Затми меня, если сможешь

Меня обдает холодным потом, а ладонь невольно сжимает плечо девушки. Первые пару секунд я надеюсь, что все еще ослышалась. — Вики, только не говори, что… — Я не знаю… пожалуйста, — умоляет она, складывая дрожащие пальцы в молитвенном жесте. — Пожалуйста, не говори никому! Мне страшно… — Господи… — удивление, страх и паника мгновенно слетают с губ. Я тут же прижимаю ее к груди, продолжая смотреть прямо перед собой немигающим взглядом. Спустя несколько мгновений она отстраняется, направляя в мою сторону два смущенных янтаря, больше напоминающих глазки испуганного кролика. К воротам начинают стекаться женщины, отправляющиеся на стирку. Кто-то не обращает на нас никакого внимания, а кто-то, напротив, пристально наблюдает за каждым нашим движением, готовясь в любой момент обсудить все, что узрели собственными любопытными глазами. — Ну так что?.. — Хорошо, ладно… — выпаливаю я, нервно сглатывая слюну. Мы делаем вид, что прощаемся перед очередной вылазкой и молча расходимся по сторонам — Вики идет к остальным женщинам, а я в сторону шикарного двуместного спорткара винного оттенка с тонким слоем дорожной пыли. Машина привлекает много внимания со стороны собравшихся жителей поселка, и они в открытую продолжают обсуждать каким образом Аарону удалось ее раздобыть. Как только усаживаюсь в кожаный салон бордового оттенка, сосредоточенный взгляд Аарона говорит о том, что он заподозрил неладное. — Что-то не так? — обеспокоенно спрашивает он, словно читая мои мысли. Парень поворачивает ключ зажигания и резкий рев мотора полностью рассеивает тугие мысли, возвращая в жестокую действительность. — Откуда у тебя эта тачка? — интересуюсь я, желая сменить тему. — Взял у отца, надеюсь он не против, — он ухмыляется, выезжая из поселка. — К тому же, эта малышка разгоняется всего за три секунды, а это не может не играть нам на руку. — Ага, и жрет много топлива. Об этом ты подумал? — язвительно подмечаю я, оглядывая салон дорогого авто. Прежде мне не удавалось ездить в подобном автомобиле, не считая той спонтанной поездки с Сэмом. Громко выдыхаю, направляя взгляд в окно, и пытаюсь подавить эмоции после внезапного воспоминания о погибшем друге. — Детка, я знаю, где находятся заправки с бензином, — самоуверенно произносит он низким голосом. — Ты еще не поняла? Корпорация не заинтересована в смерти выживших, поэтому среди груды металла всегда найдется пара-тройка годных машин с полным баком, та же история с магазинами и заправками. — Звучит как бред. С трудом сдерживаю себя, чтобы не закатить глаза. Чем больше я узнаю о корпорации зла, тем больше мне хочется заткнуть уши и навсегда забыть обо всех ее злодеяниях. Но то, что только что озвучил Аарон, никак не укладывается в голове. Наверное, Сэм был прав — чем больше нас кормят ложью, тем сложнее отыскать правду. — Понимаю, в это сложно поверить, но реальность такова, — он делает многозначительную паузу, поджимая губы. — Правила такие: корпорация как бы создает условия более-менее пригодные к проживанию, а выжившие в любой момент могут стать их победным экспериментом. Ну, знаешь, это как приобрести пасеку или муравьиную ферму, всячески ухаживать и подкармливать их, а после травить различными ядами и наблюдать, кто из них самый стойкий. — Хочешь сказать, что все это время ты, Роб и Ханна знали, где находятся припасы? — удивляюсь я, направляя хмурый взгляд в его сторону. — Все это время вы создавали гребаную иллюзию дефицита?! — Не все и не всегда, — тут же отвечает он, крепче стискивая кожаный руль с логотипом известной марки в виде фамильного герба. — Иллюзию дефицита создали сами люди, когда в самый пик эпидемии начали активно сносить все полки магазинов, не боясь быть съеденным. Кстати, именно по этой же причине в магазинах так много муз… когда-то эти люди пришли туда, чтобы взять всю доступную еду, но в итоге сами стали чьим-то обедом, — парень коротко усмехается, проводя костяшкой указательного пальца по ямочке над верхней губой. — А что касается Ханны и Роба… Роберт знал лишь где взять оружие и боеприпасы. А Ханна вообще ничего не знала. Она всего лишь выполняла определенную роль, была своего рода