Вкус дня

После испытания завистью Дейн решил вернуться в комнату, где отдыхала между меритиями Гелиос. Сейчас его разум переполняли яркие образы гладиаторских сражений Фебы, её воспоминания о тренировках, о подготовке к боям, о целой жизни, проведённой в бойцовой яме. Дейну не было её жаль. Он вообще редко к кому-либо проявлял сочувствие, особенно если ему это было невыгодно. Феба чувствовала вторжение в свой разум — она постоянно потирала затылок и беспокойно оглядывалась по сторонам, но сделать ничего не могла. Она не носила серебра в подземном городе, не носила золота. Драгоценности в её понимании носили только проститутки. Невольно Дейн заглянул и в её воспоминания о Тиамате, которых было гораздо меньше, чем сражений, боёв и поражений. И в памяти Фебы Тиамат остался ребёнком, к которому она испытывала смесь страха и ярости. Ублюдок. Позор для неё. Крах её безупречной репутации. Полукровка. Феба считала, что смерть была бы для него куда милосерднее жизни в мире демонов. Но, что сильнее всего задело Дейна, – Тиамат был хуже его идеальных чистокровных братьев. Невольно Дейн вспомнил о своём старшем брате — Джареде. Джаред примкнул к ангелам, пытался воспитать в Дейне ненависть к вампирам, мечтал стать убийцей нежити. И был во всём воплощённым идеалом. — Почему ты не можешь быть, как Джаред? – когда-то давно, в смертной жизни, спрашивали отец и мать, когда Дейн сбегал по ночам из дома. – Тебе так нравится нас разочаровывать? Дейн обдал Фебу ненавидящим взглядом, когда она посмотрела на него. Он больше не скрывался. Он вгрызался в её разум с яростью хищного зверя, выискивая в нём воспоминания для подпитки своей ненависти. И присутствие королевы демонов больше его не заботило. Дейн увидел в Тиамате себя. Такого же нелюбимого, никому не нужного ребёнка, который увидел смысл своей жизни в сильной, непокорной и властной женщине. Дейн нахмурился, глядя на Гелиос. Раньше он не испытывал к ней ничего, несмотря на всё её обаяние самоуверенного лидера. Сейчас же он воспринимал её иначе. Феба сломала барьер, который Дейн выстроил между собой и Гелиос. Он смягчился. Перестал воспринимать её, как древнюю, обезумевшую, бессмертную тварь. Да и как можно не смягчиться по отношению к женщине, которая смогла принять Тиамата — того, чья судьба страшно похожа на судьбу Дейна? Когда Дейн вошёл в комнату, Проксима поклонился ему, а Мидас до того напрягся, что выпустил в короля вампиров разряд алчности. Невольно Дейн крепко сжал в кармане кошелёк. — Как дела, королёк? — закрыв глаза, Гелиос прижимала ко лбу украшение из платины. – Феба успела рассказать тебе, какая я сука? — Я это знал и без Фебы, — выдохнул Дейн, закрыв глаза. – Она сражается мечами и кинжалами. Тебе не кажется, что сейчас логичнее учиться стрельбе из пистолета? — Пули медленнее бессмертного, да и ты быстро их израсходуешь. А сталь всегда у тебя в руке, — ответила Гелиос. — Забавно, что за века люди научились убивать друг друга, но разучились убивать нас. — Я бы возразил, — улыбнулся Проксима. — Ну да, — хмыкнула Гелиос, поднимаясь. — Королёк... закроешь приют Центаури, когда придёшь к полноправной власти? — Нет. — Почему? — Потому что, – Дейн встретился взглядом с сияющим улыбкой Проксимой. — Во-первых, мне плевать сколько вампиров и ангелов будет уничтожено, во-вторых, раз его не прикрыл Ангетенар, значит на то были причины, и, в-третьих, на хороших наёмников всегда есть спрос. – ...и кого ты хочешь убить, королёк? Он склонил голову набок. Его глаза пылали ярким зелёным пламенем. — Никого, – ответил он, сощурив взгляд. — Убийств требует политика. Гелиос улыбнулась, оценивающе рассматривая его. Она ничего не ответила, но Дейн понял, что его ответ ей понравился. Он вообще с детства умел делать одну простую вещь, недоступную многим людям. Дейн умел нравиться. Именно благодаря этому он не так давно и стал новым королём вампиров. — Следующий – алчность, — произнесла Гелиос, переведя взгляд на Проксиму. – Этот Аваритиа... какой он? Скользкий – хотел ответить Дейн. Слишком обаятельный, слишком приятный, слишком умело располагающий к себе. Король вампиров мало общался с советником королевы демонов, и до этого дня понятия не имел, что Аваритиа воспитывался среди наёмников. – Он стыдится меня, – пожал плечами Проксима. — Разговаривает только когда это для него выгодно. Я не мешаю ему отыгрывать новую роль... – И что? – вскинула брови Гелиос. – Тебя не задевает это пренебрежение? — Аваритиа вырос и выбрал собственный путь в жизни, – ответил Проксима. – И я предвидел, что его выведет из себя моё решение спасать людей бесплатно, а не зарабатывать на этом. Я предвидел все его выходки. Все его аргументы. Всё – ровно в тот момент, когда маленький чистокровный золотой демон у меня на глазах свёл с ума двух мужчин в дорогих костюмах. — ...