Behind The Scenes

Это не проверка мемберов на внимательность. Но проходит ее только один Тэхён. Потому что на каждой планерке садится рядом с Чимином (между ним и Чонгуком — Намджун ему за это доплачивает?) и от скуки крутит кольца на его пальцах, а не на своих. Потому что при каждом удобном случае Тэхён теребит сережки Чонгука, зная, как он это не любит, и знатно его тем самым подбешивая (Тэ не сексуальный демон, а чертов энергетический вампир). И что же Тэхён обнаруживает? Парные кольца. Что у Тэхёна возникает? Правильно, много вопросов. Что Тэхён делает? Верно, делает выводы. — Так-так, что это у нас тут? — интересуется он, пристроившись к Чимину в гримерке, где он снимает с себя украшения перед туалетным столиком. — Обручальные кольца? Он хватает кольцо Чимина с подставки раньше, чем тот успевает его остановить. Чимина удивляет собственная непроизвольная реакция (чего он так перепугался?), и он замирает. А Тэхён крутит колечко в пальцах, рассматривая его, ищет гравировку на обратной стороне с клятвой в вечной любви и, увы, не находит. — Какие еще обручальные кольца? — невозмутимо спрашивает Чимин, раскрывая замки на своих серьгах, чтобы сменить их на реквизит. — Ты опять мелодрам насмотрелся? — У Гукки точно такое же кольцо в ухе висит, — говорит Тэхён. Черт бы побрал его за наблюдательность. — А ты это на безымянном носишь. — Какой размер подошел, — пожимает плечами Чимин, никак не комментируя открытие Тэхёна и выдавая ровно ноль эмоциональной реакции. Спасибо многолетней практике держать морду кирпичом перед камерами даже в самых щекотливых ситуациях. Чимин и Чонгук действительно купили парные кольца (и ладно, в самом деле на витрине с обручальными) в аэропорту, пока ждали рейс из Пусана в Сеул. Чимин сам Чонгука затащил в ювелирный, чтобы скоротать время за рассматриванием всяких блестяшек, а Чонгук вцепился в эти кольца и сказал, что их хочет. На безымянный палец Чимина Чонгук кольцо надел сам в самолете. Слава богу, никто не видел, какой Чимин был красный в этот момент. И до смерти счастливый. Надеть парное кольцо на свой безымянный палец Чонгук не мог (это уже тот уровень фансервиса, который даже Хитман не осилит), поэтому зацепил вторым кольцом на одну из сережек в правом ухе. Он так ходит уже который день — палевно беспалевно. — Почему прямо не скажешь? — спрашивает Тэхён, вернув кольцо Чимина на подставку к другим его личным украшениям. — Потому что ты все обесцениваешь, высмеиваешь и постоянно насмехаешься? — философски вопрошает Чимин и смотрит на отражение Тэхёна в зеркале. Тэхён хмурится. — Я все еще злюсь из-за того, что был последним, кто узнал о вас. А ты бы не злился на моем месте? Будто мы не лучшие друзья, — манерно тянет Тэхён и скрещивает руки на груди. — И ты продолжаешь мне ничего не говорить. Чимин какое-то время молчит. Он уже извинился и не раз. Но до сих пор не нашел в себе храбрости с Тэхёном объясниться. Конечно, он бы хотел это сделать не здесь, не на работе, где куча посторонних людей и обычная суета. Но раз Тэхён сам начал этот разговор… Чимин поворачивается к Тэхёну лицом. Они внимательно смотрят друг на друга. — Я не сказал тебе, потому что не мог справиться со своими переживаниями, а ты бы заявил, что они яйца выеденного не стоят. И был бы прав. Но я в тот момент не готов был это услышать. У тебя все всегда так просто. А я всегда все усложняю. И мне нужно было пройти через это самому, пропустить этот опыт через себя. Если бы я сразу сказал тебе, я бы перешел из одного состояния в другое, пропустив весь этот процесс. Поторопил бы события. Оказался не готов к последствиям. И стопроцентно в итоге слился, как делал это всегда. Тэхён внимательно слушает. Он