Behind The Scenes

Чимин знал, что рано или поздно это произойдет. Он рациональный человек, трезво оценивающий вещи такими, какие они есть — хочет он их принимать такими или нет, их сути это не меняет. Он с самого начала понимал, что когда-нибудь Чонгуку повстречается девушка, которая заставит его глаза гореть, сердце трепетать, а дыхание сбиваться. Чимин не думал, что этой девушкой окажется их тренер по танцам, которого нашла Компания. Ее зовут Джессика, она американка, хоть наполовину и кореянка, и профессионал своего дела. Разведенная, амбициозная молодая мама с двумя детьми, которая посвящает все свое время танцам, сдав детей бабушке и дедушке, но не забывая хвастаться их снимками в Инстаграм — они идут вперемешку с ресторанной едой, богатыми интерьерами и фото в стиле “ню”. Джессика не понравилась Чимину с первого взгляда. Зато очень понравилась Чонгуку, который с нее глаз не сводит все время, что Джессика танцует, показывая им мастер-класс. Чимин честно старается абстрагироваться от личных переживаний и воспринимать Джессику исключительно как более опытного наставника, но проваливается на двадцать третьей минуте. Чимин впервые на своей памяти опускается даже до того, что придумывает несуществующую боль в спине, чтобы отсидеться в стороне и не участвовать в тренировке, а только смотреть и анализировать происходящее. Джессика и Хосок сразу находят общий язык. Они гоняют парней до полусмерти, и один только Чонгук (эх, молодость), отличающийся нечеловеческой выносливостью, еще не сдается. Чонгуку хочется всего и сразу: у них впереди две недели совместных практик, но он просит Джессику показать еще и еще. Джессика ему, конечно же, не отказывает. Она смеется громче, когда говорит с Чонгуком на ломаном корейском, через каждое второе слово бросая в адрес Чонгука “cuuutie”, “honey” и “baby” (она думает, они не знают перевода?). И, конечно же, не упускает возможности Чонгука невзначай лишний раз потрогать: то коснется его плеча, то спины, то возьмет за запястье, то проведет рукой по волосам. Хосок быстро смекает, что он Чонгуку не конкурент, и уходит на задний план. Чимин Джессике тоже не конкурент. Он даже не пытается переключить на себя фокус внимания Чонгука. Зачем? Чонгук увлечен и вдохновлен, он радуется каждой секунде, даже валясь с ног, и кто Чимин такой, чтобы лишать его этого? Вот лишить чего-нибудь Джессику к концу третьего часа хочется нестерпимо сильно. Чимин не знает, как выдержит общение с ней на протяжении всего времени, что они стажируются и выступают здесь, в Америке. Проходит всего четыре дня, а Джессика уже зовет Чонгука на дополнительное занятие вечером, и Чонгук, понятное дело, сразу соглашается. Чимина это не должно расстраивать, ведь у них не было никаких планов или договоренностей. Но, сука, расстраивает — просто безумно. Чимин возвращается в отель с другими мемберами и сразу запирается в своем номере. Рыскает по минибару, примеряясь к алкоголю покрепче, и не думает о том, как завтра будет работать, умирая от похмелья. Он умрет сейчас, если не сделает хоть что-нибудь, что поможет ему забыть о Чонгуке, Джессике и о том, что эти двое в этот момент вместе, только вдвоем, без присмотра и… В дверь настойчиво стучат. Чимин вынужден пойти открыть, пока ее не снесли с петель. Тэхён. Принесла нелегкая. — Что-то забыл? — Чимин вежливым тоном прикрывает прямой посыл на хер, но Тэхён сообразительный и сразу смекает, что ему не рады. — Да, прийти поддержать своего лучшего друга, пока он не спился с горя. Чимин морщится. — Все так очевидно? — угрюмо спрашивает он, уже зная ответ. — Мне, как человеку, который знает тебя уже — сколько? пять лет? — да. Чимин вздыхает и отходит в сторону, пропуская Тэхёна в номер. Тот сразу беспардонно занимает кровать, завалившись на подушки, и кивком головы указывает Чимину на стоящую на комоде бутылку. — Мне тоже налей. — Слушаюсь, мой господин, — ехидничает Чимин, но достает второй бокал. — Не я твой господин, — патетично изрекает Тэхён и благодарит Чимина кивком головы, когда получает от него бокал вина. Вино казенное, так что Чимин не поскупился — налил полный. — Но раз уж речь зашла о нем… Чего он так рьяно к танцам пристрастился? — Ты меня поддержать пришел или добить? — раздражается Чимин и садится в кресло в углу. Тэхён ждет, пока тот опрокинет в себя весь бокал и подобреет. — Скажи, Тэ, — Чимин смотрит на своего друга тяжелым взглядом исподлобья, — одному мне кажется, что причина не в танцах? — А в чем еще? — удивляется Тэхён. — В Джессике, что ли? Красноречивого взгляда Чимина достаточно — ему даже не нужно ничего произносить вслух. — Ну, она ведет себя откровенно вызывающе даже для американки, — признает Тэхён. — Но это ее проблемы. Почему это стало твоей проблемой? — Потому что она себя ведет так с Чонгуком. И исключительно с ним одним. — Ну так он же ей взаимностью не отвечает. — Пока, возможно. — Что за фигня? Ты серьезно? Ты Гукки вообще не доверяешь? — вкрадчиво спрашивает Тэхён, подаваясь ближе Чимину и заглядывая в его мрачное лицо. — Он же не кобель, чтобы за каждой сукой бегать. С чего ты вообще взял, что она ему нравится? Чимин выпил достаточно, и алкоголь развязывает ему язык: — Она может пока не нравиться ему, как девушка, но уже достаточно того, что она нравится ему, как танцовщица, и это вызывает у него восхищение. Разве не с этого все началось у нас? С того, что он мной когда-то восхищался. — Когда-то? Он тобой и сейчас восхищается. И по-моему, ты единственный, кем он в принципе восхищается, — тянет беспристрастный