Странный «Совёнок»

      Проснулся я где-то в семь или в восемь утра от того, что вожатая начала меня будить: — Семён! Просыпайся! — Вожатая держала меня за плечи и трясла.       Глаза очень не хотели открываться, но я всё же их открыл и посмотрел на вожатую. — А? — единственное что я смог из себя выдавить. — Вставай! Ты так на линейку опоздаешь. — Ольга Дмитриевна, может Вы тогда для начала отпустите меня? — В смысле отпустить? — вожатая с непониманием посмотрела на меня. — В смысле мои плечи, — сонным голосом ответил я. — Ой! Действительно! — вожатая отпустила мои плечи. — Видимо, я и сама не до конца проснулась.       Я с неохотой приподнялся и встал с кровати. — Ладно, ты иди умывайся, а я пойду. — Вожатая вышла из домика.       Я взял пакетик с умывальными принадлежностями и вышел из домика. Оказавшись на улице, я вспомнил что ночью слышал какие-то странные звуки за окном и решил сходить проверить, что там. Я пробрался сквозь кусты и увидел прямо под нашим окном обглоданный скелет какого-то мелкого животного, типа белки или крысы. — Ну да, наверное, лиса, — машинально произнёс я вслух.       Я снова начал пробираться сквозь кусты и ветви кустарника. Одна из веток слегка поцарапала мне щеку, но я не обратил на это внимания. Я пошёл в сторону умывальников. Дойдя до умывальников, я увидел Алису, которая бежала в сторону домика вожатой. Она явно была чем-то обеспокоена. — Алиса! — окликнул я её.       Алиса повернула голову в мою сторону и, увидев меня, ринулась ко мне. — Семён! — Когда Алиса была совсем рядом, я увидел, что по её щекам текут слёзы. — Ты не видел Ульяну? — сквозь слёзы спросила она. — Нет, — честно ответил я. — А Ольгу Дмитриевну? — Она недавно ушла. Но я не знаю куда. Алиса, что случилось? — Ульяна пропала! Вчера вечером она не вернулась в домик и утром её тоже не было!       Алиса начала плакать ещё сильнее. Я, чтобы её хоть как-то немного успокоить, слегка приобнял. Алиса уткнулась в моё плечо. Мы несколько минут стояли в обнимку и, кажется, Алиса немного успокоилась. По крайней мере, она перестала рыдать. Я отпустил её и сказал: — Надо найти вожатую.       Алиса кивнула. В первую очередь, мы решили зайти в медпункт. Вдруг Виола её видела. У входа в медпункт мы увидели Шурика. — Привет, — поздоровался он с нами.       Судя по тому, что его левая ладонь была перевязана платком, он снова порезался. — Ты не видел Ульяну? — спросила взволнованная Алиса. — Нет. А что что-то случилось? — Ульяна пропала, — ответил я ему. — Вы уверены? — Её вчера вечером не было в домике и сегодня утром тоже, — ответила Алиса. — А вожатую ты не видел? — догадался спросить я.       Шурик покачал головой. Вдруг дверь в медпункт открылась, и из него вышла Виола. — Кто первый? — Вы не видели Ольгу Дмитриевну? — спросил я. — Нет, а что? — в разноцветных глазах Виолы виднелось удивление. — Может, она в столовой? — подкинул нам идею Шурик. — Точно! — чуть ли не крича сказала Алиса.       Мы. ничего не ответив Виоле, побежали в столовую, попутно спрашивая попавшихся нам на глаза пионеров, не видели ли они Ольгу Дмитриевну или Ульяну. Но, увы, никто из них не видел ни одну, ни вторую. Алиса бежала быстрее меня, и я едва за ней поспевал. Солнце сильно припекало, и когда мы уже добежали до столовой, я уже не мог стоять на ногах и сел на ступеньки. Алиса забежала внутрь столовой, которая была открыта. Наверное, вожатая и правда там. По крайней мере, я на это надеялся, ведь бежать ещё куда-то у меня уже не было сил. После этого марафона в моих лёгких начало не хватать воздуха и у меня ушло минут пять, чтобы отдышаться. С моего лба градом шли капли солёного пота, часть из которых попадали мне на губы и в глаза, от чего последние начали болеть. Через минуту из столовой выбежала Алиса, а за ней перепуганная Ольга Дмитриевна. — Не волнуйтесь, мы обязательно её найдём! — Вожатая посмотрела на Алису, а потом в мои глаза, которые из-за капель солёного пота, который в них попал, начали слезиться.       