больше не иронизирует и не капает ядом. Чимин знает, у Тэхёна это напускное — как защитная реакция, выработанная с годами, чтобы не показать то, что на самом деле скрыто внутри. Когда Тэхён перестает играть и позволяет себе быть собой, он очень тихий, мягкий, ненавязчивый, немного задумчивый, немного мечтательный. Чимин все реже видит его таким. Тэхёну тоже непросто справляться с нагрузкой и круглосуточным вниманием. Еще и приходится проходить через это одному, ведь Чимин и Чонгук конкретно на него забили. — Прости меня, — в который раз повторяет Чимин и кладет руку на плечо Тэхёна. — Ты мой лучший друг. Если бы не ты… меня бы здесь не было. Меня бы, вероятно, уже вообще не было. — Не говори так, — напрягается и мрачнеет Тэхён. Чимин смотрит ему в глаза. — Ты знаешь, — только и произносит он. Не ему Тэхёну рассказывать, что с Чимином творилось, когда он оказался в Сеуле — один на один с огромным, чужим городом, наедине со своими злостью, болью и страхами. Тэхён выдыхает и опускает руки. — Знаю, что не должен лезть туда, куда меня не просят, — говорит он. — Но, блин… Мы можем начать общаться как раньше? Ничего друг от друга не скрывая? Делясь личным? Я чувствую, как ты отдаляешься и отстраняешься от меня. И это пугает. И безумно расстраивает. — Тэ... Прости, — Чимин делает шаг вперед и обнимает Тэхёна за плечи. Не успевает Тэхён обхватить руками Чимина, как они оба оказываются в медвежьей хватке Чонгука, налетевшего на них без предупреждения. Чонгук стискивает их сильней своими лапищами, и Чимин и Тэхён стонут. Ребра б не сломал им, детина. Нахрена Сокджин его так хорошо кормил?! — Пусти, — хрипит Тэхён, который отвык от столь неудержимого проявления чужой любви. Чимин терпит молча и даже с улыбкой. Вот это стальные яйца и нервы. Чонгук, посмеиваясь, великодушно их отпускает. — Сплетничаете тут? — спрашивает он и, нисколько не колеблясь, кладет первую снятую сережку к украшениям Чимина. У него есть своя подставка, но он ее игнорирует. Они с Чимином не перепутают, где чье, а идти к своему туалетному столику Чонгуку влом. Зато есть лишний повод зависнуть с друзьями, пока камер нет. — Конечно, но это только между нами, девочками, — отвечает Тэхён, потирая бок. Наконец у него просыпается сочувствие к Чимину — и как только тот еще ходит? С Чонгука станется в порыве страсти Чимину что-нибудь сломать. Хосок тогда точно его отшлепает, изменив своим моральным принципам и убеждению, что детей бить нельзя. Еще как можно. — Секретики? — усмехается Чонгук, но ничего не имеет против того, что друзья шушукаются за его спиной и посвящать его в свои тайны не хотят. Тэхён, как сорока, неотрывно следит за каждой серьгой, которую Чонгук с себя снимает. Пока тот не доходит до последней. Теперь парные кольца лежат рядом на подставке, и Тэхён на них смотрит, как голодный удав на жирную белую мышь. — Это так романтично и сладко, что аж зубы сводит. У меня зависть комом поперек горла стоит — не продохнуть, — произносит он. — Что ж вы такие жуткие и милые, а? Чонгук сразу понимает, о чем идет речь, и быстро смотрит на Чимина, проверяя его реакцию. Если бы они хотели скрыть парные кольца, носили бы их по очереди или не надевали на работу вовсе, только дома. Они не обсуждали стратегию отступления в случае нападения, но в этот раз Чимин готов к любым последствиям. Он чувствует поддержку и опору — не только от Чонгука, но и от всех родных и близких. Что скажут посторонние, ему плевать. — Ты тоже таким можешь быть, — замечает Чимин. — И даже бываешь иногда. — Не хочу отбирать хлеб у нуждающихся, — усмехается Тэхён. — В этой группе есть только одна роль макнэ, и вы двое успешно ее поделили: один формально, другой буквально. Чонгук