Тэхён, отдав Чимину свой пустой бокал, чтобы его занять и отвлечь — пусть лучше полезным делом займется и поухаживает за другом. — Ты накручиваешь себя на пустом месте. — Возможно, — с каменным лицом соглашается Чимин. Подходит к оставленной на комоде бутылке и разливает вино. — Но вся проблема в том, что Чонгук-и ей нравится. И рано или поздно он получит намек, вряд ли полупрозрачный, скорее жирный и сразу в лоб, судя по тем оборотам, которые она взяла. — И что? Сразу полезет ей под юбку? — Тэхён не понимает логики. — Она сама полезет к нему в штаны. Тэхён умолкает. Представляет такую ситуацию и то, как Чонгук может отреагировать. Зная Чонгука, он постарается крайне вежливо все замять и как можно быстрее слинять. Он все еще бывает слишком робким и неуверенным тогда, когда нужно послать человека прямым текстом. У Чонгука все очень плохо с отстаиванием личных границ. Особенно с девушками и женщинами. — Наш Гукки не из тех, кому нравится, когда его против воли к чему-то склоняют или принуждают, — замечает Тэхён. Чимин его не убедил. Но он и не пытался. — Не замечал за ним таких наклонностей. — Чонгук-и сам не знает, какие у него наклонности, — устало произносит Чимин, осев обратно в кресло, и утыкается взглядом в бокал в руках. — Он никогда не пробовал с девушками, он не знает, нравится ему или нет. А ему может понравиться — даже на уровне физиологии. Он не узнает, пока не попробует. — Ты реально думаешь, он тебе изменить может? — неверяще переспрашивает Тэхён, даже вино не пьет — боится захлебнуться не только негодованием. — С какой-то полуголой девицей, которая хорошо крутит попой? Да ты изгибаешься хлеще любой бабы на шесте. Про твою попу вообще молчу. Чимин смотрит на Тэхёна с легкой досадой. — Ты правда не понимаешь. — Да что я должен понимать? — закипает Тэхён. — Вы вместе уже, блин, сколько? Три года? Больше? Да дохрена! И ни разу за все время Чонгук-и даже в сторону хоть одной короткой юбки не посмотрел, а знаешь сколько их перед ним мелькало? — Тэхён-а… Я не хочу с тобой спорить. Я говорю то, что знаю. То, через что я уже прошел. Я пробовал с разными девушками. И понял для себя, что это не мое. Чонгук-и еще не был ни с одной. Ни ты, ни я, ни тем более он — никто из нас не знает, что произойдет, когда это случится. А это может случиться. Потому что эта барышня настроена серьезно. — Ащ! Да ты меня с ума сводишь! — горячится Тэхён, трепля свои волосы, модно накрученные в очередные очаровательные кудри. Они ему очень идут — подлецу все к лицу. — Значит, по-твоему, я тоже могу не знать, что мне парни нравятся? И я это узнаю, только если какой-нибудь волосатый мужик залезет мне в штаны? Ну уж нет. Я точно знаю, что мне нравятся только девушки, и мне не обязательно для этого ставить над собой эксперименты. Поверь мне, у Гукки таких сомнений тоже нет. Ты для него единственный и неповторимый. Чимин глядит на Тэхёна устало, понимая всю бессмысленность их разговора. Ситуацию это все равно не изменит. Пока они тут болтают и пьют, Чонгук там с этой… наглой самкой без комплексов, от которой можно ждать чего угодно. — Когда тебе кто-то безразличен, ты не станешь этого кого-то смущаться и избегать, как Чонгук-и делает это все время, стоит появиться хоть одной девушке, и, не дай бог, ей заговорить с ним, а уж если она проявит интерес… — Чимин давит тяжелый вздох. — Я ничего не испытываю к девушкам, поэтому могу свободно с ними общаться. Меня не смущают и не волнуют ни их грудь, ни голые бедра. Как Чонгук-и на такое реагирует, ты и сам прекрасно знаешь. — Да даже если Гукки би, — упрямо стоит на своем Тэхён, — это не значит, что, находясь в отношениях с тобой, он переспит с какой-то разукрашенной девкой. У вас же с сексом все в порядке, верно? Уверен, что так. Ладно, окей, давай примем в расчет тупую физиологию, когда член встает бесконтрольно, а возвратно-поступательные движения заставляют тебя кончить, хочешь ты этого или нет. Но помимо тела, есть еще сердце и мозг. И Гукки совершенно точно не тот человек, кто следует только за зовом члена. Почему ты о нем думаешь так плохо? — Я плохо думаю о ней, — морщится Чимин. — Думаешь, Чонгук-и сможет ее грубо отшить или оттолкнуть, когда она на него залезет? Можешь не отвечать, мы оба и так знаем ответ. — Ну не будет же она его седлать и насиловать, — фыркает Тэхён. — Не отрицаю, что она может попытаться, но вряд ли Чонгуку это понравится. Он с такого тащится, только если это ты в роли бесстрашной наездницы, которая хочет объездить неукротимого жеребца. — Ненавижу тебя, — стонет Чимин от неуместности очередной плоской шутки. Почему у Тэхёна все всегда так просто и прямо? Почему Чимин всегда и во всем ищет непреодолимые сложности? И находит ведь, блин! — Хватит издеваться. Это не смешно. — А что? Плакать теперь, что ли? — отмахивается Тэхён. — Чонгук взрослый мужик. Ты вообще как оцениваешь его габариты? Он ж как Халк, разве только не зеленый. Что бы эта озабоченная девка ни выкинула, он с этим справится. Будет ему урок, в конце концов, если он до сих пор не догоняет, чего она с ним вся такая доброжелательная и постоянно зовет его на индивидуальные внеурочные занятия. По танцам, ясное дело. — Не хочу, чтобы он через это проходил, — опускает голову Чимин, уводя взгляд. — Не хочу, чтобы ему было неприятно, неловко или больно. — Мы не можем с ней напрямую поговорить, иначе придется объяснять, что Чонгук в отношениях, а ей это знать ни к чему. — Тэхён наконец задумывается о том, как им правильно поступить в данной ситуации. И решает он это