Они куда-то быстро пошли, а я ещё минуту посидел, подышал и пошёл за ними. Как оказалось, мы шли к кружку кибернетики. Я, поняв это, немного удивился. В здании кружка был беспорядок — по столу были разбросаны всякие инструменты, болты, гайки, какие-то детали. В шкафу было несколько книг, старое сломанное радио, маленький пузатый телевизор, покрытый пылью. По бокам шкафов были наклеены чертежи, а сверху стояли коробки, в которых, наверное, тоже были детали или инструменты. А под потолком висели деревянные модели самолётов. А солнечные лучи, которые проникали через окна, освящали весь этот творческий беспорядок. Я заметил около двери в подсобку ещё одну дверь. Куда она вела, я не знал, но вожатая похоже знала это. Войдя в дверь, мы оказались в небольшой тёмной комнате, в которой было много электроники и стол, на котором стоял микрофон. В этой маленькой комнате было очень мало места для трёх людей, но несмотря на это мы как-то втиснулись в неё. — Всем пионерам собраться на площади! — сказала вожатая в микрофон и повторила три раза.       Как я понял, из этого места по всему лагерю разносился звук горна, который сообщал пионерам о завтраке, обеде, ужине. После того, как вожатая закончила, мы все вышли из комнаты.       Судя по всему, вожатая решила собрать всех на площади, чтобы начать поиски Ульяны. Как по мне, это всё же было лишним, ведь что с ней могло тут произойти? Да ровным счётом ничего такого. Максимум, она могла заблудиться. Но территория лагеря была небольшой и в принципе человек двадцать было бы вполне достаточно, чтобы прочистить полностью лагерь, лес и заброшенный корпус. Но вожатая и, особенно, Алиса были так взволнованы, что я не решился сказать им об этом. Когда мы дошли до площади там была уже половина лагеря если не весь. От такого большого скопления людей мне стало дурно. Вожатая встала перед пионерами, которые уже выстроились в линию, и начала: — Одна из пионерок пропала. Её не было вчера вечером в домике и не было утром. Более вероятно, она могла пойти в лес и заблудилась, поэтому мы должны как можно быстрее найти её.       Пионеры начали перешёптываться друг с другом. Когда вожатая закончила, к нам подошла Мику. — Ребят, а вы не знаете кто пропал? — спросила Мику. Я, наверное, впервые видел её без улыбки на лице. — Ульяна, — Алиса, ответив ей, снова начала плакать. — Алиса, ты не переживай, я уверена, мы найдём её.       Я удивился. Мику не тараторила и говорила меньше обычного. Видимо, она может нормально разговаривать, когда захочет. Мику обняла Алису и начала гладить по голове в попытке успокоить. А я в то время вспомнил, что в прошлой смене было тоже самое, но пропала не Ульяна, а Шурик. И нашли мы его в старом лагере. — Возможно, она могла пойти в старый лагерь, — сказал я. — Точно! Я вспомнила, как она говорила, что слышала, что там обитают призраки, и то, что она хотела бы туда сходить.       Мы пошли в клуб кибернетики и взяли четыре фонарика. Мику и Шурик решили идти с нами. Мы пошли в лес. «Хорошо, что мы узнали о том, что Ульяна пропала утром, » — подумал я. Утром при свете солнца вероятность того, что мы сами заблудимся, меньше, чем ночью.       Солнечные лучи пробивались сквозь кроны деревьев. В воздухе смешались приятные запахи зелени, которой тут всё было окутано, шишек, которые упали с ёлок, которых тут было не особо много, лесной малины и грибов, которые прятались в траве. Мне всегда нравился лес и просто природа. Я часто гулял в лесу, который был не очень далеко от моего дома. В первую очередь, я любил там гулять, потому что там всегда было мало людей и приятно пахло хвоей. Пока мы шли к старому лагерю, остальные часто кричали «Ульяна!» Все, кроме меня. Я был уверен на сто процентов, что Ульяна находится именно в старом лагере. Не только потому, что в прошлом цикле там мы нашли Шурика, но также я просто чувствовал, что она где-то там.       