хмыкает. Помнит, как Чимин первое время протестовал, не желая делаться “маленькой девочкой”, потому что по возрасту делать всякие милые глупости на радость фанатов должен был Чонгук. Но Чонгук сразу наотрез отказался кривляться на камеры и был таков. А отдуваться по итогу пришлось Чимину. Но ему никогда не подходила изначально отведенная ему роль бэдбоя. Наличие внушительных мышц не означает любовь играть ими на публику и угрожать возможной расправой. Поначалу ломать свои предубеждения и социальные стереотипы было тяжело и страшно. Но потом Чимин понял, что все это время боролся не с собой, а за себя — сражался за то, чтобы быть собой. Быть милым, мягким и приятным, возможно, даже женственным. Чонгук помог ему раскрыться, поверить в себя и принять себя. Без него Чимин бы продолжал оставаться самым несчастным человеком, потерянным, не принятым, ненавидящим свое отражение в зеркале, свое тело и каждый свой день. Чимин переводит взгляд с парных колец на подставке на Чонгука, который вставляет в освободившиеся дырки в ушах новые серьги от спонсоров, оплативших рекламу очередного ювелирного бренда. Серьги Чонгуку идут, но он их никогда не купит. Чонгук не любит лишний раз наряжаться и прихорашиваться. Мужик мужиком: две пары носков, две пары трусов — и достаточно. И чем старше он становится, тем сильнее в нем ощущается этот стержень. Чимин другой. Он как вода. Чонгук камень. Но вода и камень точит, верно? Чонгук вопросительно смотрит на Чимина, спрашивая без слов: “что такое, Мин-а?”. Чимин только улыбается и качает головой: “все в порядке, Гукки”. — Когда ты на него так смотришь, — не может сдержаться от комментариев Тэхён, который молча наблюдал со стороны за этим немым диалогом, — у меня, блин, мурашки по коже. — Он трет свои открытые предплечья, в самом деле покрывшиеся гусиной кожей. — Вы втюрились друг в друга капитально. — Ты только сейчас это понял? — спрашивает удивленный Чонгук. — Я такое только один раз видел. И то в кино, — заявляет Тэхён. — Там, правда, герой Ди’Каприо в конце умирает, но не суть. Все, идем? Хочу уже поскорее закончить на сегодня. Сгоняем куда-нибудь втроем завтра вечерком? — Я за, — тут же соглашается Чимин, будто только и ждал предложения. — Я тем более, — улыбается Чонгук, который всегда за то, чтобы где-нибудь засесть, вкусно поесть, хорошо выпить и приятно провести время с друзьями в неформальной обстановке. — Тогда заметано, — говорит жутко довольный Тэхён и идет развлекать заскучавших операторов. Чонгук следует за ним. Чимин все-таки не удерживается. Уже уходя, быстро, тайком хватает свое кольцо с подставки и прячет в карман брюк. Озирается, проверяя: никто не заметил. Фух. Чимин никогда не был таким сентиментальным, каким стал после того, как Чонгук внезапно сделал ему предложение, а потом закрепил их клятву друг другу парными кольцами. Кольцо Чимина уже стало его неотъемлемой частью — без него мысли путаются, рассеивается внимание, за грудиной неприятно ноет. Когда кольцо рядом, пускай даже в кармане, где его никто не видит, Чимину спокойно и хорошо. Улыбка на лице появляется сама собой, стоит кончикам пальцев коснуться гладкого и холодного металла. Раньше талисманом Чимина была зажигалка дедушки, доставшаяся ему в наследство. Теперь Чимин не может расстаться с (обручальным) кольцом. — Обо мне думаешь? — успевает шепнуть Чонгук, оказавшись за спиной и наклонившись к уху Чимина. Чимин вздрагивает от неожиданности и бросает на него быстрый взгляд через плечо. Чонгук самодовольно усмехается. Засранец. Будто не знает ответ на свой вопрос: о ком Чимин думает постоянно вместо того, чтобы сосредоточиться на работе. Чимину нестерпимо хочется схватить Чонгука за