зачем? — Он очень хотел их ограбить, но сам был слишком мал для нападения, – Проксима улыбнулся. – Аваритиа... с детства умел выкручиваться, — он протяжно вздохнул, убрав руки за спину. — Он будет использовать золотые клинки, метательные ножи и грех. Учтите, Гелиос... у него гигантский опыт боёв с бессмертными. Если бы не это, безродный демон никогда бы не стал советником самой Дивены. Гелиос хмыкнула. — Мидас мне все уши прожужжал про то, как умело Аваритиа стрижёт бабло. — О, это тоже поспособствовало его успеху, — улыбнулся Проксима. — Как и Тиамат, Аваритиа исключительно талантлив в грехе. Будьте осторожны. — Аваритиа может пойти в жопу, – вздохнула Гелиос. – Алчность на меня не действует. У меня всё равно нет ничего своего. Гелиос лениво потянулась, разминая затекшие мышцы, всем своим видом изображая равнодушие. Она была лидером, внушала уверенность другим, умела и взбодрить, и открыть второе дыхание, и разжечь в людях волю к победе. И всё же Дейна обмануть было не так просто. Он привык смотреть вглубь, а не на поверхность, привык доверять своим глазам, а не ушам, привык наблюдать за лицами, жестами, языком тела. По личному опыту он знал, что все разумные существа лгут, и чаще всего – самим себе. Гелиос нервничала. По её словам, на неё почти не действовал гнев, за тысячелетия комы она перестала испытывать страх. Уныние она победила упрямством, чревоугодие – силой, похоть — любовью, зависть — правдой. Но что она могла противопоставить алчности? Тем более, против Аваритии. Дейн прекрасно помнил, что этот демон смог выжить в логове агрессивных ангелоидов, заставив их сцепиться друг с другом. — Гелиос, – вздохнул Дейн. — Аваритиа влюблён в Дивену. – ...в её кошелёк? – Он не подпускает к ней даже ближайших подданных, заботится о ней, когда она простужается, восхищается каждым её шагом, — он вздохнул. – Рядом с ней он теряет контроль над грехом и... хвост. Он постоянно обвивается вокруг щиколотки Дивены. — А вот это уже аргумент, — хмыкнула Гелиос. – Люблю демонов. Все эмоции написаны на хвосте. Она подмигнула Дейну, круто повернулась на пятках и вернулась на арену. Дейн не отметил особых изменений в её манере держаться, не понял, помогло ли ей это знание. Но он успокоил себя тем фактом, что пока что ему вообще плохо удавалось понять Гелиос. Ангел широко зевнула, выйдя на арену. Зрители приветствовали её нестройным гулом аплодисментов — в конце концов она с такой лёгкостью одолела демоническую леди, что этим восхитилась сама королева. Аваритиа улыбнулся ей и поклонился, прижав руку к сердцу. Он был одет в традиционную для золотых демонов мантию из алого шёлка. Тысячи лет назад алчные первыми научились добывать из грубой породы рубины, обрабатывать их, наполнять грехом. Так и появились легендарные демонические амулеты Кроули. Так и превратились демоны из недобитого, расчленённого бога в агрессивную, опасную силу. – Прекрасная, воинственная Елена, — произнёс Аваритиа, приправив слова сладкой, как грех, улыбкой. — Ах, если бы иначе сложились обстоятельства, ваша сила и мой интеллект привели бы нас к грандиозным успехам. Не находите? Гелиос вглядывалась в его фигуру. Аваритиа твёрдо стоял на ногах, двигался с кошачьей грацией, не сводил с неё пристального взгляда. Проксима мог и не предупреждать её насчёт боевых навыков демона. Ангел прекрасно видела, что Аваритиа умеет проливать кровь. — Но ещё ничего не поздно исправить, – он улыбнулся и выпрямился. Мантия на его груди была расстёгнута, обнажая ключицы, грудь, плоский живот. Демоны вообще были эксгибиционистами по своей природе и редко прятали тела за тряпками. — Гелиос... вы же прекрасно знаете: ни один демон в мире не стоит ваших лишений, – он склонил голову, и его глаза сияли, словно расплавленное золото. — Вы слишком хороши для него. Гелиос улыбнулась. – Если бы я хотела, чтобы мне лизали жопу, я бы осталась с зелёной