Старый лагерь в этом цикле выглядел так же плохо, как и в прошлом. Гигантские щели и дырки в стенах, через которые в ветхое здание проникал свет. А на полу разбросан всякий мусор.        Мы проверили всё здание, оглядывая каждую комнату и разыскивая любой след, указывающий на пребывание здесь Ульяны, но так ничего и не обнаружили. Поэтому мы приняли решение спуститься в подвал и оказались в коридоре, который, как я уже знал, ведёт к бомбоубежищу, куда мы и направились. Мы несколько минут шли по жуткому тоннелю вглядываясь в темноту и освещая её своими фонариками. Каждый наш шаг отдавался эхом. — Жуткое место, — коротко сказала Мику и обхватила мою руку. — Согласен, — произнёс Шурик и посильнее сжал фонарик.       Алиса в свою очередь молчала. На её милом лице виднелось беспокойство и немного страха. Но в отличие от Мику и Шурика пугало её не нечто, прячущееся в темноте подземных катакомб, и не страх самим тут потеряться, а боялась она за свою подругу. Боялась, что с ней что-то случилось, боялась, что они больше некогда не увидятся. Мы довольно быстро дошли до большой дыры в полу, в которую я посвятил своим фонариком и увидел рельсы. — Дальше мы не пройдём, — Шурик поправил свои очки. — Дальше только вниз, — сказала Алиса без доли сомнения или страха в голосе. — Я спущусь первым, — произнёс я. — Мику, отпусти мою руку. Я посмотрел на Мику. Она вся дрожала от страха, но отпустила мою руку. Дыра была не очень глубокой, я подошёл к самому краю и спрыгнул в неё. Приземление вышло не самым удачным: я приземлился прямо на коричневую от ржавчины шпалу. Я упал. Нога заныла от боли, которая дошла до колена. — Семён! — крикнула Алиса. — Семён, ты в порядке? — эхом отозвался голос испуганной Мику. — Ты можешь встать? — спросил Шурик и посвятил на меня фонариком. — Не знаю, — ответил я. — Сейчас попробую.       Я упёрся руками в землю и потихоньку начал вставать. Правая нога сильно болела, но всё же встать у меня получилось. «Мне повезло, наверное, просто ушиб». Я глазами начал шарить по земле в поисках своего фонарика. Фонарик лежал у противоположной стены и, к сожалению, уже вряд ли работал, судя по его состоянию. Я подобрал его и попытался включить, но всё было четно. — Фонарику кирдык. — Хорошо, что сам цел остался, — сказал Шурик. — Ладно, Алиса, ты первая.       Алиса подошла к краю дыры и прыгнула в темноту. Я её поймал. В этот момент моя рука сама оказалась на её большой и упругой груди, от чего мы оба покрылись краской, хоть в темноте этого почти не было видно. Я поставил Алису на землю и сказал: — Мику, теперь ты.       Мику неуверенно подошла к краю дыры и прыгнула в неё. Я так же поймал её и поставил на землю. Шурик спустился сам.        Мы продолжили свой путь. Жуткие катакомбы сменились на такую же жуткую шахту. Мику, которая начала дрожать от страха, ещё сильнее снова обхватила мою руку, уперевшись в неё своей грудью. От этого я покраснел ещё сильнее. На потолке висели старые-старые лампы, которые уже давно перестали освящать эту шахту. А уже слегка прогнившие деревянные балки вызывали лишь беспокойство. Глядя на них, складывалось ощущение, что в любую секунду они могут сломаться, и груда земли похоронит нас тут заживо.       