Из темноты

— Олимпийцы семья и ты тоже часть этой семьи. — Было так странно слышать, как маленький и изящный Гермес разговаривает зычным голосом отца. — Можешь относиться к этому как хочешь, но в такой важный момент семья должна быть вместе. Или мне прислать Афину, чтобы она притащила тебя за шиворот, как капризного ребенка? — Гермес крупно вздрогнул и продолжил уже от себя: — Извини, босс. Я старался, сказал, что ты был ранен в бою с пумой, но, как видишь, соскочить не получится. Ареса трясло от плохо сдерживаемой ярости. Даже пума прошла мимо его сознания. — Ему мало причислить это ублюдка Геракла к числу олимпийских богов. Ему мало выставить его перед матерью, он еще хочет, чтобы я был на пиру в его честь? — А вот сейчас было обидно, босс. Между прочим, мойры сказали, что я однажды спасу тебе жизнь. — Ладно, ты правильный ублюдок, — стушевался Арес. Ему самому мойры посулили кучу земных жен и «темницу из меди». Он не особо верил в пророчества. — Ух, — Гермес приложил руку к груди. — Аж от сердца отлегло. Так что передать отцу? — Да пусть присылает хоть весь пантеон. И сам приходит вместе с ними, — ответил бы Арес и в другое время и при других обстоятельствах. Он бы с радостью ответил силой на силу, но не сейчас. Не здесь. — Да чтоб ему пусто было вместе с Гераклом, — прошипел он. После появления второй твари он никогда не покидал дом больше, чем на полчаса, не говоря уж об острове. Гермес глянул с сочувствием. — Я бы приглядел за ним, но сам знаешь, я тоже должен быть на этом пиру. Арес запустил руку в волосы. Ну почему о его существовании вспоминали только в самые неудобные моменты? Очень хотелось взять в руки мечи и что-нибудь разрушить. — Да брось, босс, приключение на пару часов, поднялся и спустился, твоя зазноба даже проснуться не успеет. Подашь ему в постель нектар и фрукты, романтика. Арес мрачно глянул на него исподлобья. — Тебя Афродита покусала или как? Афродита, да. Она скорее всего тоже будет на том пиру. Хоть что-то хорошее. Ради нее Арес готов был на все. Даже изобразить из себя почтительного сына. *** Дворец Диониса был полон радостного гомона, смеха и журчания фонтанов с вином и нектаром — его хозяин со своей свитой как всегда организовали все лучшим образом. Сатиры играли какую-то нежную мелодию, посреди зала кружились пары, Зевс и Гера одаривали гостей ласковыми улыбками. Арес подпирал стенку в самом безлюдном углу и старался не думать, что какая-то особо ловкая тварь в этот самый момент срывает с двери защитный амулет. Протокольные два часа — и он свободен как Эол. Главное не пересечься с Гераклом или Гефестом — но первого тут же уволок Дионис, а второго нигде не было видно. Арес разглядывал собравшихся за столами богинь в надежде увидеть Афродиту. Вот Афина кормит своего филина виноградом. Вот красная от раздражения Артемида — должно быть, чувствует себя голой без лука и стрел. Деметра как всегда с поджатыми губами и суровым лицом. Фемида о чем-то перешептывается с Эос. И… Арес подался вперед, разглядывая молодую женщину с длинными светлыми волосами и серьезными серыми глазами. Она сидела с прямой спиной и почти не прикасалась к фруктам, а когда Ганимед приблизился к ней с кувшином вина, молча покачала головой. — Я замужем всего три месяца, а ты уже подыскиваешь себе новую любовницу? — Афродита неслышно подошла и опустила ладонь ему на плечо. Арес поднес ее руку к губам, а затем прижал к сердцу — Никак не могу понять… Вроде я ее раньше видел. А вроде и нет. Афродита тихо рассмеялась. — Какая же у вас, мужчин, короткая память. Это же малышка Персефона. Арес порылся в памяти, извлекая из нее нужный образ. Светлые косы, веснушки, вечно обгоревший на солнце нос. Персефона, да. Они строили шалаши в саду и охотилась за павлинами матери, пока та однажды не узнала. Именно Персефона зародила в Аресе интерес к подземному миру — однажды она принесла откуда-то неприметную книгу в черной обложке, и они провели несколько вечеров, разглядывая пейзажи Элизиума, Асфоделя и Тартара. Потом она резко куда-то пропала. Просто больше не пришла и все. А сам Арес быстро сошелся с двумя отцовскими