Вкус дня

Если первый укус Гелиос порой жёг, то после клыков Селены участок кожи, казалось, стал излучать холод. Тиамат часто касался его, чтобы проверить, не распространялся ли через новую рану некроз или заражение, но не чувствовал ничего. Ничего, кроме двух новых точек на своей здоровой коже. Селена кусала его в три подхода. Она оказалась малоежкой, и её желудок был слишком мал, чтобы обескровить Тиамата за один раз. Демон, с каждым укусом чувствуя себя всё слабее, вздрагивая от галлюцинаций и сходя с ума от лихорадки, проклял и Селену, и каждого в мире вампира, и не забыл даже о Тёмной Матери. Ей от Тиамата досталось особенно сильно. После укусов Селена умолкла, но от Тиамата далеко не уходила, наблюдая за ним с искренним любопытством маленького ребёнка. В доме с заколоченными окнами Тиамат быстро потерял счёт дням, его терзал эмоциональный голод, и потому он то огрызался со всеми, кто к нему подходил, то, оставаясь в одиночестве, сходил с ума от ужаса. Он не в первый раз пришёл к выводу, что быть воплощённым смертным грехом – то ещё невыносимое дерьмо. За ним следили, но делали это до того незаметно, что порой Тиамат не ощущал чужого присутствия. Когда он попытался оторвать доски с окон, его вдруг накрыла волна усталости; когда он решил метнуть нож в Ангетенара, его рука ослабла и сама опустилась; когда он только подумал собрать остатки гнева и пробить дыру в стене, его мысли стали вялыми и неповоротливыми. Как же сложно выносить вампиров без серебра. Потому Тиамат развлекал себя прогулками по дому, отжиманиями, подтягиваниями на балках. Он был несвободен даже в собственных мыслях, и любая попытка бунта моментально пресекалась, так что Тиамат решил поберечь силы. Ещё одним развлечением для него стали попытки остаться наедине с грёбанной королевой вампиров. Антарес, что стало для демона открытием, терпеть не могла сидеть на месте. Она часто надолго покидала убежище, а, когда возвращалась, всё свободное время тратила на книги, карты и счета. Когда выдавалось свободное время, она тщательно приводила себя в порядок, чтобы блистать красотой на очередном светском приёме. Но, что более важно... Она практически не спала, не разговаривала и пила кровь только у своих подданных. Совсем как Гелиос. С этой мыслью Тиамат прошёл в кабинет Антарес, игнорируя навязчивое желание развернуться и давящий страх от встречи. Стиснув зубы, он впился когтями в ладони, отвлекаясь на боль от разрывающих на части эмоций. Ангетенар, видя его усилия, встретил его у кабинета Антарес с самодовольной ухмылкой. – Пошёл в жопу! Король вампиров открыл рот для ответа, но Тиамат опередил его: – Кусок собачьего говна! Если я скажу, чтобы ты отсосал мне, то окажу тебе честь! Ангетенар опешил, теряясь между удивлением и приступами смеха. Тиамат же рывком открыл дверь в кабинет и захлопнул её за собой с такой силой, что ощутил дрожь, прошедшую по полу и стенам. Он дышал тяжело, глядя в пустоту перед собой, скрипел зубами, его хвост от злобы крутился из стороны в сторону и сбивал всё, на что натыкался. Тиамат обернулся. Антарес смотрела на него задумчивым, спокойным взглядом, и в полумраке её глаза мерцали, точно огоньки свечей. Тиамат сжал кулаки. Пальцы задрожали от встречи с королевой вампиров. – Ты с ним слишком мягок, наёмник, — ответила она, и холод, звучавший в её голосе, пробрал демона до мурашек. – Можешь не сдерживаться. Ангетенар ничего тебе не сделает, пока я не позволю. — ...