Behind The Scenes

Беспомощный Чимин только и может, что огромными глазами следить за движениями Чонгука. Как в трансе, когда ты все понимаешь, видишь и слышишь, но сделать ничего не можешь, даже пальцем пошевелить. А Чонгук берет и делает: снимает обручальное кольцо с сережки и надевает на свой безымянный палец на левой руке. На правой ему кольцо не нужно — там и так уже набито имя Чимина. Чонгук смотрит на Чимина. Чонгук спокоен и уверен в том, что творит (этот сумасшедший парень!). Чимин дышит через раз, чтобы не спровоцировать гипервентиляцию. Но сказать Чонгуку, чтобы тот кольцо немедленно снял, не может. Просто не может. Он смотрит на кольцо на руке Чонгука так, будто видит впервые. На самом деле, это второй раз. Первый был позавчера в салоне, когда Чонгук подбирал размер. Они выбрали эти кольца сразу — им обоим они понравились больше всего, даже долго искать и выбирать не пришлось. Во второй раз покупать вдвоем обручальные кольца было также странно, как и в первый, но ни у кого из сотрудников не возникло к ним никаких вопросов — возможно потому, что с ними были еще двое сурового вида охранников, один из которых по совместительству приходился еще и переводчиком. Но теперь они не в ювелирном. Они в ресторане. И хоть в снятой ими комнате нет камер, а официант только что ушел, Чимин не может расслабиться: у него позвоночник превратился в арматурный столб. По старой памяти начала болеть спина. Из-за спазма тяжело дышать. Хоть Чимин и говорил себе (врал, конечно), что он готов к последствиям, ни черта он к ним по факту не готов. Он боится до смерти потерять то, что имеет. Боится, что Чонгук может пострадать из-за их отношений. Боится, что кто-то из них сломается под давлением извне. Боится, боится, боится! Чонгук всматривается в его бледное лицо и собирается что-то сказать, но в этот момент двери открываются, и Чимин вздрагивает от неожиданности, устремив взгляд на вошедших. — Ребята, привет! Простите, что опоздали! — сразу начинает с извинений Киён. На его сияющем лице счастливая улыбка до ушей. — Я уже забыл, какие в центре пробки. И почти забыл, как вы выглядите! — А я тебе говорил. Надо было быстрее наводить марафет, — не удерживается от ехидного замечания Питер, нагруженный пакетами (они закупили алкоголь). У Киёна в руках только цветы. Чонгук первым встает, чтобы поклониться старшим. Чимин все еще заторможен, но поднимется из-за стола следом. Он смеется, оказавшись в ловушке пылких объятий подошедшего Киёна, который не может справиться со своими эмоциями. — Я так соскучился! Боже, наконец могу тебя пощупать и поверить, что ты настоящий. Так жаль, что Тэ не смог с вами прийти, — говорит он. — В другой раз, — тянет губы в улыбке Чимин, а сам проклинает Тэхёна, который подставил его — снова! Это Тэхён организовал эту встречу, это Тэхён все мозги Чонгуку сделал и уговорил его вписаться третьим лишним, это Тэхён в самый последний беспардонно слился. Он провернул точно такой же номер с поездкой в Японию. Как этому дьяволу после таких выходок вообще верить?! Чимин не знает, хочет он Тэхёна убить или расцеловать. — Это тебе, — Киён сует Чимину свежие цветы. Чимин машинально их забирает и переспрашивает: — Мне? По какому поводу? — А зачем мне повод? — удивляется Киён. — Я люблю тебя без всяких причин. И теперь не только я один. Киён наконец смотрит на Чонгука, который скромно стоит в сторонке, сложив руки, и делает вид, что он стеснительный и тихий мальчик. Нет. И уже давно. — Наконец я с тобой познакомлюсь, — Киён протягивает Чонгуку руку. Он левша, и Чонгук быстро ориентируется и дает свою левую. Киён тут же ловит ее и не отпускает. С любопытством рассматривает обручальное кольцо. Его улыбка становится шире. — Похоже, повод все-таки есть. — Давайте есть, заказ уже принесли, все остынет, — тут же говорит Чимин. Не думает свое кольцо спрятать, скрыть или убрать с пальца. Менее неловко от всей этой ситуации, похожей на смотрины, ему все равно не станет. Он обречен. — Чего ты так торопишься? — понимающе и не обидно смеется Киён и отпускает руку Чонгука, но только для того, чтобы уступить место Питеру. Чонгук ждет крепкого мужского рукопожатия, но вместо этого тут же оказывается в таких же крепких мужских объятиях. У американцев свои традиции приветствия. Питер хлопает Чонгука по спине и раскрывает свои объятия для Чимина. Питер Чимину глубоко импонирует, и не только потому, что он избранник Киёна, а Киён никогда не стал бы связывать свою жизнь с плохим человеком. Но Чимин не первый раз ловит себя на мысли, что в объятиях других мужчин он чувствует себя странно. Не так, чтобы неправильно… Скорее не так, как ему хочется. А хочется ему, чтобы вместо Питера был Чонгук. Они садятся за стол. Чимин и Чонгук возвращаются на свои места. Стол небольшой, и сидеть приходится близко. Чонгук использует это как повод, чтобы прижаться к Чимину максимально плотно. В какой-то момент он закидывает руку на спинку сиденья позади, меняя позу. Ждет минуту, не больше, и перемещает руку на плечи Чимина. Киён и Питер так увлечены разговором, обсуждая их последнюю поездку (и в новую они хотят позвать Чимина, Чонгука и Тэхёна с собой), что на коварный, обходной маневр Чонгука внимания не обращают. Чимин анализирует свои ощущения. Тепло, но мало. Придвигается ближе к Чонгуку под бок, и тот властно прижимает его к себе за плечи. Кладет левую руку на бедро, и Чимин снова смотрит на обручальное кольцо на его пальце. Не удерживается и проводит по нему кончиками пальцев. Такое же, как у него, но почему-то ощущается иначе. Чонгук вместе с Чимином следит за его движениями. А потом делает то, из-за чего у Чимина душа ухает в пятки. Наклоняется и целует его в уголок губ. Чимин чувствует на себе заинтересованные взгляды Киёна и Питера и тут же прячет свое красное лицо на груди Чонгука, который утешающе гладит его по волосам. Целует в макушку, и Чимин вспыхивает уже весь. Черт возьми, когда Чимин перед встречей сказал Чонгуку вести себя естественно, он не это имел в виду! — Никогда тебя таким не видел, Чимин-а, — тихо смеется умиленный Киён. — Таким счастливым. — Да, ты выглядел несчастным, потерянным и злым в последнюю нашу встречу, — соглашается Питер. — Ки-ки даже не хотел уезжать, переживал из-за твоего состояния. Долго же нам ждать пришлось. С ума сойти, сколько вы, парни, держались. Жаль, что сразу нам не сказали. Вы вообще в курсе, что мы были на том концерте? — А? — тут же вскидывается Чимин и удивленно смотрит на пару напротив. — Мы Тэ не стали говорить, он бы расстроился, что не получилось встретиться. Мы знали, что у вас уже на следующий день вылет, так что не стали навязываться. Блин, даже не верится, что в этот раз все-таки получилось встретиться, — широко улыбается Киён. — Мы были тогда в центральном секторе. Сцена была далековато, но спасибо большим экранам. Мы увидели все, что хотели, во всех подробностях. Операторы не стали стесняться. Как, впрочем, и кое-кто другой. Чимин точно знает, о каком именно концерте и моменте идет речь. Сложно забыть то, что происходило на сцене под занавес, и то, что уже происходило за сценой после. Им обоим, и Чимину, и Чонгуку, полностью сорвало крышу. Чимин никогда не был таким жадным и ненасытным. Но Чонгук выдержал. Хорошо, что он крепкий парень. — Это было рискованно, — не без одобрения, уважения и восхищения признается Питер. — Но чертовски романтично. Ты это специально спланировал? Вопрос адресован виновнику — Чонгуку. Хоть Питер и говорит по-корейски с акцентом, не понять его шансов нет. — Вообще-то