волосы, дернуть к себе и впиться в его губы. Но они посреди съемочного процесса, и придется терпеть до вечера. Будто аппетит нагуливается, но Чимин и так готов Чонгука съесть всего, целиком, без остатка. Он, держа руки в карманах, сжимает в кулаке кольцо, которое так и просится обратно на палец, и отвечает Чонгуку мимолетной улыбкой. — Конечно же, о наших фанатах, — говорит он совсем не то, что Чонгук надеялся услышать. Зато оператор доволен годным контентом. — Ты их очень любишь, да, хён? Жить без них не можешь? — ехидничает Чонгук, который прекрасно знает, о каких таких "фанатах" идет речь — о самом первом и самом главном фанате Чимина в лице самого Чонгука. — Не могу. Люблю больше всего на свете, — широко улыбается Чимин, и Чонгук смеется. Уходит окрыленный вприпрыжку, и Чимин провожает его глазами. Невольно перехватывает взгляд ухмыляющегося Тэхёна, который словно еще раз “Титаник” пересмотрел, и какого-то черта смущается. Тэхён ликует. Он ждет перерыва. Зажимает Чимина в углу у столика с прохладительными напитками и закусками, решительно закинув руку на плечи, и сразу начинает с угрозы: — Я сорву вашу свадьбу, если ты не возьмешь меня шафером. Чимин давится водой и кашляет. Тэхён услужливо подает ему салфетку. — Какая свадьба? — сипит Чимин. — Как какая? Ваша. Давно пора официально узаконить ваши отношения, — невозмутимо заявляет Тэхён. Чимин косит на него краем глаза, изображая недовольство и скрывая свою неуверенность. — Чего вам еще надо? Уже обручились, живете вместе, благословление от родителей получили, в медовый месяц сгоняли, — начинает перечислять Тэхён, и Чимин слушает его так, будто это все не про него, не про них с Чонгуком. Он ужасно взволнован. До того, как Тэхён озвучил все эти вещи, Чимин как-то и не задумывался, сколько всего успело произойти за это время… А дальше только больше. — Хочешь спойлерну? — Нет, — твердо отвечает Чимин. Тэхён, конечно же, слышит “да” (зачем вообще спрашивал?) и охотно продолжает: — Гукки ищет вам хату. И забронировал щенка у заводчика. У Чимина бежит холодок по спине. Он смотрит на Тэхёна во все глаза, будто реально дьявола увидел. — Хату?.. Щенка?.. — оторопело переспрашивает он. — Ну да. Просил тебе не говорить. Так что я ничего не говорил, — лыбится Тэхён, капец как собой довольный. — Притворись, что удивлен, когда он предложит тебе переехать, и обрадуйся, когда скажет, что хочет от тебя хвостатого, четырехлапого малыша. У Чимина идет кругом голова. Мысли панически разбегаются, сталкиваясь друг с другом, и Чимин ничего не может разобрать в этой каше. Он смотрит на бутылку в своей руке, на безымянный палец, на котором не хватает кольца, и представляет, как вот прямо сейчас, уже сегодня, после работы они сядут с Чонгуком в одну машину и поедут домой. Не в общежитие, а в их дом, где все принадлежит только им, где нет других людей. И там их возвращения будет ждать собака. Господи, Чимин всю жизнь мечтал о собаке! Чонгук серьезно хочет ее завести?! А кто будет за ней ухаживать, гулять с ней, как они могут взять на себя такую ответственность с их бешеным рабочим графиком и отсутствием личного времени как такового?! О чем Чонгук вообще думает, блин?! — Значит так, мы не готовы, — говорит Чимин, как только они с Чонгуком садятся на заднее сиденье машины. — К чему не готовы? — застывает Чонгук, не закончив распутывать провода от наушников. Он смотрит Чимину в глаза, и тот продолжает: — Заводить детей. Чонгук моргает. Очень часто. Но ответить не успевает: открывается передняя дверца, и их менеджер садится за руль. Чонгуку приходится достать телефон и перейти в Какао, чтобы они с Чимином могли продолжить этот очень важный и крайне щепетильный разговор: “я и не