Из-за того, что мой фонарик познал смерть, я шёл последним. Впереди буквально в нескольких сантиметрах от меня, держа мою руку, шла дрожащая от страха Мику, за ней был Шурик, который с настороженностью разглядывал балки и судя по его взгляду он, глядя на них пришёл к тому же выводу что и я, а за ним шла Алиса, которая вглядывалась в темноту с надеждой, что впереди она встретит целую и невредимую Ульяну. Из-за неудачного приземления я немного хромал на правую ногу, но идти мог, изредка останавливаясь, давая ноге время передохнуть. Вдруг я остолбенел, а по моему телу пробежали мурашки: я услышал странный звук, который доносился спереди. Этот звук был похож на плач ребёнка и на вой дикого зверя одновременно. Возможно, это Ульяна плачет, но откуда вой? Волк? Но откуда в шахте взяться волку? Я стоял на месте, не в силах сдвинуться. Мои ноги, как будто корни могучего столетнего дуба, проросли в землю и не позволяли мне сделать и шагу. Вдруг Мику остановилась. Видимо, она поняла, что за ней никто не идёт. Она медленно развернулась и со страхом в голосе спросила: — Семён?       Я открывал рот в попытке сказать что-нибудь, но слова отказывались выходить из моих уст. — Семён, ты чего? — снова спросила Мику ещё более испуганным голосом, чем раньше.       В этот момент остальные тоже остановились. — Ты в порядке? — спросил Шурик.       Я снова попытался выдавить из себя слова, и снова безуспешно. Мику, Шурик, Алиса смотрели на меня удивленным взглядом, не понимая, что со мной происходит, хотя я и сам не понимал, что со мной. — Вы… — я снова попытался выдавить слова. — Вы это слышали? -Ты о чём? — Ты о чём?       Мику и Шурик спросили это почти одновременно. — Этот плач или вой… я не знаю, — неуверенно сказал я. — Нет, — произнесла Мику.       Алиса покачала головой. — Наверное, это у тебя просто фантазия разыгралась, — сказал Шурик. — Хотя в таком жутком месте это не удивительно. — Наверное, ты прав, — ответил я. — Просто фантазия разыгралась.       Я уже ни в чём не был уверен. Может быть, этот странный плач, или вой — я даже не знаю, как его назвать — мне просто послышался. В любом случае, легче от этого мне не становилось. Это место и в прошлом цикле было жутким, но в этом цикле оно стало ещё более жутким. От каждого шороха или тени, которые пробегали от балки, на которые светил фонарик, у меня замирало дыхание от страха. Мы дошли до развилки. — О! А теперь, куда? — спросила Алиса. — Может нам разделиться? — предложил Шурик.       Судя по выражению лица Мику, ей эта идея не особо понравилась. В любом случае если мы разделимся, то больше вероятность того, что мы найдём Ульяну ну или хотя бы выход. — Мы с Алисой направо, вы налево, — скомандовал я.       Шурик кивнул. Мы пошли по правому тоннелю. Алиса шла немного спереди и освещала нам дорогу, а я волочился сзади, стараясь от неё не отставать.       Хотелось что-нибудь сказать Алисе, чтобы нарушить давящую тишину, но разговаривать было не о чем. Я силился подобрать тему для разговора, смотря на её спину, когда мы услышали пронзительный крик, по которому можно было понять, что это Мику. Мы сломя голову побежали на крик, надеясь что уже не слишком поздно.       Неровный свет от фонарика, который держала Алиса в руке, практически не освещал путь. Я слышал, как она начала задыхаться, но останавливаться было нельзя ни на минуту.       В нескольких метрах от развилки, разделившей нас, мы в ужасе остановились. На земле лежала Мику в луже собственной крови и пробитой головой. Я сел около неё на колени, проверяя, жива она или нет. Алиса освещала её тело, не приближаясь к нему. — Она… мертва… — сказал я, услышав позади себя всхлипы Алисы.       Как только я подумал о Шурике, то услышал звук приближающихся шагов. Вглядываясь в темноту, мне удалось распознать его силуэт. Да, конечно, Шурик опять сошёл с ума. Что ещё можно было ожидать от этого места?       Я быстро вскочил на ноги и увернулся от удара топора, который держал Шурик, и ударил его в пах. Выхватив топор, я замахнулся над склонившимся Шуриком и рассёк ему шею. Он упал, истекая кровью, и я оказался доволен результатом. Алиса вскрикнула и убежала прочь, оставив меня в темноте. Я побежал за ней. Я преследовал стремительно уходящий свет от фонарика, в глубине своего сознания понимая, что что-то делаю не так. Зачем я убил Шурика? Почему мне это так понравилось, и зачем я бегу за Алисой?       