Из темноты

Гермес смеялся. Даже не так — он хохотал, демонстративно держась за живот и размазывая по щекам слезы. — Босс, умоляю, скажи мне, что ты не шутишь. То есть ты спер смерть, а теперь притворяешься при ней лекарем? Подожди, мне надо еще несколько минут. — Я его спас, — мрачно повторил Арес. В третий, кажется, раз. Гермес как всегда появился без предупреждения и не стал утруждать себя стуком. Арес перехватил его в дверях и без лишних слов поволок на морское побережье. — Босс, — Гермес разогнулся и вытер лицо. — Извини, но это называется спер. Ты, кстати, не боишься, что тебе прилетит из Подземного мира? Хтонические боги не любят, когда лезут в их дела. —Да? Чего же они сами его не искали тогда? — угрюмо спросил Арес. — У меня на этот счет нет никаких теорий. Врата закрыты, никакой связи с Домом Аида нет, а этот жуткий лодочник… Я пока понимаю только отдельные слова. — Ты его понимаешь? — изумился Арес. Гермес посмотрел на него со снисхождением. Он был на три головы ниже и в два раза меньше, поэтому вышло забавно. — Я же бог переводчиков, хотя последнее время занимаюсь исключительно сбором душ. Сандалии так и горят, Гефест обещал мне железные сандалии, но со всеми свадебными хлопотами у него совсем нет времени. Ну знаешь, изготовить свадебные дары, построить дворец молодой же… ой, — Гермес оборвал себя на полуслове (невиданное дело), как-то странно покосился на него и продолжил: — Так что твой хтонический божок, планирует браться за работу? — Планирует. В самое ближайшее время, — твердо ответил Арес, размышляя над услышанным. Значит, Гефест нашел себе жену. По правде говоря, Арес не верил, что это когда-нибудь произойдет — потому что он был женат на своей работе и мог месяцами пропадать в кузнице, и потому что на Олимпе придавали огромное значение красоте лица и тела, а бедняге Гефесту не повезло по обоим пунктам. Как бы то ни было, Арес был за него рад. Лишь бы жена попалась хорошая и не наставила рога хотя бы в первый год. — Что еще расскажешь? — он вручил Гермесу послание для Афины. Его мало интересовало, кто с кем поссорился и кто с кем переспал, а другие новости с Олимпа обычно не прилетали. Но Гермес любил сплетничать, а еще он постоянно таскал письма от Афродиты, и Аресу не жалел для него своих ушей. — Представляешь, Геракл взошел на погребальный костер. Я сопровождал его душу два или три дня назад. Это так волнительно, босс, ты даже не представляешь. — Взошел на погребальный костер? — недоверчиво повторил Арес. — В каком смысле? Мерзкий отцовский ублюдок даже по меркам смертных был еще довольно молод. Мозги, что ли, отшиб, когда совершал очередной подвиг? — О, босс, да тут такая драма, что сам Софокл бы зарыдал, как младенец. Геракл собирался взять себе в жены дочь царя Иврита, Эолу, а старой жене Деянире это не понравилось, ну она и натерла ему одежду ядом, таким, что и в самом деле проще самому прыгнуть в костер, чем так мучаться. — Гермес вздохнул с чувством исполненного долга. —Смертные красотки, от которых гуляют мужья, сатанеют точно так же, как богини. — Ты мне будешь говорить, — скривился Арес. Он всегда сочувствовал матери, но не одобрял преследования несчетных женщин, чья единственная вина в том, что они были молоды, хороши собой и не вовремя попались на глаза Зевсу. И в юности решил для себя две вещи: он никого не принудит к близости силой или обманом и никогда не полезет в чужую семью. И, кстати, о семье. Арес протянул руку и ухватил готовящегося рвануть в небеса Гермеса за тунику. — Афродита сейчас на Олимпе? Может быть, настало вручить ей жемчужину и обсудить, какой дворец она хочет. Не сейчас, но в обозримом будущем. Ему очень не нравилось, как смотрит Гермес — с откровенной жалостью, к которой примешалось немного досады. — Так Дионис тебе все-таки не сказал, — пробормотал тот себе под нос. — Правильно, вешайте все на Гермеса, он же посланник богов, ему же в радость приносить дурные вести. —Да что она натворила? — выпустил его Арес. — Завела себе нового любовника? Они еще на берегу договорились не ревновать друг друга. «Мы оба бессмертны, а