Антитеза

Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу. Библия.

И не было числа им, и были черны, аки демоны. Не безумие, но хитрость таилась в черноте одежд их, и хитрость была их сущностию. Да не пребудет в мире ни единого, кто смог бы открыть им ворота в душу человеческую, ибо не войдут, пока не будет им зова. И говорил: имя мне легион, и кто воззвал, тот да ускорит шаги свои. Не сказано, куда направлен есть, но сказано: дороги две, и выбор в сердце твоём. Мастер есть направляющий, но эти же направление сменяют - и да будет Мастер направляемым. Во тьме есть путь, и тернист он. И да будет зов, дабы вошли в душу твою. Мы томились в раскалённой золотой чаше многие сотни лет. Невидимая в темноте, она обжигала жёсткими крупинками пустынного песка, едва кто-то из нас отваживался приблизиться к выходу. Над головой висело кровавое небо, солёные слёзы которого мы пили, вздрагивая от колких ударов капель о треснувшие в тысяче мест губы. А потом дождь кончался и дно чаши вновь начинало тихо шипеть от вечного жара, - и мы резали свои языки, кормя чашу, как святой дождь кормил нас. Нас было два десятка, и мы множились. К концу третьего столетья некоторые из моих братьев и сестёр стали видеть святых посланников, суливших путешествия в иные миры. И когда те говорили с ними, мы видели, как их одежды тускнеют, лица сереют, и словно бы призраки проходили над нами. Не было никого, кто бы не был испуган, но потом всех постигла чаша сия - и я, Хасан, примкнул к ним, и стали единым целым, одно тело и одна душа. Мастер есть влекомый, и нет Мастера; для того же восстанут и будут пред дверьми дома твоего. Путь во тьме, и не сказано, чья дорога - равно хитрость к погибели приведёт, как и наивность. Держись середины. Оставшиеся годы мы вертелись в громадной чёрной воронке, всё ближе подвигаясь к выходу из этой дьявольской чаши. Наши ноги не жгло более яркое золото, но лица были словно пергамент, потому что ветер иссушил их. У моих товарищей - всех, в одно и то же время - кожа опадала с головы, обнажая одинаковые черепа. И в знак вечной дружбы свободных воинов пустыни мы заклинаниями сняли с себя костяные маски и поменялись лицами с соседом справа. Мы были столь же одинаковы, как две песчинки в громадной дюне, - и так же смертоносны всем числом своим, ибо самум беспощаден. И не было числа им, и были черны, аки демоны. Да не пребудет в мире ни единого, кто смог бы скрыться от них, ибо они есть ветер и сухость. Оными ты поддерживаем и вдохновим, - и нет в сердце твоём угла, куда бы не залетел Песок Вечности. Тьма выплюнула меня и моих собратьев в тёмную залу, очень жаркую и небольшую, на жёсткие циновки. Мы были окружены и подчинены голубым свечением заклинаний - и это сердило нас, ибо песок ускользает по природе своей и не имеет привычки или судьбы задерживаться где-либо. Я слышал короткие клятвы братьев - и они говорили, что убьют того, кто сковал нас, ибо это противно природе нашей. Нет такого, кто бы заставил нас помимо воли нашей, и не будет - и стучали тихо, как костяные маски, чьи-то шаги в глубине. Пламя магии негромко трещало, как заветренные, занесённые песком голоса моих братьев - и шаги приближались. И настала тишина. И погас свет. И сказали братья: "Да убит будет", и вынули мечи свои. И воцарился свет, и был перед нами черноволосый отрок, Мастер наш и слуга.