Из темноты

Амулеты висели на месте, но дверь в дом была распахнула настежь, и сердце Ареса рухнуло в ледяную яму. — Танатос! — закричал он с порога, но никто ему не ответил. Пустая спальня показалась ему собственной гробницей. — Танатос! — снова закричал он, распахнув следующую дверь. Дом был пуст. Никаких следов борьбы и крови, никакой сломанной мебели, никакого Танатоса. Он обнаружился у небольшой пристройки с сетью в руках и слегка озадаченным выражением на лице. — Для человека, который боится сгореть на костре, ты слишком громко кричишь мое имя, — буднично сказал он. — Впрочем, соседи могут решить, что ты умер, и тебя не пускают в Подземный мир. Арес чувствовал себя Атлантом, с плеч которого сняли небесный свод. Таким же счастливым и таким же чудовищно усталым. — Где ты был? — опустошенно спросил он. — В сарае. Я закончил с сетью и хотел взять еще одну. Крыльцо тут совсем рядом. Сарай, ну конечно. В прошлый раз они ходили туда вместе, а Танатос моментально запоминал, что где стоит и лежит. — Я тебе голову откручу, — пообещал Арес и прижал его к себе. — А чем я тогда буду играть на флейте? — пробормотал Танатос, но уткнулся носом ему в грудь. — Прости, что ушел, ничего не сказав, — сбивчиво проговорил Арес. — Срочные семейные дела. Не хотел тебя будить, думал управлюсь за пару часов. — Я знаю, — ответил Танатос. — Знаешь?! — Заходил твой брат, спрашивал, не нужно ли мне что-нибудь. Ну и да, сказал, что ты застрял в родительством доме на какое-то время. — Деметрий? — уточнил Арес. — Нет, другой, — без иронии ответил Танатос. — Тот, у которого виноградники. Он представлялся, но я, кажется, забыл его имя. Девкалион… или Теламон. У тебя еще много братьев? — На одного больше, чем нужно, — ответил Арес, крепче прижимая его к себе. — Леонидас. Да отпусти ты меня, невозможный человек. — Нет. — Арес зарылся лицом в его волосы. Ему казалось, что, стоит ему отпустить Танатоса, как того опять украдут и спрячут там, где Арес его никогда не найдет. — Леонидас. Посмотри на меня. Арес все-таки отстранился. Золотые глаза Танатоса оказались перед его лицом, словно тот пытался разглядеть его через темноту, и Аресу ужасно хотелось вытащить его из этой темноты, сделать хоть что-нибудь. Он погладил Танатоса по щеке, а когда тот потянулся за ладонью, усиливая прикосновение, на секунду забыл, как дышать. Все складывалось неправильно. То есть не неправильно, но так ведь было нельзя. Лебеди, золотые нити, чужие мужья — это все к отцу, а он не такой, он не будет никого обманывать, потому что так нельзя. Нельзя. Нельзя. — Каждый раз, когда ты куда-то уходишь, ты возвращаешься вот таким, — прошептал Танатос, и нежные ноты в его голосе задевали какую-то туго натянутую струну в груди. — Ты не пробовал просто никуда не уходить? Арес наклонился и поцеловал его. Осторожно, будто бы на пробу, а когда Танатос так же несмело ответил на поцелуй, отпустил себя окончательно. Спустя какое-то время Танатос мягко отстранился. — Теперь ты спросишь — как вы, смертные, со своей потребностью в дыхании справляетесь с этим? — с улыбкой предположил Арес. — Нет, просто… Я просто хотел сказать... Не жди от меня много, ладно? — с легким смущением ответил Танатос. — Я никогда не хотел такого для себя. «Они точно еще не трахались» — вспомнил Арес. Но он и не собирался трахать Танатоса. Он собирался его любить. — Да, — сказал он, — я тоже. *** Для полного счастья Аресу не хватало только письма с Олимпа, в котором сообщалось, что Гефест потребовал назад свадебные дары (Зевс отказал) и развода (тут Зевс пытался отказать тоже, но Гера ответила, что ее, как покровительницу брака, оскорбляет само существование союза, где один партнер позволяет себе нарушать свадебные обеты). Арес отдал бы пару пинт собственной крови, чтобы увидеть лицо отца в этот момент. Когда он узнал, что брак расторгнул, у него окончательно снесло крышу. Он притащил Сизифу пару кувшинов с вином. Он откликался на все молитвы и давал смертным все, что они просят. Множество солдат обрели славу и резко продвинулись по службе, а границы Греции значительно расширились. Он пригласил Артемиду поохотиться на его острове. Тартар, он собирался заплатить Гефесту обещанный выкуп, но Гермес сказал, что это уже слишком, и если у Ареса много лишнего золота, то он знает одного талантливого молодого бога с перманентно пустыми карманами. Время от времени его посещала мысль, что такое абсолютное счастье имеет свойство заканчиваться внезапно и навсегда, и он гнал ее прочь. Но именно так оно и закончилось. *** — А ты знал, что в Тройзине единорог считается