Я проснулся. За окном начиналось раннее утро. Я перевернулся и лёг на спину, чувствуя невыносимую головную боль. Вставать, да и вообще делать что-либо, не хотелось.
Лучи восходящего солнца уже освещали медпункт. Приятная тишина позволяла остаться наедине со своими мыслями, которые вдруг вернули меня в тот ужасный вчерашний день.
Я вздрогнул от испуга, словно убил Шурика снова. Картина всего пережитого представилась мне предельно ясно. Я помнил каждое мгновение: то, как я ударил его ногой, выхватил топор и занёс его над головой пионера. Я помнил в мельчайших подробностях стекающую кровь и смертельное ранение, вскрик Алисы и собственные мысли в тот момент. Но вспоминая, что я думал тогда, я осознал, что на самом деле ни о чём и не думал. Я просто действовал. Действовал под чьим-то влиянием.
По щекам потекли слёзы, когда перед глазами всплыла Мику. Мику, которая была жива ещё сутки назад, а сейчас лежала в одном из проходов заброшенной шахты. «Твою мать, что же я наделал…» — прошептал я, зная, что меня никто не услышит.
На пороге у медпункта я услышал неуверенные шаги, остановившиеся прямо у дверей. Я в ожидании уставился на них, думая, кого могло принести в такой час. Проходили минуты, но никто не открывал дверь. Когда я уже было подумал, что мне показалось, дверь распахнулась, и в медпункт зашёл Электроник.
— Привет, — сказал я, меньше всего надеясь увидеть здесь его.
Электроник ничего не ответил. Он лишь смотрел на меня, почти не моргая. На лице застыло выражение злости и обиды, и я догадывался, с чем это связано.
— Ты убил Шурика? — спросил наконец он, не сводя взгляда с моих глаз.
— Да.
— Зачем ты сделал это?
— Он убил Мику, и я убил его. В целях самозащиты.
— Ты лжёшь!
— Нет!
— Скажи правду!
— Но это и есть правда!
— В таком случае ты должен быть наказан, — сказал Электроник, выхватив пистолет.
— Хей, откуда он у тебя? — спросил я испуганно, и он направил оружие на меня.
— Это не важно. Ты убил его.
— Да, но что тебе принесёт моя смерть?
— Каждый человек должен быть наказан.
— Думаешь, я не наказан? Я давно наказан, — сказал я спокойно, присаживаясь на кушетке. — Убив человека, он не покидает тебя никогда. Я каждый день в той шахте, с тем топором в руке…
— Что ты несёшь, это случилось вчера!
— Ах, да… ну, не думаю, что когда-либо избавлюсь от этого. Слушай, ты же понимаешь, что это всё случайность.
— Нет, это не так!
— Извини, но это так.
— Нет, не говори так! Мы… мы были друзьями, а ты всё испортил!
Внезапно Электроник направил ствол себе под подбородок. Быстро среагировав, я вспрыгнул и выбил пистолет из его рук. Электроник выбежал на улицу, а я поднял оружие и спрятал под подушкой.
— Ну и дела, — пробормотал я, присаживаясь обратно на кушетку и протирая пальцами виски, будто надеясь, что это как-то поможет от головной боли.
Скоро всё закончится. Закончится этот странный цикл, закончатся все страдания. Но воспоминания вряд ли покинут меня. Они проникли в мой мозг, оставив в памяти неизгладимый отпечаток, который явно останется со мной навсегда. Однако всё ещё есть надежда, что, покинув Совёнок, я забуду произошедшее. Конечно, если вообще удастся покинуть этот проклятый лагерь.
Другой Семён говорил, что этот мир — всего лишь плод моего воображения. Есть ли в этом смысл, я не знал. Я уже ничего не понимал. Настроение упало ниже нуля, явно не собираясь подниматься в ближайшее время.
В дверь постучали, а затем в медпункт вошла Виола.
— Ты уже проснулся, пионер? — спросила она, только чтобы сказать хоть что-нибудь.
— Ну, как видите.
— Ну и отлично. Как себя чувствуешь?
— Также, как и вчера.
— Голова болит?
— Да.
— Значит, тебе пора принимать обезболивающее. А я пока принесу тебе поесть.
