Вкус дня

Тиамат с детства отличался любопытством. В основном это касалось всего сверхъестественного. Как и самый обыкновенный мальчишка, он терпеть не мог занудные и долгие лекции, но любил практические занятия. Применять способности демона? Повалить соперника на тренировочном ринге? Напасть на Проксиму? Запросто! А если всё это совместить, то становилось даже веселее. В конце концов, Тиамат был необычным демоном, наполовину представителем практически вымершей расы, и потому должен был быть априори лучше всех. А теорией обычно занимался Мидас. У золотых демонов всегда была поразительная память на то, что могло принести им выгоду. Потому сейчас Тиамат исследовал и вспоминал. С момента знакомства Гелиос кусала его множество раз и расходовала кровь с таким упоением, что Тиамат терял сознание. И если сначала демон мог припомнить ощущение от магии кровавой ведьмы и холод донорской крови в венах, то в последнее время это исчезло, а он даже не обратил внимания. Тиамат до боли сжал зубы. Какой позор. Детектив, а оказался таким же внимательным, как выпускник полицейской академии. К тому же, Гелиос царапала его, использовала плётку, тугие верёвки, часто в порыве страсти оставляла синяки и засосы на коже. Которых не оставалось на следующее утро. Только две алые точки на шее – с момента первого укуса. Тиамат коснулся своей давней метки, ощутил идущий от неё жар. Гелиос прекрасно знала с самого начала, что сделала его бессмертным. Случайно или намеренно — оставалось загадкой. Тиамат решил, что, как только выберется из вампирского плена, то непременно, как бы плохо ему ни было, свяжет Гелиос по рукам и ногам золотыми нитями. Бессмертный ублюдок. Тиамат скрипнул зубами от этой мысли. Дагон после смертей его законных детей будет прыгать от счастья. А, может, и сам захочет сделаться бессмертным и возрождать синюю расу. Тиамат закрыл глаза и с силой опустил раскрытую ладонь на хрустальный бокал. Он зашипел от боли, когда толстые осколки пронзили кожу, сжал зубы, когда кровь брызнула из разорванной вены. И стал ждать. Минута. Вторая. Третья. Осколки сами собой выпали из раны – даже мельчайшие и едва ощутимые, кровотечение остановилось так же быстро, как и началось. Медленно, неторопливо кожа зажила, и Тиамат с замиранием сердца прочувствовал боль от срастающих заново тканей. Он стёр остатки крови с ладони, сжал и разжал руку. Поразительно. Даже повреждённые нервы восстановились. Гелиос от него не отделается обыкновенным молчанием и вытягиванием губок. — Проливать кровь в доме с вампирами? – произнёс Ангетенар. – И это я считал, что у наёмников есть мозги? Тиамат не слышал, как он вошёл, не ощутил его присутствия. Ангетенар стоял в дверном проёме, держа пальцами поднос с ужином и хамовато ухмыляясь. Без серебра демон был уязвим для ментальных спообностей вампиров: его мысли были как на ладони, он не мог сопротивляться чужой воле, да и вообще превращался в живую марионетку. Так что Тиамат решил выбрать наиболее логичную тактику: не сопротивляться и ждать момента. Другого ему в сложившейся ситуации и не оставалось. – А что ты мне сделаешь? – хмыкнул Тиамат. – Может, убьёшь? Ангетенар усмехнулся, оценив шутку, поставил поднос с крышкой на столе. Тиамат думал, что королева садистов либо не будет кормить его вовсе, либо угостит помоями. Но Антарес снабжала пленника достаточно дорогими яствами. – Твоя жена ничего не слышала о сломленном духе? – Тиамат открыл металлическую крышку, под которой находилось жареное мясо под острым соусом. Демон вгляделся в волокна. Говядина. Хотя Антарес, судя по всем слухам, должна была накормить его человечиной. – Почему она не перевела меня