сделать после двух бокалов вина. Ну все, сейчас начнется… — Хорошо бы на нее компромат найти и слить его нашим папочкам, чтобы те с ней сами порешали. Слушай, а это идея! Как думаешь, я могу быть в ее вкусе? Могу прикинуться заикающимся девственником и отчаянно краснеть каждый раз, как она трясет своими сиськами. Она от такого потечет? Или чем ее Гукки зацепил? Тем, как таращился на нее во все глаза, затаив дыхание? Я тоже так могу. Даже лучше, чем он. — Хочешь ее подставить? — ушам своим не верит Чимин. — Фильмы с Бондом пересмотрел? Или уже на Индиану Джонса перешел, судя по растущему уровню авантюризма и непреодолимой тяги к экстремальным приключениям? — Да при чем тут фильмы? — обижается Тэхён. — А ты представь, что Гукки не единственный наивный парень, кому она психику попортила. Может, она вообще неудержимая нимфоманка? И даже если с Гукки не выгорит, найдет себе следующую жертву. Ты не считаешь, что нужно ее остановить? — Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. — Обижаешь. В отличие от твоего нежного мальчика, у меня есть зубы. И я уж точно могу дать от ворот поворот. Эта особь женского пола совершенно не в моем вкусе. У меня очень высокие стандарты, и наличие дырки между ног даже не входит в список минимальных требований. Чимин вздыхает и зачесывает волосы назад, оставив руку на затылке. Хоть он и выпил, голова, как ни странно, еще соображает, не давая натворить глупостей. — Это неправильно, — наконец произносит он. — Мы ее не только работы лишить можем, но и вообще карьеры и репутации. К тому же, мы правда не знаем, сделает она или хоть когда-то делала что-то плохое. Может быть, Чонгук-и ей правда нравится, поэтому она так ведет себя. Ее можно понять. — Твоя вера в доброе и хорошее в людях… — тяжко вздыхает Тэхён. — Не знаю даже, меня это восхищает или расстраивает?.. Ладно, давай подождем, когда она доведет твоего Чонгука до истерики. Только стопроцентно давать против нее показания он не станет. Скажет, сам случайно семь раз на нож напоролся, еще извинится, что доставил неудобства, залив все своей кровищей, и заверит, что сам все уберет. Спорим, так и будет. Чимин морщится. Ким Тэхён и эти его метафоры… Хуже Юнги, ей богу. — Я просто поговорю с ним, — решает Чимин наконец. Тэхён усмехается и закидывает ногу на ногу, вальяжно поигрывая остатками вина в бокале. — Гениально, друг мой! И как только тебе эта мысль в голову пришла? — иронично восхищается он. — Я уже начал думать, что для тебя все потеряно. Серьезно, Чимин-а. Чего ты так боишься с ним поговорить, что уже который день себя изводишь? — Не хочу, чтобы он подумал, что я… озабоченный? Параноик? — выдыхает Чимин, в напряжении сцепив перед собой руки. Он не сводит взгляда с обручального кольца, будто боится, что оно может вот-вот исчезнуть. — Ему-то кажется, что ничего плохого не происходит, а я начну тут говорить все эти странные вещи и убеждать его в обратном… Я не знаю, как он это воспримет. Решит, что я ревную? Что я все это выдумал? Что хочу его тотально контролировать или в чем-то ущемить? Не знаю. Не знаю, сделает ли она хоть что-то, или только будет ходить вокруг да около, а я только все испорчу. — Хочешь, я с ним поговорю? — предлагает альтернативный вариант Тэхён. — Если ты думаешь, что Гукки тебе не поверит, раз ты у нас заинтересованная сторона и не можешь быть объективным, давай я ему открою Америку и объясню, откуда на самом деле дети берутся. Если после стольких лет совместной жизни с тобой он этого еще не понял. Я был лучшего мнения об его умственных способностях. Это он из-за любви к тебе совсем ума лишился? — Мне кажется, это я туплю, — Чимин берется руками за голову и закрывает глаза, стараясь собраться с мыслями. — Почему меня это так выбивает из равновесия? Тэхён пересаживается на подлокотник кресла рядом с Чимином и обнимает его обеими руками за плечи, навалившись и пристроив подбородок на макушку. — Тяжело иметь такого красивого парня, которого все хотят. Предмет для гордости и для бесконечного беспокойства. Как же сложно будет моей будущей жене, — театрально громко вздыхает Тэхён Чимину на ухо, опустив голову, и тот ежится от побежавших мурашек. — Я ей заранее сочувствую. Тэхён только улыбается, не обижаясь. Знает, Чимин шутит. Хотя в каждой шутке… — Все будет хорошо, — говорит Тэхён тихо, поглаживая Чимина по поникшей голове. — Гукки тебя любит, правда, я никогда не видел, чтобы кто-то так сильно любил, как вы друг друга. И все эти люди, которые хотят вас разлучить, в итоге только сделают вашу связь еще крепче. Если не хочешь вмешиваться, позволь всему идти так, как оно есть. В итоге ты увидишь, что я был прав. И когда эта деваха перейдет черту, Гукки сразу примчится к тебе и прыгнет на ручки, чтобы ты его защитил и спас. Будешь его героем навеки. Чимин давит смешок. Гладит Тэхёна по предплечью руки, лежащей поперек груди, и говорит: — Спасибо, Тэ… Мне правда стало легче. — Ты ведь поговоришь с ним? — мягко, но с нажимом спрашивает Тэхён, зная: если Чимин даст слово, он его сдержит. — Да, поговорю, — дает обещание себе и Тэхёну Чимин. Знать бы еще, как это сделать… Понятно что ртом, но непонятно, как начать и как правильно подобрать слова. Чимину правда не хочется ругаться с Чонгуком без причины, даже если эта причина есть и не дает Чимину спать которую ночь подряд. Чимина хватает еще на два дня. И когда Чонгук в очередной раз остается до ночи с Джессикой в танцевальной студии, Чимин, проведя еще одну ночь без сна, принимает окончательное решение. Ему и Чонгуку нужно