Behind The Scenes

— Хочу мотоцикл. Тэхён перестает в сотый раз поправлять волосы в зеркале и оборачивается. Оглядывает мрачного, но решительно настроенного Чонгука долгим взглядом и в итоге вопросительно приподнимает бровь: — И в чем проблема? — он сразу понимает, что проблема есть. И большая, если не сказать глобальная, иначе Чонгук не выглядел бы так, словно вот-вот возьмется за огнестрел — и выбора решить вопрос мирным путем ему не оставили. — Мне придется для этого убить Чимина. Тэхён закашливается, подавившись воздухом от неожиданности подобного заявления. Поворачивается к Чонгуку лицом, пристально всматриваясь в его и пытаясь понять, насколько тот серьезен. Чонгук серьезней некуда и смурно продолжает: — Он сказал, что я байк получу только через его труп. А если не послушаюсь и расхерачусь на нем в фарш, чтобы домой в таком случае не приползал и из морга ему не звонил — он за мной все равно не приедет. — Сурово. Тэхён верит, что Чонгук пересказал ему пламенный монолог Чимина дословно. И даже может представить, какое у Чимина при этом было лицо: тот точно не блефовал и слов своих на ветер никогда не бросает. — Зачем тебе мотоцикл? — пробует зайти с другой стороны Тэхён. Еще не знает, как ему спасти ситуацию и Бама от перспективы стать круглым сиротой, потому что при любом раскладе он лишится обоих родителей сразу, получит Чонгук свой байк или нет. — Хочу, — упрямо дует губы Чонгук, а если ему в голову что влезло, даже грубой силой это оттуда не вытряхнешь. С тех пор, как Чонгук, помимо качалки, пошел еще и на бокс, грубую силу к нему в принципе никто прикладывать не отваживается. — Ладно, давай тогда придумаем, как убить Чимина, — соглашается Тэхён. Друг, он в конце концов, или не друг? Друг. Значит, соучастником ему быть. У Чонгука очаровательно округляются его и так круглые глаза, кажущиеся еще больше и выразительней из-за щедрого мейкапа. Плюс к карме и зарплате их нового визажиста. — Ты серьезно?.. — А ты нет? — невозмутимо парирует Тэхён и элегантно поправляет манжеты. Их уже ждут на съемках. Чонгук выкрал буквально минуту, чтобы успеть переговорить наедине. Времени на сомнения нет. — Нужно все сделать быстро и тихо, без свидетелей и улик, выбрать удачный момент и… — Я передумал, — резко перебивает его Чонгук. — Поздно, — скалится Тэхён в ответ. Этот коварный демон... — Все, дружочек, сделка уже заключена. Надо было сначала думать, с кем связываешься, а потом озвучивать мне вслух свои желания. Чонгук на пару секунд закрывает глаза, призывая себя к спокойствию. — Ладно, — соглашается он, потому что хуже уже не будет. Чимин наотрез отказался слышать любые его доводы в пользу приобретения мотоцикла, поэтому терять Чонгуку нечего: хуже Тэхён уже не сделает. И есть шанс, совсем небольшой, что ему удастся на Чимина повлиять и хотя бы вывести его на диалог. Чимин считает, что говорить тут не о чем. — Даже не начинай, — останавливает он Тэхёна раньше, чем тот открывает рот. Чонгук точно ему уже пожаловался — кому же еще? Чимин уверен, что Тэхён не просто так без приглашения и стука завалился к нему в гости, уличив момент, когда Чонгук отсутствует в спортзале, чтобы поговорить тет-а-тет. Еще и безропотного Ёнтана с собой притащил — знает, подлец, как избежать того, чтобы его сразу выставили за дверь. — Может, я хотел спросить, как продвигаются твои тренировки на шесте? — хмыкает Тэхён, наблюдая за тем, как Бам и Ёнтан носятся по всей квартире друг за другом, входя в резкие повороты с проворотом лап, цепляясь когтями за паркет. — Это пилон, — машинально исправляет друга Чимин. Стоит к нему спиной, используя предлог, и гипнотизирует кофемашину, которая готовит сразу две порции кофе. Тэхён столь частый гость, что у него уже есть его собственная кружка. И даже зубная щетка в шкафчике в ванной, потому что последние пару недель он ночует у них: они с Чонгуком зависают вдвоем до поздней ночи и режутся в новую приставку. Не дают спать Баму, поэтому