Я остановился, наблюдая за последним  ускользающим светом. Я разжал пальцы, крепко державшие рукоять топора, и сел на холодную землю, прислонившись спиной к стене. Сердце бешено билось, голова раскалывалась, а затуманившееся сознание медленно прояснялось. Только сейчас я понял, что убил человека. Не просто случайного человека, а пионера, с которым был хорошо знаком. Может, и не так хорошо, но всё же.       Нет, я не мог так поступить. Это был не я. Скорее всего мной завладело то, что завладело до этого Шуриком. Но в отличие от него я понимаю, что со мной происходит что-то странное, пусть и не могу найти этому объяснения.       Шурик получил по заслугам. Он убил Мику, а я убил его. Разве не это ли есть справедливость?       Не знаю, почему мне так больно думать об этом. Это всего лишь очередной цикл, и в следующем они будут живы и здоровы. Волноваться ведь не о чем…       Глаза постепенно привыкали к кромешной тьме, позволяя увидеть мой дальнейший путь. Я поднялся и пошёл в ту сторону, куда убежала Алиса, медленно и осторожно ступая, чтобы не споткнуться. — Алиса, стой! — крикнул я, надеясь, что она не ушла далеко.       Начать говорить сейчас было не самым лучшим решением. Из-за этого у меня перехватило дыхание, я споткнулся и упал, ударившись головой об шпалу. К счастью, я не потерял сознание. Я быстро встал и побежал за ней. Голова ужасно болела, и я чувствовал, как по моему лицу капали капли крови. Голова кружилась, ноги были ватными, но я продолжал бежать, при этом постоянно спотыкаясь об рельсы и какие-то камни. Я добежал до дыры. Алисы не было, значит она уже выбралась из шахты. «Главное, чтобы она не заблудилась в лесу». Я подошёл к дыре в потолке и подпрыгнул, цепляясь за край, и начал подниматься. В этот момент мою ладонь пронзила сильная режущая боль, и я упал обратно. Когда я прикоснулся к раненой ладони, то почувствовал жидкость на кончиках пальцев: видимо, я поцарапал руку об камень. Я встал, упираясь спиной в стену, после чего снова попробовал подняться и на этот раз уже успешно. До выхода осталось всего нечего, и я поспешил прямо по этому коридору. Когда мы тут проходили, он мне казался жутким, но сейчас я не чувствовал страх перед этим коридором. Единственное, чего я сейчас боялся, это то, что с Алисой может что-то случиться. — Ещё пару таких смен и ты перестанешь испытывать какие-либо чувства к этим куклам, — этот до боли знакомый голос исходил сзади. — Заткнись! — рявкнул я.       В ответ я услышал лишь смех. Я, не обращая внимание на этот голос, продолжил бежать к выходу. — Семён, тебе не убежать от этого. Рано или поздно ты тоже станешь таким как я, ну или… СДОХНЕШЬ! — сказав это, он снова начал смеяться.       Его голос и смех болью доходили до моих ушей. В этот момент казалось, что у меня вот-вот взорвётся голова. К счастью, уже через несколько секунд я уже был в старом лагере.       Свет, который проникал в здание через щели и дырки в стенах болью бил мне в глаза, от чего они начали слезиться. Я бы постоял ещё пару минут и подождал, пока глаза привыкнут к свету, но времени у меня не было. Мне нужно было как можно быстрее найти Алису.       