щелью. Ты начнёшь испытание или предпочитаешь, чтобы мы заплели друг другу косички и сплетничали о мальчишках? Теперь язвительные шпильки Гелиос вызывали у зрителей не просто тихие смешки, а бурную, ничем не сдерживаемую реакцию. Они восклицали, свистели, хлопали и некоторые, особо выпившие, падали со скамеек от хохота. Аваритиа тоже улыбался. Он не обращал внимания на толпу, но медленно приближался к Гелиос. Его запах стал сильнее, ощутимее. От Аваритии пахло крепким кофе, дорогими сигаретами и терпким парфюмом. Ангел чуяла ещё и аромат крови демона, от которого у неё на мгновение закружилась голова. Каким бы чистокровным демоном ни был Мидас, он и близко не пах, как Аваритиа. Каким бы редким полукровкой ни был Тиамат, его кровь не манила Гелиос так сильно. Она сжала челюсти, пытаясь сосредочиться, вглядываясь в его фигуру. Чревоугодливый демон не мог вызвать в ней такой сильной жажды. Аваритиа же играл опасно. Он заставлял желать себя всеми возможными способами. Он возбуждал интерес к своей финансовой мощи, к своему телу, к своей крови, даже к миру, которого Гелиос без него не могла достичь. Аваритиа был нужен ей. Как физически, так и морально. — Правила просты, мой генерал, – улыбнулся он, и золотое сияние его глаз поглотило Гелиос, стерло весь существующий мир. – Как только вы прольёте мою кровь, мерития окончится. Вы проиграете. Но весь мир падёт к вашим ногам. Весь мир. Гелиос прикрыла глаза, невольно представив, как перед ней преклоняют головы её братья, сёстры, как сдаются короли и королевы вампиров, как ей несут дары благой и неблагой дворы фейри... И как из-за её меча с плеч слетает голова Светлейшего Отца. Как по лезвию стекает его пламенная кровь. Как... как... Кинжал со свистом рассёк воздух. Гелиос вскинула руку и отбила удар плоской стороной меча. Аваритиа улыбнулся в ответ. Его атака была подлой, грязной, но до воинской чести ему совершенно не было дела. — Я чувствую вашу жадность, Гелиос, – произнёс он, и в его голосе она слышала рык. – Она течёт мне в горло, словно мёд. — Чувствовать ты можешь что угодно, – она кокетливо вытянула губки. – А вот соблазнить меня не сможешь. – Я очень настойчив. Аваритиа действовал быстро. Левой рукой он метнул в Гелиос нож и, не давая ей времени, попытался вонзить кинжал в живот. Ангел по инерции отбила нож и едва успела ускользнуть от кинжала. Лезвия сверкали золотым напылением, и их огненные блики не могли сравниться с ярким сиянием глаз Аваритии. Его атаки осыпали Гелиос, подобно граду. Его клинки звенели, отскакивая от меча ангела, свистели в воздухе, жаждали пылающей крови. Аваритии не была важна мерития. Он не стремился раздавить Гелиос грехом. Он хотел её убить. И это будет страшно выгодно. Убийство Гелиос, начала, обеспечит ему великолепное будущее. Он приобретёт авторитет среди вампиров, его признает скрытный Уицилопочтли, он станет влиятильнее ненавистного Проксимы, Дивена ни в чём ему не откажет. А Гелиос не могла пролить его кровь. Она поняла замысел Аваритии. Либо она проигрывает, либо дожидается, когда он выдохнется. Либо он её убивает. Ни один из вариантов не устраивал Гелиос. И все, кто в прошлом бросал ей подобные бесчестные вызовы, обычно отправлялись на жертвенный костёр. — А Дивена – красотка, – улыбнулась Гелиос, глядя в глаза Аваритии. — Обязательно трахну её прямо на арене. Это подействовало. На мгновение Аваритиа сбился со своего бешеного ритма, на долю секунды воздействие греха ослабло. Этого Гелиос было достаточно. Подавшись вперёд, она врезала коленом в пах демона. Вывернув руку, она замахнулась, и тяжёлым навершием меча ударила ему по лбу. Ни капли крови. Ни одной серьёзной, фатальной раны. И один противник в нокауте. Аплодисменты обрушились на арену с той же плотной тяжестью, что и грех Аваритии – на сознание Гелиос. Демоны не просто ликовали. Они были в таком небывалом экстазе, какого ангел на видела на трибунах уже две тысячи лет. Она развлекла зрителей. Она дала отпор тому, перед кем дрожали в ужасе они. Они скандировали её имя. Они излучали  только эмоций, столько чувств, что они гудели в разгорячённых венах Гелиос. Они любили её так же сильно, как и желали ей смерти. И ликовали они не потому что хотели видеть Гелиос в своих рядах. А потому, что ожидали, как нахальную, самодовольную генеральшу размажет королева демонов. Гелиос встретилась