его клетка вернулась к ним в спальню. И вместо своего мужа Чимин обнимает теперь по ночам собаку. — Я вижу шест для стриптиза, и ты меня не переубедишь в обратном, — заявляет Тэхён, и Чимин, не выдержав и повернувшись к нему, прямо спрашивает: — Зачем пришел? — не дает ответить и продолжает: — Если для того, чтобы уговорить меня передумать, то даже не пытайся, — отрезает, набирает воздуха побольше, и его как прорывает: — Тэ, блин, ты же знаешь, какой Гукки в этом плане на всю башку отбитый. Это мы в пропасть с тарзанки прыгать отказались, а он туда семь раз за нас всех сиганул, забыл? У него инстинкт самосохранения срабатывает через раз, и то если сильно повезет. Поэтому исключено. Никакого байка. — Что у Гукки есть проблемы с инстинктом самосохранения, я понял сразу, как он с тобой связался, — тихо смеется Тэхён и получает с громким стуком свою чашку с кофе, которую Чимин резко ставит перед ним. Мило и заискивающе улыбается его сердитому виду и вежливо благодарит за ароматный напиток. После чего осторожно замечает: — Он же не обязательно будет гонять, как Шумахер. — Ага, ведь он и машину водит, как пенсионерка, и за дохрена сколько раз — я даже не могу сосчитать — ни разу и ни за что на квадроцикле и гидроскутере скорость не превысил, — ядовито напоминает Чимин. И это он еще не все “подвиги” Чонгука перечислил, потому что их дофига и больше. Чонгук не адреналиновый наркоман, но чувство страха у него объективно по непонятным причинам притуплено, а безграничная энергия плещется через край. И Чимин только успевает следить за тем, чтобы он себе шею случайно не свернул. Чимин, черт возьми, поседеет раньше, чем Чонгук вообще на права нужной категории сдаст, чтобы сесть за руль мотоцикла. — Бам! — резко окликает он пса, который пошел на энный по счету круг. Конечно же, его призыв игнорируется, потому что Бам уже вошел в раж, и даже обычно аристократично-уравновешенный Ёнтан повизгивает от восторга, пытаясь угнаться за ним на своих маленьких лапках. Чимин и Тэхён слышат характерный грохот, когда Бам врезается в комод, не вписавшись на скорости и скользком полу в дверной проем. — Вот, — обличительно произносит Чимин, весомо указывая пальцем в направлении коридора, где скрылись буйные из-за долгой разлуки (целых два дня не виделись!) собаки. — Вот так все и будет. Они с Бамом как два сапога пара. Дай им волю, и их уже не остановить, и никакие доводы разума они слушать не станут. Тэхён добродушно усмехается. Понимает переживания Чимина и его патетический настрой, но ничего поделать с собой не может: его вся эта ситуация откровенно веселит. — Ты же знаешь: он все равно его купит. — Купит — значит, вернется вместе со своим новым железным другом жить в общагу. И Бама больше не увидит, — сразу же ставит жесткие условия Чимин, и Тэхён с уважением присвистывает: — Ты похлеще любой обиженной разведенки будешь. Чимин медленно выдыхает и устало прислоняется к кухонной стойке, обнимая горячую чашку обеими руками. — Я не хочу таким быть, — произносит он тихо. — Ты знаешь, как я это не люблю. И мне не нравится, что приходится это делать, но если это убережет его от глупостей и серьезных травм, то я буду плохим. Пусть так. Тэхён какое-то время молчит, напряженно обдумывая варианты. Но его отвлекает смачное, синхронное хлебание из миски: Бам и Ёнтан вернулись к ним на кухню, чтобы утолить жажду. После, высунув языки, они растягиваются прямо на прохладной плитке и жарко дышат. Ёнтану жарко вдвойне с его густой шерстью, и он сразу отваливается на бочок, вытянув негнущиеся лапы. Тэхён любовно глядит на него с родительским снисхождением к его детским шалостям. — Почему тебе не сказать Гукки о своих опасениях? — спрашивает он, перестав бесконтрольно зависать и умиляться двум счастливым псинам, и возвращается к расстроенному Чимину и их серьезному разговору. — Объяснить, что ты переживаешь за него и, зная его, не без оснований? Если ты попросишь его быть