священным животным? — Танатос долил воды в установленный над костром котелок для ухи. — Там даже рыбалка запрещена. Арес торжественно посолил уху. — Значит, сегодня вы совершим очередное преступление против… кто там покровительствует Тройзине, Посейдон? Против Посейдона. И завтра согрешим еще раз, на ночной рыбалке. — Я не пойду с тобой на ночную рыбалку, варвар. — А ты знаешь, что осьминогов очень хорошо ловить на оливки? — Арес погладил Танатоса по бедру, когда он прошел мимо, а потом, не удержавшись, притянул к себе на колени. — Берешь ветку оливы, опускаешь в воду, осьминог обвивает ее щупальцами и все — хоть палкой его бей, нипочем не отпустит. — Я всегда знал, что в каких-то вопросах ты немного осьминог. — Танатос обвил руками его шею. — В том смысле, что я священный? Или я том плане, что меня надо бить палкой, чтобы я отпустил то, что не хочу отпускать? — Арес не удержался и прикусил его за предплечье. Танатос вздохнул и взъерошил его волосы. — Когда как. Кстати, в Тартаре есть специальная фурия для наказания тех, кто поедает священных животных. Арес закатил глаза. — Хорошая попытка, но больше я на это не куплюсь. Подожди, кажется уха горит. Горела не уха. Горела трава, на которой один за другим появлялись знакомые золотые круги. Один. Два. Пять. Десять. Арес вскочил, выставив перед собой оба меча. Твари не появлялись уже несколько недель, и Гермес предположил, что жизненная сила пославшего их человека наконец иссякла. Через какое-то время Арес позволил себе осторожно в это поверить, хотя по-прежнему не отлучался из дома без необходимости. Но они пришли. Их было по три на каждый круг, и каждая была еще больше и зубастей, чем та, которую удалось убить у ручья. Две вещи Арес осознал одновременно: если он применит свои божественные силы, то Танатос умрет. Если он будет сражаться как человек, то умрут они оба, и если Арес потом выйдет из бассейна на Олимпе — ему не раз приходилось погибать на поле битвы, — то для Танатоса все будет кончено. — В дом! — приказал он. — Что происходит? — Обычно покорный Танатос не двинулся с места. Проклятье! — Мы окружены стаей чудовищ, которые вылезли из-под земли и хотят нас убить, так достаточно подробно? — рявкнул Арес, одновременно призывая Гермеса. — А теперь иди в дом! На какое-то время амулеты должны его защитить, а потом… Даже человек может выдержать путешествие на Олимп, Ганимед был тому подтверждением. — Сам иди! — Танатос с силой отпихнул его в сторону, выпрямился во весь рост и завыл, прямо как тогда в комнате. Но сейчас в нем не было и намека на страх. Зеленый свет собрался в кольцо над головой Танатоса. Длинные белые волосы медленно поднимались, словно парили. Он говорил с ними. Звук древнее Греции, древнее Олимпа отдавался, вибрировал в костях Ареса и просачивался в мысли, наполняя сознание темными и странными образами. Он видел Тартар, окруженный тройным слоем мрака. Видел чудовищно огромные медные ворота и стороживших их сторуких исполинов. Древних чудовищ, извивающихся на дне пропасти. Демона, сдирающего мясо с умерших. Огненную реку из кипящей крови, текущую сквозь пустыню с огненным дождем и падающую вниз, чтобы превратиться в ледяное озеро. Твари сели на землю, наблюдая за Танатосом, как волки за вожаком. Арес затаил дыхание, но и не думал убирать мечи. Самая крупная тварь медленно и осторожно приблизилась к Танатосу, и из раскрытой пасти вместо человеческого голоса, который слышал Арес, раздался протяжный хрип. — Похитил? — спросил Танатос. Тварь повернула голову на бок и вопросительно присвинула. — Вовсе нет. Это сделал Сизиф. Снова хрип, свист и щелчки, как будто чайка пытается разбить орех. — В каком смысле «что ему сделается»? — с негодованием спросил Танатос. — То есть спасибо, конечно, но… Где ты вообще взял эти монеты? Тварь издала низкое утробное рычание и царапнула почву у его ног. —Ах да, зачем я вообще спрашиваю. —Хххххххххххффххххххххххххххххххххххххрррррр, — выдохнула тварь. Танатос побледнел. Волосы опустились обратно ему на плечи. — Она у тебя? — прерывисто спросил он. — И ты… ты привезешь ее мне, правда? У Ареса было множество вопросов, но он почему-то задал самый несущественный: — Как ты ее понимаешь? Твари синхронно повернули головы в его сторону и угрожающе заворчали. Танатос предупреждающе поднял руку. — Не знаю. Я всегда понимал, —ответил он. — Я был очень рад познакомиться с твоими братьями, Леонидас. А это мой. Появившийся через несколько минут Гермес обвел внимательным взглядом пустой двор, полный выжженных кругов, и весело сказал: — Ребята, вы в курсе, что у вас уха убежала?