For the love of Mike

      По дороге в додзё Сано я размышляла о том, стоит ли делиться с Майки тем, что сегодня рассказал мне Изана. Если Курокава говорил правду и Шиничиро его поддержал, то это означает, что Шин уедет из Японии вместе с ним. И вернутся ли они оба в целости и сохранности было под большим вопросом. Вряд ли произойдет чудо и все заживут спокойной жизнью — эта история не про повседневные радости, не говоря уже о том, что меня даже на другом конце света свела судьба с Терано. Впрочем, на деле не было ничего удивительного в том, что говоря о Рио невозможно игнорировать преступную подноготную города.       Чем больше времени проходит, тем больше мы погружаемся во тьму. Так что правильно: адаптироваться или противостоять?       Я спрятала пальцы под длинным рукавом старой куртки, — на улице становилось прохладнее, а в воздухе уже витал намек на зиму. Миновав родной дворик из детства, я подошла к воротам дома Сано. У двери было слышно, что в додзё занимались дети — скорее всего, младшая группа, что ходила в обед, так как у них к двенадцати часам уже заканчивались уроки. Не представляю, как Масаку в таком возрасте удается справляться с занятиями, но его додзё действительно пользовалось популярностью у учащихся соседней школы Нана, куда ходил Манджиро.       Ну, раз там идет занятие, то зайду через вход для учеников.       Обойдя дом, я зашла на задний двор и приоткрыла раздвижную дверь, из-за которой слышались крики трудолюбивых младшеклассников. Мансаку почти сразу заметил мою фигурку у входа и, дав задание детям, подошел меня встретить.       — Здравствуйте, учитель! — Я почтительно склонилась в глубоком поклоне.       — Харука! Давно тебя не было видно, добро пожаловать, — произнес дедушка и поклонился в ответ по правилам додзё. — Не желаешь показать мастер-класс юному поколению?       Сано с добродушным видом кивнул в сторону заинтересованных детей, которые тут же отвлеклись от своих занятий и начали греть уши в нашем разговоре.       — Ох, я вообще пришла будить вашего непутевого внука…       — Как? Он не в школе?! — возмутился Мансаку, стоя в растерянности.       — Может, день самоподготовки?.. — неуверенно ответила я и пожала плечами, даже не зная, есть ли такой день в действительности. — Я… я с ним поговорю насчет прогулов.       — Кхм, — он прочистил горло и успокоился. — Рассчитываю на тебя. В любом случае, покажи-ка парочку приемов детишкам, пусть посмотрят, к чему стремиться нужно.       Я улыбнулась его похвале и, сняв обувь на пороге, подошла к манекену. Показав парочку ударов, в том числе всеми любимую эффектную «вертушку» (что в каратэ называли уширо маваши гери), я театрально поклонилась маленьким зрителям. Довольные дети похлопали маленькому представлению и вскоре отпустили меня восвояси. На прощание мы обменялись понимающими взглядами с Мансаку, и он удовлетворенно кивнул мне, продолжая вести занятие.       Я направлялась вглубь дома, расслабленно шагая по прохладным татами, но едва я приблизилась к комнате Майки, как сёдзи распахнулись, и мне неожиданно предстал вид сонного и всклокоченного парня.       — Хару-чи? — удивленно спросил Манджиро, потирая один глаз, который никак не хотел открываться полностью.       — Манджи, — я улыбнулась этой милой картине и, не сдержавшись, заключила его в объятия.       Запах его тела ассоциировался с домом и уютом, поэтому я беззастенчиво уткнулась носом в его плечо, вдыхая. Эта пижама делала его по-настоящему милым. Спустя пару мгновений он притянул меня к себе в ответ и довольно запыхтел в ухо, обдавая его теплым дыханием.       — Щекотно! — засмеявшись, я попыталась выбраться из объятий, однако Майки почувствовал сопротивление и прижал сильнее, почти поднимая меня от земли. — Майк! Ах-хах!       В конце концов он опустил руки пониже и подцепил меня за талию, поднимая вверх и затаскивая обратно в свою комнату. В его небольшом логове слегка чувствовался запах мужского тела, и мне показалось, словно пройдя сквозь дверь мы оказались в другом мире — умиротворенном и счастливом. Я не чувствовала землю под ногами и рефлекторно схватилась за парня покрепче.       И хотя за окном подступала зима, на душе зацвело лето.       — Я хочу еще немного полежать, — заявил парень и упал вместе со мной на незаправленную кровать, подтягивая мое тело своей груди, словно оно было легкой игрушечной куклой в его руках. Под весом нас обоих под матрасом что-то угрожающе щелкнуло.       — Но я даже куртку еще не сняла, — все еще пытаясь оказать ему сопротивление, протестовала я с улыбкой на лице. Мои протесты были явно слабоваты против его загребущих ручек.       