Вкус дня

Прежний король вампиров Ангетенар Эридани всегда был самим совершенством. Его возраст навсегда остановился в 27 лет, когда цвет молодости ещё не увял, и когда тяжёлая жизнь морского волка едва успела исказить его красоту. Как при жизни, так и после обретения бессмертия, он возвышался над другими людьми, давил их одним спокойным, высокомерным взглядом, всегда был именно тем, в ком видели лидера, и от чьего имени содрогались в ужасе. Когда-то Антарес думала, что Ангетенар смог покорить её своей властью и бешеной силой короля вампиров. Сейчас же, вновь увидев прекрасные, до боли знакомые черты его лица, она дрогнула, ощутив в сердце болезненный укол. Две сотни лет, находясь в гробу, в своём безрадостном заточении, она желала лишь одного. Вырвать сердце из груди Ангетенара. Две сотни лет она сходила с ума от ненависти, голода, судорог и слабости. Две сотни лет. И всё это она перечеркнула, лишь бы продлить мгновения мести. Мёртвый Ангетенар не страдает. Мёртвый Ангетенар не мучается от боли и не способен сойти с ума. Мёртвый Ангетенар бесполезен. Мертвецу плевать на истязания, потери и потоки ненависти. Его глаза были закрыты, обнажённое, совершенное тело багровыми волнами омывала холодная, липкая кровь. Прошло время, прежде чем Селена смогла приступить к воскрешению, однако пролитая кровь, что удивительно, не свёртывалась. Тьма клубилась вокруг Селены, её глаза сияли серебром так ярко, что в них больно было смотреть, и кровь по её повелению менялась и преобразовывалась. Помимо человеческой, Проклятый Грааль нуждался в крови Селены и Антарес. Антарес не верила, что воскрешение сработает. Ни один мертвец на её памяти не вернулся полноценным: они либо быстро разлагались, либо теряли свободу воли. С одной стороны, ей хотелось видеть ужас в глазах Ангетенара, который наблюдал бы за тем, как медленно гнила и разрушалась его красота. С другой стороны, лишать его силы воли было бы насилием над самой собой. Покорный Ангетенар хуже мертвеца. В покорном Ангетенаре нет ни обаяния, ни страсти, ни харизмы. – Селена, – произнесла Антарес, не сводя взгляда со своего бывшего мужа. Сначала из крови тысячи людей образовались его кости, потом мышцы и органы, и вот сейчас — кожа. Это был отвратительный, медленный и завораживающий процесс. – Поклянись мне. "В чём, дитя?" Она наклонила голову набок, переведя взгляд на Антарес. Воскрешение длилось долгие часы, однако на лице Селены не было ни признака усталости. В отличие от Эндимиона. Его оживление трупов настолько вымотало, что вечером он рухнул на скамейку в своём храме и больше не поднимался. Это было необязательно, но Антарес укрыла его одной из длинных и плотных ряс. – Что не подчинишься другим вампирам. Что будешь верна мне и только мне. "Но, дитя, все вы – милые дети Матери." – Ты НЕ подчинишься другим вампирам. Селена вздрогнула. После того, как Антарес выпила её кровь, в голосе королевы вампиров зазвучала... сила. Холодная, бешеная, вероломная сила, какой она никогда не чувствовала ни в своих мужьях, ни в других королях и королевах. Селена тоже это ощущала, однако в её лице Антарес не видела ужаса перед своей мощью. Лишь любовь и слепое восхищение. "Хорошо, дитя. Я клянусь своей жизнью, что не подчинюсь никому, кроме тебя." Антарес кивнула, не сводя взгляда с Ангетенара. Он чувствовал сейчас хоть что-нибудь? Холод пролитой крови, её запах, быть может, боль от формирующегося тела. Судя по словам Бетельгейзе, отращивать новые кости, мышцы и кожу было невыносимо больно. Бетельгейзе назвал Антарес сатанинским отродьем, а весь процесс — адской бездной. По крайней мере, такой смысл его слов прослеживался, если исключить мат на грубом, давно вымершем языке. И всё же, когда воспоминания вернулись после тысячи лет забвения, Бетельгейзе посмотрел на Антарес со смесью ужаса, покорности