бастардами и очень скоро забыл свою маленькую подругу. И вот она выросла. Превратилась в красивую изящную женщину. Простое бежевое платье и венок из маргариток только подчеркивали ее сияющую юность. — Она редко бывает на Олимпе, — сказала Афродита, прослеживая его взгляд. — Правильное решение, — одобрил Арес. — Может, и правильное, но не ее. — Афродита опустила подбородок ему на плечо. — Леди Деметра полагает, что Олимп не самое подходящее место для невинной юной девушки. — Интересно, что заставило ее передумать? — Я слышала, твой отец подыскивает ей супруга. Арес допил вино и передал пустой кубок подошедшей нимфе. — Давно он заделался сводней для красивых женщин? — Полагаю, это тоже желание Деметры, — снова рассмеялась Афродита. — Кстати, к ней сватался Аполлон, но она ему отказала. Эта девочка влюблена, дорогой. И скорее всего взаимно. По мнению Ареса, Персефона выглядела не влюбленной, а утомленной и о чем-то крепко задумавшейся, но спорить с Афродитой в таких вещах все равно что пытаться перепить Диониса. — Но это явно не тот мужчина, которого можно представить Олимпу. Возможно, полубожок, отвечающий за какую-нибудь речку или лес. Она в последнее время повадилась собирать цветы в одной долине. Делает венки и дарит их своим подругам нимфам, но… — Но от некоторых цветков случаются дети, да, — закончил за нее Арес. Он заранее сочувствовал Персефоне, но, положа руку на сердце, сейчас его больше беспокоили собственные проблемы. Когда сатиры заиграли новую мелодию, он взял Афродиту за руку и увлек к танцующим. Поймал пару удивленных и откровенно любопытных взглядов, но не обратил на это внимания. —А где твой супруг? — В кузнице, где ему еще быть. — Афродита прижалась к нему, он положил руку ей на талию. — Выполняет срочный заказ для Посейдона. — Может, ему следовало жениться на наковальне? Спал бы в своей кузнице на официальных условиях. — Не то чтобы я жаловалась, что он там спит. Впрочем, ты точно хочешь говоришь о Гефесте? Сейчас? Скользнувшая мимо них богиня остановилась и растянула в улыбке тонкие губы. —У всех на глазах, с замужней богиней. Имя этой женщины никогда не выпадало у Ареса из памяти. — О Эрида, — он приветливо улыбнулся. — Может, мне отрубить тебе нос? Кажется, он здорово осложняет тебе жизнь. Вечно застревает в чужой постели. — Царица Гера будет очень огорчена! — припечатала его Эрида и направилась к противоположному концу зала. Арес проводил ее долгим взглядом. Мама ушла в свои покои после второй перемены блюд — видимо, ее протокольные часы были короче, но уже к рассвету кто-нибудь донесет, простите, поставит в известность, что ее сын лапал чужую женщину. Только Афродита не чужая. Они принадлежали друг другу, и никакие брачные клятвы не могли этого изменить. — Не обращай внимание на эту суку. — Афродита опустила голову ему на плечо. — Ее день пройдет зря, если она не нагадит кому-нибудь в нектар. Но здесь и правда слишком много глаз и ушей. Пойдем? Арес не поцеловал ее в губы. Его вело от запаха кожи и волос, от близости и желания. — Только я должен вернуться к рассвету. — Конечно. Я тебя разбужу. Дворец, выстроенный Гефестом, был огромным, но срывать друг с друга одежду они начали еще на пороге. *** Арес проснулся от света колесницы Гелиоса, пробивающегося сквозь опущенные шторы, и некоторое время лежал неподвижно, прислушиваясь к собственному телу. Что-то было не так. Он не мог пошевелиться, совсем. Только немного повернуть голову. Арес слышал истории о смертных, которых разбивала подобная болезнь, и как раз при схожих обстоятельствах, но не слышал, чтобы она поражала богов — Дорогой? — растерянно позвала Афродита откуда-то сбоку — видимо, та же напасть постигла и ее. До боли скосив глаза, Арес заметил тонкие золотые нити, плотно прижимающие ее ноги к кровати, и подавил неуместный смешок. Фантазия Гефеста двигалась по одному и тому же пути, как торговые корабли между полисами. На самом деле повода для смеха не было. Он уже давно должен был вернуться. Арес напряг мышцы. Тело как будто охватил огонь. — Больно, — пожаловалась Афродита. — Смотри, покалечишь свою женщину, — предупредил