука Курым сразу прыгает на кровать: она вся завалена ее игрушками. Курым выбрала ее своим местом. Даже закопала под подушку лакомство. — Похоже, она по тебе скучает, — говорит Чимин, присев рядом, чтобы еще немного погладить очаровательного белого пушистика, самозабвенно обтирающегося о покрывало. — Я тоже по ней скучаю, — Чонгук садится с другой стороны и треплет Курым по висячим ушам. Чимин накрывает его руку своей и берет во вторую. Смотрит и гладит татуировки на пальцах Чонгука. Чонгук молчит. Ждет, что Чимин хочет ему сказать. — Они действительно знают? — наконец спрашивает он, подняв глаза на Чонгука. Тот кивает, внимательно отслеживая выражение лица Чимина. — Ты им прямо сказал?.. — Да, в тот день, когда ты согласился со мной встречаться. У нас был запланирован созвон, и я сказал им, что мы теперь вместе, — говорит Чонгук. Хотел бы он это сделать не по видеосвязи, находясь еще и в другой стране… Он бы и сейчас это повторил, уже смотря своим маме и папе в глаза, но Чимин попросил его этого не делать. Чонгук всегда держит свое слово — Чимин научил его этому. — Что ты мой парень и я люблю тебя. — И как они на это отреагировали? — еще тише спрашивает Чимин. — Папа не сразу понял, — честно отвечает Чонгук. — Мама удивилась, а потом обрадовалась. Начала расспрашивать, как давно мы начали встречаться, все ли у нас хорошо, как мы с этим справляемся… Папа только спросил, счастлив ли я. Я ответил, что да. Чимин, не дыша все время, что Чонгук говорил, чтобы не пропустить ни слова, делает резкий вдох. Поднимает руку Чонгука к своему лицу и трется щекой о его ладонь, закрыв ненадолго глаза. — Иногда я правда забываю, что тебе уже не шестнадцать, — признается Чимин. — Мне кажется, мы с тобой каким-то образом поменялись местами. Теперь я робкий и неуверенный в себе ребенок, которого тебе везде приходится водить за руку, чтобы я не потерялся и не испугался. Чонгук хмыкает. — Тебе так кажется, — говорит он весело. — Всем очевидно, кто из нас двоих сверху не буквально, а морально. Это ты даешь мне чувство защищенности и безопасности, Мин-а. И поэтому, чувствуя твою поддержку, мне не страшно проявлять себя. И быть собой. Чимин не слышит никаких шагов в коридоре за открытой дверью: родители Чонгука еще внизу, на кухне. Он сам двигается ему навстречу и целует, долго и трепетно, наслаждаясь каждой секундой. Чонгук обнимает его и не спешит выпускать из своих объятий, даже когда они заканчивают. Остаются сидеть, прижавшись лбами и закрыв глаза. — Спускаемся? — шепчет Чимин. — Если ты готов, — соглашается Чонгук. Чонгук вместо Чимина берет на руки Курым, и втроем они идут на кухню. Там уже накрыт стол, и они садятся, выбрав стулья рядом, а родители — напротив. Место во главе стола остается пустым. Чимин не устает восхищаться тем, сколько всего мама Чонгука приготовила и как все вкусно. — Я слышала от Гукки, что у твоих родителей свой ресторан? — вспоминает мама. — Тогда твоя похвала еще более ценна! — Я не гурман, — тушуется Чимин, — но всегда замечаю, что еда, приготовленная с любовью, самая вкусная. Спасибо. — Ты такой милый, — смеется мама и говорит то, из-за чего Чимин тут же вспыхивает, как головка спички. — Я понимаю, почему ты так нравишься нашему Гукки. Чимин пылает до корней волос. — Дорогая, — шикает на нее папа, — мы ведь договаривались. — Прости, Чимин-а, — виновато улыбается она. — Я смутила тебя. — Все нормально, — выдыхает сипло Чимин и тут же прикладывается к стакану с прохладным морсом. Чонгук откровенно пялится на его пунцово-красное ухо, которое не прикрывают модно постриженные волосы. Так и хочется его потереть между пальцев, а то и взять в рот, но Чонгук держит себя в руках. Не хочет становиться причиной истерики Чимина. Ему бы еще пережить общение с его любопытной мамой. Как и Чонгук, мама делает над собой героическое моральное усилие и больше не касается темы, которая ее очень волнует. Поняв, что до него не будут допытываться с интимными подробностями, Чимин спустя какое-то время расслабляется. Даже разрешает Чонгуку покормить себя