на хлеб и воду? – Моя королева в пытках часто оказывалась изобретательнее меня, – улыбнулся Ангетенар. — К тому же... издеваться над демоническим лордом? Может, ты и не в курсе, но с демонами воевать невыгодно. Вас слишком много. – Передай это армии папаши, когда он явится к тебе на порог. – Лорду Этана? О, я уже сообщил ему, что ты пребываешь в моём убежище. Не так давно в моём замке гостила сама Дивена, так что для твоего отца моё гостепреимство – оказанная честь. – Была бы, – огрызнулся Тиамат. – Не сверни твоя жена мне шею. – Ах, демон. Это был наиболее благоприятный для тебя исход, – Ангетенар сел напротив, откинулся на спинке стула. – И в каком же варианте будущего я сдох? — В том, где тебя нелепо отшвырнуло прямиком на золотой клинок. Разве такой глупой смерти хочет наёмник Центаури? Тиамат сузил взгляд, глядя в алые глаза Ангетенара. Король вампиров непринуждённо улыбался. Он знал о приюте Центаури, знал о замысле Проксимы по выращиванию наёмников, почему же он позволил им расцвести в своём королевстве? – Потому что я верю своему герцогу, – ответил Ангетенар. – Проксима верно служил мне шесть столетий. Он имеет право на моё снисхождение. Тиамат сощурился, вглядываясь в спокойное лицо. Он терпеть не мог, когда кто-либо вторгался в его мысли и отвечал на незаданные вопросы. – Ничего не могу с собой поделать, – продолжил Ангетенар. – Можешь списать это на моё праздное любопытство учёного. Для меня ты – плод занимательного эксперимента. Ты стал жертвой достаточно древнего начала, и теперь твои тело и разум повреждены. Тело не умирает, и это противоестественно... а вот разум. — Бери свою комнатную златовласку и сам подставляйся под его клыки, — огрызнулся Тиамат. — Ты про Эндимиона? – он улыбнулся. – Увы. Такой эксперимент обречён на провал. – А ты пробовал? – Мне тысяча лет, демон. В мире нет того, чего бы я не пробовал, – он хмыкнул, обдав Тиамата надменным взглядом. – Даже, как видишь, умирал. Тиамат закатил глаза, направив в Ангетенара поток страха. – Надеюсь, не доживу до твоих лет. Не хочу стать маразматичным дедом с комплексом бога. Ангетенар расхохотался, откинувшись на спинке стула. — Как бы ты мне ни дерзил, демон, тебе не удаётся скрыть своей ревности. Тиамат скрежетнул зубами. Неконтролируемый гнев сам собой стелился по полу и казался таким плотным, что его можно было резать. – В отличие от тебя у Гелиос есть вкус. И она предпочла меня старой рухляди. – От отчаяния и горя страстная женщина охотно ищет жарких объятий, — улыбнулся Ангетенар. – Я был мёртв. Гелиос очнулась в глухом гробу — голодная, беззащитная и чужая в этом мире. А тебе повезло первым попасться ей на глаза. Что скажешь, демон? Ты никогда не задумывался о её чувствах в таком ключе? Тиамат глухо, бесконтрольно зарычал. В первые дни знакомства с Гелиос он был заинтересован в сексе с ней, унижении, убийстве... А после был слишком счастлив, чтобы обратить внимание на её несчастья. Тиамат скосил взгляд в сторону, вспомнив о том, как мастерски она уходила от неприятной темы, как переводила всё в шутку, как порой замолкала и просто обнимала его, опуская голову на плечо. Тиамат нахмурился. Они так часто оставались наедине, и она не нашла момента, чтобы сказать, что сделала его бессмертным?! — Похвальный эгоизм, – улыбнулся Ангетенар, поднимаясь из-за стола. — Мне определённо есть о чём с тобой поговорить. – Эй, Ангетенар, – прорычал Тиамат. – Что? – Спасибо, – хмыкнул он. – Что оберегал и исцелял Гелиос... для меня. Ангетенар не отреагировал. Ни гнева, ни даже намёка на злобу или раздражение. Тиамат до боли сжал челюсти. С такими собеседниками ему ни в жизнь не восполнить силы. Гнев