Подкинув меня, чтобы я оказалась у него на груди, он посмотрел мне в глаза и с хитрой улыбкой сказал:       — Давай я сниму…       Его пальцы ухватились за язычок молнии, и он начал издевательски медленно тянуть ее вниз. Мои глаза следили за тем, как его пальцы хозяйничали у меня на груди, явно не спеша справляться с застежкой. К сожалению, мне было не видно его выражение лица, но я слышала, как он выдохнул чуть резче обычного и облизал губы. Я привстала, чтобы он закончил побыстрее, но, увидев его лицо, поняла: этот засранец решил нагло подразнить меня.       — Уж лучше я сама!       Смущение и злость вызвали прилив крови к щекам, и я ощутила, как уши запульсировали. Мне ничего не оставалось, кроме как сесть на его бедра, резким движением расстегнуться и стянуть куртку, отбрасывая ее на пол у кровати.       — Какая ты у меня сегодня послушная, — подметил Манджиро с улыбкой, которая была больше похожа на усмешку победителя. Мне хотелось разозлиться сильнее: достойно ответить ему, защекотать до смерти или, на крайний случай, взять на удушающий прием.       И пока в голове крутились размышления, мой взгляд метался между щелью в шторах, из-за которой искрился яркий солнечный свет, и постером на стене, пока наконец не встретился с темными омутами Манджиро. Какая-то мутная дымка в его глазах заставила меня покраснеть и почувствовать, будто бы я только что устроила дешевый стриптиз в позе наездницы. В его взгляде плескалась пошлость вперемешку с вызовом. Нет, это был не вызов, а готовность ответить и не отступить. В этот же момент обе его ладони легли на на мои колени и, подобравшись чуть выше, сжали бедра.       — М-майки, — краснея все сильнее, я попыталась отползти.       Даже мой голос подводил меня, начав дрожать и не скрывая перехватившее дыхание. Но Сано не дал уйти далеко и, подтолкнув бедрам, заставил меня по инерции упасть вперед, ему на грудь, а руки, что легли на спину, не позволили вернуться назад.       — Давай еще немного полежим так, — умоляющим голос попросил он, и в этот раз я не слышала ребячества. Словно разгорающийся пожар был за секунду потушен им, уступая место нежности, желая успокоить меня.       Немного поерзав, я все же расслабилась и прислушалась к его сердцебиению. Он увидел страх в моих глазах и остановился? Это было… так странно. Мне было немного боязно смотреть на него, но спустя пару минут мой пульс пришел в норму, и я приподняла подбородок и взглянула на него сбоку. Его глаза были умиротворенно закрыты, но он наверняка знал, что я молча изучаю его. Переждав паузу, я подобралась к его лицу еще ближе, так, что он мог ощущать мое дыхание на своих губах.       Наконец, он приоткрыл веки, все так же расслабленно глядя на меня, ища ответы на свои немые вопросы в моих зрачках. Но там отражались только его глаза, как и в его — мои.       — … — Мои губы приоткрылись, желая что-то произнести, но изо рта так и не вышло ни звука.       На лице Манджиро заплескалось беспокойство и нетерпение, он смотрел на меня с затаенным страхом, и когда его неконтролируемый взгляд спустился ниже на мои губы…       Он словно молча закричал: «Действуй».       Наши дыхания переплелись между собой, а глаза тонули в плену глубокого гипноза. Наслаждение от нетерпения, предвкушения и тем, как останавливаешь саму себя от долгожданного мгновения, наполнили мою грудь невесомыми бабочками. Пространство вокруг замерло, а мельчайшие атомные частички прекратили свое блуждание и застыли, вибрируя на одном месте.       — Майки!!!       Приглушенный голос Эммы пронзительно ворвался в барабанные перепонки и насильно вытянул из сладостного наваждения, которое уже казалось нереальным. И хотя девушка была явно далеко, я отодвинулась и приняла вертикальное положение, присаживаясь на край кровати. В голове стучал вопрос: «Что это вообще сейчас было?».       Пока я приходила в себя, яростный и целенаправленный топот приближался к нам все ближе. Не успела я и слова из себя выдавить, как приоткрытая дверь с грохотом отъехала в сторону, открывая вид растрепанной девушки.       — М!.. — Эмма осеклась, когда встретилась со мной взглядом. Перед ней предстала картина: парень в пижаме на кровати и я, скромно присевшая на край и глядевшая на нее исподлобья. — Оу, Харука, привет…       — Привет, Эмма, — кивнула я, не зная, стоит ли встать или же остаться в этом неестественном положении. — Давно не виделись… У тебя что-то случилось?       Выражение лица девушки перетекло из удивления в легкую злость. Она прикусила губу и обернулась, чтобы плотно закрыть сёдзи с многозначительным грохотом, а после уверенным шагом присоединилась к нам, усаживаясь на торец кровати. Манджиро молча сел, скрещивая ноги — похоже, сестра не в первый раз врывалась к нему в комнату подобным образом.       — Я же просила Майки с ними разобраться, но он ничего не сделал! — начала Эмма, красноречиво посматривая вбок на брата. — Теперь эта шайка ходит и распускает слухи по всей школе. Спасибо, братик!       Она презрительно фыркнула и прищурилась. Я обернулась на Манджиро и вопросительно приподняла одну бровь.       — Расскажешь, что случилось? — Эмма вела себя на удивление дерзко и требовательно, отчего мой голос зазвучал несколько робко.       — Да, брат, расскажи ей! — громко потребовала она, явно взвинченная ситуацией.       Я надеялась, что занятие в додзё еще идет и нас никто не слышит, так как не хотела, чтобы Мансаку зашел в комнату внука и застал эти непонятные разборки между подростками.       — Почему я должен рассказывать о твоих похождениях? — выплюнул Майки, и я вздрогнула от его ледяного тона. — Разбирайся со своими подружками сама. Этого хуесоса ты ведь «и пальцем» тронуть не позволишь.       Он явно цитировал саму Эмму. Я переползла на пол и села к ним лицом, чтобы видеть обоих. В голове крутились дурацкие предположения, в которые вовсе не хотелось верить, — что значит «хуесос» и «похождения»? — Эмма ведь не могла начать отношения с другим парнем, пока влюблена в Доракена?       — Почему тебя так бесит то, что у меня есть парень? Сам-то… — Эмма вдруг перевела на меня надменный взгляд и, словно снисходительно приподняв брови, усмехнулась, — трахаешь Харуку в нашем доме. Не стыдно? А ведь дедушка…       Манджиро стрелой подлетел к ней и схватил сестру за горло, резко прижимая к стене. Ее голова с характерным стуком впечаталась в бетон, однако в выражении ее лица мало что поменялось, за исключением приоткрытого рта — она втянула воздух, чтобы погасить вспышку боли.       — Или что… она тебе не дает?.. — сипло прошипела девушка, пока ее щеки наливались красным от недостатка кислорода.       Я вскочила с пола и схватила парня за руку, пытаясь уловить его взгляд, но он злобно впился в Эмму, будто бы перед ним была не его сестра, а некто другой.       — Отпусти ее, Майки!       Я увидела, как его рука сжала ее шею сильнее, но тут же расслабилась, и маска, застывшая на его лице, превратилась в отрешенное выражение. Сано отпрянул от девушки, а та сползла по стене на его кровать, все же давая слабину и подрагивая. На лице парня отразилось мимолетное страдание, пока он стремительно выходил из комнаты, с уже привычным грохотом задвигая сёдзи.       Мы остались с виновницей торжества наедине, но я не знала, что мне следовало сказать ей первым делом. Что невежливо так разговаривать со старшим братом? Или аккуратно намекнуть, что, вообще-то, никто ни с кем не «трахается», а она просто… ведет себя отвратительно? Мне будто бы дали невидимую пощечину по лицу, но я не знала, чем заслужила подобное.       — Эмма… — я вздохнула, не в силах оторвать взгляд от ее глаз, в которых плескались упрямство и слепая вера в свои убеждения. Ее растрепанные волосы прикрывали половину лица, но она не поправляла их, а упрямо смотрела на двери, через которые только что выбежал ее брат. — Может, ты поделишься со мной происходящим? Я знаю, мы мало общались раньше, но все же…       — О да, Ха-ру-ка! — Девушка резко дернула подбородком в мою сторону, наконец переводя взгляд. Ехидная улыбка легла на ее персиковые губы, и к ней полностью вернулся ее первоначальный высокомерный настрой. — Мы не общались, потому что все, что ты делала, это терлась рядом с моим братом, верно? Поздравляю, теперь ты можешь крутить им как хочешь. У меня теперь тоже есть парень, нет, мужчина! А я — его женщина, так что в этом плохо? Вы все — чертовы лицемеры, раз осуждаете меня.       — Да кто осуждает? Я даже не знаю, о чем ты говоришь, — я попыталась ее успокоить, но, похоже, это дало обратный эффект, потому как она презрительно фыркнула и собралась на выход.       Мои губы приоткрылись, но я не смогла найти подходящих слов, чтобы остановить ее. Эмма ясно дала понять, что диалог со мной ей не нужен, а во мне было слишком много самолюбия, чтобы дальше терпеть этот фарс. Жалость к ней вдруг превратилась в мыльный пузырь и лопнула, — теперь мне стали понятны действия Манджиро.       Сёдзи распахнулись, но обычного хлопка не было. Она решила оставить двери открытыми по какой-то причине, и она вряд ли была положительной.       Все, о чем говорила младшая Сано, были секс, парни и разборки… Но ведь это не соответствует образу самой Эммы, да к черту Эмму, это не похоже в целом на четырнадцатилетнюю девочку! Даже если что-то пошло не так из-за моего вмешательства, это не должно было быть так… ужасно?       Я сделала шаг и почувствовала, как меня пошатнуло в сторону.       Блять.       Что вообще могло привести к подобному?