низкий голос. — И себя покалечишь. Гефест стоял у двери, разглядывая их, как Арес и Персефона когда-то разглядывали картины с особо уродливыми проклятыми — со смесью восторга и брезгливости. Не было никакого заказа от Посейдона, внезапно понял Арес. Он все это спланировал. А может, и Эрида отметилась. — Да уж, — Гефест подошел к кровати и рывком отбросил покрывало. — Вот так картина. — Ну и что это такое? — спросила Афродита. Голос у нее был ледяной. Страшный. На месте Гефеста Арес немедленно бы исправил свою ошибку, а потом спрятался где-нибудь в надежном месте. Например, в ящике Пандоры. — Путы, дорогая жена, — учтиво, будто они вели светскую беседу за бокалом нектара, ответил Гефест. — Ты их даже видела в действии. — Ты все свои проблемы решаешь с помощью металла? — вмешался Арес. — А ты разве нет, дорогой брат? Арес приказал себе успокоиться. За себя он не переживал ни грамма, но в руках Гефеста сейчас были две дорогие ему жизни. Афродите он не навредит, но Танатос... — Тебе нужен выкуп? — спокойно спросил Арес. — Назови сумму, я заплачу. Гефест расхохотался. — У меня горы золота, что мне с ним делать — печь пироги? — Тогда чего ты хочешь? — Хочу увидеть твое раскаяние. Ты осквернил супружеское ложе. Даже наш отец не опускается до подобного. — А на что рассчитывал ты, когда требовал ее в жены? — Я все еще здесь, если вы забыли, — вмешалась Афродита. — Гефест, если ты сейчас же нас отпустишь, то есть очень небольшой шанс, что твой член встанет хоть на одну женщину. — Дорогая жена, с какой стати ты мне угрожаешь? Я не нарушал клятв. — Ты хотел красивую жену, ты ее получил. Но у меня есть права. — Интересно. Гефест погладил подбородок и с неожиданной яростью добавил: — А как же мои права не быть обманутым в собственном доме? — Я понимаю, что ты чувствуешь, — снова вмешался Арес. — Отпусти нас, и мы поговорим спокойно. Я компенсирую оскорбление, которое нанес тебе. Обещаю. — Это здравая идея, — кивнул Гефест. Ареса затопило дурное предчувствие. — Только знаешь что, давай наоборот — сначала поговорим, а потом отпущу. И не только мы трое. Пусть все участвуют. На откровенное веселье мало кто решился — Афродиту на Олимпе откровенно побаивались, плюс каждому из этой толпы время от времени требовалась ее помощь, а Арес был, пусть и опальным, но все же сыном Зевса. И все же время от времени до него долетали тихие смешки и обрывистое «прекрасное тело, будь я на тысячу лет моложе», «на супружеской кровати, неужели не нашли другого места», «мне говорили, что он не слишком умен, но чтобы такое». Впрочем, Арес не был уверен, что последнее не адресовано Гефесту, который стоял чуть в стороне от основной толпы и улыбался как сытая гидра. Самого Ареса беспокоили лишь чувства Афродиты, а она не выглядело смущенной или расстроенной, и он расслабился окончательно. Среди богов ожидаемо не было Диониса и Геракла — когда Арес видел их в последний раз, они купались в фонтане и горланили песню про аргонавтов. Гермес тоже не пришел — но этот вообще был ранней пташкой и наверняка еще с первыми лучами умчался собирать души. Но рано или поздно он вернется и услышит о том, что тут произошло, от первого же встречного. Арес не сомневался, что история будет гулять от ушей к ушам, обрастая все новыми подробностями. Уже завтра количество женщин возрастет до пяти, среди них будет Медуза Горгона, а у самого Ареса вырастет второй член. Главное, чтобы Гермес позаботился о Танатосе. Он должен был. Солидарность психопомпов, все дела. Погруженный в себя, Арес даже не заметил, как толпа порядочно поредела, а потом в спальне и вовсе остался один Гефест. Который как-то не стремился снять путы. — У нас был уговор, — напомнил Арес. — Освободи нас. — Всенепременно, — энергично кивнул Гефест. — Я не держу дома инструменты. Пойду схожу за ними в кузницу, но не знаю, сколько времени это займет. Хромая нога, дальняя дорога. Наслаждайся моей женой. Он вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Арес послал мирозданию пару проклятий, по привычке адресовав первое Зевсу. — Дорогой, — заговорила Афродита, — помнишь, я запретила тебе