поговорить, времени уже нет. Если Чимин спустит все на тормоза, что-нибудь плохое случится в ближайшее время: с ним, с Чонгуком или с Джессикой. Растущее напряжение приведет к неминуемому взрыву. Чимин не может этого допустить. Чимин терпит до десяти утра, дав Чонгуку возможность выспаться. Тот вернулся в отель только в первом часу ночи: Чимин слышал хлопок двери номера напротив. Выйдя в коридор и посмотрев по сторонам — все чисто, Чимин стучит в дверь Чонгука. На ручке висит красная табличка "не беспокоить", но к Чимину это не относится. Чонгук открывает ему некоторое время спустя. Он растрепанный, с плохо высушенными волосами, завившимися от воды, в домашних белых штанах и пестрой оранжево-красной рубашке. Чимин помнит, Чонгук и Сокджин купили похожие на рынке в Таиланде и гордо расхаживали в них в нерабочее время. Тогда они оба казались Чимину такими вызывающе-нелепыми в своих дико "модных" гавайках, а сейчас он не может отвести от Чонгука глаз. Зачем он притащил с собой эту шмотку, ловко припрятав ее на дне чемодана под кипой исключительно черных вещей? Что на него вдруг нашло, что он ее не только с собой взял, но еще и надел? Чонгук молча уступает проход, и Чимин заходит внутрь. Закрывает за собой дверь, смотрит на Чонгука несколько секунд и целует его, сделав шаг навстречу. Обнимает руками за шею и нежно обхватывает губами приподнявшуюся в улыбке верхнюю губу. Чонгук, продолжая улыбаться, кладет руки Чимину на талию и слегка тянет к себе, вынуждая встать еще чуточку ближе. — Ты чего такой нарядный? — шепчет Чимин, не отрываясь от губ Чонгука. Играет с ними, чередуя легкие касания и долгие поцелуи. Остановиться попросту невозможно. — Тебя ждал, — бормочет Чонгук, который с нежностью отвечает, но инициативу забрать не пытается. — Не ври, — тихонько хмыкает Чимин и гладит лицо Чонгука уже обеими руками, любуясь им, для чего приходится прервать их неспешный поцелуй. — Я не говорил, что приду. — Я на это надеялся, — обезоруживающе улыбается Чонгук — глазами тоже, и в их уголках собираются очаровательные лучики морщинок, от вида которых сердце Чимина начинает колотиться, как бешеное. Господи, за что ты создал этого мужчину таким красивым… Чимин хватает Чонгука за затылок, тянет к себе и решительно целует, сразу с языком, потому что уже не может себя контролировать. Посмотрим правде в глаза, когда он вообще мог совладать со своими чувствами к Чонгуку? Чонгук не упускает возможности и, пользуясь случаем и своими привилегиями, перемещает руки вниз, на крепкую задницу Чимина. Тот не отказывает себе в удовольствии потереться о Чонгука, свежего и только из душа, всем телом. Хочет оставить на нем свой запах, пометить, дать понять всем самкам в округе, что Чонгук только его, Чимина, и не стоит и надеяться его заполучить. Только Чимин может Чонгука обнимать, целовать, ласкать, звать “милашкой” и делать с ним все, что захочется. Тянуть за волосы, сосать его губы и кусать за шею, слыша в ответ тихие, трепетные стоны. Чимин напирает на Чонгука и наваливается на него всем весом, придавливая к стене. Чонгук негромко охает. — А ты почему такой... ммм? .. — он не может Чимина об этом не спросить. Он приятно удивлен и только покорно откидывает голову назад, открывая для Чимина свою шею. — Я никогда не могу тобой насытиться. Ты такой сладкий. Чимин уже трогает горячие и твердые бока Чонгука под его убийственно яркой рубашкой (почему она Чимину теперь так безумно нравится?). Хочет залезть к нему в штаны, но пока этого не делает, сдерживая себя из последних сил. — Опять сел на диету? — поддразнивает его Чонгук, а сам забирается руками под футболку Чимина и увлеченно гладит его спину. — С тобой у меня ни диеты, ни покоя. — Что тебя беспокоит? — сразу же спрашивает Чонгук. Причина беспокойства Чимина автоматически становится причиной для беспокойства Чонгука. — Ты и Джессика. Чимин не хочет портить момент, но он пришел сюда не для того, чтобы обтереть Чонгуком все вертикальные поверхности и в итоге завалить его на кровать. Он пришел поговорить. И лучше сделать это сейчас, пока он не передумал раздувать из мухи слона. Ему и так трудно было решиться, а с каждой секундой становится все сложнее сосредоточиться. — Я и Джессика?.. — растерянно переспрашивает Чонгук, будто не понимает, о ком идет речь. Кто-то явно только недавно проснулся, и душ взбодриться не сильно помог. — А что с ней?.. — Я не знаю. Вот и скажи мне, что с ней. Чимин смотрит на Чонгука в упор, крепко держа его за тонкую талию. Чонгук глядит на Чимина в ответ удивленно-потеряно. Не упирайся Чимин в стену коленом между его ног и не дави бедром на пах, думалось Чонгуку бы куда проще. — Я не понимаю, — честно признается он и осторожно уточняет, видя, что Чимин не дурачится и настроен очень серьезно: — Что-то случилось? — Видимо, пока еще нет. Ты в курсе, что она на тебя охотится? Роскошные брови Чонгука уже готовы сбежать с его лица. Чимин давит тяжелый вздох: как можно быть таким наивным? Джессика уже, считай, битую неделю Чонгука обхаживала и обрабатывала всеми возможными способами, используя весь свой женский боевой арсенал, а Чонгук так ничего и не понял. Что за парень... Чимин не знает, радоваться этому или огорчаться. — Ты же не думаешь, что она?.. — до Чонгука начинает доходить. Что ж, лучше поздно, чем никогда. — Именно, — подтверждает его появившиеся догадки Чимин. Чонгук хмурится, явно анализируя их с Джессикой общение и находя все больше деталей, которым не придавал значения. — Между нами ничего не было, — сразу говорит он, наконец