Шелест кимоно

Сино-Одори бежала по бескрайней поляне, сияя ярче восходящего солнца над головою. Высокая трава путалась под её ногами, местами даже резала мягкую кожу, оставляя белые тонкие следы на поверхности. Ёкай продолжала поспешно ступать по зелени, выискивая пространство без растительности, не желая навредить, но и не заботясь о недавно приобретённом голубом кимоно, расшитом белоснежными нитями и мнущемся при беге. Ткань походила на небо: не имеющее границ, дурманящее разум своей бесподобной красотой при одном лишь мимолётном взгляде. Лучи солнца пробивались сквозь плывущие и пушистые облака, едва освещали улыбчивое лицо, подчёркивали уже имеющееся очарование. Пейзаж вокруг был прекрасен, потому Сино-Одори, всегда чуткая по отношению к природе, любила сейчас всё живое и неживое безусловной любовью — ничто не могло заставить её рассердиться или всерьёз отвлечься, несмотря на хрупкость момента. Ночью шёл сильный дождь, шурша каплями о листья, пропитывая землю и корни растений влагой насквозь. Соответствующий запах наполнил лёгкие, собираясь витать в воздухе минимум до середины дня, не покидая уж тем более безлюдной местности, куда, пожалуй, впервые за долгий срок ступали чьи-то ноги легчайшими движениями. Ёкай будто бы парила, вовсе не отталкиваясь от размякшей почвы, не являясь ни человеком, ни кем-нибудь настолько же походящим на существо с разумом. Ветер бил в лицо потоком, унося длинные волосы за спину, заставляя тёмные пряди спутываться и контрастировать с отличающимися красками вокруг. Пахло не одной лишь водой — спокойствием. Таким спокойствием, которое не встретить среди обитаемых улочек, многолюдных рынков, относительно дешёвых постоялых дворов... Вокруг не было ни души: жизнь словно застыла, однако так было лишь на первый взгляд. На деле же жизнь била ключом конкретно здесь, среди травы, где хлопали крыльями пчёлы с бабочками, ползали гусеницы с червями, пролетали маленькие птицы, намереваясь найти то, чем бы можно было поживиться как завтраком. Громко смеялась от смешанных друг с другом чувств Сино-Одори, двигаясь навстречу вечно меняющемуся солнцу: оно будто бы никак не могло выбрать наиболее подходящий живописной картине цвет, вовсе не полагая, что каждый будет уместен в силу отсутствия каких-либо правил среди бесконечности бодрствующих существ вокруг. Ёкай чувствовала единство со всем окружающим, в какой-то мере даже воссоединение, поскольку нудные мирские дела отнимали чересчур много времени, не позволяя вернуться в лес. Домой. Туда, где сердце поёт, душа ликует, где хочется объять каждый организм, поинтересоваться у всего живого, что же успело произойти за долгий срок, что поменялось. Неужто она сумела пропустить всё самое дорогое: весеннее рождение потомства, недолгие засухи, периоды дождей?.. Столько событий, столько новостей, что желание притиснуться к земле, трогать её руками, не отпуская её и не заботясь о чистоте, казалось естественным своей необходимостью. Разумеется, Сино-Одори была счастлива познавать людей, их внутренний мир и устои, их многогранную культуру с бытом, однако на каждое хорошее впечатление приходилось и плохое. Слишком уж жестоким казался искусственно созданный свет людей, всё больше и больше казавшийся параллельным началу всего, из чего состоит вселенная. Все те требования, которые могли бы показаться рутинными, обыкновенными для не менее обыкновенного представителя человека как вида, выглядели для ёкай чем-то диким, абсурдным и даже в корне неверным. Запираясь в четырёх стенах, ища таким образом спасения, человек вовсе не понимал, что губит себя собственными руками. Разве может стать лучше среди мрака, созданного тенями узкой коробки, зовущейся помещением? Неужели никто не задумался о том, как стремление быть с природой единством воодушевляет и исцеляет? Сино-Одори, пожалуй, никогда бы не смогла понять людей. Разве можно сбежать из леса, берущего своё начало там, где поляна превращается в низменность, меняя его высокие деревья, тянущиеся к простору неба, тихое журчание реки, бьющейся о грязные берега, на отрешённую ото всего наилучшего жизнь среди лжи? Именно такими словами она любила охарактеризовывать человеческое общество, после чего выслушивая непродолжительные поучения Мэй о том, что каждая личность — индивидуальнось. О том, что совсем нельзя описать огромное количество смертных в двух фразах; каждый из них отличается от другого. И, в какой-то мере, ёкай соглашалась, ссылаясь на близкую компанию друзей, помогающую ей адаптироваться и привыкать к неожиданностям в большом и доселе неизведанном мире. Но они — её родные — являлись скорее исключением, чем правилом. Тем более не стоило забывать о некоторых несовершенствах каждого из друзей, недостатков там тоже имелось вдоволь. В любом случае... Сейчас она бежала по земле, не знающей границ, дышала воздухом, не имеющим в себе тяжести, грелась первыми лучами солнца, стелящимися по каждой видимой поверхности, щурилась и была счастлива. Счастлива вернуться туда, откуда родом.