триггером. Пыталась вывести тебя на эмоции, на воспоминания, выдавить из тебя хоть какие-то чувства. — То есть, она не была надменной сукой все это время и не пыталась тебя соблазнить? — Я же тебе говорил, разве не помнишь? Любящего… — Любящего мужчину невозможно соблазнить… да-да, помню, — я закатываю глаза, переплетая руки на груди. Но кого ты любишь, Аарон Морган?! — Да и делала она это, честно говоря, хреново, — он усмехается. — Даже если бы в позе звездочки разлеглась передо мной, все равно бы не обратил внимания. — Ханна и Роберт знали, что оба работают на корпорацию? — Конечно, он ее и убил. А ты разве не замечала, что они практически не пересекались? — спрашивает он, вскидывая бровь. — Им было нечего обсуждать. Оба молча выполняют свои приказы. Просто в один прекрасный момент Ханна не сдержала язык за зубами. А Роберт военный из корпорации до мозга костей, и у него был приказ — любыми способами уничтожить того, кто начнет разглашать секретную информацию. По рукам проносятся мурашки лишь от того, каким спокойным голосом он рассказывает о смерти Ханны. Даже не желаю знать, как именно она проболталась и каким образом Роберт убил ее… — Ты молчишь уже минут десять. Все нормально? — его хриплый низкий голос вырывает из размышлений. Он натыкается на мою молчаливую и непробиваемую стену, и, не дожидаясь ответа, вновь продолжает. — Понимаю, тяжело свыкнуться с тем, что мы все здесь словно в аквариуме, а люди из корпорации подсыпают нам сверху корм. Но я… я постараюсь выкладывать оставшуюся информацию по кусочкам, чтобы твой мозг не взорвался от потрясений. Просто знай одно, — Аарон замолкает, на мгновение направляя сочувственный взгляд в мою сторону, — люди, которые работают там, сами не в восторге от того, что делают. Кто-то даже не знает истинных целей отца и Дианы, кто-то работает, чтобы выжить любой ценой в безопасных стенах… некоторые из них каждый день вынашивают план побега, но всех их объединяет одно — они такие же жертвы обстоятельств, как и остальные выжившие. Что, конечно, не оправдывает их… но, к примеру, у Кевина и близняшек получилось сбежать, и они стали полноценными, а главное свободными членами общества. Корпорация еще долго будет приходить в себя после их потери… у них уйдут недели на поиск ребят, а затем и на подбор и обучение нового персонала. Я пропускаю половину его слов мимо ушей, рассматривая удрученный вид главных улиц Лондона. Наверное, я никогда не привыкну к этим развалинам. А что будет с ними через год, два, пять лет? Первые этажи начнут постепенно зарастать мхом и различными растениями после продолжительных ливней. Оставшиеся стекла на последних этажах зданий начнут разрушаться, стены трескаться, крыши разваливаться, и сквозь них будут проглядываться первые отростки деревьев. Город будет постепенно утопать в зелени, напоминая полноценные каменные джунгли и, в конце концов, через десятки лет природа полностью поглотит один из главных туристических центров всего мира. Чертовски тоскливо осознавать, что эта участь ожидает не только Лондон, но и весь мир. — Почти приехали. Аарон сбрасывает скорость, как только мы въезжаем на знакомую улицу с крупным торговым центром. Он ловко объезжает автомобили и бродячих муз, которые мгновенно бросаются в нашу сторону, а также переезжает парочку бывших девушек, наматывая их внутренние органы на колеса. — Так и будешь молчать? — Знаешь… я так устала от этой гнили вокруг, — безразлично произношу я, переплетая руки на груди. — И я сейчас не про зомби. Аарон издает короткий смешок и останавливается возле центрального входа в один из крупных торговых центров. Здание состоит из четырех этажей сплошных развлечений, еды, шоппинга и даже пятизвездочного отеля. Винный спорткар буквально перекрывает центральные раздвижные двери, застывшие во времени, и открывающие вид на темные просторы огромного здания. Громкий звук спортивного автомобиля привлекает внимание ближайших муз, и они как по команде стекаются со всей парковки. Поэтому нам приходится молниеносно брать оружие и рюкзаки из багажника и просачиваться сквозь открытый узкий проход стеклянных автоматизированных дверей. Аарон достает из