взглядом с Дивеной. Королева демонов поднялась с трона. — Гелиос, — её голос прогремел в воздухе и эхом отразился от каменных стен. Зрители умолкли. – Вы готовы к финальному испытанию? Нет. Нихрена она не была готова. — Избивать беззащитных младенцев? – хмыкнула Гелиос. — Всегда готова. Дивена взмахнула перепончатыми крыльями и спустилась на арену. Вблизи Гелиос заметила, что королева демонов была не чистокровной белой. Её глаза были насыщенного розового цвета, как и рога и пара перепончатых крыльев. Розовой расы не существовало, так что внешние особенности Дивены – это либо ошибка генов, либо наследственная фишка. Аваритию унесли с арены, и Дивена не удостоила его даже взглядом. Тело королевы демонов было подтянутым, но мышц у неё явно было недостаточно, чтобы удержать щит и меч. Тиамат говорил, что Дивена – блестящий учёный, полиглот, переводящий древние тексты, и исследователь, навсегда вписавший своё имя в историю. Демоны любили её задолго до того, как узнали об Аменти, и Гелиос не могла понять, почему. До Дивены на континенте царили междоусобные войны, и за трон боролись шестнадцать белых королей. Как же удалось девчонке объединить их под своим началом? — Мой народ, — произнесла Дивена, окинув зрителей широким жестом. — Преданы ли вы мне до последнего вздоха? — Да, Ваше Величество, – единодушно откликнулись они. — Вверяете ли вы свои жизни в мои руки? – Да, Ваше Величество! – Подчиняетесь ли вы мне?! – С любовью и покорностью, Ваше Величество. Они опустились на колени, склонили головы, прижимая руки к груди. Сначала Гелиос решила, что это обыкновенная демонстрация авторитета. Белые демоны всегда любили похвастаться тем, какое влияние они умеют оказывать на своих сородичей. Но потом она увидела широкие браслеты на руках Дивены. Белоснежные браслеты из чистейшей платины. Дивена щёлкнула застёжкой на одном из них, сняла его и бросила на грязный песок. — Гелиос Уранос, – произнесла она, впившись взглядом в ангела. – Твоя настойчивость похвальна. – Я бы сочла за честь твою похвалу, – ответила она. – Будь мне до неё дело. Дивена не ответила на остроту. Демоны на трибунах не шевелились и, казалось, перестали и вовсе издавать звуки. – Браслеты из платины, – Гелиос указала взглядом на украшение. – Зачем? Страдаешь от продолжительных приступов мазохизма. — Ну надо же, – улыбнулась Дивена. – Как мало обо мне знает та, перед кем пресмыкаются король вампиров и его трусливый герцог. Гелиос нахмурилась, вонзив остриё меча в песок, руками опираясь о рукоять. – Впрочем, это не твоя вина, что ты многого обо мне не знаешь. У меня не было случая проявить себя. Гелиос нахмурилась. На руке Дивены висел ещё один браслет, но её силы наполняли воздух густым, плотным облаком, от которого становилось сложно дышать. – Я не снимаю платину, – продолжила Дивена. – Она, как ни странно, только помогает контролировать мои силы. Ты что-нибудь слышала о "героях, накаляющих платину"? Гелиос напряглась, мгновенно выдернув меч из песка и приняв боевую стойку. – Отлично, – Дивена улыбнулась, и в этот самый миг Гелиос показалось, что для неё в целом мире нет ничего важнее улыбки королевы демонов, её одобрения, её благосклонности. – Без платины, которая касается моей кожи, я не могу это сдерживать... впрочем, я не стану объяснять. Я покажу. Щелчок. Второй браслет слетел с руки Дивены и упал на грязный песок. Гелиос едва не сбило с ног волной силы, поднявшейся от ног королевы демонов. Это ощущение было таким знакомым, и всё же к нему никогда нельзя быть готовым. Сила Дивены клонила к земле, вдавливала в пол, ломала кости и рвала мышцы, лишь бы опустить противника на колени, заставить его повиноваться. Когда первое впечатление от способностей Дивены прошло, Гелиос скосила взгляд на трибуны. Каждый зритель превратился в серую каменную статую. — Позволь представить тебя, Гелиос Уранос, моему персональному ангелу-хранителю. Дивена утончённым жестом поправила очки, в то время как за ней протное облако силы собралось в белоснежную, источащую бледный белый свет фигуру. Мозг Гелиос пронзило иглами, когда она встретилась взглядом с этим эфемерным, существующим благодаря Дивене созданием. Он был мраморно-белым, с тяжёлыми ангельскими крыльями и с ослепительным нимбом над головой. Дивена улыбнулась, произнеся лишь одно слово. Имя своего ангела-хранителя. — Люцифер.