***
Изана Курокава был охвачен противоречивыми эмоциями. С того момента, как Шиничиро вскоре после их ссоры попал в кому, его раздирала досада и внутреннее опустошение. Ни драки, ни алкоголь не могли заполнить его оголенное, никому ненужное нутро. Зарождающаяся группировка Поднебесья казалось ему игрой для развлечения, ведь ему было нечем заняться. Лучший друг и лучший слуга по совместительству — Какучо, молча следовал за ним, хотя и сам не понимал, к чему они идут. Однако после появления Такахаси Харуки все закрутилось в темпе вальса. Причем исполнитель этого произведения явно иногда задевал не те ноты, отчего все казалось хаотичным. Курокава смог многое узнать за последнее время. Он понял отца, что потерял свою жизнь в круговороте дел, борьбы за правопорядок и женщин. Сломленных, потерянных и отчаявшихся женщин. Возможно, только в них он мог видеть свое настоящее отражение. Перед Изаной появился путь, который до этого ему никогда не показывался. Перед его взором всегда была только тьма, но не та, что плотная и черная, а та, что пустая и неосязаемая. Теперь направление этой дороги указывало на очень страшных людей, до которых он мог бы никогда не дотянуться за всю свою жизнь. Но Курокава никогда не считал себя трусом. Просто до этого ему никто не бросал столь серьезный вызов и теперь, когда каждая клеточка его тела вибрировала при мысли о том, что в его генах на самом деле была заложена эта борьба еще его отцом, он… пытался понять, было ли это его долгом или это станет его собственным выбором. Не было ни страха, ни привычной потерянности и ощущения шаткости. Только холодный расчет и осознание своего существования на самом деле чем-то значимым. Прежняя депрессия показалось ему чем-то глупым и по-детски смешным. Изана Курокава никогда не считал себя трусом. Поэтому, увидев перед собой свою конечную точку, он сделает все, чтобы достичь ее любыми методами и средствами. И все же, так странно. Посреди этого внутреннего раздора, что в процессе сделал его жестче, хладнокровнее и спокойнее, была одна маленькая теплая искорка. У него есть сестра.***
Баджи Кейске знал, что множество людей следуют по пути извилистому и сложному. Словно рыбки, что пытаются протиснуться по узким горным речкам, позабыв о том, что когда-то перед ними было огромное море. И глядя на жалкие трепыхания их плавников, в ответ хотелось лишь презрительно засмеяться. «Мусор». Вот что он думал, глядя на большую часть людей. Они не заслуживали ни его уважения, ни страха. Потому что Баджи Кейске видел их насквозь. Как бы слаб он не был в математике, он знал, что его преимущество скрывалось в недюжинном эмоциональном интеллекте, который родился за время его бесчисленных попыток понять этот мир. Какие цели преследуют люди? К чему они стремятся? — во всем этом скрывалась их сила и их слабость одновременно. Кейске окружил себя людьми, в которых он видел свет и которые не позволяли ему окончательно разочароваться в реальности. А позже он начал видеть свет даже в тех, кого всегда ставил на ступень ниже себя. Это презрение никуда не делось, просто уменьшилось, уступая место снисходительности. У Баджи не было желания наставлять кого-то на истинный путь или разрушать чужие устои, он просто хотел защитить себя и своих близких. Чтобы, не дай Бог, они тоже не ступили по случайности на путь, ведущий к обрыву. И этот внутренний баланс тьмы и света, смешавшийся в нем в единых пропорциях, делал из него человека непонятного для окружающих. Он был агрессивен, совершал, казалось бы, необдуманные поступки, но никогда за это не был серьезно наказан. Потому что в его действиях не было импульсивности, он успешно лавировал между границами дозволенного, чтобы проживать свою жизнь так, как ему хочется. Такахаси Харука вернулась в его жизнь как раз тогда, когда он почти впервые за свою жизнь ошибся и недооценил одну рыбку, что начала мутить воду в его неприкосновенном мире. Кисаки нарушил устоявшийся порядок, и Баджи нутром чувствовал, что что-то не так, но не мог понять что. И Харука в миг разрушила его наивные представления, показав, насколько может быть опасен всего один человек с невероятными способностями к манипуляциям. Проверку он не прошел еще тогда, когда не поверил в собственную смертность. Теперь Баджи понимал: как бы он ни пытался вести себя и других к свету, без тени этого сделать не получится. Кинжал, что пустил в него Кисаки, почти достиг его руками близкого друга, и это было непростительно. И все стало бы слишком сложно, если бы тьма начала занимать чуть больше, чем половину его сердца, но этого не случилось. Потому что он перестал быть двигателем — ему больше не нужно было ломать голову в поисках решений. Он позволил себе стать пешкой в чужой шахматной партии. И имя главного игрока было Такасахи Харука.***