рюкзака парочку карманных фонарей, один из которых протягивает мне. Мы осторожно выдвигаемся вперед, с опаской разглядывая соседний ювелирный магазин с покосившейся вывеской и разбитыми витринами с украшениями, парочку салонов сотовой связи, островок с украшениями ручной работы и фирменный парфюмерный магазин с мировым именем. Эхо от наших шагов раздается по всему зданию, где-то издали слух улавливает неторопливые капли, ударяющиеся об светлую плитку, и далекое шипение муз. На удивление, первый этаж торгового центра пуст: здесь нет бесцельно прогуливающихся мертвецов и притаившихся выживших. Я сразу же ищу хоть что-то, издали напоминающее аптечную вывеску, но продолжаю натыкаться лишь на пустующие кафе и женские бутики с золотистыми манекенами на нетронутых витринах. — Разделимся, — коротко бросает Аарон. — Я пойду проверю генератор на признаки жизни, а ты сходи на разведку в тот супермаркет. И будь осторожна, здесь могут быть выжившие, всегда держи заряженный пистолет под рукой. «Ага, конечно. Уже бегу и падаю в тот супермаркет», — мысленно бросаю ему в спину, некоторое время наблюдая, как он поднимается по застывшим ступенькам эскалатора и скрывается в просторах второго этажа. Быстрым шагом обхожу первый этаж и лишь в самом конце натыкаюсь на салатовую аптечную вывеску. Мысленно выдыхаю, ведь я уже и не надеялась найти аптеку, а специально говорить Аарону, что мне нужно заехать в аптеку за тестом на беременность… такое себе занятие. Лишние подозрения ни к чему. Пробегаюсь фонарем по опустошенным витринам с остатками детских пустышек, смесей, подгузников и таблеток от болей в горле. Хватаю прозрачную бутылочку с пустышкой, две небольших пачки подгузников для Эдди, и с удивлением обнаруживаю три пачки молочной смеси с хорошими сроками годности, пусть и с шести месяцев жизни. Погружаю находки в походный рюкзак и выдвигаюсь к белоснежным шкафам со множеством миниатюрных ящиков, в которых могут скрываться сотни лекарств. Как только открываю первый попавшийся ящик со шприцами, весь первый этаж молниеносно загорается ярким освещением. Пару секунд щурю глаза, часто-часто моргая, чтобы привыкнуть к ядовитому свету, а затем выключаю фонарь и бросаю его в массивный рюкзак. У меня уходит около получаса, чтобы перевернуть все фармацевтические ящики. Без разбора бросаю в рюкзак шприцы разных размеров, жаропонижающие препараты, лекарства от простуды, ампулы с непонятными, но знакомыми названиями, средства женской гигиены, некоторые БАДы для взрослых и детей, антигистаминные препараты и даже несколько пачек цитрусовых леденцов. Случайным образом натыкаясь на таблетки с абортирующим эффектом, я беру в охапку сразу несколько штук и не глядя бросаю в рюкзак. Если они не пригодятся Вики, то наверняка пригодятся кому-то еще. Когда очередь доходит до ящиков с презервативами и прочими атрибутами интимной жизни, краем глаза замечаю движение сбоку. Оглянувшись на мгновение, я улавливаю парочку бывших мужчин, которые бесцельно бродят по аптеке, наталкиваясь на стеклянные витрины. Раздраженно выдыхаю, с грохотом закрывая ящик за ящиком с интимной смазкой и бесчисленным количеством квадратных пачек с презервативами. Наконец, очередь доходит и до тестов. Я не глядя хватаю парочку тестов на беременность средней ценовой категории, проверяю их срок годности, вытаскиваю из массивной коробки и аккуратно засовываю во внутренний карман рюкзака. Затем беру еще парочку уже более дорогих цифровых тестов и проделываю с ними то же самое, когда начинаю ощущать тяжелое дыхание сбоку. Я выбрасываю одну коробку, освобождая тест, затем очередь доходит до другого, но дыхание не прекращается. Спустя минуту вокруг меня образуется гора картонных коробок от тестов и других препаратов. Я крепче сжимаю оставшийся цифровой тест в руках и резко поворачиваю голову к источнику звука, чтобы взглянуть в глаза той музе, которая наглым образом пробралась за кассовую зону и осмелилась приблизиться ко мне на несколько дюймов. Когда глаза встречаются со знакомой кудрявой шевелюрой и карими глазами, я в буквальном смысле ощущаю, как волосы на голове встают дыбом от липкого ужаса и животного страха. — Питер?!