и восхищения. Он коснулся груди – искал рваную рану, через которую Ангетенар тысячу лет назад вырвал его немертвое сердце. — Ты всё ещё король вампиров, – произнесла Антарес, когда Бетельгейзе достаточно пришёл в себя, чтобы слушать её. — И, если тебе станет от этого легче, я убила того, кто вырвал твоё сердце. — Ты же... – он нахмурился, читая её мысли, разбираясь в новом, чуждом для него английском. Неповоротливый язык едва подчинялся королю вампиров и произносил слова со страшным акцентом. – Хотчешь... и мой сердце? Бетельгейзе низко опустил голову, пряча стыд. Он прекрасно осознавал, как сильно резал слух Антарес своим произношением. Забавно, что он не ждал от Антарес ничего, кроме жестокости. Удивительно, как сильно уничтожает самооценку мужчины смерть. – Обсудим это потом, – ответила она. – Кетцалькоатль проводит тебя в твои покои, приведёт жертв. Бетельгейзе перевёл взгляд на десятикрылого ангела и его рука рефлекторно дёрнулась к оружию. Даже после тысячи лет забвения его ненависть к солнцеходцам не смогла рассеяться и исчезнуть. Он был гол, беззащитен, и в то же время, даже в своём состоянии он был готов наброситься на ангела и разорвать на части. Губы Антарес изогнулись в улыбке. Именно такая концентрированная ненависть и была ей нужна. — Кетцалькоатль нужен мне живым, Бетельгейзе. – Как... – прошипел он, скаля клыки. – Угодно. Почему-то у Антарес не возникло сомнений насчёт послушания Бетельгейзе. Подобно тому, как он читал её мысли, она впилась ногтями глубоко в его сознание, и не обнаружила ни намёка на бунт. Не потому что Бетельгейзе был покорным. А потому что не так часто его возвращали к жизни. Он едва мог двигаться, шёл, опираясь о стену и прижимая руку к крепкой груди, но помощи Кетцалькоатля не принял. Сейчас он был слаб и вряд ли мог вещать будущее. Сейчас ему требовалось время, чтобы осознать и принять случившееся. И к тому моменту, когда произойдёт акклиматизация, к жизни вернётся Ангетенар. В какой-то момент Антарес захотела воскресить всех бывших жён Ангетенара и устроить ему дополнительный круг Ада. За его долгую, полную кровопролития и насилия жизнь, он убивал надоевших жён десятки раз. Антарес удалось продержаться четыреста лет только благодаря упрямству и злости. Но она быстро отказалась от идеи воскрешения. Прежние королевы были откровенными ничтожествами, до боли нежными и чувствительными. К тому же, её ожидала куда более серьёзная соперница и новый, свихнувшийся от любви молодой муж. Антарес не планировала самоубийство и не собиралась подвергать себя большей опасности. "Милые дети всегда жили войной, – Селена наклонила голову набок, не вынимая бледных рук из густой, тёмной крови. Перед воскрешением она вскрыла запястья и пролила пару заледеневших капель. У Антарес в этот момент от голода свело желудок. – Ваш мятежный дух достался вам от Матери. Как и Шеолу с Гадесом." Антарес не любила, когда бессмертные предавались воспоминаниям и пускались в бесконечные пространные рассуждения. Но от Селены она готова была жадно впитывать каждое слово. В конце концов, она была прямым потомком Тёмной Матери, и никто в мире на памяти Антарес не обладал таким могуществом, какое было у неё. — Шеол и Гадес? Селена кивнула. "Когда Светлейший Отец и Тёмная Мать впервые вкусили кровь, они ненадолго пришли к перемирию, – она закрыла серебристые глаза, склонив голову набок. – Итогом этого перемирия стал крылатый младенец. Он был прекраснее любого существа, появившегося от союза двух богов, и с его красотой не могли соревноваться даже звёзды. Его левый глаз сиял лунным светом, а в правом сверкало зенитное Солнце. Он был совершенством, способным преодолеть все ограничения немёртвых. Его звали Аменти." Её улыбка была печальной. Кровь от её пальцев подёрнулась мелкими, беспокойными волнами. "Светлейший