нет, — неловко признается Чонгук, потерев нос и мельком глянув на Чимина, который пристально на него смотрит в ожидании ответа. — Чимин-и начал плакать, и… — Ой, да не ври! Ничего он не плакал, пока ты не начал. Я видел, как ты камеры отслеживал, — смеется Киён. — И какая у тебя морда хитрая была. Стопудово что-то замыслил. Но я все равно был в приятном шоке. — Я ставил на то, что ты его засосешь. — Питер! — одновременно восклицают Киён и Чимин, и Питер только смеется. — Извините, я вырос не в столь консервативной стране, — посмеиваясь, говорит он и в качестве извинения чмокает Киёна в губы, стирая недовольное выражение с его лица. — Но здесь в Штатах точно могу сказать, что после этого ваша армия фанатов пополнилась раза в два. Даже в корейском ресторане, куда мы с Ки-Ки ходим, теперь везде ваши фотки. Половина из них стопроцентно фотошоп, но это никого не смущает и всех только радует. — Да, я еще видел вас вдвоем на паре самолетов, — подхихикивает Киён. — Не говоря уже об инсталляциях… — Давайте еще что-нибудь закажем, — перебивает своего хёна Чимин, торопясь сменить тему. — Устали от своей популярности? — с понимающей улыбкой спрашивает Киён. — Я всегда хотел быть особенным и стать кем-то выдающимся, — отвечает Чимин с легкой досадой. — Но получив то, о чем мечтал, понял, что это совсем не то, чего мне на самом деле хотелось. — Ну, если бы ты выбрал другой путь, вы бы никогда не встретились, — замечает Киён. — Значит, ты все-таки получил, о чем мечтал и чего хотел. Чимин смотрит на сидящего напротив через стол Киёна. Уже не первый раз он слышит от своего старшего друга слова, которые переворачивают все внутри. Чтобы расставить все по своим местам. Если бы не тот разговор с Киёном, который состоялся, кажется, в другой жизни, сидел бы Чимин здесь сейчас, рядом с Чонгуком, нежился бы и грелся бы в его надежных и сильных объятиях и чувствовал бы себя таким неприлично счастливым? Чимин переводит взгляд на Чонгука, который мягко улыбается ему в ответ. В его взгляде нет сомнений или сожалений о принятых решениях, которые привели его сюда. Так почему Чимин до сих пор боится — поверить в реальность, которую они сами создают? — Ну, что насчет совместного путешествия в ваш следующий отпуск? Он же планируется хоть когда-нибудь? — допытывается Киён. — Или у вас отпуск — это три часа, на которые ваши менеджеры разрешили вам втихую посидеть в японском ресторане, а потом наказали обязательно до двенадцати вернуться по камерам? — Не утрируй, хён, — просит Чимин, зная отношение Киёна к их работе. — Мы не заключенные. — А мне кажется, как раз они, — хмыкает Киён. — Я не принимаю эту индустрию. Как дурачки, все видят только красивую картинку и восхищаются ей, не догадываясь, что за ней скрывается. Чимин качает головой. Понимает, о чем Киён говорит, но: — Это не про нас. — Я знаю. И я рад этому. Если бы с вами плохо обращались, пришлось бы вернуться домой и раздать всем по заслугам. — Да уж, это ты можешь, — смеется Питер. Киён остро на него смотрит: — Ты вообще в курсе, где твой пистолет? — елейно интересуется он. Питер напрягается. — В сейфе был. — Был. — Зачем ты его взял? — удивляется Питер. — Ездил стрелять по банкам, представляя на их месте этих твоих новеньких медсестер в коротких юбках. — У тебя есть пистолет? — это единственное, что зацепило слух Чонгука и вызвало в нем живой интерес. Чимин мысленно стонет: мало ему виртуальных ночных перестрелок, теперь еще и реальные намечаются… — У меня много оружия, — говорит Питер. У Чонгука глаза становятся очаровательно круглыми. Он даже забывает гладить пальцами плечо Чимина, выводя на нем узоры. — Ты его продаешь? — Нет, коллекционирую. Старые привычки. — Привычки? — не понимает Чонгук. Чимин как-то упустил этот момент, когда рассказывал