поняв причину, по которой Чимин завел этот разговор. Чимин коротко вздыхает и отпускает Чонгука. Хочет сделать шаг назад, но Чонгук его не пускает, удерживая за бедра. — Я знаю, — устало произносит Чимин и, раз уж он сам инициировал эту тему, выкладывает все как есть: — Мне не нравится, как она ведет себя с тобой. Мне не нравится, что ты ей слишком много позволяешь и терпишь тогда, когда стоило бы сказать ей так не делать. Думаешь, я не вижу, что тебе неприятны ее прикосновения? Но ты ей это спускаешь с рук, потому что она, очевидно, девушка, а ты мужчина и не хочешь ее обидеть. Но вы не в тех отношениях, где пол имеет значение. Она твой тренер, а ты ее ученик. Знаешь, что бывает за домогательства наставников к ученикам? Реальный уголовный срок, даже здесь, в Штатах. Чонгук мрачнеет все больше по мере того, как Чимин говорит. — Между нами ничего нет, — повторяет он, хотя Чимин с первого раза понял, услышал и даже согласился с этим. — Мы только танцевали. — Тебе это необходимо? Приходить к ней на дополнительные занятия? — спрашивает Чимин спокойно. Он не станет Чонгуку что-либо запрещать только потому, что у него есть подозрения и опасения. Если Чонгуку хочется продолжать заниматься с Джессикой индивидуально, Чимин не станет этому препятствовать. Но ему важно понимать, что Чонгук тоже осознает последствия и риски такого решения. Чонгук какое-то время молчит, напряженно смотря в сторону и кусая щеку изнутри. Чимин мягко касается его лица, прося этого не делать, и Чонгук перехватывает его взгляд. Смотрит Чимину в глаза и говорит: — Думаю, я уже получил что хотел, и мне этого пока достаточно. Отработаю все на наших общих практиках. Мин-а… мы правда ничего плохого не делали. — Я знаю. Чонгук берет Чимина за руки и гладит его кисти. Чимин смотрит в глубокий вырез пестрой гавайки. Делает полшага обратно и утыкается лицом Чонгуку в грудь, закрывая глаза. Медленно вдыхает запах его кожи и едва уловимый аромат цветочного кондиционера для белья. Высвобождает свои руки, чтобы Чонгука крепко обнять, и застывает, вслушиваясь в гулкое биение его сердца и учащенное дыхание. — Чонгук-а… — глухо зовет его Чимин. — Тебе когда-нибудь нравились девушки? В школе? До дебюта? Чонгук перестает гладить Чимина по волосам и замирает. — Ну… — неуверенно отвечает он, заметно нервничая. Еще бы! Они с Чимином ни разу за эти три года не обсуждали его “бывших”. И вовсе не потому, что у интроверта Чонгука до Чимина личной жизни не было — он даже не знал о том, что она в принципе бывает, хоть его одноклассники демонстрировали ему обратное. — Была одна девчонка с сольфеджио, из соседней школы. Мне казалось, что она мне нравится, мы переписывались, я даже несколько раз провожал ее до дома… Не уверен, что с ее стороны был какой-то интерес. С моей он тоже быстро иссяк. — Тебе хотелось к ней прикоснуться? Потрогать ее волосы, дотронуться до руки? Чем страннее становятся вопросы Чимина, который стоит в неестественной позе, спрятав лицо, словно в чем-то провинился, тем больше Чонгук нервничает. Это не шутливый разговор за бокальчиком игристого, когда можно друг друга подколоть на тему слабостей и привязанностей. Чимин наводящими вопросами хочет не просто Чонгуку в душу залезть — он хочет вытащить на свет то, что Чонгук не то чтобы осознанно прячет, скорее в принципе не осознает. Чонгук берет Чимина за плечи и отстраняет его от себя, чтобы видеть его лицо. Это не тот разговор, который можно вести с его макушкой. Чимин без понятия, какое у него сейчас выражение лица, но оно заставляет Чонгука еще больше нахмуриться. Между его бровей залегает глубокая, темная складка, и Чимин инстинктивно поднимает руку, чтобы ее разгладить. Но у него не получается. Чонгук мягко отводит его руку от своего мрачного лица и сжимает его пальцы. — Я скажу это прямо, потому что не знаю, как это сказать иначе, — медленно, по словам произносит Чонгук. — То, что было раньше… было несерьезно, по-детски нелепо и уже не имеет никакого значения. То, что есть сейчас… Ни один человек, кроме тебя, не вызывает у меня желания или потребности в близости... Нет, не так. Никто, кроме тебя, не вызывает во мне желания. Я хочу только тебя. И мне нужен только ты. Ты же сам сказал. Прикосновения Джессики мне неприятны, какая бы ни была под ними подоплека… Прости, что не замечал, что тебе это тоже неприятно. Ты знаешь… когда я чем-то увлечен, мне очень сложно фокусироваться на нескольких вещах одновременно. Я это делал не специально. Я не хотел быть грубым с ней, а в итоге обидел тебя. Прости. Я правда не хотел. Заставлять тебя ревновать или… Чимину уже неважно, что Чонгук хочет сказать дальше. Он порывисто целует его, обняв руками за лицо, и Чонгук, растерявшись всего на пару мгновений, с такой же страстью и жадностью ему отвечает. Его руки снова оказываются у Чимина на заднице, Чонгук наклоняется вперед, отталкиваясь от стены, и перехватывает Чимина под бедрами. Тот даже подпрыгнуть не успевает, как его без усилий отрывают ногами от пола, подкидывают, перехватывая, и решительно несут к кровати. Чимин не готов так скоро расстаться со своей властью над Чонгуком и ситуацией, поэтому они несколько раз перекатываются по покрывалу, меняясь местами, пока в итоге Чимин все-таки не оказывается на Чонгуке сверху. Садится, обездвиживая, на бедра, крепко зажимает коленями его бока и удерживает руки прижатыми к кровати, чтобы не рыпался. Чонгук подчиняется и на выдохе откидывает голову назад, прекращая игривое сопротивление. — Когда я тренировался с Тэмин-хёном, — внезапно