***
— Я понимаю, что вы беспокоитесь, вы ведь мать, но не могу понять, почему вы так уверены, что близнецы пропали? — спросил полицейский, который должен был взять заявление в работу. Никта сильнее сжала ручку и лишь чудом её не раскрошила. — Всё же, — продолжил он. — Они парни молодые, могли просто отправиться покататься, и скоро вернутся. — Вы их не знаете, — процедила Никта. — Они бы никогда не уехали, не оставив ни одной весточки. Они уехали в магазин и должны были вернуться до девяти. С ними что-то случилось, иначе они бы... — Аварий никаких в городе не было, — прервал её полицейский. Было раннее утро и он выглядел так, словно бы хотел выпить кофе и окончательно проснуться. а не разбираться с Никтой и её заявлением. Ручка всё же сломалась в её руках. — Мы можем проверить магазин, в который они съездили, — сказал он, после небольшой паузы. — Но я не могу начинать поиски пока не прошло двадцать четыре часа.***
Танатос пришёл в себя лишь раз. Голова невыносимо раскалывалась. Он нашёл взглядом Гипноса — всё ещё спящего — и попытался позвать его по имени. С трудом нашёл его руки и переплёл пальцы. Всегда нужно осматривать заднее сидение. Он вряд ли сможет вытащить их отсюда. Одними из последних слов стало «ты невыносим», и Танатосу сложно было поверить, что это не так и их отсюда вытащат. Новая волна слабости накрыла с головой и утянула во тьму.***
Камеры возле магазина не работали, но близнецы были отчётливо видны на внутренних. Если верить продавщице — бедную девочку вырвали после ночной смены — Танатос вернулся за сигаретами. Никта подавила желание сказать, что он не курит. Это мог быть Гипнос, конечно. Точнее, сигареты для Гипноса. Мальчик пытался себя угробить всеми возможными способами, даже хотя ему сразу была предначертана весьма короткая жизнь. Танатос всегда такой правильный, он бы не стал. По камерам соседних магазинов машину — но не сидящих в ней — отследили до выезда из города, расположенного в противоположной стороне от их дома. Офицер повторил своё предположение, что они просто поехали покататься. Машина свернула по шоссе на запад, однако на следующей камере — на этой дороге не было съездов или ответвлений — машина так и не появилась. Нигде по всей длине маршрута ни в западную, ни в восточную сторону от машины не было и следа, если верить камерам. Официальные поиски начались вечером того же дня, хотя бы с того, чтобы найти, может, машина укатилась в кювет. Поиски оказались безрезультатны.***
Узкое маленькое помещение, похожее на гроб. Голова раскалывалась. Руки и ноги связаны — не пошевелить. Сверху поступал холодный воздух, и оттуда же пробивался лунный свет. Вокруг темно, с трудом можно разобрать фигуру Танатоса лежащего перед ним. Он не двигался. Не дышал. Рот произнёс его имя, руки цеплялись за куртку. Ушло слишком много времени, чтобы поверить, что он мёртв. Не слышно ни звука снаружи, лишь текущая где-то недалеко вода, да тяжёлое дыхание Гипноса. От головы Танатоса на доски словно ореол разлита кровь. Всё ещё влажная. Дальше всё шло урывками. Дверь над головой, крышка их гроба, не открывалась — на ней что-то тяжёлое, плюс замок удерживал её. Звенели цепи. Горло разорвано криками. Ногти сломаны о доски. Пальцы вывернуты, возможно сломаны. Пошёл дождь, и то что раньше приносило воздух стало причиной заполнения их гроба водой. От голода он терял сознание, но ему хватило самоощущения, чтобы увидеть, что кто-то открывал их гроб и смотрел на него. Он точно знал, что тяжести, удерживающей дверь на месте, больше нет, остались только цепи, но он так ослаб, что не мог даже подняться. Танатос всё больше напоминал труп. Стал быстрее разлагаться в воде, смрад казался невыносимым. Гипнос подполз ближе, с трудом его обнял и так и остался ждать близкой смерти.***