Майки проснулся от скрежета в замочной скважине. Пустое место рядом с собой заставило почувствовать легкий укол потери, словно два года назад, но он быстро отбросил лишнюю меланхолию и резко приподнялся. «Видимо, Харука куда-то уходила. Что ж, удивительно, насколько крепко я спал», — Манджиро хмыкнул и довольно потер сонные веки — давно он не чувствовал себя настолько свежим с утра. Парень подошел к двери, чтобы встретить хозяйку и, когда дверь распахнулась, он уже был готов начать шутливо ругаться, что та бросила его одного, однако… — Ты еще кто? — одновременно прозвучали два совершенно разных голоса. Смуглый парень со светлыми волосами выглядел знакомым и незнакомым одновременно. Что-то в чужом взгляде настораживало Майки, и все мышцы в его теле ненароком напряглись. На плече незнакомца висела спортивная сумка, а сам он был одел в красную форму с вышивкой. Темные глаза Сано опасно сверкнули, а нервы ощетинились, выбрасывая адреналин в кровь. Множество вопросов крутились в его голове, пока он наконец не сфокусировался на прическе нежданного гостя. И вдруг все встало на свои места одной единственной вспышкой: образ светловолосой макушки под лунным светом, шум от заведенного байка и Харука, что прислонилась к его лицу на прощание. Всего за пару секунд молчания температура в прихожей резко опустилась, и тела обоих парней дрогнули. Сумка упала на пол в тот момент, когда их лодыжки соприкоснулись в момент удара. Их сила была примерно равна, отчего по позвоночнику Манджиро пробежала жгучая волна, в которой смешались удивление и предвкушение. Однако разрушать чужую квартиру и драться в таком узком месте было совершенно неразумно, поэтому Майки предпочел отступил, отходя на пару шагов. Это был шанс для гостя объяснить свое нахождение, либо же шанс для Майки выманить того в зал. — Харука не предупреждала меня о том, что держит у себя зверушку. — Изана смотрел на Сано с превосходством, провоцируя. Но парень не отреагировал на колкость, его взгляд сфокусировался на связке ключей в руках Курокавы. — Раз у тебя есть ключи, то я не буду препятствовать, — ответил Майки, ощущая себя обманутым. Он знал только то, что Такахаси была с этим человеком в борделе, но у них ничего не было. «А правда ли не было?» — мысль промелькнула словно скрежет спички по коробку, от которого разлетаются искры в разные стороны. — «Да, она с ним не спала, но есть и другие вещи…» Манджиро отвернулся с равнодушным видом, стараясь не показывать своего разочарования, и зашел в гостевую комнату, чтобы переодеться. С каждой секундой он все больше продолжал себя накручивать, пока в какой-то момент не пришел к одной простой истине: даже если тело Харуки будет принадлежать кому-то другому, ее душу он не отдаст никому. Никакие сомнения не позволят ему чувствовать себя настолько подавленно. Когда он вышел из спальни, то встретил парня, что поджидал его в проходе, опираясь на стену. — Чего тебе? — Майки недобро прищурился. Он собирался проглотить эту ситуацию, но если этот человек хочет проблем… — Мне стало любопытно, — Изана криво ухмыльнулся, глядя на собеседника исподлобья. — Ты ее ебарь, что ли? Сано почувствовал, как что-то темное начало двигаться и подниматься изнутри. Раздражение, охватившее его, старательно подавлялось, ведь необдуманные слова могли опорочить честь Харуки, а он этого не хотел. — А ты, собственно, кто такой, что тебя это интересует? — задал резонный вопрос Майки. Курокава на секунду замер, но тут же взял себя в руки. У него действительно была причина интересоваться. Во-первых… — Харука — моя сестра. — А во-вторых: — Она сказала, что живет одна, так откуда здесь ты? Пока Изана смаковал послевкусие слова «сестра», в голове у Майки стало внезапно пусто. Помимо того, что все его прежние предположения раскрошились одной фразой, он никак не мог понять, откуда у нее мог появиться брат. — Не было у нее никогда никакого брата. — Слова прозвучали скомкано, что дало Изане понять: Харука этому парню мало что рассказывала о себе. — Ха-х, — с лица Курокавы никак не сходила раздражающая улыбка, которая теперь стала только шире. — Так ты ничего не знаешь. В таком случае ты мне не интересен, можешь идти. Сано заставил себя молча пройти мимо него, стараясь не поднимать взгляд, в котором бушевала ненависть. Ему хотелось разорвать эту грязную глотку и ощутить теплую кровь на своих руках, вытекающей толчками им артерии. И эта ярость, что начала ослеплять его, напугала его до глубины души, потому что он помнил это чувство. Его снова кто-то принимает за дурака и пытается вывести из себя лживыми словами. Почему эти люди просто не могут быть наказаны? Почему он должен терпеть это? Быстрым шагом он миновал зал и коридор, где спешно натянул обувь и скрылся за входной дверью, оглушающе хлопнув. «Нужно просто подышать свежим воздухом. Да, нужно дышать». Изана в это время уже без улыбки смотрел парню вслед, обдумывая, а не создал ли он проблемы своей сестре этой выходкой? «В любом случае, если он навредит ей, то пожалеет об этом», — заключил Курокава и собирался обследовать свой новый дом, но его прервал телефонный звонок. На экране показалось имя, которое он никак не ожидал увидеть.***