Отец не терпел соперников. Он мирился только со своими детьми — ангелами, потому что они разделяли его слабости. Аменти был сильнее его, могущественнее, и запросто мог свергнуть обоих демиургов с божественных престолов. Светлейший прекрасно это понимал. Вот и разорвал Аменти на части." Антарес вглядывалась в лицо Селены, ожидая увидеть отразившуюся в нём скорбь. Боль была слишком давней, рваные раны на сердце давно зажили, и всё же по щеке Селены скатилась угольно-чёрная слеза. "Бога убить... не так просто. Но Светлейший постарался, чтобы Аменти не вернулся никогда. Он разорвал его тело на двенадцать частей, из которых позже родились первые демоны. Из головы вышли горделивые белые, из правой руки — алчные золотые, из левой – завистливые зелёные, из живота – прожорливые серые, из паха – похотливые фиолетовые, из левой ноги – трусливые синие, из правой – гневливые красные, из груди – ленивые чёрные. В первые столетия после гибели Аменти существовали и демоны ревности, равнодушия, тщеславия и отчаяния. Светлейший уничтожил их. Не оставил он в покое и душу Аменти, разделив её на две части: Шеол — мрачный и жестокий разум Аменти и Гадес — его чувства и разрушительная сила. Оба достаточно долго пробыли в заточении, чтобы забыть самих себя. Оба целую вечность ждут часа Торжества." Селена умолкла, опустив взгляд на Ангетенара. Кровь медленно вливалась в его холодные вены, на шее нечасто бился пульс. Антарес сощурила взгляд, глядя на него. Очнётся – начнёт ворчать, что его длинные волосы пропитались липкой кровью. Значит, демоны, несмотря на смертность, произошли от совершенного бога. Антарес вздохнула. Как только королева демонов Дивена узнает об этом, её начнёт распирать от гордости. Её подданные спорили о своём происхождении на протяжении долгих столетий, и пришли к выводу, будто бы произошли от Тёмной Матери. По сути, они были почти правы. Вот только даже в самых смелых предположениях демоны не считали себя потомками Светлейшего. К тому же, они ясно видели различия между собой и ангелами. Одни бессмертны, дисциплинированы, с несколькими парами крыльев, а вторые похожи на летучих мышей, да и живут, как летучие мыши – в пещерах. "Они зарылись под землю, чтобы спастись от гнева Светлейшего, – кивнула Селена. — И расселились по всей планете. Даже после смерти Аменти остаётся невероятно живучим." – Что за час Торжества? Селена улыбнулась. "Час, когда Аменти возродится. Час, когда его разум и чувства сольются воедино, вернув миру совершенство." — Почему ты так этого ждёшь? – Антарес вскинула брови. "Аменти не забудет той боли, что причинил ему Отец. Аменти вернётся во всём своём мрачном великолепии, возродит Великую Мать и уничтожит Непобедимое Солнце, а после объединит тьму и свет. Дитя... все мы ждём наступления этого часа." Антарес подавила свои размышления, сосредоточившись на воскресающем Ангетенаре. На самом деле ей казалось, что из расчленённого и собранного заново бога не выйдет ничего, кроме орудия уничтожения. К тому же, если его разбили на две полноценные личности, что случится после их соединения? Постоянные конфликты между голосом разума и чувствами? Или же расстройство психики у Аменти будет гораздо глубже? Впрочем, богов нельзя судить по людским меркам. Да и Антарес не было дела до этой высшей справедливости. Она хотела мести. Это единственное, что позволило ей провести две сотни лет в гробу и сохранить ясность мысли. Больше в целом мире её ничто не волновало. Она вздрогнула, когда Ангетенар издал хриплый, полный муки стон. Селена отняла руки от кровавого озера и поднялась с колен. Невольно, Антарес подалась вперёд, вглядываясь в лицо супруга. Она уже видела, как работает воскрешение, но в то же время ей было сложно поверить в его завершённость. Она предполагала, что вместо Ангетенара в его тело вернётся