мир большой, и в нем много прекрасных мужчин и женщин, так зачем лишать себя простых радостей?» — говорила Афродита. Она была первой и самой главной любовью Ареса, но он, в принципе, допускал, что будут и другие. — Ты ведь не рванешь на Олимп и не устроишь там резню? — безо всякой надежды спросил Гермес, переминаясь с ноги на ногу. — Не совсем любовника… БОСС, ПОМНИ, ТЫ ОБЕЩАЛ НЕ УСТРАИВАТЬ РЕЗНЮ! *** — О, дорогой. Ужасно выглядишь. Афродита встретила его на пороге, без лишних слов увела в гостиную и налила полный кубок вина, протянула такой же Аресу. Выглядел Арес так себе. После разговора с Гермесом он переместился к ближайшему сражению, и на этот раз действительно принял участие в битве. С одним мечом, не применяя свои божественные силы. Получил несколько ожогов и бесчисленное количество ран, сломал пару ребер, но, по крайней мере, унял свою ярость до такой степени, чтобы не вцепиться в горло Гефесту. А Афродита как всегда была так хороша, что у него заболело сердце. А еще она смотрела с бесконечной печалью и пониманием, и от этого оно болело тоже. — Прекрасный дворец. — Арес опустошил кубок. — Мой был бы хуже. — Ты прекрасно знаешь, что с тобой я бы жила в перевернутой лодке на берегу моря. — Афродита налила ему еще, но ко второй порции вина Арес даже не прикоснулся. Не хватало еще напиться и творить дичь, как какой-нибудь плебей. — Но есть обстоятельства. — Дай я угадаю, у них есть имя. Начинается на З заканчивается на С. Афродита покачала головой. — Понимаю, в это трудно поверить, но в этот раз твой отец практически ни при чем. Видишь ли, Гефест изготовил прекрасное кресло для царицы Геры. — Они же как кошка с собакой, — распахнул глаза Арес. Мать в конце концов признала своего неудачного второго сына, но тепла в их отношениях, мягко говоря, не было. — Именно поэтому она оказалась к нему прикована, — спокойно ответила Афродита. — За освобождение Гефест запросил прекраснейшую из богинь в жены. И в первый раз в жизни мне совершенно не льстит, что твой отец считает таковой меня. Хотя, если хочешь знать мое мнение, он предпочел бы оставить ее в этом кресле. Арес скрипнул зубами и сжал подлокотники собственного кресла. По мрамору побежали трещины. — Будь я там… — Ты бы ничего не изменил. Разве что повеселил бы эту скучающую свору. Она была права, чудовищно, беспощадно права. Зевс просто не мог позволить себе оставить жену без помощи, а чужими судьбами он распоряжался легко. — Я вызову его на поединок. — Калеку? — изогнула бровь Афродита. — Мы оба знаем, что ты до такого не опустишься. — Значит, один из нас ошибается, — отрезал Арес. Он не знал, могут ли мечи Гефеста убить того, кто их выковал, но с радостью проверил бы это прямо сейчас. — Дорогой, твой отец только ищет повод сбросить тебя в Тартар. Не разбивай мне сердце, не упрощай ему задачу. «Но ты моя», — хотел сказать Арес и не сказал. Афродита бы такого не потерпела. — Но ведь он тебе даже не нравится, — произнес он вместо этого. — Будет честны, он не самый плохой из твоих сводных братьев. Хотя и не самый красивый. — Если он тебя обидит, клянусь я... — Дорогой, — от голоса Афродиты отчетливо пахнуло холодом. — Кто я, по-твоему — какая-то беззащитная девственница? Если он попробует получить то, что я не желаю отдавать, его глаза пойдут мне на бусы. Арес опустил голову, сгорая от стыда. Ей было в разы тяжелее, а он, вместо того чтобы стать ей поддержкой и опорой, раз уж не сумел защитить, сидел тут и пытался устроить истерику. Афродита пересела к нему на колени, не обращая внимания что грязный и окровавленный хитон пачкает ей платье, прижалась к нему, обняла за шею. — Милый, знаешь, что тебе нужно сделать прямо сейчас? Ступай к Асклепию и пусть он вылечит твои раны. Потом напейся с Дионисом, найди самую большую рощу и трахни там каждую согласную нимфу. Хотя, — ее нежная рука скользнула по его груди, — ты уже кого-то впустил сюда. И сюда, — вторая рука легла ему на лоб. Я права? — Я увлечен, — с неохотой ответил Арес. Больше всего ему хотелось просидеть с ней в объятьях несколько дней. Молча. — Но не в любовном