осознанным и осторожным, думаешь, он тебе откажет? — Думаю, что он все равно сделает, как решил. Он всегда так делает. Сколько раз мне удавалось повлиять на него? Не могу припомнить. Все эти разговоры по душам с ним не работают. Посмотрим, сработает ли ультиматум. — По печальной общеизвестной статистике, могу тебе сразу сказать, что не сработает, — вздыхает Тэхён. — Вам придется договориться и прийти к соглашению. По-другому не получится. Чимин смотрит в свою чашку и молчит. Будто он этого не понимает. И Чонгука он тоже понимает, а вот Чонгук его понять не хочет. Потому что Чимин не вытворяет никаких опасных вещей с угрозой для жизни — он ни разу не давал Чонгуку повода с ума сходить от беспокойства. А вот Чонгук не позволяет ему расслабиться: Чимин живет в постоянном напряжении и ожидании пиздеца. Мотоцикл быстро ускорит его приход — Чимин в этом даже не сомневается. Зачем иначе Чонгуку приспичило его купить? Уж точно не для того, чтобы тот стоял у них на подземной парковке и он в свободную минутку приходил любовно протирать с него пыль. Чимин никогда не запрещал Чонгуку контролируемо превышать скорость на позволяющих это участках дороги, но тот всегда был за рулем четырехколесного транспорта. А вот с двухколесным Чонгук уже вряд ли сможет удержаться от быстрых и резких маневров, которые известно к чему рано или поздно приведут. И Чимин это уже никак не предотвратит, потому что Чонгук гонять на байке будет без него. А ему уже по факту сообщат, в какую больницу ехать забирать его по частям. — Вы уже решили, где и как будете праздновать? — Тэхён внезапно меняет тему, но Чимин сразу понимает, о чем речь. У Чонгука день рождения в конце недели, и Чимин готовился к нему с начала месяца. Но внезапное желание Чонгука заполучить какой-то запавший ему в душу мотоцикл выбило Чимина из колеи. — Не поедем никуда, — отвечает он. Они с Чонгуком много вариантов рассматривали, но у них опять передвинули график, и уже понятно, что выходного не будет. Утром точно работа, а дальше придется изворачиваться, потому что есть договоренности, которые уже не отменишь. — Днем в воскресенье приедут родители, надеюсь, сможем с ними побыть хотя бы пару часов. А потом вечером после работы и лайва с вами посидим, как и хотели. — Может, тут все соберемся? — предлагает Тэхён. Сэкономят время на сборы, а еду можно притащить с собой или заказать доставку. — Можно, — соглашается Чимин. — Но тогда Чонгук-и опять придется вести лайв на кухне. — Ну, ему не привыкать, — хмыкает Тэхён. — Зато у нас будет вечер с пивком, закусоном и живой музыкой. Можем прям тут на диванах и матрасах развалиться, пока он там будет голосить. Главное самим в голосину не заржать и не спалиться. Чимин усмехается. Наверняка все так и будет. Если, конечно, Чонгук до этого светлого момента доживет, в чем Чимин искренне сомневается. Чимин уверен: услышит еще раз что-то о мотоцикле, нахрен взорвется. Вернувшись из зала и застав Тэхёна у них дома, Чонгук радуется ему даже больше, чем Бам, и сразу предлагает допройти те уровни, которые они позавчера не осилили. После ужина Чимин оставляет их в гостиной одних: лучше лишние пару часов поспит, чем будет зависать с этими двумя одержимыми геймерами. Чимин, конечно, никогда этого не сделает, но успокаивает себя тем, что, когда его нервы сдадут окончательно, перережет нафиг все провода у новой и дорогущей игровой приставки. И с этой мыслью ложится спать: с Бамом в ногах и Ёнтаном под боком, юркнувшим под одеяло сразу, как он выключил свет. На следующий вечер Чонгук против правил Тэхёна с ночевкой к ним домой не приглашает, хоть уставшим не выглядит. Чимин первым идет в душ, а потом без отлагательств в кровать — если не примет горизонтальное положение, то рухнет прямо на пол. Когда Хосок его позвал поглядеть и заценить новую хору, он забыл уточнить, что Чимину тоже придется участвовать. И если бы не Чонгук, который заехал за ним после бокса, Чимину бы пришлось танцевать