Выйдя из старого здания, я увидел ржавую детскую площадку. Покрытая ржавчиной горка, такая же ржавая карусель и качели. Когда глаза всё же привыкли к свету, я увидел на качелях полупрозрачный силуэт маленькой девочки, которая плакала. Мои ноги словно окаменели, я не мог пошевелиться также, как и когда я услышал тот странный плач. Единственное, что я мог, это смотреть на этот полупрозрачный силуэт, который встал с качелей и начал приближаться ко мне. Когда мы стояли в метре от друг друга, её лицо поменялось. И это лицо уже не было похоже на лицо ребёнка, а напоминало лицо монстра из фильмов ужасов. У этой твари был большой рот, в котором находились сотни острых как бритвы клыков, глаза были угольно чёрные, размером, как два мяча для настольного тенниса, а её длинный язык был как у хамелиона, но в несколько раз больше. Это существо начало облизывать своим длинным, липким, шершавым языком мне шею. От языка этой твари воняло тухлым мясом. Эта тварь облизывала мне шею, потом начала подниматься выше. Вдруг в глазах начало двоиться, потом темнеть, противные хлюпающие звуки, которые издавала эта тварь, начали отдаляться, и казалось, что это существо уже далеко от меня. Потом в глазах окончательно потемнело, и я упал без сознания на сырую землю.       Очнулся я в медпункте. Рядом стояла Виола, недалеко от неё Ольга Дмитриевна и Алиса. Они явно о чём-то говорили, но я не мог разобрать ни слова. Я взглянул в окно. Было довольно темно, уже вечер или ночь? Я не знал, сколько там лежал без сознания, но всё тело ужасно болело, будто мною играли в футбол, пока я был в отключке. Через время остальные поняли, что я очнулся. Алиса со страхом смотрела на меня. — Семён, ты помнишь, что произошло? — спросила вожатая. — Шурик… он… Мику… — голова невыносимо болела, из-за чего слова отказывались собираться в предложения. — Семён, я понимаю, тебе сейчас плохо, но всё же постарайся нам всё рассказать, — сказала Виола. — Воды, — тихо сказал я.       Вожатая вышла из медпункта и через несколько минут вернулась с стаканом воды. Я залпом осушил стакан и начал, неспешно терпя боль, которую я ощущал при каждом громком или не очень звуке, рассказывать, что произошло: — Мы с Алисой, Мику и Шуриком пошли искать Ульяну в старый лагерь. В самом лагере мы её не нашли и спустились в какой-то подземный туннель, потом в шахту. Через время мы дошли до развилки и решили разделиться. Мы с Алисой пошли в одну сторону, Мику и Шурик в другую. — А почему вы мне не сказали, что думаете, что Ульяна может быть, в старом лагере?! — спросила вожатая, почти крича.       От её громкого голоса у меня ещё сильнее начала болеть голова, и я обхватил её руками. — Тише! — простонал я.       Ольга Дмитриевна сделала виноватый вид. — Через время мы услышали крик Мику и побежали. Когда мы прибежали, недалеко от развилки нашли Мику. Она была вся в крови. Потом на меня с топором напал Шурик, я выхватил из его рук топор и потом… — Можешь не продолжать, — вожатая сделала грустное лицо. — Значит, Алиса говорила правду.       Я кивнул. Ольга Дмитриевна и Алиса вышли из медпункта. — Как ты себя чувствуешь, пионер? — Хреново, — ответил я. — Голова раскалывается, в глазах двоится. — И от громких звуков голова начинает болеть сильнее?       Я утвердительно кивнул. — Как я и думала сотрясение. Ну что ж, пионер, придётся тебе до конца смены тут пролежать.       Медсестра подошла к шкафу и достала оттуда две упаковки таблеток. — Вот, держи, — Виола протянула мне таблетки. — Если будут головные боли, можешь принимать обезболивающие, а вот эти таблетки, — она указала на коробку с надписью «Нейропротекторы». — принимай три раза в день. Понял? — Ага. — Хорошо, — Виола бросила взгляд на настенные часы. — Мой рабочий день подошёл к концу. Ты отдыхай, а я пошла. А да и ещё начни принимать лекарства завтра.       Виола сняла свой халат, повесила его на вешалку и вышла из медпункта, выключив перед этим свет. Я поудобнее пристроил свою голову на подушку и закрыл глаза. Я старался не думать о том, что произошло в шахте, и пытался заснуть. Но головная боль не позволяла мне этого сделать. Я легонько приподнялся и взял с подоконника упаковку обезболивающего, принял одну таблетку и снова положил голову на мягкую подушку. Я ещё десять или двадцать минут ворочался, но потом всё же уснул, несмотря на то, что сегодня убил человека.