планировал” — Чонгук пробует оправдаться. “Тэ сказал, ты забронировал щенка” — сразу сдает своего лучшего друга Чимин. Это Тэхён обещал Чонгуку ничего не говорить. А Чимин Тэхёну ничего не обещал. Чонгук быстро смотрит на сидящего рядом Чимина и печатает ответ: “на весенний помет, перед летом, когда будет отпуск” “чудно, а дальше что? отпуск закончится. кто будет заниматься с собакой, когда нас по двадцать четыре часа нет дома?” — не дав Чонгуку ответить, Чимин добавляет: “я против.” “ты же говорил, что мечтаешь о собаке? уже не хочешь?” “хочу. но я хочу, чтобы собаке было хорошо. и в нашем случае это невозможно. даже рыбки сдохнут, когда мы уедем куда-нибудь на съемки на неделю, и некому будет их кормить.” “можем попросить родителей посидеть с собакой, мои точно не откажут” “это наша собака. для тебя нормально оставлять ее все время с другими людьми? зачем тогда ее вообще заводить?” Чонгук шумно вздыхает и откидывается на спинку сиденья. Треплет себя по волосам. Растерян. И расстроен. Чимину неуютно видеть его таким, но лучше так, чем если бы завтра утром Чимин открыл глаза и увидел перед собой щенка (сюрприз!), который стал бы самой несчастной собакой на свете с такими безответственными родителями. “но я хочу переехать и жить с тобой” — пишет Чимин. Чонгук слышит звук входящего сообщения и смотрит в экран. Очень долго, будто не понимает, что Чимин ему написал. После чего медленно переводит на Чимина взгляд. Тот мягко улыбается. — Правда? — спрашивает Чонгук. Чимин уже давал ответ, Чонгук помнит, но одно дело согласиться на что-то в отдаленном будущем (а потом передумать), совсем другое — принять конкретное решение и воплотить его в ближайшее время. — Да, — улыбается Чимин. — Хоть завтра. Чонгук широко улыбается в ответ: — Сейчас я тебе покажу, погоди. Он тут же скидывает в чат кучу фото и ссылок — видно, Чонгук не один день потратил, шерстя сайты по аренде и продаже недвижимости. Чимин садится ближе, чтобы вместе с Чонгуком просмотреть те варианты, что ему приглянулись, и услышать его комментарии. — Что вы там так увлеченно обсуждаете? — весело спрашивает у них менеджер, посмотрев на них в зеркало заднего вида. Все равно стоят в пробке. — Что за дома? Квартиры? Что вы там замышляете? — В Симс играем, — моментально находится с ответом Чимин, который только накануне получил кучу скриншотов и видео из этой игры от своего помешаного брата. Мало Чихёну фансервиса, мало ему знать, что Чимин и Чонгук в отношениях. Чихён создал их игровых прототипов и делает с ними все что захочет — Чимин даже не хочет знать что именно. Ему хватило и пары сцен, чтобы понять: Чихёна уже не спасти. — Симс? — не понимает менеджер. — Игра такая. Виртуальная реальность, — говорит Чонгук, как всегда поддерживая ложь Чимина, и Чимин не сомневается: Чихён и с Чонгуком поделился достижениями своих пиксельных подопечных. Это Чихён Чонгука надоумил найти им дом и завести собаку? Да стопудово. — И как, интересно? — поддерживает эту тему менеджер. — Очень, — горячо заверяет его Чонгук, — там не только дома делать можно. Ну все, точно: Чихён ему отправил скрины беременного "Чимина" и "Чонгука" с коляской. Да чтоб тебя, Чихён! Чимин тычет Чонгука локтем в бок. Чонгук смеется, уворачиваясь от следующих ударов, но они в замкнутом пространстве машины, и у него нет шансов спастись и избежать наказания. — Ой! Ай! Чимин-а! Нет, нет, не надо! Хён, пощади! А-а-а! — Эй, эй, ребята, полегче, машину перевернете, — только смеется менеджер, давно привыкший к их возне. Знает: ничего серьезного. Чонгук задыхается от восторга, когда Чимин добирается до его ребер и щиплет за них, беспардонно засунув обе руки под его худи. Чимин выдыхается