— Найди… Курокаву…
Холодная рука Наоки скользнула по моей щеке, оставляя смазанный отпечаток крови, и обессилено упала на пол.
Она больше не двигалась, сердце перестало качать кровь, а легкие замерли — жизнь покинула ее тело навсегда.
Чуть больше года довелось моей матери насладиться безопасностью и счастьем рядом с любимым мужчиной. Огромная боль скоро обязательно сменится моим вечным сожалением, ведь я не сделала то, что должна была, и сейчас лишь чувство бессилия от невозможности повернуть время вспять и злость безжалостно изрывали сердце.
Всё началось с того, что Саус пропал. Нет, еще раньше.
Всё началось, когда «Дино-Саус» не стало.
После того как я вычислила предателя и убила Лански, я почему-то решила, что всё закончилось, но на самом деле именно это запустило цепочку событий, из-за которых произошел весь кошмар…
Одна из группировок Рио давно заглядывалась на территорию Сауса, ведь там проживало огромное количество мирных жителей, а несколько высоких холмов, на которых располагались их дома, делали место очень выгодным для ведения огня и обороны, из-за чего «Дино-Саус» не могли проиграть в честной перестрелке другой банде. Хотя органов по охране общественного порядка как таковых не существовало — точнее, они не действовали, — предусмотрительность в любом случае никогда не мешала. Наибольшая опасность исходила именно от других группировок, ведь каждый хотел откусить наибольший кусок пирога: монополизировать продажу наркотических веществ и захватить контроль над остальными бандами в фавеле. Не стоит забывать про отколовшуюся часть банды «Дино», члены которой не признали нового главу — Сауса. Естественно, во время длительного затишья крысы лишь наращивали связи и свою силу. Не буду вдаваться во все тонкости, но игра стоила свеч, и враги стали действовать абсолютно бесстыдно, не страшась подмочить свою репутацию и осуждения со стороны.
Они следили за нами не менее трех месяцев, прежде чем приступили к делу. Первыми, за кого принялись эти твари, были братья Тор и Немо — одни из самых ближайших к Саусу во всей верхушке. Парни поймали две пули в спину во время обхода «точек» ночью — так не убивают даже самые конченые из бразильцев! А сразу после этого, под утро, те люди перерезали спящей матери Терано горло — а ведь она и так находилась при смерти. Об этом мы узнали с Минами ближе к обеду, ведь мы уезжали в Сан-Паулу на ложную деловую встречу с «партнерами». Пожалуй, мы бы и не вернулись, но нам повезло: мы изначально ставили под сомнение источник информации и решили отказаться, хотя оставалось только сесть в машину и обговорить некоторые детали… Иной исход событий — это наши дрейфующие трупы в водах Атлантического океана. Видимо, приказ был лишь задержать нас, а избавиться — по возможности. Осознав это, Саус вышел из себя, начиная догадываться, в какую беду попал, и просто сел в первый попавшийся на улице спорткар — наплевав на все, буквально угнал машину средь бела дня. Он выжимал из крохи под двести пятьдесят километров, и я думала, что с этого сиденья я уже не встану. Однако под Рио растянулась утренняя пробка, и Саус решил кинуть тачку посреди трассы, знаками попросив медленно лавирующего между скопившимися автомобилями мотоциклиста притормозить. Так у нас появился байк.
На мобильный Терано пришло СМС-сообщение с информацией о нападении на его дом и о смерти братьев — черт, я серьезно, он просто сжал в руке телефон, и тот смялся, разламываясь. Я молча следовала за ним, но чувство нарастающей тревоги уже охватило мою голову, а мозг проводил неприятную аналогию с ситуацией почти двухлетней давности. Снова байк, снова раннее утро, спешка и беспокойство, от которого дрожат все мышцы в теле.
И я знала, чего ожидать от нападения на магазин Шиничиро, а вот… в тот день я и предположить не могла, что они доберутся даже до моей семьи. Мы опоздали всего минут на двадцать, и если бы не это, возможно, скорая приехала бы вовремя, а Наоки осталась жива. Но судьба жестока, а я сильно задолжала ей, поэтому обязана принимать всё со смирением. Урок усвоен: бороться с ней — себе дороже. Противоречащие друг другу мысли, ведь я выбрала жить для себя, а теперь понимаю, что жалею об этом выборе.
Саус исчез после того, как оставил меня в дорогущем отеле в самом центре Рио-де-Жанейро. Я даже не могла вспомнить, как мы до него добрались, но там была хоть какая-то иллюзия безопасности. Я не спрашивала, куда он уходит и вернется ли, лишь попросила его дать мне возможность позаботиться о телах Наоки и Джона, которые пострадали исключительно из-за моей глупости. Кто-то на моем месте стал бы винить Минами за то, что позволил подобному случиться, но я знала, что могла изначально отказаться от вовлечения в криминальный мир. И это моя вина, что я не думала о своих близких. В наказание теперь у меня никого не осталось.
Призрачный образ Майки появился в мыслях — я представила его отросшие до плеч пшеничные волосы и печально улыбнулась.