смысле. Так что я рассмотрю вариант с нимфами. К нимфам он не собирался, как, впрочем, и к Дионису с Асклепием. Ребра почти зажили, а ожог наверняка сойдет к завтрашнему утру. Афродита обхватила его лицо, поцеловала в губы. — Значит, у тебя пропало чутье. А теперь прости, тебе пора идти. Мой супруг вернется с минуты на минуты. Не хочу, чтобы ты и в самом деле его убил. Вернее, не хочу последствий. *** Домой Арес вернулся заполночь. Его сердце было до краев полно черной злобой. Отец ведь знал про него и Афродиту, просто ему, как всегда, наплевать. К этому давно пора было привыкнуть, но у Ареса как-то не получалось. Танатос сидел на крыльце и встрепенулся, заслышав его шаги. — Тяжелый день? Кажется, он волновался. В этом не было ничего удивительного, Леонидас был единственной ниточкой, связывающей его с миром. Арес и не удивлялся. Он вообще ничего не чувствовал и не хотел, как древний, заждавшийся смерти старик, уже не помнящий своего имени. — Обычный, — коротко ответил он. — Иди спать. —Что случилось? — вместо этого спросил Танатос. Арес сжал кулаки. Он смотрел на Танатоса, ощущая, как в груди вскипает что-то злое и темное. — Случилось то, что я должен был быть рядом с любимой женщиной в трудную для нее минуту, а вместо этого… Арес не позволил себе закончить свою мысль. Это было его решение — отправиться на поиски смерти, и обвинять Танатоса в последствиях было как минимум несправедливо. — Ничего не случилось, просто сейчас я не лучший собеседник вот и все, — он старался, чтобы его голос звучал ровно. — Войди, пожалуйста, в дом и позволь мне сделать тоже самое. Танатос поднялся на ноги плавно и грациозно, но вместо того чтобы уйти, протянул руку и безошибочно точно коснулся лица Ареса. — Это сейчас важно. Говори со мной. Арес открыл рот, чтобы сказать что-то без сомнения грубое, но с удивлением услышал, что с его срываются совсем другие слова: — Есть одна женщина… Не было никакого объяснения его внезапной откровенности. И тому, что по его лицу потекли слезы — первый раз в жизни. Ему до последнего казалось, что это кто-то другой сидит на земле, положив голову на колени Танатоса, и срывающимся голосом пересказывает события вечера. А Танатос просто гладил его по волосам, и это казалось самой правильной вещью на свете, так что Арес отпустил себя окончательно. Он не назвал ни одного имени, но рассказал так много, как не рассказывал еще никому. Про отца, который всегда предпочитал его сестру. Про мать, которая сосредоточилась на слежке за супругом и мести его любовницам, не замечая, что она нужна сыну. Про младшего брата, который тоже знал, не мог не знать про них с Афродитой. Танатос не перебивал его и не пытался жалеть, он просто сидел с идеально прямой спиной, время от времени запуская пальцы в его волосы и поглаживая затылок. А когда слова и слезы кончились, Арес почувствовал, что ему легко как никогда в жизни. Он сел на крыльцо рядом с Танатосом, почти соприкасаясь с ним плечами. — Удивительно. Никогда в жизни не плакал. В смысле — вообще никогда. Думал, просто не умею. Когда ему было грустно, он злился или ломал что-то, а став постарше, просто находил ближайшее сражение и перемещался в самую его гущу, как сегодня — Может, и зря, — отозвался Танатос. — Тебе ведь сейчас лучше? — Как ты это сделал? — вместо ответа спросил Арес. — Залез ко мне в голову или что? Танатос поправил повязку и повернулся к нему. — Их последние жалобы всегда обращены ко мне. Милосердная смерть, я был холоден со своими детьми. Милосердная смерть, я мечтал о путешествиях, но так и не выбрался из родного города. Милосердная смерть, я не успел сделать и десятой доли того, к чему стремился. — Он помолчал немного, опустив голову, и прибавил: — Видимо, кое-какие способности остались при мне. Арес вспомнил зеленые огни, плясавшие в этой его спальне несколько дней назад. Что-то определенно осталось, да. Но почему зрение никак не возвращается? — Ты самый удивительный бог, какого я знаю, — просто сказал он. Танатос улыбнулся. — И как много богов ты встречал? «Больше, чем мне хотелось бы», — подумал Арес.