до упаду: они уехали домой, а безустанный и одержимый перфекционизмом Хосок остался. Сумасшедший. Чимин им искренне восхищается, но быть таким не хочет. Ему бы набраться сил до воскресенья, чтобы успешно его пережить. Чонгук не включает верхний свет, когда приходит в спальню: ему достаточно горящего бра с его стороны кровати, который Чимин ему оставил, чтобы тот не бродил в темноте, готовясь отойти ко сну. Чимин еще не спит, но лежит с закрытыми глазами, слушая, как Чонгук максимально тихо ходит по комнате, стараясь не шуметь. Чонгук ложится в кровать, и свет гаснет: теперь только с улицы через незашторенное панорамное окно отсвечивают огни никогда неспящего мегаполиса. Проходит несколько минут тишины, когда Чонгук наконец отваживается ее нарушить: — Ты злишься?.. — тихо спрашивает, почти шепотом. — Нет, — после паузы отвечает Чимин, давая понять, что еще не спит. Лежит на спине, сложив руки поверх одеяла, и вслушивается в чужое взволнованное дыхание. — Злишься, — коротко вздыхает Чонгук, все поняв по интонации. Чимин слышит шорох одеяла и чувствует, как продавливается матрас рядом, когда Чонгук перебирается ближе. Но глаз не открывает, изображая из себя человека, решительно отходящего ко сну. Его хватает не больше, чем на полминуты, после чего он приоткрывает веки и видит над собой склоненное лицо Чонгука: тот лежит на боку рядом, опершись о локоть, и смотрит на него так долго и внимательно, будто чего-то ждет. Их взгляды встречаются. Чимин отстраненно, краем сознания фиксирует, что Чонгук красивый — как обычно, одного взгляда на него достаточно, чтобы сердце начало биться чаще. Но Чимин, черт возьми, в самом деле на него зол. И так просто в этот раз прощать и отпускать его грехи не намерен. — Почему я которую неделю сплю с Бамом, а не с тобой? — сразу начинает Чимин с вопросов, констатирующих факт, но звучит все равно как обвинение, хоть Чимин и старается вкладывать ноль эмоций в свои слова. И как раз из-за отсутствующей эмоциональной окраски Чонгук начинает выглядеть еще более пристыженным. Он неуверенно, виновато улыбается. — Прости, — говорит он и решается прикоснуться к Чимину, погладив его по щеке. Тот ему это позволяет и борется с тем, чтобы податься ближе к чужой горячей руке — ему так приятна эта ласка, что хочется замереть и затаить дыхание, лишь бы не нарушить хрупкость момента. Но Чимин еще мужественно держится и не позволяет Чонгуку так быстро растопить свое сердце. Почему никогда не получается быть с ним строгим? — Мы немного увлеклись, — честно признается Чонгук. Он правда много дней подряд приходил в спальню глубокой ночью, а то и вовсе под утро тогда, когда Чимин уже давно спал. Двигал со своего места Бама или вообще сгонял его с кровати и тихо ложился, как мышка, лишь бы случайно Чимина не разбудить. Хоть ему и хотелось это сделать — и не только это, а много чего еще, но он наступал своим желаниям на горло, зная, что не имеет права. Слишком эгоистично с его стороны было тревожить Чимина и лишать его полноценного отдыха, потому что ему приспичило. Он сам выбрал ночные посиделки с Тэхёном и резался с ним в компьютерные игры вместо того, чтобы проводить это время с Чимином. И тот ни слова не сказал против. Чонгук не хотел его расстраивать, но потерялся в виртуальных мирах, не замечая, что происходит в реальном. Не думая о том, каково Чимину ложиться одному в кровать и вынужденно обнимать Бама, чтобы хоть немного согреться и не чувствовать себя таким одиноким в своем собственном доме. Чимин никогда не ограничивал Чонгука в его свободе, но тот временами сильно злоупотребляет его добротой и пониманием. И понимает это по факту, когда дело уже сделано. Чимин на него не ругается, но лучше бы ругался. Чонгук судорожно придумывает, как ему загладить свою вину. — Я думал насчет байка… — начинает осторожно. — И ты прав, это моя очередная прихоть. Я могу обойтись и без него. Даже не знаю, если честно, зачем он вообще мне