твой каблук обещал меня состарить, если я буду его бесить. – Он исполнил своё обещание? Тиамат вскинул брови, увидев на её лице спокойную, но при этом чертовски игривую улыбку. Проксима говорил, что в арсенале королевы множество улыбок, и демон с трудом представлял, что это значит. – Герцог всегда любил преувеличивать, – ответила она. – Особенно, когда дело касалось предсказаний будущего. — Например? – Он уверял, что мир ждёт эра тьмы и воскрешение Матери, – она пожала плечами. – Быть может, это и случится. Но вряд ли наш убогий мир доживёт до этого дня. Да и разве способен Проксима видеть будущее богини, если не может видеть моё? Она опустила взгляд и тряхнула головой. Короткие чёрные волосы ударили по бледным щекам. – Что тебе нужно, демон? — Забавно, – хохотнул Тиамат. – Этот же вопрос я давно хочу задать тебе. Она впилась в него долгим, пронзительным взглядом. Тиамат, вновь погрузив когти в кожу, отодвинул стул и сел напротив стола Антарес. – Слушай, – вздохнул Тиамат. – Я всего лишь ублюдок лорда и гладиата, пушечное мясо, очередная игрушка Гелиос. Я нахрен никому в здравом уме не нужен. – О? Бетельгейзе утверждает обратное. – А тебе не кажется, что он собирается выставить тебя полной идиоткой и захватить власть? Антарес вновь улыбнулась, и Тиамата прошиб холодный пот. – За идиотку меня принимаешь именно ты, демон, – она выдержала паузу, пальцами мягко постукивая по деревянной поверхности стола. Такая спокойная и невозмутимая, в то время как Тиамат кипел от гнева и дрожал от ужаса. — Видишь ли, не так давно Гелиос передала мне через герцога небольшое послание. Хочешь услышать? Тиамат ответил ей красноречивым взглядом. Антарес подалась вперёд, по-прежнему одаривая его игривой улыбкой. — "Если ты думаешь, что одна способна расхерачить континент, то глубоко ошибаешься. У меня в заслугах не только Троя. У меня в заслугах Помпеи, Спарта и даже грёбанный Колосс Родосский. И сейчас в моём подчинении достаточно валькирий и падших ангелов, чтобы захватить власть над днём и ночью. А теперь подумай: действительно ли ты хочешь видеть меня своим врагом?" Антарес не переставала улыбаться, в то время как сердце Тиамата опустилось в пятки. О чём вообще думает Гелиос? Она действительно собирается разворотить целый континент ради одного-единственного демона? Тиамат скрипнул зубами. Он не сомневался в ней: Гелиос способна на любое безумие. Даже уничтожить тот мир, который он пытался спасти от кровопийц. С другой стороны, в сознании Тиамата всплыло воспоминание — фраза девушки, которую она небрежно обронила пару недель назад: "Планируй, чтобы противник видел то, что должен видеть." – Я ожидала от неё такой тактики, – ответила Антарес, сложив руки домиком у рта. – К тому же, мне показалось странным, что Гелиос угрожает, а не нападает. И я хочу думать, что она меня боится. Но на самом деле она слишком дорожит тобой, чтобы действовать. Хвост Тиамата задёргался, скручиваясь в воздухе. – К чему началу переговариваться со мной? – улыбнулась Антарес. — Мы можем порассуждать про бредни о наследии, о балансе между светом и тьмой, о мёртвой богине... но оставим это для бездельников, мнящих себя интеллектуалами. В целом, демон, у Гелиос два сдерживающих фактора, и оба связаны с тобой. Первый – она не атакует, потому что знает, что золото в убежище навредит тебе; и второй – она не может применить оружие массового поражения, потому что не хочет геноцида. Почему не хочет? Да потому что существуешь ты со своим желанием истреблять вампиров и промытыми герцогом мозгами. Ты не простишь ей смерти тысяч людей. – Откуда тебе знать? – судорожно выдохнул он. – В ней природой заложено убивать. – О? И скольких же людей она убила у тебя на глазах? Сдаётся мне, кровь она пила только у тебя и ангелов. Тиамат до боли сжал челюсти. — Как удобно: строить из себя всезнающую, а самой подключаться по вампирскому вай-фаю к мозгам Бетельгейзе. – Ты всерьёз думаешь, что мне нужен Бетельгейзе, чтобы видеть очевидное? – она прикрыла глаза, склонив голову набок. — Сейчас он крепко спит, а я прекрасно вижу, что ты ищешь смерти, потому что считаешь себя балластом для Гелиос. Пальцы Тиамата похолодели, сердце пропустило удар. Антарес подалась