испытывали только Бетельгейзе и Антарес, но они предусмотрительно держались подальше от Тиамата. А вот со страхом было куда сложнее. Демон не улавливал даже намёка на него. — Ты приведёшь ко мне человека? – процедил Тиамат. – Мне нужны эмоции. — Не умрёшь и без них, – хмыкнул Ангетенар. – Вас, потомков Аменти, я морил чувственным голодом. Знаешь, что с вами при этом происходит? – Ну? – Вспомни серых демонов, – продолжил король вампиров. – Недоразвитых, уродливых, безмозглых. Как же так вышло, что они деградировали? Ведь демонические города полны расового разнообразия. О, быть может, когда-то давно серых лишили источника греха? Держали взаперти, из-за чего демоны стали пожирать собственную плоть? – он склонил голову набок, вглядываясь в Тиамата. – А что будет с полукровкой? Ты сойдёшь с ума от ужаса или же тебя ждёт сердечный приступ от неконтролируемой ярости? Ах да... ты ведь разучился умирать. Тиамат глухо, утробно зарычал, с угрозой глядя на Ангетенара. Глупо было направлять в короля нежити волну страха, но Тиамат не смог удержаться. Да и никогда не мог подавить рвущиеся наружу эмоции — в этом и был основной минус демонической природы. – Впрочем, тебе ли не знать, демон, что есть вещи куда хуже смерти? — он сделал паузу. — Ты часто допрашивал бессмертных, ещё чаще превращал их в инвалидов. Как думаешь, Гелиос захочет заботиться о безногом, безруком, лишённом глаз, языка и члена демоне? Тиамат не нашёлся с ответом. — Ты, – выдавил он. — Всё ещё не хочешь воевать с демонами. — Никто не хочет, – хмыкнул Ангетенар. – С другой стороны, война развлечёт мою супругу на пару столетий, разрядит злобу Гелиос. Во всём есть плюсы, демон. Тиамат на мгновение перестал дышать. Ангетенар, довольный такой реакцией, вновь улыбнулся, оскалив клыки, оправил длинные волосы. — Но у меня есть и кое-что ещё, демон. Бетельгейзе предвидит будущее, Дейн – ловец душ, ну а моя способность самая страшная для тебя. – И какая же? — нахмурился Тиамат. – Идём, — Ангетенар задвинул стул. Пламя в его хитрых, коварных глазах, казалось, вспыхнуло ярче. — Я голоден. – Я тебе в этом не помощник, — огрызнулся Тиамат. — Нам прислали отборную пищу с ближайших людоферм, – хмыкнул Ангетенар. – Впрочем, эти овечки не так хороши, как те, кого вырастил я. Тиамат по привычке потянулся к кобуре пистолета, не сразу вспомнив, что оружия его лишили сразу как только привезли сюда. Вампиры часто устраивали людофермы, и это считалось даже законным. Люди разводят скот — почему бы и вампирам не заниматься тем же? И всё же, Тиамату это казалось неправильным. Проксима, к примеру, питался донорской кровью, которую собирал у добровольцев. Другие вампиры считали его странным, но Проксима и без этого был достаточно чудаковатым. — Герцог никогда не любил тёплую людскую кровь, — хмыкнул Ангетенар. – При жизни он был слишком набожным, слишком правильным... вот и верил, что в тёплой крови содержится человеческая душа. А он не Дьявол, чтобы ею питаться. Слишком похоже на правду. Слишком часто Тиамат слышал от отца нечто подобное. — Ты сделал его вампиром, – вздохнул Тиамат, идя следом за Ангетенаром по длинному коридору. Окна во всём здании были наглухо заколочены, и потому невозможно было понять, день за окном, или утро. Плюс в стенах Тиамат ясно ощущал мельчайшую золотую крошку, кем-то тщательно втёртую. Если Гелиос решит проломить здание, золото осядет на её кожу, проникнет в лёгкие, и сделает её совершенно беспомощной. Тиамат жалел, что не додумался до этого трюка сам. — Почему? Тебя же интересует только всё смазливое и красивое. — О, — Ангетенар вновь улыбнулся, держа руки за спиной. Он не был вооружён, но