быстро. Отпускает Чонгука и откидывается на спинку, приглаживая растрепавшиеся волосы. Собирается с мыслями. Но мыслить все еще получается хреново. Он никак не может осознать весь масштаб. Что это все происходит взаправду. Что Чонгук настроен серьезно. Что он планирует их совместную жизнь. Что они будут вместе и через год, и через пять лет, и через пятнадцать. Что у них будет свой дом, собака (и точно не одна). Что Чонгук готов прожить с ним эту жизнь — такой, какая она будет, возможно, лишенная чего-то, чего Чимин не в состоянии ему дать, но Чонгук принимает и это. Чимин заглядывает далеко вперед, туда, в самый конец. Представляет, как в глубокой старости они с Чонгуком будут вместе, двое дедуль, прогуливающихся по вечерам по набережным и цветущим улицам. На их покрытых морщинами лицах — улыбки. Они до сих пор рады просыпаться каждый день и видеть друг друга. У них нет сожалений. Они сделали все, что хотели, они жили так, как хотели. Чимин выдыхает: сердце болезненно трепещет. Не от страха, что это конец, но не их истории. А от того, какая горячая и сильная рука Чонгука, сжавшая его руку. Чимин смотрит на него. Чонгук гладит большим пальцем тыльную сторону его ладони. Трогает кольцо на безымянном пальце, и Чимин судорожно сжимает свои пальцы. Это в его силах. Все в его руках. Это будет его жизнь, и он пройдет этот путь вместе с Чонгуком, куда бы он их ни привел. Кто бы что ни сказал, кто бы что ни сделал — Чимин не позволит им разрушить свое счастье. Он лучше умрет, но будет точно знать, что сделал все, что от него зависело. — Чонгук-а, насчет собаки… Ты уже выбрал имя? — спрашивает Чимин, когда они заходят вдвоем в лифт. Менеджера с ними уже нет. Он доставил их до общежития и поехал к себе. — Имя? — тупо переспрашивает Чонгук, растерявшись. — Конечно, ты же отец, тебе выбирать имя нашего ребенка, — на полном серьезе говорит Чимин. Чонгук едва не промахивается с выбором на электронном табло, на какой им нужно ехать этаж. — Я еще об этом даже не думал… — Вот ты как все мужчины. Сначала ребенка делаешь, а потом думаешь, — подкалывает его Чимин. Не будь в лифте камер… О, он бы одним прицельным, темным и пылким взглядом от Чонгука не отделался. — Я тебе ребенка не делал. — Вот именно, — заявляет Чимин, скрещивая руки на груди. Он озорно глядит на Чонгука, сдерживая улыбку. А Чонгук еле сдерживается от того, чтобы, наплевав на все, вжать Чимина в стенку кабинки и сделать с ним что-нибудь плохое. — Плохо стараешься. — Специально меня провоцируешь? — Случайно. А что, получилось? Чонгук криво усмехается. — Я это исправлю сегодня же, — обещает он, опасно понизив голос и наклонившись к Чимину, который тут же переводит взгляд с его черных глаз на губы. И только невинно улыбается в ответ: — А завтра съездим посмотрим апартаменты? — Да, — выдыхает Чонгук, с трудом отвернувшись от Чимина. На спальном этаже камер нет, и Чонгук берет Чимина за руку, решительно ведя его за собой в свою комнату. Чимин не сопротивляется. Рассматривает второе кольцо в ухе Чонгука, покачивающееся от его шагов, и бездумно улыбается. — И завтра вечером Тэхён, — напоминает Чимин невзначай. — Я морально готов. — Надо сказать ему “спасибо”. — Сначала по заднице ему надаю за стукачество, а потом, конечно, скажу “спасибо”, — кривится Чонгук. Чимин смеется и прижимается к его плечу, пока тот достает из рюкзака электронную карту от двери. — Можешь мне по попе надавать, — урчит он и, приподнявшись на мысочки, дотягивается до уха Чонгука, ловя губами парное колечко. — Это я с радостью, — выдыхает Чонгук и, схватив хихикающего Чимина за талию, утягивает в темноту своей комнаты. Они снова вдвоем, и это единственная реальность, в которой они хотят жить.