с рук и делает то же для него. Родители Чонгука тактично в этот момент на них не смотрят, хотя в этом нет ничего такого. Боятся все испортить: Чимин и Чонгук наконец ведут себя естественно, а не будто они на приеме у президента. После завтрака Чимин и Чонгук вызываются помыть тарелки. Мама и папа помогают им собрать грязную посуду со стола и оставляют их вдвоем на кухне. Чимин улыбается каким-то своим мыслям, пока протирает тарелки, которые моет Чонгук: нравится ему возиться в мыльной воде и драить все до девственной чистоты. Чонгук украдкой Чимином любуется. Представляет, что они точно так же когда-нибудь будут стоять уже на своей кухне. Чонгук бы этого хотел. Жить с Чимином вместе, без посторонних, только вдвоем. — У тебя очень хорошие родители, — наконец говорит Чимин с улыбкой. — Приятно лишний раз в этом убедиться. В такой семье не мог вырасти другой ребенок. — Я ребенок?! — цепляется Чонгук к этому слову, делая вид, что не понимает, о чем именно Чимин говорит, и в отместку мажет пеной его маленький нос. Чимин ожидаемо возмущается и негодует. Сворачивает жгутом влажное кухонное полотенце и хлещет им ржущего Чонгука по заднице: тот пытается увернуться, но не может отойти от раковины, чтобы полы не закапать мыльной водой, стекающей с перчаток. — Признайся, извращенец, тебе это нравится! — уличительно тычет пальцем в его накачанную сиську Чимин. — Ты весь от восторга задыхаешься, когда я тебя луплю. Чонгуку нечего сказать в свое оправдание: прет его Чимина всячески дразнить, выводить на эмоции и огребать за это по полной программе. И даже когда Чимин не сдерживается, прикладывая силу, Чонгуку, хоть и больно, все равно по кайфу. — Хулиган мелкий. — Чимин смеряет Чонгука уничижительным взглядом. — Уже не мелкий и еще вырасту, — не без гордости отвечает Чонгук. Живот болит от смеха. — А вот ты все равно останешься мелким хёном. — Я тебя сейчас убью, — страстно выдыхает Чимин и швыряет полотенце на кухонную стойку. Чонгук тут же бросает перчатки и спасает свою жизнь бегством. С радостным лаем Курым подключается к игре, которая кажется ей забавной. Она не понимает, что хозяина нужно срочно спасать. Чимин неизбежно настигает Чонгука на лестнице. Ловит его за штанину, едва не стянув штаны, и Чонгук хватается за них, чтобы не потерять на бегу. Пользуясь заминкой, Чимин успевает крепко перехватить его за худи и тянет обратно. Чонгук, задыхаясь от смеха и бега, цепляется за перила из последних сил, спасая свою жизнь, и пробует ползти. — Ну все, попался, — кровожадно улыбается Чимин, предвкушая сладкую расправу. Он накидывается на Чонгука сзади, хватая его со спины, лезет руками под худи и начинает нещадно щекотать горячие бока. Чонгука сгибает в три погибели, он задыхается, верещит, плачет, содрогается от хохота и в итоге сползает с перил на ступени. Только когда Чонгук распластывается у него в ногах, Чимин успокаивается. Шлепает по его вызывающе округлой заднице. Сначала один раз, а потом еще парочку для профилактики — и окончательно выпускает пар. Как-то они забывают, что в доме вообще-то не одни. И не одна Курым, высунув язык, с восторгом смотрит на их игрища. Родители, услышав вопли и беготню, тоже выглянули проверить, все ли в порядке, и застали очень занимательную картинку на лестнице своего дома. — Гукки, милый, все нормально? — весело спрашивает мама у Чонгука, который все еще лежит на ступенях, переводя дыхание. — Да, мам… все под контролем! — Чонгук, не поднимая головы, показывает ей большой палец. Отец одобрительно посмеивается от их шуточной потасовки. Не расшиблись на лестнице — и то отрада для любого родителя двух неуемных детей. Чимин застигнут врасплох. Он неловко пытается Чонгука поднять и привести в порядок — стыдно ему перед его родителями, — но Чонгук не желает ему помогать. Здоровый и тяжелый стал, зараза, с места хрен сдвинешь. Чимин смотрит на него, делая страшные глаза: “вставай живо, не позорь меня!”, а Чонгук только истерически хихикает. Вроде за столом ему не наливали, тогда какой бес на этот раз в него