Тиамат ясно ощущал идущую от него угрозу. — В те годы Полярис надоел мне своими амбициями, и я решил выгнать его из Европы. И, чтобы он скорее убрался с моих земель, устроил Чёрную Смерть. – Ты рассказываешь или хвастаешься? Проксима моложе Чёрной Смерти. — Ему пришлось родиться в столетие, когда на людей нападали оголодавшие, обезумевшие от жажды вампиры, – Ангетенар хмыкнул. – И он стал первым охотником на них. Первый убийца монстров после краха ордена драконоборцев. Тиамат слушал, забывая дышать. Проксима не рассказывал о своей смертной жизни, и обычно говорил детям, что всегда был вампиром. — О, потому что монстры добрались до его жены и... дочери, кажется. Не так важно. Проксима вызвал меня на дуэль, швырнув к моим ногам голову моего прежнего герцога. Удивительно, но убивать меня он не собирался. Он хотел, чтобы я со своим "дохлым стадом" убирался на отдалённые острова, где мы бы переубивали друг друга от жажды. А я решил, что служить он будет мне до конца времён. Он проиграл. И, чтобы спастись от меня, вспорол себе живот, — он сделал недолгую паузу. – А я влил свою кровь ему в глотку. За шестьсот лет рана должна была затянуться, но шрамы явно остались. Тиамат отвёл взгляд в сторону. История Проксимы, безусловно, была ужасной, беспросветной трагедией, но... Но какой же крутой у него отец. Рискнуть всем и восстать против превосходящих числом и силой бессмертных? Вызвать на дуэль короля вампиров? Обозвать весь высший свет стадом, а потом стать их герцогом? И пожертвовать собой, лишь бы не становиться одним из них? Тиамат и раньше восхищался Проксимой за его стойкость, упорство, ум. Теперь же приёмный отец стал для него героем. — Только не говори, что я тебе рассказал, – хмыкнул Ангетенар. – Вини во всём meine Liebe. На неё герцог обижаться не способен. Тиамат нахмурился. Одно упоминание об Антарес отзывалось болью во всём теле. Раньше он думал, что эта трусливая принцесса не способна самостоятельно причинить кому-либо вред и постоянно прячется за спинами мужчин. Недавно Антарес опровергла его рассуждения. У неё хватало духу и чтобы отправлять толпы людей на смерть, и чтобы причинять боль собственными ухоженными ручками. Тиамат ненавидел её. Но отныне считался с ней. Ангетенар открыл дверь и вошёл в просторную комнату, где на мягком ковре лежали в ожидании трапезы люди с людофермы. Тиамат нахмурился, вглядываясь в их гладкие, лишённые всякой мысли лица. Пару раз он видел скот с людоферм, и все они казались для него на одно лицо: огромные тупые глаза, кукольные черты лица, здоровая, гладкая кожа и сеть шрамов на шее. Вампиры, если не убивали скот, то питались их кровью с перерывами и понемногу – чтобы не заразить человека инфекцией и не подарить ему сверхспособности. — Полная безвкусица, — поморщился Ангетенар. — У поставщика напрочь отсутствует чувство прекрасного. Он выбирал для себя жертву невыносимо долго, то присматриваясь к их лицам и сравнивая, то касаясь и прощупывая кожу. И, наблюдая за королём вампиров, Тиамат вдруг понял, почему его так сильно раздражал этот скот. Даже их страх был тупым и неосмысленным. Демон и не подозревал, что кто-то способен бояться всего. Они боялись новой комнаты, незнакомых лиц, друг друга, даже мягкости ковра! Абсолютно всего! И этот рассеянный страх не наполнял силой – лишь дразнил голод и вызывал сухость в горле. – Ты не торопись, – вздохнул Тиамат. – Я пока тут палатку поставлю, костёр разведу... – Не льсти себе, демон, – Ангетенар, наконец-то, сжал руку одной из жертв. – Ты не разведёшь даже ноги продажной женщины. Тиамат хотел было ответить, но прикусил язык. Ангетенар убрал волосы с шеи девушки, приспустил