нужен. Просто подумал, когда у нас были съемки с реквизитом, что было бы здорово на нем прокатиться… вместе с тобой. Должно быть удобнее, чем на квадре. Когда мы с тобой вдвоем на нем гоняли, было очень круто. Чимин внимательно слушает. Концентрируется на ненавязчивых, легких поглаживаниях пальцев Чонгука. И удивляется самому себе: он правда настолько в Чонгуке души не чает, что даже толком злиться на него не может. Уже хочется начать глупо улыбаться в ответ, схватить его за шею, притянуть к себе и поцеловать. И разрешить не только купить байк и гонять на нем, но и вообще делать все что вздумается — и с собой в том числе. Сколько лет прошло, как они знакомы? Почти десять. А Чимин до сих пор не может сказать Чонгуку “нет”. Чимин мысленно вздыхает: он неисправим. Как, в прочем, и Чонгук. — Придумал, что хочешь получить на день рождения? — спрашивает Чимин, никак не комментируя эту спонтанную исповедь. Не хочет опять начать конфликтовать на ровном месте, если зацепятся языками. — А что думать? — искренне удивляется Чонгук. — Тебя, конечно же. Чимин скептически дергает бровью: — Меня ты и так получишь, — деловым тоном заявляет он. — Что помимо этого? — Мне больше ничего не нужно, — обезоруживающе улыбается Чонгук. Проскальзывает рукой под ухом в волосы Чимина, пуская мурашки от его макушки до пят, и гладит большим пальцем по скуле. — Даже твоя приставка не нужна? — ехидничает Чимин, борясь с реакцией своего тела. Вот подстава! Даже его тело готово предать его моральные принципы, лишь бы с радостью сдаться и Чонгуку отдаться. — Даже она, — без колебаний отказывается Чонгук от своей страсти. — И даже мотоцикл? — продолжает проверять его на стойкость духа Чимин, уже не скрывая маленькую улыбку, и Чонгук приободряется при виде нее. — И даже он, — самоотверженно соглашается отпустить свою несбыточную мечту Чонгук, потому что, на самом деле, ему и вправду это все неважно. Главное, чтобы Чимин был рядом, не злился и не обижался на него, когда Чонгук откровенно лажает, но догоняет это с запозданием. — И завтра не передумаешь? — совсем хитро щурится Чимин и уже откровенно улыбается. — Никогда не передумаю, — убежденно произносит Чонгук. Что бы ему ни предложили, хоть все блага и богатства этого мира, он от всего откажется — только не от Чимина. Ни одна вещь и ни один другой человек не могут дать Чонгуку то, что дает ему Чимин — свою любовь. И это единственное, в чем Чонгук на самом деле нуждается и без чего все остальное теряет всякий смысл. — Иди ко мне, — шепчет Чимин и, положив руку на шею Чонгука сзади, притягивает его к себе для поцелуя. Трепетно и нежно целует его губы, чувствуя уверенное ответное движение, и отдает инициативу, позволяя Чонгуку вести. Вплетает пальцы в его мягкие волосы и чуть сжимает на затылке, покрываясь мурашками и дрожа от удовольствия. Как же сильно он скучал. Ему так этого не хватало последние дни. И когда Чонгук откидывает в сторону его одеяло, Чимин сразу же раздвигает ноги, пуская его между, позволяя лечь на себя сверху, давая углубить неспешный поцелуй. Горячие руки Чонгука тут же оказываются под его майкой, обжигая своими уверенными прикосновениями, и Чимин думает, что это только начало, а он уже полон предвкушения от долгожданного продолжения. Но с еще большим волнением и радостью он ждет реакции Чонгука, когда тот всего через день получит с доставкой на дом свой подарок — Чимин не только уже все оплатил и обо всем договорился заранее, пользуясь тем, что Тэхён умело Чонгука отвлекал, дав Чимину возможность незаметно отлучиться и сохранить сюрприз в тайне, но даже ленточки выбрал. Красные и синие, которые, если смешать эти два цвета, превращаются в фиолетовый. Чимин подглядел у Чонгука в сохраненных закладках на ноуте, что тот по итогу долгих метаний выбрал — и уверен, что с подарком не прогадал. — Мы куда-то поедем? — Чонгук позволяет утащить себя за руку из квартиры. Полночь, они еще не ложились, хоть им предстоит