Шёл дождь. Харон помнил, что дождь шёл несколько дней к тому моменту. Он также знал, что дождь усложнял поиски, и хотя в нём теплилась надежда, что Танатос и Гипнос вернутся, он понимал, что такое смерть. И что очень маловероятно, что она не забрала его старших братьев. Он сидел в зале перед телевизором и играл с пластиковыми фигурками динозавров. В его голове они проделывали тот же путь, что в мультфильме «Земля до начала времён». Мама сидела на диване с чашкой чая — возможно, разбавленного алкоголем — и слепо смотрела в экран. В дверь постучали, она этого не услышала. Харону пришлось показать на дверь. Пока она пошла открывать, он забрался на диван и смотрел в сторону коридора из-за спинки, хотя обычно он наблюдал за дверью со второго этажа из-за перил, выделяющих небольшой коридор, лестница как раз спускалась к двери. Это могли быть полицейские. Может, у них были какие-нибудь новости. Хоть какие-то. На тумбе возле входа лежали распечатанные листовки «пропал человек» с фотографиями близнецов и их описанием. Харону нужно было развесить их, когда дождь закончится. Пришли не полицейские. На пороге стояли близнецы. Насквозь промокшие и будто потерянные. Мама буквально втянула их внутрь, посадила на диван и сказала Харону принести пледы, которыми они в основном пользовались зимой. Когда он вернулся — случайно выронив все подушки при попытке достать пледы — мама сидела напротив дезориентированных близнецов, которые не могли сказать ни слова. По крайней мере, ничего членораздельного от них добиться не удалось. Мама пошла на кухню, налила горячую воду в чашки и сказала Харону отнести их близнецам, пока она звонила в скорую и полицию. Харон принёс им чашки и даже вручил, но от близнецов не последовало никакой реакции. Танатос только посмотрел на чашку, словно бы пытался вспомнить, что это такое и что с этим нужно было делать. Что-то в них было неправильное, но на тот момент Харон не мог сказать что именно. Просто было ощущение, что что-то не так. — Я понимаю, что шериф пропал, но послушайте... вы меня слышите? Почему помехи... — говорила мама. Свет мигнул и полностью погас. Вместе со светом на пол упали две кружки с горячей водой. Пледы опали на диван.. Танатоса и Гипноса нигде не было видно, хотя они были здесь только что. — Мам? — воскликнул Харон. Он уже тогда не хотел особо говорить, и сам факт того, что он что-то сказал, вырвал маму с кухни, где и висел телефон. — Где они? Что случилось? — она положила руки ему на плечи и прижала к себе. — Я не знаю, — уже жестами сказал он. — Они просто сидели, потом свет пропал и они тоже. Мама ничего не ответила, только сильнее сжала его плечи. — Иди на кухню и жди там. Я проверю пробки. Как только свет загорится, позвони в полицию. Она ушла в кладовую, которую они также использовали под стиральную машинку, и все счётчики стояли там. Это было совсем недалеко, и Харон предпочёл бы быть с ней. Но он послушно пошёл в сторону кухни, повесил болтающуюся на проводе трубку обратно на аппарат и остался стоять там. Что говорить полицейским он не знал, и вообще не хотел с ними говорить, но надеялся, что мама вернётся к тому моменту, как они снимут трубку. Свет мигнул ещё раз — а может быть, это была молния на улице, Харон не был уверен. Но в чём он был уверен, так это в том, что раньше на стене не было этой тени. Когда он обернулся, то увидел насквозь промокшего Танатоса, который держался за голову. По пальцам стекала кровь и вместе с водой капала на пол и кухонную тумбу. Харон попятился в сторону коридора. Такие розыгрыши не были в стиле Танатоса, и Гипнос не смог бы его убедить сделать что-то подобное. Он наступил на одного из динозавриков и чуть не упал в тёплую но не