чуть ближе, и теперь её улыбка была коварной, словно отравленное лезвие. – Не скажу, что ты ошибаешься. Тиамат долго смотрел на неё, прищурив взгляд, после чего потёр уголки глаз пальцами. Ему мерещилось, будто от кожи Антарес отлетали бледно-розовые искры. На шее королевы издевательски поблёскивало платиновое колье, но даже несмотря на него демон чувствовал её густой, насыщенный гнев. Проблема в том, что из-за токсичного металла демон не мог напиться желанной эмоцией. Розовые искры рассеялись и стелились по полу бледной дымкой. Тиамат тряхнул головой. Эмоциональный голод давал о себе знать яркими, навязчивыми галлюцинациями. – Это всё, что тебя волновало, наёмник? – Тиамат, – мгновенно взорвался он. – Центаури. – Хорошо, Тиамат Центаури. Мы закончили аудиенцию? – Дай мне человека, – прорычал он. – Нормального, а не с кастрированной психикой, как у овец с людофермы, – и, помедлив, выдохнул и произнёс сквозь сжатые зубы. – Пожалуйста. Она долго всматривалась в его лицо, скользнула пристальным взглядом по шее. Новый укус Тиамат прятал за длинными волосами и высоким воротником, но Антарес явно ощутила и изменившийся запах демона, и то, чего не ощущал он. — Тебя не устраивает Селена? – Она называет меня Аменти и не испытывает ничего, кроме грёбанного восхищения. — Сочувствую. – Просто дай мне человека, – выдохнул он. – Прошу. Я не буду нужен Гелиос, если у меня поедет крыша. Антарес улыбнулась. – А вот это уже хороший аргумент, Тиамат Центаури, – она протянула ему свою бледную ладонь. Её руки были тонкими, изящными, ухоженными – сразу и не поверишь, как легко они ломают шеи. – Пей, демон. – Твои эмоции? – дёрнул бровью он. – В чём подвох? — Демон, – вздохнула она. – Я не предлагаю дважды. Тиамат схватил её за руку прежде, чем Антарес успела её отнять. Сначала он думал, что за четыреста лет жизни Антарес разучилась что-либо чувствовать. А, коснувшись её ледяной кожи, стиснул зубы от волны энергии, пронесшейся по обессиленному телу. Вены накалило пламенем первобытного, дикого гнева, позволявшего королеве вампиров долгие годы оставаться у власти; разум манящей лёгкостью наполнил страх, рождённый паранойей некогда преданной женщины. Тиамат закрыл глаза, его губы растянулись в блаженной улыбке. Гнева и страха в Антарес было столько, что её чувства вдоволь наполняли внутренние резервы демона. Он открыл глаза. И увидел мечущиеся вокруг Антарес ярко-розовые искры. Тиамат опустил взгляд на их сжатые руки, нахмурился и попытался принять эти искры. Они не жгли кожу, не ранили, и были явно чувственного происхождения. Тиамат принял это за разновидность гнева. Когда искры коснулись кожи демона, он содрогнулся. Энергии от этого странного, чужеродного гнева было так много, что её хватило бы сразу на десяток демонов. Если гнев Антарес был пряным и сладким, то этот особый гнев отдавал горечью. Списать на галлюцинации это уже не получится. Тиамат чувствовал в себе непривычную давящую силу, осознавал её и, изучая, направлял особый гнев вдоль тела: к рукам, к крыльям, к ногам и хвосту. И эта эмоция была куда податливее и покорнее обычной ярости. Но, вместе с тем, Тиамат чувствовал, как быстро от неё уставали натренированные мышцы. Задумавшись, он направил особый гнев обратно в Антарес. В алых глазах королевы сверкнули розовые искры, она нахмурилась, сильнее вцепилась в руку Тиамата, своей силой едва не ломая кости. — Селена дала мне свою кровь, наделила своим могуществом, – в её голосе звенела сталь. — Так почему ты позволил ей, а не мне, укусить себя? Тиамат опешил. Антарес тряхнула головой, поправила платиновое колье на шее, коснулась им лба, отгоняя наваждение. – Ты сильный демон, Тиамат Центаури, – произнесла она. – Один раз ты наполнил меня грехом. Сделаешь это ещё – и Ангетенар исполнит угрозу. Это понятно? — Более чем. Тиамат закрыл глаза