вселился?! — Чимин-а, — обращается папа к Чимину, который тут же замирает, — если он плохо с тобой обращается или обижает… — Нет! — испуганно восклицает Чимин. Так и хочется начать махать руками и кричать: "все не так! Вы не так все поняли!". Главное не добавлять: "обычно это я с ним плохо обращаюсь, а ему это, блин, нравится. Даже наказать его не могу — ему и это нравится!". — Хорошо, — улыбается папа. Смотрит на Чимина мягко, никак не комментируя то, что сейчас происходит. — Посидите с нами? — зовет их мама в гостиную. Чимин кивает: не может отказаться после того, что они с Чонгуком тот устроили. Родители возвращаются в гостиную первыми. — Хватит лыбиться! — Чимин с размаху шлепает наконец поднявшегося на ноги Чонгука по животу. Тот охает, пропустив удар, и задушенно продолжает посмеиваться, держась за ноющий живот. Чимин не может сохранять покерфейс. Он тоже начинает улыбаться: Чонгук такой лохматый, раскрасневшийся и счастливый, что аж светится. Чимин быстро тянет его к себе и воровато чмокает в губы. Чонгук хочет еще и тянется за его губами, но Чимин сразу ставит между ними руку. — Не-а, — заявляет он, отклоняясь на всякий случай назад. — Никаких интимных касаний, левых взглядов и пошлых намеков, уговор помнишь? — Кого ты пытаешься обмануть? Моих родителей? — Чонгук упирается ртом в ладонь Чимина и бормочет в нее. — Поверь, они знают меня, как облупленного. — И что ты стараниями хёнов теперь умеешь крыть трехэтажным матом? — елейно интересуется Чимин, который Чонгука знает еще лучше. Глаза пораженного Чонгука очаровательно распахиваются. Понял, что крыть ему нечем. — То-то же, — довольно говорит Чимин и убирает руку. — Будешь плохо себя вести, и я все расскажу твоему папе. — Каждый может ребенка обидеть, — бухтит Чонгук и тащится за Чимином в гостиную. Мама приглашает их сесть рядом с собой на диван. Папа сидит в кресле. Родители смотрели кулинарную передачу до их прихода, но выключили звук, чтобы не мешал разговору. Чимин присаживается с краю дивана, Чонгук садится посередине. Мама просит его показать и переслать ей последние фото, которые она еще не видела, и папа решает занять Чимина разговором. К счастью, они обсуждают работу: график, ближайшие планы, подготовку. Чимин отвечает и на вопросы о себе, пока они никоим образом не касаются его и Чонгука. Эта тема умело — Чимин бы даже сказал “виртуозно” — обходится стороной. Чимину от этого с одной стороны проще, потому что он до сих пор не знает, как правильно себя вести: он теперь в официальном статусе "парня", и это смущает до бесов. Но с другой, внутри начинает зудеть неприятная мысль, что родители Чонгука не затрагивают их отношения потому, что совсем им не рады, и стараются вести себя так, будто этих "отношений" не существует. — Вы такие красивые на этом видео, — влюбленно выдыхает мама, погруженная в содержимое телефона Чонгука. — Такие хорошенькие и счастливые. На экране фото и видео с дня рождения Чонгука — пока все приличные, хотя они с парнями оттянулись на полную катушку. У Чимина душа уходит в пятки, когда, пролистывая ленту дальше, мама неизбежно натыкается на фото спящего Чимина (в кровати Чонгука, о чем лучше вообще молчать), а потом и на селфи, которое Чонгук сделал, когда его целовал. Чимин отчаянно всматривается в лицо мамы Чонгука, отслеживая ее реакцию. Тот самый момент истины. Если до этого родители Чонгука еще могли убеждать себя, что их сын не серьезен и сам не понимает, о чем говорит и что творит, то существование этого фото и еще сотни таких же отрицать невозможно. Чонгук всегда осторожный и все сразу сбрасывает в облако, удаляя с телефона, но в этот раз то ли забыл, то ли оставил специально. Мама не меняется в лице. Она с нежностью смотрит на следующие фото, где Чимин уже проснулся и начал сопротивляться, но Чонгук его все равно зажал и засосал. Слава богу, телефона у него в руках уже не было — его руки были заняты телом Чимина. Мама возвращает Чонгуку телефон. Тот выглядит абсолютно спокойным. Чимин смотрит на него и поверить не может, что у Чонгука обнародование