— Я не мусорщик, Виваче, — задумчиво произнес Минами, постукивая по столу пачкой наличных. Перед его взором располагалась широко раскрытая сумка с немалой суммой денег. — Мне вообще сейчас нельзя рисковать. И давай будем честны: те парни, по-крайней мере, выжили. Припугни его, да и хватит. Я оперлась на колени и слушала рассудительный голос Сауса, смотря себе под ноги. Бойцы, что получили свои выплаты за зрелищные сражения, ушли пару минут назад, оставив нас наедине. — Мне это все прекрасно понятно, но я хочу иметь под рукой возможность вырвать корень проблемы в любой момент, — в голосе звучали нотки паранойи, что возникла из-за дурных предчувствий. — Ты ведь здесь не просто так в октагоне лица разбиваешь, наверняка уже завел какие-то связи. Может, у тебя есть нужная мне персона? Терано не то, чтобы был чутким человеком, но старался доверять интуиции и, услышав тревожные нотки, сложил пачку, что теребил в руках, к остальным наличным. Теперь его золотистые глаза блестели одновременно с интересом и сомнением. — Кто бы мог подумать, что ты такая кровожадная, — сказал Минами с усмешкой и застегнул молнию, отодвигая сумку от себя. — Есть у меня один чокнутый. Тебе вроде такие нравятся, но вот понравишься ли ему ты — не факт. К тому же ты женщина, что несколько усложняет дело, потому что он ищет бойцов из подполья, и будет ли тратить время на… — Это мне подходит, — ответила я с улыбкой и вытянула руки, разминаясь. — Я как раз хотела размять кости. Все же в Японии слишком спокойно. В голове уже сформировался четкий план дальнейших действий. Подпольные бои — это просто бизнес, в котором бойцы должны пробуждать азарт у зрителей. Ставки всегда вызывали желание продолжать, и не важно, выиграл ты или проиграл, а значит, нужно заставить его всего один раз поверить в меня. — Самоуверенно, — подметил Саус и встал с насиженного места. — В таком случае давай подготовим тебя к выходу, guerreiro. Мне ничего не оставалось, кроме как бросить последний взгляд на сумку с деньгами и проследовать за Терано на ринг. Мы надели тренировочную защиту: немного убитые временем маски, да боевые перчатки, и босыми ногами прошествовали за канаты. Внутри бушевали смешанные эмоции: от предвкушения до страха. Нет, Сауса я не боялась, скорее того, что за месяц растеряла форму. Немного размявшись, я приготовилась танцевать. Взгляд цепко искал бреши в его защите. Мы одновременно сделали пару шагов по кругу, обдумывая действия. Моя миниатюрная фигура была явно шустрее массивного Минами, но одно его попадание в нужное место могло принести ему мгновенную победу. Мне же стоило сосредоточиться на его слабостях: солнечное сплетение, коленная чашечка, скулы. Лучше всего бить только по лицу, но если он будет в обороне, придется воспользоваться преимуществом снизу. Когда мы приблизились друг к другу на опасно близкое расстояние, Саус пошел в атаку резким выпадом. Что ж, оборона — совсем не про него. Он считает себя неуязвимым, а моей задачей было доказать ему обратное. Огромный кулак пролетел мимо моей головы со свистом, и я тут же выбросила ногу по направлению к его щеке. Он принял удар предплечьем и отступил. Двумя шагами назад я также разорвала расстояние — первое соприкосновение это лишь проверка противника. Сейчас начнется настоящий бой. Минами осторожничает и чувствует, как ноет место, куда он принял мою лодыжку. Сквозь сжатые кулаки он внимательно смотрит на меня, оценивая каждое действие. Мои глаза смеются ему в ответ: «Не придавай этому так много значения, расслабься». И под скрип настилки мы вновь сближаемся, пытаясь предугадать следующий шаг друг друга. Но я-то знаю: Терано слабо использует ноги, орудуя своими мощными руками. И его удар никогда не достигнет меня с такой скоростью, поэтому он будет ждать моей ошибки. Его кулак пролетает мимо, и я снова выбрасываю правую ногу, в этот раз уже зная его защитные действия. Он, притянув их к лицу, успевает вернуть обе руки, но моя нога проходит аккурат перед его блоком. Я опускаюсь в положение полусидя и придвигаюсь поближе, чтобы пробить в солнечное сплетение. Его защита не успевает за моей скоростью, но и попадание мало что дает: Саус игнорирует мой хук, пытаясь ударить сбоку. Я ухожу кувырком по полу со скрипом и тут же встаю на ноги. Спустя пятнадцать минут моих трепыханий я почувствовала, как легкие разрываются огнем. Я не получила ни капли урона, а Терано пусть и схлопотал пару раз в челюсть — мало что ощутил сквозь маску. Мы приостановили спарринг, и я стала выслушивать насмешки: приехала в Японию и расслабилась, никакой выносливости и тому подобное… Мне стало стыдно — Саус был прав, я была слишком самоуверенна. Пришлось клятвенно пообещать возобновить тренировки. И, накинув тяжелую сумку с никому ненужными деньгами, я отправилась домой. Интересно, почему Манджиро ни разу не звонил?..