вспоминает Чимин, — для нашего совместного выступления, тебе это тоже не нравилось, ведь так? — Не нравилось, — подтверждает Чонгук, рассматривая вблизи лицо склонившегося над ним Чимина. — Но я понимал, что это твоя работа. И я в принципе знал, что вы просто друзья, так что… я это перетерпел. Не стал тебя этим грузить. Ты и так уставал совмещать наш график еще с этими изматывающими репетициями… только моих надуманных проблем тебе тогда не хватало. Чимин наклоняется, почти касаясь кончиком носа носа Чонгука, и со столь близкого расстояния заглядывает ему в глаза. — Чонгук-а… — тихо, но очень серьезно произносит он. — Я знаю, мы уже обещали это друг другу, но я хочу еще раз попросить тебя быть со мной честным и говорить все как есть. И если когда-нибудь тебе понравится другой человек, и ты захочешь… — Нет, — отрезает Чонгук, даже не дав Чимину договорить. — Этого не будет. Это исключено. Чимин теряется от непреклонности его тона и жесткости взгляда. — Ты не можешь знать этого наверняка… — тихо возражает он, но Чонгук ничего не желает слышать: — Чимин. Нет. Прости, но я знаю себя лучше, чем ты меня. И я точно знаю, что я тот человек, кто делает выбор только один раз и будет верен ему до конца своей жизни. Я выбрал тебя. Неважно что произойдет, неважно что будет. Пока у меня есть возможность быть с тобой, я буду только с тобой. Даже если по каким-то причинам мы не сможем быть вместе, для меня это ничего не изменит. Для меня есть только ты один. Мне больше никто не нужен. У Чимина бегут мурашки по всему телу. Потому что он точно знает, что Чонгук говорит именно то, о чем думает и в чем убежден, он не лукавит и не приукрашает действительность. И когда на протяжении всех этих лет мемберы постоянно Чимину твердили: “да Чонгук-и тобой одержим”, он не воспринимал их слова всерьез. А теперь, до конца осознав реальность, испытывает совершенно противоречащие друг другу чувства: тихий, но безудержный восторг и дикий, парализующий страх. Чимин наконец в полной мере понимает, какая колоссальная на нем лежит ответственность. Он не думает о том, что ему когда-нибудь захочется с Чонгуком расстаться, а тот ему этого не позволит. Он думает как раз о том, как они будут жить вместе, и что малейший шаг влево, даже взгляд не в ту сторону, приведет к плачевным последствиям. Насколько адекватно Чонгук способен и готов воспринимать действительность — вне их работы и сценических образов, с которыми он худо-бедно научился мириться? Они ведь не станут сраться постоянно из-за друзей Чимина или вовсе из-за какой-нибудь случайной официантки, которой Чимин машинально улыбнется? Чонгук не запрет его дома и не запретит никуда выходить без его ведома? Чимину не придется оправдываться за каждый свой шаг, несогласованный заранее? — О чем ты думаешь? — тихо спрашивает Чонгук, напряженно всматриваясь в застывшее лицо неподвижного Чимина. — Может быть, все-таки купим апартаменты или дом? — Чимин справляется со своими переживаниями. Он правда зря обо всем этом думает и беспокоится. Пока не попробует, никогда не узнает, как все будет. — Попробуем пожить вдвоем? Чонгук удивленно хлопает ресницами, приоткрыв рот. Этого предложения именно сейчас он никак от Чимина не ждал. Чимин умеет удивлять. — То, что мы смотрели, тебе же не понравилось, — осторожно напоминает Чонгук. — Я больше не искал. — Давай выберем по местоположению, плевать на планировку, — говорит Чимин. — Не понравится — продадим. Снимать не хочу, это слишком рискованно. Думаешь, руководство нам не разрешит купить недвижимость? В конце концов, первый взнос мы можем внести и без них. — Думаю, разрешит, — отвечает Чонгук неуверенно, но только потому, что думает сейчас точно не о том, как согласовать этот шаг с Хитманом и Компанией. Его волнует совершенно другое: — Почему так внезапно? Ты же хотел отложить этот вопрос… — Тогда я не был готов. А сейчас готов. Я хочу этого. Давай жить вместе. — Хорошо, — соглашается Чонгук — еще бы он не согласился! — и Чимин его целует, закрыв глаза раньше, чем соприкасаются их губы. Впускает в свой рот язык Чонгука, уступая ему, и начинает его сосать, чувствуя, как тут же напрягаются, выступая, мышцы на руках Чонгука, которые Чимин все еще удерживает. Сам не зная зачем. Он отпускает Чонгука, и тот сразу же его хватает, притягивая ближе к себе, желая усилить контакт. Чимин смещается чуть вверх и трется промежностью о пах Чонгука, побуждая его к активным действиям. В этот раз Чимин позволяет уложить себя на лопатки без борьбы. Собирает снизу вырвиглазную рубашку и тянет ее вверх, помогая Чонгуку раздеться. — Я думал, ты ее выкинул сто лет назад, — говорит он, облизывая губы, пока Чонгук дергает шнуровку на своих штанах, а Чимин не отводит взгляда от узора вен на его предплечьях и растущего бугра под штанами в паху. — Я тоже так думал, пока чемодан не начал собирать, — голос у Чонгука сипит от возбуждения, и Чимин течет уже только одного его звучания, даже когда еще ничего толком не происходит. Он уверен, что Чонгук, постарайся, мог бы довести его до оргазма только своим проникновенным, нежным голосом, с пробирающими до мурашек мелизмами. Но для этого ему бы пришлось завязать Чимину глаза, потому что он не может не смотреть на Чонгука — он забывает моргать, пока жадно облизывает взглядом все его тело. — Ты ее по приколу с собой взял? — Чимину кажется таким привычным, что они обсуждают какую-то рубашку, готовясь заняться сексом. Могли бы и о погоде поговорить, конечно, но погода в Америке радует. В ближайших планах — наконец