обжигающую лужу. После этого он побежал к кладовой, совсем забыв о речи. Между ним и мамой была лестница, ведущая на второй этаж. На которой сидел Гипнос. Он с пустым выражением лица — что ему было совсем несвойственно — смотрел на открытую дверь. Харон не помнил, закрывала ли её мама, но она бы не оставила её открытой нараспашку. И она всегда казалась ему тяжёлой, вряд ли бы ветер её смог раскрыть. — Что случилось? — спросил Танатос с кухни. Гипнос перевёл взгляд в сторону голоса, заметил Харона и криво улыбнулся ему. — Мы умерли. В доме снова загорелся свет. Близнецы пропали, оставив после себя лишь воду на полу.***
Они не могли быть материальными постоянно. И даже так возникали лишь иногда, обычно вместе. Ушёл год, чтобы установить с ними нормальный контакт, и чтобы они оба осознали, что уже мертвы. Гипносу это далось как-то легче, но он не объяснял почему. Близнецы также ничего не помнили. Танатос забыл день их исчезновения напрочь, в то время как Гипнос слабо помнил целую неделю до него. И они не могли чувствовать своих тел и где они располагались. Или подсказать, где их можно искать. На памяти Харона это было самое долгое время, которое они жили в одном месте. Мама будто постарела за это время, но она больше не говорила о переезде. Как-то Харон слышал, что она пробормотала, что оно их настигло и забрало свою плату. Но он не знал, что с этим можно сделать. Ушло ещё несколько лет, чтобы близнецы научились сохранять материальную форму. Поиски к тому времени уже перестали вестись. И затем снова переезды.***
— М? Что-то не так? — спросил Танатос. Он сидел на крыльце и курил. Рассказал об этом маме пару лет назад, и то потому что он уже мёртв и курение для него не является вредной привычкой. Только вот в последнее время он перестал курить при маме опять, затягивался только когда она уезжала на работу. Она часто уезжала и почти не бывала дома. — Можно попробовать? — Харон указал на сигарету. — Нет, маленький ещё, — сказал Танатос. — Тем более, если мама узнает, что я курю и к тому же научил тебя, нам прилетит. Харон поджал губы. Ему уже семнадцать, и он вырос выше их обоих. — Она знает, что ты куришь. — Откуда? Ты рассказал? Или Гипнос? Это заставило Харона замереть. — Ты ей сам рассказал. Танатос нахмурился. — Быть не может. Я бы запомнил. — Но ты ей рассказывал. Ещё, когда вас искали, продавщица сказала, что ты возвращался за сигаретами. Танатос хмуро покрутил бочок и покачал головой. — Ты уже дважды ей признавался, что куришь, — после небольшой паузы сказал Харон. — Я... я этого не помню, — пробормотал он. — Ну так можно попробовать? — Нет. Харон поджал губы и пожал плечами, отвернулся, но не ушёл.***
Их провалы в памяти не были чем-то опасным или крупным. Как и у живых людей, дни просто сливались в одно, и если что-то давно не происходило, то оно стиралось из их разума. Проблема с Танатосом и Гипносом, однако, была в том, что для них это означало, что они ничему не учились. Ни на своих ошибках, ни на чужих. Иногда Харон интереса ради показывал им одни и те же фильмы с интервалом в пару месяцев. Было смешно только первую пару раз, когда они реагировали абсолютно одинаково на каждую сцену.***
Харон поступил на исторический. Им нужно было помочь Танатосу и Гипносу уйти на тот свет или вроде того — потому что если бы все призраки бродили среди людей, то мёртвых было бы куда больше, чем живых. Пока он учился, искал информацию по крупицам дальше поп культуры, мать приняла решение оставить близнецов в одном из домов и переехать. — Может быть, именно мы их держим здесь, — отстранённо сказала она. — Может быть, они остались лишь из-за того, что мы так сильно хотели их возвращения. Харон ничего не ответил. Он собирался прожить следующие четыре года в общежитии, и одной из немногих причин, по которым вообще возвращался домой, а не сбежал ещё лет в четырнадцать, был Танатос. Гипнос в меньшей степени. Теперь причин приезжать к Никте почти не осталось.***