одежду с высоким воротником, вдохнул запах. Жертва ему явно не нравилась, но король был готов довольствоваться и малым. — Чтоб ты знал, свои силы я умею контролировать. И это страшнее смерти. Ангетенар закрыл глаза, припал к нежной шее, вонзил острые клыки глубоко в вены. Тиамат нахмурился. Он сотни раз видел, как питаются вампиры, и потому подобное зрелище его больше не шокировало. До тех пор, пока с жертвой не стали происходить изменения. Её гладкие черты покрылись рябью, тонкие руки высохли и стали похожи на скрюченные ветки, кожа обвисла и покрылась тёмно-жёлтыми старческими пятнами, щеки ввалились, под глазами пролегли круги. Тиамат видел, как на лице куклы появились резкие морщины, как стройный стан стал истощённым и скрюченным, как чёрные волосы поседели и выпали, как изо рта стали вываливаться зубы. И лишь когда жертва издала жуткий, жалобный хрип, Ангетенар отпрянул от неё и отбросил на пол. Тиамат смотрел на него, жалея, что под рукой не было ничего, что можно было использовать в качестве оружия. Ангетенар хмыкнул, утирая кровь с губ. – Жестокая ирония, демон, – начал он. – Я так сильно влюблён в красоту, и именно я её уничтожаю. Кстати... на бессмертных действует безотказно. И безвозвратно. Тиамат крепко сжал зубы, на всякий случай направляя в руки остатки гнева. Он понял невысказанную угрозу Ангетенара. Действительно, были вещи и похуже смерти. Инвалидность, болезни, утраты. И старость. Банальная, грёбанная старость. Ещё пару дней назад он готов был смириться с мыслью, что однажды станет старой развалиной. Состарится, ослабнет и уйдёт на покой, в то время как Гелиос будет вечно прекрасной и всегда молодой. До бессмертия способности Ангетенара казались бы для демона идиотскими и бесполезными. А после... сможет ли он провести вечность в теле столетнего старика? Что это значило для него? До остатка времён страдать от альцгеймера, слабости и простреливающей в боли в теле, ходить под себя... Тиамат скрипнул зубами. Одно дело — умереть в битве с королём вампиров, и совершенно другое – принимать последствия поражения. – Догадливый демон, – улыбнулся Ангетенар. – И куда же делся твой крутой нрав после такой слабой угрозы? Больше нет желания хамить мне? Ангетенар расхохотался, в то время как Тиамат до боли сжал челюсти. Раньше его приводил в ужас Дейн, сейчас же Дейн казался дружелюбным соседом по лестничной площадке. Дейн мог контролировать его разум, мог убить и воскресить в качестве зомби. Но он не мог заставить Тиамата жить в дряхлом, разваливающемся теле. Не говоря ни слова, Тиамат вышел. Руки похолодели и тряслись, на лбу проступила испарина. В особняке было тепло, однако демона знобило. Он видел смерть, видел пытки, был их виновником. Он ожидал, что однажды всё причинённое другим зло вернётся к нему. Ждал, что его сожгут, разрубят, заживо съедят. Но старость... старость была куда более страшным и более унизительным наказанием. "Милый Аменти..." – Если ты ещё раз назовёшь меня этим именем, – прорычал Тиамат. – Я выстрелю всю обойму тебе в глотку! Он огляделся. Селена, это проклятие, это комнатное дитя Луны, мастерски управляла тенями и могла становиться в полумраке совершенно невидимой. Тиамат не видел её, не слышал, но её мягкий, полный доброты голос звучал в сознании. Она вышла на свет, приняв облик чёрной кошки с сияющими серебром глазами. Тиамат мгновенно смягчился. Было ли дело в его любви к животным, или в том, что не Селена была причиной его гнева, но он остыл и на мгновение успокоился. – Чего тебе? – процедил он. – За кровью припёрлась? Селена повела треугольным ушком. "Я не могу пить кровь без твоего согласия." — С чего бы? Не