вещественных улик их совместного преступления, доказывающих их вину, не вызывает ровным счетом никаких эмоций. Словно это в порядке вещей: как поделиться с мамой невинными картинками с котятками, найденными на просторах интернета. Мама смотрит на Чонгука и Чимина по очереди. И говорит, стараясь осторожно подбирать слова: — Вам должно быть очень непросто справляться с такой большой, мне кажется, просто нечеловеческой нагрузкой, этим постоянным давлением, вниманием и стрессом в одиночку… Чимин не дышит. Кровь бешено пульсирует в ушах, мешая слышать. Он ждет, что мама Чонгука назовет это главной причиной, по которой у них появились друг к другу предосудительные чувства. Что это временно, обязательно пройдет, что на самом деле это все ненастоящее. И будет лучше, если они закончат здесь и сейчас. Но вместо этого слышит: — Мы с папой очень рады, что вы поддерживаете друг друга и так хорошо заботитесь один о другом. Если вы счастливы… Мы с папой тоже счастливы... И мы хотим, чтобы вы знали, что мы всегда рядом. Если что-то случится, вы всегда можете на нас рассчитывать. Вот теперь Чонгук думает реветь. Чимин инстинктивно берет его за руку и крепко сжимает его пальцы. В итоге вместо того, чтобы лечь к маме на колени и разрыдаться, Чонгук утыкается в плечо Чимина, пряча свое лицо, которое совершенно не контролирует. Чимин тут же начинает гладить его по волосам. Ему немного неловко первые пару секунд, пока он машинально отслеживает реакцию родителей Чонгука. Но видит только их ласковые улыбки. Мама придвигается ближе и обнимает и своего сына, и Чимина. Папа тоже решает поучаствовать в семейных обнимашках: встает с кресла, обходит диван и кладет руки на спины жены и Чимина, а Чонгука целует в макушку. Чимин пугается и теряется поначалу. Он к такому совершенно не привык. Но ему становится так тепло, спокойно и хорошо, что он сам, кажется, уже готов заплакать. В носу и глазах подозрительно щиплет. Но вместо этого он тихо смеется, потому что Чонгук смешно и надрывно сопит над ухом — щекотно. Чонгук отстраняется. Мама отпускает его, Чимин вытирает рукавом лонгслива его мокрые щеки. Когда Чонгук плачет, становится еще красивей: с этими блестящими глазами, слипшимися стрелками длиннющих ресниц и очаровательно красным кончиком носом. Чимин Чонгуку улыбается. — А говоришь, вырос и больше не ревешь, — едва слышно журит он его. Знает, как его взбодрить. Чонгук фыркает и вырывается. — Это аллергия. — На меня, что ли? — тихо смеется Чимин, и Чонгук, хоть и обещал ничего такого не делать, закидывает руку ему на плечи и обнимает. Чимин по старой памяти напрягается, но уже через один вдох расслабляется и осторожно придвигается к Чонгуку ближе под бок. Папа возвращается в кресло напротив и смотрит на них. Чимин видит его взгляд, но не чувствует в нем неприязни или осуждения. Скорее, беспокойство. — Нам с мамой это важно знать и понимать... Вы еще кому-то сказали, что в отношениях? — спрашивает отец. Не из праздного любопытства — это вопрос безопасности, и это понимают все собравшиеся в этой комнате. — Только тем, кому мы доверяем, — отвечает Чонгук. — Хитман знает. Он сказал, что возьмет ответственность на себя и позаботится обо всем. — Он хороший человек, — благодарно улыбается мама, погладив Чонгука по плечу. — Другому я бы вас не отдала. Спасибо ему. — Вы без ночевки? — продолжает задавать вопросы папа. — Завтра съемки, — извиняется Чонгук. — У нас обратный рейс в десять. Успеем поспать, я надеюсь, как вернемся, иначе в следующем выпуске увидите наши мятые и опухшие лица. Папа хмыкает. Видел он. И не такое. — Наверное, вы еще обещали навестить родителей Чимин-и? — догадывается мама. Чонгук смотрит на Чимина, проверяя, передумал тот или нет. И Чимин кивает. Не передумал. Наоборот, набрался сил и храбрости, чтобы сказать своим родителям правду. Поставить их перед фактом, что он и Чонгук вместе — и никакие угрозы и истерики на это не повлияют. Увидеть их реакцию, принять ее, пережить и двигаться дальше — вместе с Чонгуком, рука за руку. Чимину больше ничего не страшно.