Я стояла в маленькой комнате с шикарной отделкой, прислонившись к стене и аккуратно поглядывая в окно сбоку. Мне нельзя было показываться, выходить из своей комнаты и с кем-то связываться. Я не знаю, чего я ждала всю эту неделю, ведь Саус не возвращался, а я почти ничего не ела, плохо спала и постоянно думала о суициде. Мысли о самых разнообразных способах самоубийства отвлекали меня от других, более тяжелых и сложных…
Я ведь никогда не была в одиночестве. В этой жизни, по крайней мере. В день моего «рождения» здесь я встретила Шиничиро и семью Сано. Рядом была моя ворчливая, но по-своему заботливая мама. Вечные дела: то школа, то тренировки, то ночные вылазки в компании Баджи и Майки… Меня всё это отвлекало, я не задумывалась о будущем, о проблемах, будто не только тело, но и мой разум окунулся в детство. Годы относительно беззаботного времени, проведенного в Японии, сделали из меня кого-то другого.
Позднее я почувствовала давно забытое волнение, переживая о своем будущем по пути в Рио. Но почти сразу появился Саус, какие-то новые приключения, в которые я ввязывалась, не думая о рисках и игнорируя реальность, будто умения мыслить «по-взрослому» у меня никогда и не было. И это моя вторая жизнь. Если бы кто-то другой получил этот шанс, было бы у него всё проще и легче, чем у меня? Или, может, во вселенной есть некий закон, наказывающий именно меня за ошибку мироздания?
Я осталась одна. Раньше я не ощущала себя настолько одиноко в этом мире, ведь у меня была семья, кто-то по-настоящему родной, а теперь я как инородное тело: единственная в своем роде, отвергнутая. Признаюсь, даже к Джону я привязалась. Семья Сано могла уже и забыть мое имя, но чутко отслеживая свои мысли и чувства, я осознала, что мое единственное желание — это вернуться в Японию, к ним, перед этим упокоив свою мать. Мне будто хотелось забыться, чтобы все было как раньше: не думать о проблемах, находясь в настоящем моменте, и приходить домой только для того, чтобы поспать, выслушивая ругань Наоки. Но на самом деле больше всего сейчас мне было необходимо не оставаться наедине с собой. Потому что чувство одиночества ломало мировосприятие на куски, заставляя разум метаться от «я не хочу жить, мне очень страшно» до «мне нечего терять, плевать на всё».
На седьмой день своего заключения я сошлась в своих метаниях на нескольких вещах.
Я не стану забываться, а буду жить с осознанием своей ничтожности и неспособности бороться со Смертью, которая забирает дорогих мне людей.
Если нет разницы, пытаюсь ли я изменить что-то, получается у меня или нет, то всё равно буду пытаться. Теперь у меня нет людей, которые привязаны ко мне и из-за которых я должна себя ограничивать. Теперь если другие люди пострадают, то это будет означать, что они сами себя не спасли.
Нет места жалости ни к себе, ни к другим. Слушай только себя. Не растворяйся в других людях и не теряй свою личность. Жизнь имеет свойство идти, бежать или даже лететь, но ты не всегда обязана идти с ней одновременно.
Если устала — остановись и отдохни, подумай. Не стремись, как глупый мотылек, в самое пекло.
Когда Минами среди ночи толкнул дверь в номер с той стороны и встретился со мной взглядом, мои глаза выражали холодную решимость, и лишь легкая краснота век выдавала недавно стертые слезы.
***
Терано Минами
Имя «Саус» досталось ему от приемного отца, и он не знал, было ли это в честь яркого палящего солнца Бразилии или первое попавшееся на ум слово, но для Минами оно стало клеймом тяжелой ответственности, которая легла на плечи маленького ребенка. В пять лет Дино научил мальчика забирать человеческие жизни выстрелом пистолета и объяснил закон их душных джунглей: не убьешь ты — убьют тебя. Мало того, Минами четко уяснил, что это простой путь подняться наверх и завладеть деньгами, а значит — завладеть властью.
После семи лет такой жизни уже повзрослевший Саус, вкусив большинство прелестей обладания силой и превосходства, решил избавиться от главного соперника. Кто знает, может, дело было всё-таки в какой-то скрытой в глубине души Минами обиде на отца, который вместо любви и заботы научил ребенка насилию и жестокости, но когда Дино умер от жестоких ударов его кулаков, у Терано по щекам потекли слезы.
Татуировка дракона, почти точь-в-точь как у покойного отца, легла на правую сторону груди, шеи и лица парня, как метка, смысл которой он не раскрывал никому, а его и не спрашивали. Хотя Дино использовал мальчика в своих грязных делах, не думая о его состоянии, дома у них всегда были еда и вода, а мать Минами вовремя принимала все лекарства и обезболивающие, отчего могла умиротворенно доживать свои дни. Возможно, татуировка являлась тем наследством Терано, которое он не хотел, но обязан был перенять.