кто-то иной. Предполагала, что вместо короля вампиров пред ней предстанет покорный раб. Ангетенар открыл глаза, встретился взглядом с Антарес, и слабо, вымученно улыбнулся. Его глаза, сколько Антарес его знала, всегда пылали пламенем Ада. Длинные чёрные волосы обрамляли лицо с тонкими, аристократическими чертами. Низкие брови, прямой нос, тонкие губы, высокие скулы. Ангетенар всегда казался высокомерным, всегда им был, и своей красотой он наслаждался. — Моя королева, – прохрипел он, протянув к ней руку. Антарес сжала его ледяную ладонь. – Мой король. Он притянул Антарес к себе с неожиданной для его состояния силой, вцепился пальцами в её блузку и, подавшись вперёд, поцеловал глубоко в губы. Антарес не удержала равновесия и рухнула в густую кровь с громким всплеском. Его поцелуй был таким же, как и в последний раз — полным давней, отчаянной страсти. Его объятия были крепки, его сила, едва пробудившаяся, скользила по коже Антарес, словно электрические разряды. Она закрыла глаза, вновь вдохнув до боли знакомый запах Ангетенара. И дала ему до того звонкую пощёчину, что этот звук едва не оглушил её саму. Ангетенар дрогнул, на мгновение остановился, но не разорвал поцелуя. Наоборот, он стал напористее, упрямее, несмотря на физическую слабость и боль во всём теле. Он сжал руки Антарес, сплёл пальцы и прижал их к полу, утопив в густой крови. Антарес могла сопротивляться. Могла и чувствовала в себе силы для сопротивления, но не сделала этого. Когда же он, наконец, оторвался от её губ, Антарес дышала тяжело, неровно и внутренне проклинала себя за то желание, что в ней по-прежнему вызывал бывший супруг. Но его дыхание сбилось сильнее, а в глазах вспыхнуло инфернальное пламя. Он смотрел на неё, впивался взглядом в её лицо с таким упоением, которого не проявлял за годы брака. Надо же, как легко разжечь страсть в искушённом мужчине. Достаточно просто его убить. – Я знал, — мягко, нежно улыбнулся он, прижимаясь к ней. – Вы и лишь вы, моя королева, способны уничтожить тысячу людей. – Мой король, – она приподнялась. Одежда, пропитавшаяся кровью, липла к телу. – Я сделала это, только чтобы продлить ваши мучения. Он прерывисто выдохнул. Жестокость Антарес всегда волновала его, а иногда – слишком сильно. – Вы бы не воскрешали меня, если бы не было способа, как я мог бы заслужить ваше прощение. Она протянула руку и провела большим пальцем по нижней губе Ангетенара, оставляя на коже тёмный багровый след. – Убьёшь Гелиос, убьёшь Дейна, и я подумаю о прощении. – Антарес, – вздохнул он. – Я же уже говорил, у тебя нет причин для ревности. – Убьёшь, – произнесла она, оскалив клыки. – Ангельскую суку, и я ПОДУМАЮ о прощении. Он обдумывал её слова секунду. – Хорошо, моя королева, – он поднёс её ладонь к губам и поцеловал её, проведя языком вдоль окровавленной кожи. – Я действительно раскаиваюсь в том, что ты так идеально подошла для моего убийства. Она закатила глаза. – Антарес, – прервал тишину Ангетенар. – Тебе неинтересно, что я видел в вечной ночи? – Раз ты воскрес таким довольным, значит как следует повеселился, – огрызнулась она. – Что? Доконал самого Дьявола со своими бреднями о красоте? — Не прошло и часа, как я воскрес, а ты уже меня пилишь. – Это всего лишь светская беседа, дорогой, – улыбнулась она. – Поднимайся, отмойся от крови. Скоро рассвет. Король вампиров вздохнул. – Ты, как всегда, невыносима, — он медленно поднялся с пола, пытаясь игнорировать боль, помог подняться Антарес. — Моя единственная любовь. Антарес не ответила на признание, несмотря на жар в словах Ангетенара. – Когда придёшь в себя, – произнесла она. – Поприветствуешь Бетельгейзе. Он как раз сейчас отдыхает. Антарес улыбнулась, не скрывая мрачного торжества. Потому как впервые на её памяти во взгляде Ангетенара отразилось искреннее, неподдельное замешательство.