похоже, чтобы ты и тебе подобные страдали от мук совести. Селена промолчала. Тиамат похлопал себя по карманам брюк, выудил сигарету, прикурил. Сладковатый дымок проник в горло, в лёгкие, даря ложное ощущение спокойствия. В такие моменты Тиамат забывал обо всём и сосредотачивался только на сигарете у себя в пальцах. – Прими свой настоящий облик, – огрызнулся он. – Бесишь. Она послушалась. Невысокая, стройная, увешанная золотыми украшениями, точно египетская царица. Гелиос раздражали настолько покорные существа. Она о них вечно вытирала ноги. Гелиос... как она? Она же дралась на мечах с Ангетенаром, когда Тиамат потерял сознание. А если она ранена?  На её теле столько старых шрамов... Тиамат опустил взгляд на свои дрожащие руки. Похоже, он, наконец, отходил от затянувшегося шока. Гелиос рванула спасать его, забыв про обещание не убивать Антарес. Демон улыбнулся, закрыв глаза. В этот момент он понимал, как сильно любил эту солнечную, язвительную и самовлюблённую заразу. Она ещё и поиздевалась над Дейном, запретив ему нападать на Тиамата, хотя давно знала о его бессмертии. Бессмысленное обещание – в знак того, что просить у Дейна нечего. Какая же она всё-таки сучка. Тиамат выдохнул дым. Он пообещал себе, что как только выберется из вампирского логова, будет целовать Гелиос так долго пока не заболят губы. А потом наорёт. А, может, всё и сразу. Как же он по ней скучал. – Начиталась мыслей? – огрызнулся Тиамат. – А теперь оставь меня одного. Селена склонила голову набок. "Милое дитя... почему ты гонишь меня прочь?" – Потому что ты мне не нравишься, – выдохнул дым он. – И потому что моя девушка оторвёт мне голову, если узнает. Вопросы? Демон сам удивился своим словам. Ещё совсем недавно мнение очередной партнёрши не было бы для него значимым. Сейчас же он опасался задеть её чувства своим недостойным поведением. Тиамат хмыкнул. Гелиос точно не отделается от него в ближайшие столетия. "Я понимаю, что корм неприкасаем, но..." – Но? "Я никогда не встречала демона, которого укусило начало. Твоё тело – плоть Аменти. И теперь в нём зародилась часть его могущества. Часть, дарованная Светлейшим Отцом." Тиамат нахмурился. – Меня не интересует мифология. "Прошу. Милое дитя. Ты ничего не потеряешь, если я укушу тебя." Селена стояла перед ним, сложив руки в молитве. Сколько ей было лет? Если Уицилопочтли примерно тысяча, то Селена должна быть немного старше. Однако Тиамату она казалась ребёнком. Ребёнком, рано лишившимся семьи и никогда не знавшим любви. – Слушай, – Тиамат втёр окурок в белоснежную стену. – Я слаб, устал и мне нужно кого-то напугать и взбесить. Мне не до донорства. "Умоляю, – она низко склонилась, прижав руки к сердцу. – Позволь мне. Дай мне хотя бы шанс успокоить сердце..." Тиамат прошёл дальше по коридору. – Учись отпускать, Селена. "Ты не понимаешь, – она устремилась за ним, часто стуча каблучками туфель. – Аменти был способен примирить вампиров и ангелов. Он был первородным грехом. Он принёс в мир чувства, он их и подавлял..." Подавлять чувства... Тиамат скосил взгляд на Селену, остановившись. – Что же не подавил гнев Светлейшего? "Разве мог он совладать с тем, у кого нет сердца? – по щекам Селены скатились две чёрные, как смоль, слезы. – Пожалуйста, милое дитя. Позволь мне..." – А если не выйдет? – хмыкнул Тиамат. – Если твой укус не подействует на меня, как надо? Она наклонила голову набок. "Тогда тебе не будет страшна старость. Тогда у твоей возлюбленной не будет причин рисковать собой. Ты погибнешь, а она не ступит за порог дома, где её ждут ловушки. Она... будет мстить по иному." Тиамат обдумывал сказанное меньше секунды. — Ладно, твою мать. Кусай.