и попытался расслабиться, раскрыться для Антарес и её разрушительных эмоций. И, когда он это сделал, когда перестал сосредотачиваться только на гневе и страхе, ощутил на кончике языка новый, совершенно незнакомый вкус. Что-то невыносимо острое, что-то пьянящее, что-то кислое, что-то нестерпимо приятное. Тиамат не спешил открывать глаза, боясь сбить текущий по его венам ровный поток энергии. Чем бы Селена его ни наделила, Тиамат чувствовал себя... потрясающе. Сперва он списал это на эйфорию от чужих эмоций после длительного голода, но потом успокоился и задумался. Было в этом... что-то ещё. Что-то, чего он пока что не мог объяснить даже сам себе. Столько вкусов, что от них кружилась голова, столько силы, столько тяжёлого, первобытного греха. На мгновение Тиамату показалось странным, что Антарес — не демон, и что демоны не вьются вокруг неё. Такие сильные эмоции должны привлекать внимание и восхищать... ...а не только проливать кровь. Его рука ослабла, выпала из ладони Антарес. Тело стало каким-то ненормально вялым, тяжёлым, точно не принадлежавшим Тиамату. Он поднял взгляд на королеву вампиров. Перед глазами всё плыло, но на мгновение Тиамату показалось, будто от его кожи исходил бледный сизый туман. Он дышал так тяжело, будто только что вынырнул из морской глубины. В голове загудело, внутренние органы сдавило от ноющей боли. Что с ним? Раньше он пил эмоции без последствий. Впрочем, раньше он и не голодал так долго. Он потёр когтями укус Селены. Она обещала сделать его смертным, обещала, что он сможет подавлять эмоции. И он пришёл, чтобы вывести Антарес из себя и проверить свои новые силы. Но в итоге его тело не могло справиться с потоком энергии. Тиамат рукавом утёр пот со лба. Его хвост повис безжизненной массой, крылья опустились на плечи, веки смыкались. Он только что насытился, но при этом чувствовал себя таким невыносимо уставшим. Тиамат потёр ладонями лицо, надавил пальцами на виски, поднял взгляд на Антарес. Королева была бледнее обычного и пальцами без конца теребила платиновое колье. – Какой жадный, – её губы дрогнули в улыбке. — Ты бы, – с трудом произнёс он. – К психологу сходила. Станет легче терпеть истеричную блондинку, — он снова закрыл глаза, – или двух старых пердунов. Он достал из кармана пачку сигарет, прикурил, выдохнул в потолок струйку дыма, предложил Антарес. Подумав мгновение, она тоже взяла сигарету. – Чувствую себя так, – произнёс Тиамат. – Будто меня отымели без согласия. Она хмыкнула в ответ. Под её глазами пролегли глубокие тени. – Взаимно, демон, – она откинулась в кресле, стряхивая пепел на один из многочисленных документов. – Не смей касаться Ангетенара. – ...почему? Она улыбалась, глубоко затягиваясь. – Из-за тебя я чувствую себя легче. И я не позволю ему ощутить того же. Тиамат медленно приподнял бровь. Гелиос ни разу не чувствовала изменений, сколько бы эмоций он ни поглощал. Он затянулся поглубже и поднялся со стула. – Выпустишь меня, раз тебе легче? – Не дождёшься. – Сука. – Ублюдок. Он вышел за дверь, боясь упасть. Тело наполнялось жуткой, свинцовой тяжестью, и единственное, чего хотелось Тиамату – проспать шестьдесят часов. Он дёрнулся, когда Селена в образе ворона села ему на плечо. – ...да когда же ты отвалишь? Селена клюнула его в плечо, и он скривился от боли. – Слышь, курица, – вздохнул он. – Ты всё о демонах знаешь? "Разумеется, милый Аменти." – Розовые... – он затянулся сигаретой, формулируя вопрос. Мысли были такими же вялыми, как и тело. – У какой эмоции розовый цвет? Она моргнула, после чего спрыгнула с плеча Тиамата и приняла истинный облик. Селена коснулась пальцами губ, пристально вглядываясь в лицо демона. "Аменти..." – Тиамат, – процедил он. – Центаури. Так знаешь или нет?! Это гнев вампиров?! Она хитро улыбнулась. "Это ревность. Грех, давно уничтоженный Светлейшим."