Харон перестал думать о близнецах. Попытался отпустить. Они и без того задержались уже на двенадцать лет. Никаких подвижек в поиске их тел и не могло случиться. Они призраки. И хотя опыт жизни с ними во многом перевернул его собственное представление о мире — или, если быть точнее, сформировал его, людям было практически невозможно объяснить, что его интерес к паранормальному был связан с тем, что он жил с двумя призраками. Точнее, мог, но его бы за это могли упечь в психушку. Ну или, что более вероятно, окрестить суеверным идиотом. Так что он стал в том числе и искать как это было в прошлом. Его сосед по комнате, Скелли, как он просил его называть, был попросту повёрнут на всякого рода убийствах и ужасающих событиях, связанных с паранормальным. Большей частью, потому что ему было интересно изучать, как это влияло на общество и почему у каких-то историй вообще появлялось сверхъестественное объяснение. И один из «проклятых домов» оказался тот, в котором Никта оставила близнецов.***
Три семьи зверски убиты спустя всего четыре года, за которые близнецы остались без присмотра. Две одновременно, так как они вместе снимали это место. Харон стоял напротив дома, который выглядел куда мрачнее, чем когда он уезжал отсюда в последний раз. Будто он пустовал не три месяца, а все тридцать лет. Он вошёл, как-то забыл в своё время выложить ключи из рюкзака, и очень обрадовался, что не стал их выбрасывать. Полицейская лента уж тем более не стала помехой. Атмосфера в доме чуть не заставила его отшатнуться, и всё же он выстоял и прошёл глубже. — Танатос? — сказал он, но голос не стал его слушаться в первый раз, так что пришлось прокашляться. — Танатос? — позвал он ещё раз. — Гипнос? Тишина ему была ответом.***
Ушло некоторое время, чтобы Гипнос и Танатос превратились из чистых эмоций, бесов по одним из категоризаций, в призраков. И ещё больше на то, чтобы они снова смогли заговорить, и Харон смог их увезти оттуда. После переезда, они со временем снова забыли всё то, что делали. Только слова Гипноса стали куда острее, злее. Танатос наоборот как-то притих и смягчился. Они также вспомнили свою смерть. Никаких зацепок это знание им не давало. Ни кто это сделал с ними. Ни зачем. Ни где искать их тела. Гипнос решил «показать» свою смерть, и Харон несколько недель не мог отделаться от удушающего трупного запаха, который преследовал его всюду.***
— Надо же, мы теперь ровесники, — рассмеялся Гипнос, когда Харон вернулся вечером своего дня рождения. Он отпраздновал с однокурсниками, и решил провести немного времени с близнецами в том числе. И эта простая фраза заставила всё внутри Харона перевернуться. Больше свои дни рождения он не отмечал.***
Харону бы хотелось сказать, что он контролировал близнецов. Очень хотелось. Но они были настолько же неуправляемыми, как ветер или вода. Можно было сколько угодно наливать воду в стакан или строить ветряки, но это не исключало потопов и ураганов. И всё больше он уставал, чем старше становился. Опять же, не мог никому рассказать, так как либо ему не поверили бы, либо могли попытаться забрать близнецов на опыты. Его очередная попытка бросить курить с треском провалилась, и близнецы почти сразу забыли, что она вообще была. Вечные подростки, проходящие сквозь одни и те же действия и фразы. Но он не мог их просто оставить их, это было бы безответственно. По отношению к другим людям, даже если не к ним двоим. Так что он курил сигарету и невидящим взглядом смотрел на статью, которую ему нужно было отрецензировать.