вырваться на побережье. Чонгук обещал ему заплыв еще очень давно. При свете звезд, голыми. Чимин не злопамятный, но все помнит. — Она показалась мне симпатичной, — Чонгук бросает озадаченный взгляд на гавайку, к которой присоединяются его штаны с бельем. — А что, тебе не нравится? Чимин тихо смеется и тянет руки вверх, привставая: — Да нет, нравится. Все нравится. Чонгук стягивает с него футболку и снова целует. В этот раз Чимин уже не отвлекается: он хочет потрогать Чонгука всюду, куда дотягиваются руки, погладить, надавить, чуть царапнуть ногтями. Чонгук бесстыже трется о него, ловя губами тихие стоны, и Чимин впивается в его лопатки сильней. Какого черта он сам все еще одет?! Чонгук, рывком оттолкнувшись от кровати, отстраняется. Чимин надеется, для того чтобы наконец снять с него шорты и ставшие жутко тесными боксеры, но у Чонгука другие планы. Он переворачивает Чимина на живот и кусает сзади в шею. Чимин охает, но заводится только еще больше. Сразу провокационно приподнимает бедра, подставляясь, и Чонгук не отказывает себе в удовольствии притереться к его заднице, пока продолжает покрывать не сдержанными поцелуями-укусами его плечи. — Только без следов… — просит Чимин. Не хочет краснеть перед визажистами, которым придется судорожно замазывать тоналкой все, что не должно попасть на камеру. Чонгук резко выдыхает, чудом возвращая себе утерянный контроль над своими действиями и желаниями, и наконец спускает вниз шорты Чимина, ухватив и резинку белья. Прокладывает дорожку поцелуев вдоль позвоночника, облизывает очаровательные ямочки на пояснице и кусает Чимина уже за ягодицу — тут точно никто не увидит. Чимин лягает его, но промахивается, и слышит в ответ только хриплый, самодовольный смех. — Засранец… — выдыхает Чимин, утыкаясь пылающим лицом в прохладное покрывало. Чонгук целует заднюю поверхность его бедер, пока стягивает с ног скатанные шорты с боксерами. Возвращается обратно и кладет обе руки на задницу Чимина, начиная ее мять и массировать. Чимин непроизвольно чуть трется о покрывало, стимулируя прижатый к животу член, который весь сочится смазкой, оставляющей влажный след на коже. Он уже плохо соображает, в ушах звенит от растущего сексуального напряжения, но Чонгук, сука, все еще ничего не делает. — Быстрее… — выдыхает Чимин, оттопырив зад, за что получает звонкий шлепок. Не успевает возмутиться борзости мелкого, как тот уже зацеловывает место удара. И не успевает ничего толком понять, испугаться и разволноваться, как Чонгук мягко раздвигает его ягодицы и проводит влажным языком снизу от промежности до копчика, по импульсивно сжавшемуся колечку мышц. Чимин вскидывается и круто оборачивается через плечо, но лучше бы он этого не делал. Потому что Чонгук ловит его взгляд, не прерывая своего занятия, которое, судя по выражению его лица и всем тем влажным и пошлым звукам, которые он издает, облизывая и целуя его внизу, ему очень нравится. — Боже мой… — только и может, что выдохнуть Чимин, и падает обратно, пряча красное лицо в покрывале. Он вцепляется в него, сжимая руки в кулаки, и зажмуривается, не желая концентрироваться на своих ощущениях, но делая именно это. Он полностью поглощен и порабощен тем, что Чонгук, его язык и губы, вытворяют сейчас с ним, заставляя изнывать, извиваться и пылать. Чимин не сдерживает громкого и протяжного стона, когда в него проникает подвижный язык. Происходящее окончательно рвет все шаблоны его восприятия и срывает последние барьеры, и Чимин перестает бороться с желанием Чонгука остановить — вместо этого он позволяет ему продолжить, шире раздвигая ноги, когда Чонгук через прикосновения его об этом просит. Чимин просит Чонгука не останавливаться. В какой-то момент вместо языка в Чимина проскальзывают сразу два пальца, и Чимин сам насаживается на них в нетерпении, готовый уже и член принять без подготовки — на самом деле, с ума сходя от желания его наконец получить. Но по факту ему хватает и пальцев. Чонгук даже толком не успевает начать ими двигать, стимулируя его и растягивая, как Чимин срывается. Рефлекторно сжимает в себе пальцы Чонгука, затягивая их внутрь, и получает еще один укус уже за другую ягодицу. Но Чимин едва ли это замечает: он все еще в послеоргазменном небытие. Чонгук прекращает, дожидаясь, когда спадет чувствительность и Чимин немного придет в себя, прежде чем продолжить. — Я заблокирую тебе интернет, — страдальчески стонет Чимин, прекрасная зная, где Чонгук всего этого понабрался. То, с какой скоростью он осваивает новые навыки просто по видео, всегда поражает. Но в данный конкретный момент пугает. — Поставлю этот фильтр для детей… чтобы не смел больше смотреть порнушку… без меня. Чонгук сдавленно смеется ему в поясницу и целует в ямочки по очереди. — Боже… — Чимин никак не может прийти в себя. И если бы он все еще не чувствовал влагу на своей коже, самому себе бы не поверил, что Чонгук сделал. Чонгук принципиальный аккуратист во всем, что не касается секса. Что касается секса и Чимина, Чонгук, кажется, не испытывает ни неловкости, ни брезгливости ни в чем. Чимин оказался к этому морально не готов. Чонгук подбирается выше, скользя своим телом по разгоряченному телу Чимина, и в конце накрывает его весь, опускаясь сверху. Целует в горящее ухо и жарко шепчет: — Я не Боже, но можешь звать меня Чонгук-ши. Чимин двигает Чонгуку локтем по ребрам, чтобы не издевался над ним — у Чимина и так весь мир перевернулся, раз двадцать за компанию с сердцем, все еще пытающимся выпрыгнуть из груди. Чонгук хрипло смеется и целует Чимина в шею