вызывать его на поединок? — Что-то такое припоминаю, да, — задумчиво ответил Арес. — А еще говорят что кровопролитием ничего не добьешься. — Так вот — я все еще запрещаю. Я сама его убью. — Уверена, милая? — с улыбкой спросил Арес. — У меня в таких делах больше опыта, недавно я раздавил горло одному клопу, осмелившемуся заточить бога, а ты стоишь сразу троих. — Дорогой, это самая романтичная вещь, какую я слышала в жизни, но все-таки нет. — Она помолчала и добавила: — Так вот куда пропал юный Танатос. И это к нему ты так торопишься? — Да. — Арес не видел смысла таиться. — Длинная история, но ему опасно оставаться в одиночестве. Афродита пошевелила запястьями. — Тогда, может быть, ты попробуешь еще раз? Арес представил, как нити из металла впиваются в ее безупречную кожу, оставляя на ней кровавые раны, и понял, что мойры его за что-то ненавидят. И в этот момент холод металла сменился чем-то другим — прохладным и мягким. Он осторожно двинул плечами, и это что-то с готовностью порвалось. Воздух почему-то запах цветами и свежескошенной травой. Дверь приоткрылась, и из коридора к кровати полетел бесформенный белый ком. Арес вскочил первым и помог освободиться Афродите, хотя она легко справилась бы сама. То, что недавно было нитями, обернулось зелеными стеблями, усеянными крошечными белыми бутонами. Под руками Ареса белый ком распался на две части. Одежда. Непонятно чья, но неважно. Арес без раздумий натянул на себя чужую тунику (Геракл бы осудил подобную неосторожность) и протянул поморщившейся Афродите платье. — Ну нет, дорогой. — Она поправила волосы. — Совершенно не мой фасон и цвет. Иди, ты, кажется, куда-то торопился. Арес нерешительно стоял посреди комнаты с платьем в руках. — А если он сейчас вернется? — О, я очень, очень на это надеюсь, — сладко улыбнулась Афродита. Арес полюбил бы ее еще сильнее, но это было невозможно. Галерея была пустой и безлюдной, но когда он был уже у дверей, его все-таки позвал тихий голос. — Кто еще? — он недовольно обернулся. От колонны отделилась женская фигура. Бежевое платье, светлые волосы, венок из маргариток. — Леди Афродита в порядке? — с тревогой спросила Персефона. Арес застыл. Конечно, ее мать была богиней плодородия, и дочь наверняка унаследовала часть ее талантов, как сам Арес научился укрощать молнии — в основном для того, чтобы закрыть вопрос с происхождением от цветка. Оно того не стоило — ладони потом болели неделями, а дураки, верящие, что какое-то растение может породить бога, так и не перевелись. — Нити твоих рук дело? — Моих, — Персефона подняла голову, и Арес увидел в ее глазах целую гамму эмоций: негодование, ярость, гнев. — Я не одобряю супружескую измену, но Гефест не должен был… — Сомневаюсь, что олимпийские боги увидели что-то, чего никогда не видели раньше, — ответил Арес. — Я очень благодарен тебе и не хочу показаться невежливым, но меня ждет один очень дорогой мне человек. Арес надеялся, что ждет. — Конечно, идите, — воскликнула Персефона. — Отвратительное место, все гнилое, ненастоящее. Отчаяние, звучавшее в ее голосе — буквально крик души, все-таки заставило Ареса задержаться. — Так уходи вместе со мной. На Олимпе тебе делать нечего. Или будешь как Афродита. — Я не такая сильная, как она. У меня не получится… без любви. — У тебя ведь кто-то есть в Греции? Вот и ступай к нему. Или к ней. Что-то с этим ее таинственным возлюбленным было не так, младенцев он, что ли, ел, потому что Персефона вдруг побледнела так, будто из нее вытекла все кровь. Но взгляда не отвела. — Вы даже не представляете, какой будет скандал. Я не могу поступить так скверно с мамой. Аресу она определенно нравилась. — Конечно, — с жаром произнес он. — Гораздо лучше поступить скверно с собой, лишь бы остальные были счастливы. Они обязательно поймут и оценят, надо только потерпеть. Персефона потеребила косу. — Я не знаю. Я же говорю, я не такая сильная, как Афродита. Не такая храбрая, как вы. Я обычная. Арес шагнул к ней и ухватил за талию. — Тогда я тебя похищаю. Когда он взвалил ее на плечо, Персефона вскрикнула, но больше от неожиданности. Сопротивляться она не стала.