долгий день, а потом, вероятно, и ночь без сна, но им не привыкать. Чимину очень важно вручить Чонгуку его подарок сейчас, потому что другой возможности не будет. — Ты все увидишь, — ускользает он от прямого ответа, решительно заводя Чонгука в лифт, который везет их на подземный паркинг. У самого от волнения руки холодеют и желудок скручивает. И когда Чонгук, увидев свой подарок, сначала цепенеет, глазам своим не веря, а потом начинает реветь, будто они финалят последний концерт тура, Чимин на пару мгновений теряется. Он больше ждал горящих глаз, восторженных визгов, безудержных восторгов и прыжков до потолка, но никак не того, что Чонгук ему кинется на шею и зальет слезами его шею и ворот толстовки. — Я люблю тебя, — только слышит Чимин, и Чонгук повторяет это, как мантру, снова и снова: — Я так люблю тебя, боже, как же сильно я люблю тебя. Чимин крепко обнимает Чонгука в ответ, стараясь успокоить, но не запрещает ему плакать. Улыбается, уверенный, что Чонгук сейчас не от горя убивается, а потому что не может справиться со своими зашкаливающими эмоциями. А именно их Чимин и хотел ему подарить. — С днем рождения, Гукки, — шепчет он, целуя его в волосы, и Чонгук стискивает его сильней в своих руках. — Зачем ты это сделал… — слышит он сдавленный, слабый голос. — Потому что я люблю тебя. Потому что я счастлив, когда счастлив ты. И если этот байк сделает тебя еще чуточку счастливей, пусть будет. Но моя угроза в силе. Навернешься с него — дуть на бо-бо не буду, и не проси. Чонгук с трудом заставляет себя Чимина отпустить. Смотрит на него очень долго, буквально пожирая глазами, но взгляд сам собой невольно соскальзывает на припаркованный за их машиной мотоцикл: хищный, пленительно обтекаемый, аспидно-черный, будто зеркальный, такой нереально крутой и навороченный — и такой дико нелепый в этих цветных ленточках, с привязанными к рулю воздушными шариками, что Чонгука прорывает на смех. Чонгук наконец к мотоциклу подходит — все еще не верит, что он настоящий. Что он его. Гладит, трогает, проверяя, такой ли он потрясающий на ощупь, как и на вид, и Чимин с улыбкой за ним наблюдает. Чонгук не произносит ничего, и этот тихий восторг говорит за него лучше любых слов. Чонгук поворачивается к Чимину лицом и весело сощуривается. — Значит, залезал в мой комп, — журит он его, но тот остается невозмутим. — Я целенаправленно искал конкретную информацию. Все остальное меня не волновало, можешь не переживать о неприкосновенности и сохранности своей личной жизни, — с усмешкой заявляет он. И ему правда не стыдно, что он без разрешения использовал компьютер Чонгука: как иначе он бы узнал, какой очередной зверь, теперь уже железный, лишил его сна и покоя, превратившись в навязчивую идею? — И даже не интересно было, какую я порнушку смотрю, пока ты не видишь? — тихо смеется Чонгук, снова обходя байк по кругу. — Знаю я, какую ты смотришь. Со мной в главной роли, — хмыкает Чимин. Будто не в курсе, что у Чонгука в запароленых папках хранится, которые весят как богатая фильмотека: тот сам ему давно показал и даже не удосужился за столько лет пароль поменять. Чимин интереса ради проверил. У Чонгука начинают предательски гореть уши. Чимин это сразу видит и закусывает губу, довольный тем, что ему удалось Чонгука смутить — сколько бы раз он это ни делал, всегда приятно как в первый. — Вишенка в моей коллекции — это ты на пилоне, — выдает Чонгук внезапное признание, и приходит очередь Чимина краснеть. Да, помнит он, как они это видео снимали… — На байке я сниматься не буду, — сразу же заявляет он. И зря. Потому что глаза у Чонгука тут же вспыхивают: он моментально загоряется этой идеей и даже рисует ее реализацию в своем богатом воображении. Но седлать железного зверя голым Чимин будет исключительно в следующей жизни. Еще не зная, что наступит она уже утром, потому что этой ночью ему предстоит много раз умереть, сгорев в любви и страсти, и столько же раз вознестись на небеса.