Шелест кимоно

Струны сямисэна плавно изгибались под утончёнными пальцами женщины. На лице светлела умиротворённая улыбка, на щеках покоились опущенные тёмные ресницы. Плавная музыка спокойно растекалась по всей комнате, а распахнутое окно не препятствовало её распространению за пределы окия. Госпожа Сумико тихо напевала доселе неизвестную песню о странствующем воине, наконец нашедшем покой рядом с состоявшейся богатой гейшей. Последняя была лишь рада обрести влиятельного поклонника, беседовала с ним на все волнующие его темы, подливала чаю в нужную минуту, изображала увлечённость при его долгом монологе. Как много лет говорили и столько же ещё будут гейши, этого внимания мужчине достаточно, чтобы надолго очароваться. Им не нужно было знать, сколько таких же клиентов она обслужила, какой жизнью жила на самом деле, какие мысли обычно возникали в голове… Совсем молодая Мэй не смела прерывать молчание, портя момент, лишь прикрыла глаза, плавно покачиваясь в такт и наслаждаясь тишиной тёплого дня. Один ветер шумел меж кронами озеленевших деревьев, временами попадая в практически опустевшее помещение. Лишь две фигуры расположились на татами, отбрасывая движущиеся тени. Подобные бесшумные часы редко приходилось наблюдать в школе гейш, поскольку часто по коридорам сновали служанки, спешащие отдать чистое кимоно готовящейся к вечернему выходу гейше, в классной комнате громко общались юные майко, любящие хвастливо поделиться собственными достижениями с соперницами, а наставницы грубо переругивались с непослушными ученицами, грозясь отсроченным дебютом. Госпожа Сумико в один миг лёгким переходом завершила игру и затихла. Отложила сямисэн на соседнюю подушку у стола, устроила ладони на коленях. Подняла голову и легко склонила её в ожидании реакции майко. Та учтиво поклонилась женщине, всем своим естеством выражая восхищение. — Госпожа, у вас драгоценные руки. Любой непригодный инструмент в них становится новейшим из возможных, самым лучшим в звучании. Игривая ветвь около здания склонилась к ровной деревянной поверхности стены, касаясь её. Как родную. Наставница поблагодарила Мэй, пусть и недоверчиво оглядела её. — Не собираешься ли творить что-нибудь? Не хочешь ли задобрить перед этим? Девочка едва удержалась от заливистого смеха, несмотря на то, что всегда старалась вести себя подобающе. Считалась одной из лучших учениц в окия, подавала светлые надежды, получала похвалу даже от матушки Кинуё. Настоящий повод для гордости! Но до того стало смешно, до того она ощутила крепкую связь с госпожой Сумико каждой клеточкой тела, что не удержалась от озорного смешка, скрытого за широким цветным рукавом. В глазах ярко блеснула неподдельная, считай, воистину детская, радость. Подавить её не было в силах майко. Она медленно, но настойчиво обхватила своими руками ладони гейши, заглянула ей в лицо. Словно находясь в поисках неведомых прежде ответов, словно собираясь выпросить секрет, тайну, никогда до этого не срывавшуюся с уст. Прядка волос закрыла обзор, однако Мэй не уделила ей и капли внимания. — Расскажите мне о себе, госпожа Сумико. Женщина непонимающе прищурилась в ответ, ожидая объяснений. На безоблачном небе ослепительно сверкнуло солнце. — Знаю, что уже многое мне рассказывали. Я буду счастлива услышать некоторые истории и по второму кругу. — Мэй, у тебя нет жара? — нахмурила брови и немного скривила губы наставница, высвободила руку и приложила её ко лбу ученицы. Та лишь довольно улыбнулась и что-то проворковала. — Нет. Дитя, значит, бредишь без причины. Все дела переделала? — Конечно! Сейчас перерыв. Прошу, уделите мне чуточку времени, — понимая, что прозвучала весьма неубедительно, а госпожа Сумико продолжала недоумевать, девочка вздохнула и объяснила. — Я так давно не проводила времени с вами, госпожа, так скучала по долгим беседам. Всё бегала махать веером, выбирать наилучшие растения для икебан, читать целое множество книг, играть на инструментах. Мне наскучило! Гейша ужаснулась от подобных признаний. — Сколько раз мне нужно повторить? Все занятия, которым ты обучаешься, понадобятся тебе в будущем. Ты будешь зарабатывать с помощью них, обзаведёшься полезными знакомствами и сможешь существовать куда лучше остальных девушек. Разве тебе бы хотелось оказаться на улице без крошки хлеба во рту и полоски ткани на теле? — вдоволь насетовавшись, женщина остановилась, чтобы выдохнуть, а затем мрачно завершила. — Во благо, не во вред занимаешься. Смышлёная ведь, должна понимать. Майко угрюмо насупилась и пробормотала: — Понимаю и не говорю об обратном. Лишь отдохнуть хотела. Разве смогу пойти в бой после бессонной недели? Наставница горестно вздохнула и задумчиво потёрла бровь. Порыв прохладного воздуха прошёлся по комнате, спрятался под объёмным кимоно, обласкал запястья. Она вздохнула повторно, в сей раз скорее смирительно. — Дитя, ты совсем ещё зелёная. Так уж и быть, развлеку тебя беседой, но ты внимай и слушай. Даже не сидя подле мужчины, достойная гейша должна уметь вести разговор. Мэй едва успела опередить скривившееся выражение лица, скрыть его под маской заинтересованности. Получалось слегка неумело, на что госпожа Сумико лишь блеснула глазами. Девочка вкрадчиво попросила рассказать о наиболее загадочных гостях, встречавшихся гейше, об их увлекательных историях, вокруг которых могло бы разрастись множество слухов, и, следовательно, легенд. Подобное стремление послушать едва ли не сказку о ёкай, основанную на том, что происходило наяву, женщина объяснила по-своему: небольшой возраст, из которого вытекает неусидчивость и желание разузнать нечто новое, интригующее… Развитым не по годам детям, то есть и Мэй, свойственно задавать много вопросов, ведь их всё волнует и что угодно способно возбудить. Госпожа Сумико ворчала, выражала негодование так, чтобы майко заметила и, набравшись опыта, перестала не замолкать. — Никому не нравятся девушки, попусту треплющие языком, — выражалась она, надеясь на понимание. И всё же… забывая обо всех своих долгих нравоучениях, гейша принялась повествовать о мрачном господине, принёсшем много денег после недлинного вечера, в течение которого гость ни единого глотка заготовленного ранее чаю не отхлебнул. Он скрывал лицо под тенью широкой шляпы, укутавшись в тёмные ткани, прячущие ноги, запястья, шею — владелец их явно не желал хотя бы мельком открываться; отвечал односложно и сухо, его цепкий взгляд можно было ощутить, даже не наблюдая за движением зрачков, настолько пронизывающий и пристальный — сердце затрепещет. Описав обстановку как возможно подробнее, приукрасив имеющиеся факты, добавив несколько и в самом деле устрашающих, сумев сочинить всё так, чтобы уместными казались ёкай, женщина создала едва ли не настоящую сказку. Точнее не до конца готовый шаблон, оставляющий место для дальнейших правок. Впечатлённая Мэй округлила глаза, сдавила колени ногтями, мелко задрожала то ли от восторга, то ли от испуга. Госпожа Сумико заметила второе — успокоила, обрадовалась, что беседовала при свете дня, заботливо приласкала жавшуюся к ней девочку, задумчиво глядя на шепчущую листву за окном.