сзади. Проскальзывает рукой под свой живот и слышит приглушенный стон Чимина, когда в него снова входят два пальца. Из этого положения Чонгуку двигать ими неудобно, но он все равно максимально бережно Чимина подготавливает, отвлекая его поцелуями от, возможно, не слишком приятных ощущений. Чимин не помнит, когда Чонгук успел взять смазку. Не стояла же она прямо тут, на тумбочке? Чонгук же правда не ждал, что Чимин к нему нагрянет с утра пораньше? Но Чимин отчетливо слышит щелчок крышки, когда пальцы из него исчезают, и ежится от мокрого холода, льющегося ему на копчик. — Извини, — хрипло выдыхает Чонгук, у которого нет возможности смазку разогреть между рук — он уже не в состоянии с Чимина слезть. Чимин поворачивает голову, чтобы видеть лицо Чонгука, когда тот начнет в него входить. Он даже не знает, какое зрелище нравится ему больше: когда Чонгук только начинает или когда кончает. Хотя в процессе, когда он одержимо в него вколачивается, с этим напряженным выражением лица, бездонным взглядом и загнанным дыханием, срывающимся с соблазнительно приоткрытых губ… Чимин может кончить, только это представив. Но тянущая боль отрезвляет, возвращая обратно в тело, еще не готовое Чонгука принять. Чимин по-своему ей наслаждается. Возможно, он просто мазохист, но тем лучше для них обоих. Чонгук может не сдерживаться, но все же это делает. Чимину через пару часов плясать на репетиции, а потом еще имитировать танцы на прогоне концерта. Чонгуку приходится учиться максимально осторожно обращаться со своим членом — и он делает это великолепно. Чимину не нужно его направлять: Чонгук все сделает как надо. Замедлится тогда, когда это необходимо, и ускорится, когда это станет возможным. Чимину только и остается, что течь, стонать и пробовать Чонгуку подмахивать, не на выдержку его проверяя, а с ума сходя от нетерпения. Чонгук придерживает его за поясницу, надавив на нее рукой, и наконец входит до конца. Снова опускается на Чимина всем телом, перенеся вес на локти, и выходит на постоянный ритм, доводя Чимина до исступления поступательностью и плавностью движений, которые все еще недостаточно мощные и быстрые. Он хочет всего, сразу и быстрей. — Чимин-ши… — почти строго одергивает его Чонгук. Поразительно, как он еще что-то соображает. Когда он в Чимина входил, лицо у него было такое, словно он уже не здесь. — Не провоцируйте меня. Сами будете потом страдать. Чимин быстро облизывается и хватает Чонгука за бедро, когда тот, в отместку, толкается особенно глубоко и чувствительно. — Хорошо, Чонгук-ши, — урчит Чимин, соглашаясь с разумностью Чонгука и признавая свою недееспособность. Так не хочется думать сейчас о работе, но Чонгук прав. Чимин уже пару раз переживал опыт, когда они оба не смогли в нужный момент затормозить, и что-то в хореографии их танцев пошло не так. Хосок снова будет верещать и возмущаться, не догоняя, в чем причина, по которой Чимин постоянно ржет и валится на пол, а Тэхён начнет сально ухмыляться, точно зная, почему у Чимина на ровном месте ноги подкашиваются. Чонгук будет переживать и пытаться подхватить его каждый раз, как Чимин запинается, и тренировка превратится в балаган. Намджун будет недоволен. Сокджин рад. Юнги похеру, ясное дело. А вот Хосок точно расстроится. Чимин не хочет никого расстраивать. — Тогда лежите смирно, — велит Чимину Чонгук и рискует его отпустить, приподнявшись и опершись на руки, чтобы было удобней двигаться. Как хороший мальчик, Чимин больше не нарывается. Разрешает себе отпустить рулевое управление, включив автопилот, и только стонет, подстраиваясь под взятый Чонгуком темп. Жар от трения нарастает постепенно, но уверенно, пульсирует внизу, неминуемо распространяясь по всему телу, проходя до дрожи жаркими волнами по искрящимся нервам. Чимин хватается руками за запястья Чонгука, стараясь удержаться хоть так, и уже не надеется, что тот ускорится. Но Чонгук делает именно это. Методично вколачивается в Чимина и не останавливается, когда тот начинает кончать. Чимин скулит, хнычет, задыхается и дрожит под ним. Слышит позади низкие стоны Чонгука, вибрацией проникающие под плавящуюся от жара кожу, и податливо принимает в себя последние резкие и рваные толчки. Чонгук медленно выходит из него, задерживается на несколько секунд, проверяя, что Чимин в порядке, после чего наваливается сверху. Чимин коротко стонет, но привыкает к тяжести, сдавившей ребра, хоть и так нечем дышать. На ощупь находит голову Чонгука, лежащую на его плече, и запускает пальцы в его влажные, растрепанные волосы. Это его максимум. Нет сил, даже чтобы его погладить. — Ты правда ждал, что я приду? — бормочет Чимин, вслушиваясь в тяжелое дыхание Чонгука. Неплохое кардио с утра пораньше вместо пробежки, учитывая, как Чонгук не любит тратить на это время. Ему проще сто раз отжаться, чем тупо бежать час по дорожке. — Правда, — отвечает Чонгук. — И принарядился для меня? — Конечно. — И смазку приготовил? Чонгук тихо смеется и зарывается носом в шею Чимина, щекоча его и тоже вынуждая засмеяться. — Я ее из чемодана достал, искал носки, не успел убрать… — Оправдывайся, оправдывайся, — журит его довольный Чимин. — Правда, — улыбается Чонгук и целует его в щеку. — Ты же знаешь, я не стал бы тебе врать. — Знаю, — Чимин смотрит на Чонгука, перехватывая его взгляд. — Я тоже выбрал тебя, Гукки. И мне никто, кроме тебя, не нужен. Мне важен только ты один. Ты для меня всегда на первом месте. Чонгук целует его, все еще с улыбкой: — Знаю, Мин-а. Я тоже люблю тебя. А Чимин точно знает, что у них все будет хорошо.