Шелест кимоно

Мэй глядела в своё же отражение перед собой, тщательно вычёсывая волосы гребнем. Последние холода проникали в дома, даровали свежесть ранней весны, создавали нечто смешанное со снегом и лужами на дорогах. Пожалуй, такую погоды не одобрял никто, ведь попробовать угадать прогноз на сегодняшний день весьма сложно, а заболеть и слечь в постель с жаром наоборот — легко без каких-либо усилий. Ветер трепал едва начавшую расти на земле траву за окном. Было светло из-за яркого света луны. Гейша неодобрительно покачала головой, даже не замечая за собой этого действия. Она таким же образом не услышала шорохов и шагов за спиной, но слегка подпрыгнула на месте, заметив движущееся яркое пятно в отражении. Успокоилась лишь при осознании: это Сино-Одори, которая по какой-то причине ещё не готовилась ко сну. Кицунэ пожелала задать логичный вопрос, однако не успела воплотить желаемое, будучи прерванной. — Позволь помочь. Мэй начала привыкать к постоянно проявляющейся инициативе ненастоящей служанки, поэтому решила охотно позволить ей оказать помощь. Она слегка откинулась назад, передав гребень в руки подруги, прикрыла глаза и приподняла голову для удобства. Ёкай слышно усмехнулась так, как давно научилась делать, принявшись за работу. Кажется, никто и никогда так усердно и в то же время аккуратно не проходился гребнем по волосам девушки. Она вспоминала ночи в окия, когда госпожа или служанки занимались тем же, чем и Сино-Одори сейчас, однако ощущения были до страшного различны: тогда тупая и резкая боль в затылке была настолько сильна от небрежности движений, что перед глазами плясали точки; в данную минуту неторопливые касания были плавными, тихими... слышался шелест воды и листьев на улице. Тёплые и небольшие ладони ёкая временами притрагивались к корням волос, стараясь безболезненно распутать узлы, приглаживали места, где пряди особенно сильно топорщились, трепетно перебирали шёлк так, словно им преподнесли драгоценный подарок, с которым обращаться стоит предельно осторожно. Мэй расслабилась настолько, что в некоторые моменты склонялась в сторону, но ей не давали упасть на пол — лишь мягко шептали предупреждения, просили немного подождать и наконец лечь спать, ведь усталость и общее состояние гейши было очевидно. Сино-Одори неожиданно начала напевать песню, только вот разобрать слова не было возможно то ли от тихого голоса, то ли от неизвестности языка. Кицунэ намеревалась узнать смысл или хотя бы название песни, однако решила не прерывать звучание столь прекрасной мелодии из уст ёкая. Девушка едва не мурлыкала от удовольствия вместе с напевающей, утопала в море нежности, размеренности и спокойствия. Кажется, ради таких моментов стоило страдать от неизвестности будущего. Ради коротких всплесков приятных эмоций, радостного настроения можно было продолжать искать привратника, познавать свою сущность, общаться с множеством коварных людей, терпеть неприятности, тренироваться в магии, объясняться перед теми, перед кем даже находиться неприятно. Мэй всё чаще стала вспоминать прошлую жизнь без слёз, огорчённости и сдавленной боли в груди; она стала отпускать то, что давно уже отпустило её — не принявшее её будущее в роли гейши. Она начала понимать чужие чувства, больше анализировать то, что происходит внутри неё и других существ, стала набираться мудрости и опыта, познала, хоть и не полностью, мир ёкав, смогла понять, что многие вещи, которые созданы людьми не так уж и верны, не так уж и удобны в использовании. Да, она остаётся собой, остаётся маленькой девушкой, у которой нет матери. Девушкой, не имеющей полного понятия о своём происхождении. Девушкой, перед глазами которой большой мир. Мир, в котором она ещё не совсем нашла собственное место, где будет уютно. Она не обрела гармонию, не смогла свыкнуться, создать дом, где будут самые близкие и родные люди. Но что если стать счастливой можно и без этого? Что если многие вещи в человеческом мире не подходят ей? Что если она может пойти против правил и законов, став довольной собой и всем окружающим светом? Что если перед ней всё только открывается, завлекая? Что если дом где-то совсем рядом, а она не замечает? Ведь многое находится перед глазами, совсем близко, а мы не обращаем внимания. Сино-Одори завершила своё дело, прекратила песню, отложив гребень на гладкую поверхность стола, вернулась за спину Мэй и сжала её плечи. Ёкай заглянула в зеркало, чувственно приподняла чужой подбородок и отыскала взгляд ярких глаз, словно стараясь выразить мысли с чувствами молча. Без слов. Гейше, видимо, удаётся понять тонну невысказанности... и она грустно улыбается. Будто бы сочувствует. Будто бы старается передать понимание через изгиб губ. Сино-Одори покидает спальню.