Прошло два года, за которые Саус обрел еще большее могущество среди банд местных фавел, но он не до конца понимал, что жажда власти сопровождается слишком большими рисками, с которыми сам он ни разу в жизни на самом деле не сталкивался. К нему присоединялись союзники, его уважали и слушали, а в ответ он не оставлял участников группировки и гражданских в беде. Как и почти любой владелец земли в фавелах, он обеспечивал пропитание и лекарства тем, кто не мог сам на это заработать, а остальным находил работу не только в сфере наркоторговли, но и более легальную, безопасную настолько, насколько могла позволить жизнь простому человеку в Рио.
Охрана плантаций, патрулирование территорий, сбыт наркотиков и контроль точек этого самого сбыта, стычки с находящимися по соседству группировками… Размеренную жизнь прервала японская девочка, появившаяся как по волшебству в трущобах Рио. Сначала из любопытства, просто из желания понаблюдать за диковинкой, Саус сблизился с ней, дал ей шанс вступить в банду и показать себя. Будто вспоминая хорошо забытое старое, Минами заговорил с ней на японском — не на том, на котором говорят уроженцы Японии, но и не на том, на котором бы говорил иностранец. «Чужой среди своих и чужой среди чужих», — такая мысль пробегала в сознании парня, но от нее отмахивался. «Ну и что?» — спрашивал себя он. Ему было абсолютно плевать, что думают о нем окружающие, точнее, он знал, что бы они ни думали — сказать в лицо не посмеют. И, пожалуй, это была та самая петля самообмана, в которую Терано, движимый высокомерием, залез по собственной воле.
На этой планете обычно действует один простой закон: ты хочешь чего-то, затем получаешь, а после хочешь еще больше. «Да, та еще наркота, от которой подохнешь и не заметишь», — сказал бы Немо своим низким хриплым голосом, звякнув золотыми браслетами на запястье и довольно затянувшись. Он любил философствовать, наверное, на этом и сошлись в свое время.
Но Немо был мертв. Как и вся основная масса «Дино-Саус». Остальные участники сразу смекнули, что к чему, и либо переметнулись на другую сторону, либо попросту сбежали.
Впервые, начиная с раннего детства, Минами остался один.
Промелькнула неловкая мысль про Харуку, которую он принципиально продолжал называть «Виваче».
Если бы не она, сейчас он был бы похоронен вместе с «братьями». Она являлась тем слабым якорем, за которое сейчас держалось его судно, полное безрассудства и кровожадности. Пожинать плоды кровавой мести, окрашивая траву в красный, чувствовать под собой хруст костей и крики ужаса — то, чего Саус хотел больше всего. Но не больше, чем упокоить матерей — свою и Харуки.
Некоторые люди все еще тайно поддерживали его, и Минами попросил их доставить нужные тела в крематорий, который содержал знакомый старый доктор. Две холодные женщины погрузились по очереди в печь, безропотно сгорая и превращаясь в пепел. Парню хотелось верить, что огонь очистит их души и вознесет в лучший мир.
Две урны с прахом хранились в спортивной сумке Сауса, одна — с именем «Терано», другая — без. Было бы неприятно перепутать их. Он отправил их курьером до отеля, где находилась Такахаси, и теперь его не останавливало ничего. Саус отправился убивать.
***
Он не говорил, что произошло. Просто молча пошел в душ смывать совсем недавно засохшую кровь на руках и одежде. Я поджала губы, но глубоко внутри радовалась: Саус выжил, а кто-то точно поплатился за совершенное.
«Жаль. Я бы хотела смотреть, как они захлебываются собственной кровью в предсмертной агонии».
Собирать мне было нечего, я лишь проверила магазин своего «Тауруса». Восемь патронов — всё в порядке. Сумка Терано стояла в коридоре, и когда он вышел из душа, я уже ждала его у двери.
***
Мы стояли на волнорезе, расходился розовый восход, а лицо приятно обдавало свежим морским воздухом. Я открыла урну, и ветер подхватил прах, унося в океан. Я завороженно смотрела, как песчинки исчезают, и вскоре емкость опустела. Саус отвернулся в другую сторону, тоже развеивая серую пыль, а после просто выбросил урну в воду.
Да, так будет лучше. Ты навсегда останешься в Рио, мама…
Ты навсегда останешься там, где ты была счастлива.
Нерешенный вопрос парил между нами, будто ответ был очевиден, но я решила спросить:
— Что ты собираешься теперь делать?
Минами замер, в его золотистых глазах заплескались солнечные блики, и через мгновение он ответил:
— Я хотел то же самое спросить у тебя. Довольно странно, что именно мы вдвоем остались живы. Значит ли это, что…
— Мне нужно вернуться в Японию, — прервала его я, будто боясь услышать то, чего не хочу.
— Понятно. Хорошо, значит, и мне пора возвращаться на родину, хах. — Саус провел по чуть отросшим волосам рукой и отвернулся, уходя с причала. — Ты идешь, Виваче?
Он повернулся и широко улыбнулся мне. Я чуть не заплакала, но, глубоко вздохнув, прогнала противное щипание в носу и тоже улыбнулась ему, наполняясь неведомым мне спокойствием и блаженной пустотой.
