Шелест кимоно

Слегка уставшая Мэй, почти готовая ко сну, раскрыла окно с характерным шорохом дерева и сжала руками раму. Продолжительные часы направленных на восстановление тренировок отняли, пожалуй, треть её сил, зато упорядочили вечно блуждающие невесть где мысли. Недавно яркое солнце опустилось, бесследно прячась за горизонт. В прохладной тьме смешалось пение цикад с отзвуками шагов за спиной. Она блаженно прикрыла глаза, вдыхая запах ночи. Сино-Одори отворила сёдзи со всем пылом, на который была способна под конец утомительного дня, и принялась лепетать без остановки: — Подумать только, я растратила все навыки охоты! Ушла ещё днём, лишь сейчас вернулась, ещё и с одной несчастной курицей из курятника старого фермера... Слегка развернувшись, кицунэ спросила, где же добыча, на что получила озорливый ответ: — Её больше нет, — замолчала на мгновение, а затем не менее торопливо продолжила, прислоняясь плечом к плечу Мэй поразительно аккуратно. — Я провела слишком много времени в большом мире. Пора возвращаться домой. Последние слова прозвучали так чувственно, но уверенно, что никаких сомнений в том, что решение было принято давно не оставалось. Кицунэ было оглянулась на ёкай, приметив цепким взглядом краску, тронувшую щёки, слегка лихорадочный блеск в глазах и часто вздымающуюся от дыхания грудь — весь вид её источал возбуждение. Ощутившая пристальное внимание Сино-Одори взглянула на кицунэ и расплылась в довольной улыбке, невольно заставившей прикрыться глаза. Она наощупь нашла ладонь Мэй и легко сжала мягкие пальцы, с которых недавно начали сходить мозоли. Рассыпавшиеся по плечам волосы ненавязчиво ласкал ветер, казавшийся раскалённым днём. — Прекрасная лисичка вернётся со мной? Что-то внутри стремительно, однако приятно сжалось, заставляя перейти на заговорщический шёпот: — Лес никогда не был мне домом. Ёкай же восприняла услышанное с недовольством, скрывать которое была явно не намерена. Она тоже принялась шептать, но с таким жаром, что манера разговора походила на крик. — Но ведь там так замечательно! Мне кажется, тебе было бы хорошо попробовать устроиться среди листьев, послушать звуки уснувшего леса. Как сейчас... — она повернула голову в сторону опустевшей улицы, поросшей пышными кустарниками, обволакивающими, казалось, каждый угол вокруг дома. Сино-Одори шумно вдохнула ягодный запах и улыбнулась ещё шире прежнего, игриво сверкая глазами в сторону кицунэ. — Мыслями я уже там. Желательно, чтобы с тобой. Забившееся чаще сердце Мэй заглушило шелест играющей листвы деревьев. Вся обстановка вокруг мигом померкла, любое ощущение притупилось, кроме нежно стиснутых пальцев рук, а все мысли унеслись прочь. Они бежали по бескрайним просторам зелёной долины, торопливо текли, растворившиеся в воде поющего ручья, прятались у самой поверхности земли, скрытой тенью широкого ствола клёна, парили в утреннем воздухе, ещё не прогревшемся летним, полным зноя солнцем. Тренировалась, видимо, не столь усердно, как стоило бы. — Ты тоже замечталась, — заметила изучающая ёкай, сменившая заставившую затечь локти позу. — Скажи мне, что тебя держит? — Удобства, которых там нет, — честно ответила кицунэ, тоже ласково сжав чужую ладонь, пусть и поразмыслила: если Сино-Одори не собиралась оставаться, то как же стоило поступить? Она не была готова находиться вдали от неё неопределённый срок времени. — К новому всегда трудно привыкнуть. Но я не готова тебя бросить. Можно, конечно, переселиться на самый край деревни, чтоб к природе ближе... Представляю, как ты ожидаешь меня с удачной охоты, перед этим растопив очаг холодным зимним вечером... Я приношу тебе сочное свежее мясо, а ты вся довольная принимаешься его готовить... Недоумённая Мэй сконфуженно прокашлялась и заявила, что не умеет делать подобное, не без разливающегося в животе тепла, появившегося после полного чувств прикосновения к её щеке. — Тогда ладно... Я вся довольная принимаюсь его готовить после твоей удачной охоты. Я бы всему обучила, а у тебя всё прекрасно бы получилось! Мы точно завели бы себе питомца вроде Сяо, да? Второй рукой ёкай обхватила кицунэ за талию, быстро приблизившись. Она медленно гладила покрывшуюся мурашками кожу сквозь слои тканей, словно прикасаясь к незащищённому одеждой телу. Во взгляде резко вспыхнул, однако и не погас так же скоро, красноречивый огонь — необъятный, необъяснимый, непотухающий. Мэй прогнулась, тяжело вздыхая от едва ощутимой боли, не ответила на заданный вопрос. В полную безмолвия комнату ворвался мятежный, но прохладный, нежданный, но приятно обдувающий ветер, который, впрочем, не сумел остудить голову Сино-Одори, порывисто уткнувшейся носом в нетронутую ничем, кроме жара, щёку. Она застыла так на несколько мгновений, не без загнанности дыша, а затем проникновенно поцеловала гладкую кожу, надолго прижимаясь к ней губами. Следом очертила носом подбородок — Мэй неосознанно сглотнула, не ведая, как же быстро от обсуждения они перешли к действиям, — спускаясь к шее и задерживаясь там, уже обеими руками стискивая чужую талию. Притихшая ёкай коснулась греющим поцелуем громко стучащей под кожей венки. Затем снова... И снова... Спускаясь всё ниже, тихо дыша, она отодвинула яркую ткань и тронула языком больше не прячущуюся за воротником ключицу, усмехнувшись так, словно кицунэ произнесла что-нибудь забавное, заставив улыбнуться. Та подавила стон, опуская растерянный взгляд на тёмную макушку и обнимая на удивление расслабленные плечи. А после решила и самой больше не сдерживать саму себя, сбросить невидимые оковы мнимых приличий и позволить быть откровенной наедине с ней. — Нам стоит поговорить позже. Вполне согласная Сино-Одори двинулась в сторону недавно расстеленного футона, поманив к себе Мэй не требующим лишних слов взором.