Чонгуку о своих друзьях перед встречей, чтобы Чонгук не чувствовал себя не в своей тарелке. Что Чонгук, Киён и Питер понравятся друг другу, у Чимина никогда сомнений не возникало. — Питер военный, — отвечает вместо своего супруга Киён. — Мы познакомились с ним в Кунсане, там стоит американская военная база. Я гостил там, как обычно, у бабушки с дедушкой, думал, проведу еще одно самое скучное лето. А встретил любовь всей своей жизни. — Ты военный? — Чонгук в тихом восторге от Питера. Вот уж кто точно сможет ему рассказать все, что Чонгука волнует, об оружии, тактике и стратегии. Чимин надеется, применять полученные знания Чонгуку придется только в его компьютерных играх. — Я не стал продлевать контракт… — Из-за меня, — вставляет Киён. — Да, из-за тебя, — соглашается Питер. Но видно, что ни о чем не жалеет. — Я в увольнении. Теперь готовлю молодых ребят в учебке по стрельбе и базовой подготовке. — Круто! — Пострелять хочешь? — заговорщеским шепотом спрашивает Киён, наклонившись через стол ближе к Чонгуку. — Да! — Нет, — одновременно с Чонгуком говорит Чимин. Вот этого он и боялся. Чонгуку только дай в руки пистолет… И объясняй потом Намджуну, Хитману и остальным, что пошло не так. — Почему нет? — хмурится Чонгук. — А если тебя кто увидит с оружием в руках? — Чимин прямо смотрит на Чонгука, не уступая. — А потом сольют в сеть? Знаешь, что будет? — А говорите, что не отбываете срок, как заключенные. В тюрьме оружие-то только охране выдают, — хмыкает Киён, подливая масла в огонь. — Мне кажется, все только и мечтают увидеть у вас в руках вместо микрофонов стволы, — Питер то ли намеренно, то ли случайно выбирает не то корейское слово. — Да, но не те стволы, — хохочет Киён. Чонгук давит смех и строит суровому Чимину щенячьи глазки. — Ладно, делай что хочешь, — очень быстро сдается Чимин и закидывается стопкой сакэ. А, в бездну все! Чонгук пользуется моментом и наклоняется к его уху: — Хочу только твой ствол. Он хватает Чимина губами за ухо. Чимин ожидаемо дергается, но зря, потому что его рывок заставляет Чонгука инстинктивно сжать зубы. Чимин застывает: и ухом пожертвовать не готов, и взгляды у Киёна и Питера такие… — Даже лучше, чем на большом экране, — хихикает, похоже, все-таки уже пьяный Киён. Куда Питер смотрел? Хотя он весь вечер с Киёна глаз не сводит. Как это Чимину хорошо знакомо. — Ты что, все еще голодный? Полный стол еды, — бормочет Чимин, не отталкивая Чонгука и не ругая, пока тот увлеченно мусолит его ухо. Не будь здесь Киёна и Питера… Чимин бы таким паинькой не был. Хотя что его останавливает? Киён и Питер точно не те люди, кто станет его осуждать за то, что он сейчас схватит Чонгука за шею и сделает то, что не смог на концерте — поцелует жадно и жарко, лишая воли к сопротивлению и вообще способности связно мыслить. Что Чимин и делает. Он чувствует, как Чонгук тает в его руках. Ласкает его шею, перебирает волосы и проводит по спине, скользнув прохладной ладонью под ворот толстовки. Чонгук шумно вздыхает и тянется за его губами, не давая отстраниться. Но им все-таки приходится оторваться друг от друга, потому что вечер еще не закончен. И хорошо бы он не заканчивался никогда. Когда-нибудь Чимин перестанет бояться проявлять свои чувства на глазах других людей. Когда-нибудь Чимин перестанет бояться получить за это удар в спину, и хорошо, если это будет только его спина, а не Чонгука. Когда-нибудь Чимин окажется в мире, где будет больше понимающих и принимающих людей, наполненных добротой и любовью. Кто не станет осуждать, презирать, клеветать и стращать тех, кто не вписывается в общепринятые нормы. Мемберы не заключенные на своей работе. Они те, кто делают этот мир лучше, меняясь вместе с ним. Это не их работа, это их предназначение. И они его приняли.