Виола вышла из медпункта, а я проглотил одну таблетку, воспользовавшись её советом. Да, поесть мне сейчас точно не помешает. Хоть что-то, что ещё способно принести удовольствие.
Я достал из-под подушки пистолет и решил его оглядеть. В принципе, это было трудно назвать пистолетом: короткая стальная труба, рукоять из фанеры, спусковой крючок тоже из фанеры, и всё это перемотано синий изолентой. Когда Электроник направил его мне в лицо, было страшно, а сейчас, держа его в руках, я очень сильно сомневаюсь, что это вообще стреляет, даже если и стреляет, то вряд ли сможет убить. Покалечить возможно, а убить навряд ли. Хотя если в голову, то может быть и убьёт.
Я ещё несколько минут разглядывал оружие своего неудачливого линчевателя, как услышал быстро приближающиеся шаги за дверью и поспешил убрать пистолет обратно. В ту же секунду, как пистолет оказался под подушкой, в медпункт зашла Виола и, к моему удивлению, Славя, которая несла тарелку с едой и стакан компота.
— Привет, Славя.
— Привет, Сёма, — Славя, как всегда, мне улыбнулась и передала мне тарелку и поставила стакан на подоконник.
— Славя, у меня ещё дела есть ты не посидишь тут с Семёном? — спросила Виола, поглядывая на едва слышно тикающие настенные часы.
— Конечно! — ответила Славя. продолжающая мне улыбаться.
Честно говоря, я даже не думал, что после того, что случилось в шахте, ко мне кто-то придёт кроме Виолы или вожатой. Виола снова куда-то ушла, и мы остались со Славяной наедине. От аппетитного запаха макарон с тушёнкой у меня потекли слюни, и я решил как можно быстрее приступить к трапезе. Я ел макароны и запивал их холодным яблочным компотом, а Славя всё так же смотрела на меня, улыбалась и молчала.
— Семён, — робко произнесла она.
— Да?
— Многие а лагере думают, что это ты их… Но не я! Я верю, что ты это сделал, только чтобы защитить себя и Алису! — почти крича говорила Славя.
— Почему? Почему ты веришь мне?
— Просто я чувствую, что ты никогда не убил бы человека просто так.
— Просто чувствуешь? — удивленно спросил я.
Славя, кивнула.
— Но мы ведь знакомы всего ничего.
— Знаю. Но, глядя на тебя, я не могу поверить, что ты смог бы убить человека просто так ни за что.
— Странно это. Ты веришь мне, но при этом тебя там не было, а Алиса была там, и сама своими глазами видела всё это, но при этом боится меня, — с грустью сказал я.
— Ты с ней после этого разговаривал?
— Нет.
— А почему тогда ты думаешь, что она боится тебя?
— Когда я очнулся в медпункте, она со страхом смотрела на меня.
— Естественно, ей страшно после такого. Тебе надо поговорить с ней.
— Думаю, ты права.
Я приподнялся и хотел встать с кушетки, но Славя остановила меня.
— Не сейчас, ей надо время чтобы принять случившееся.
Дальше мы просто молчали. Время шло, часы назойливо тикали, и эта тишина начинала нагнетать, как вдруг гробовую тишину нарушили шаги за дверью. Дверь открылась, и я увидел два разноцветных глаза Виолы.
— Спасибо, Славя, что присмотрела за ним, — не успев зайти в медпункт произнесла Виола.
— Не за что. Я и сама была рада вам помочь и заодно с Семёном поговорить.
Славя, взяла пустую посуду, попрощалась и ушла.
— Ну что, пионер, как самочувствие?
— После завтрака стало немного лучше.
— Это хорошо.
Виола села за стол и начала заполнять какие-то документы, а я лёг на спину и начал смотреть в потолок.
Нет, продолжать здесь лежать я точно не собираюсь. Головная боль немного ушла, и с приёмом пищи я почувствовал свежий поток сил и энергии, а потому встал с кушетки, припрятав пистолет за поясом, и вышел из медпункта, игнорируя Виолу.
Я устал. Устал от этого цикла, напряжения и тревоги. Мне было уже наплевать, что обо мне подумают другие, и хотел уйти от всех проблем.
Я пошёл в близлежащий лес, желая остаться одному. Найдя небольшую поляну, которая находилась в тени от окружённых деревьев, я присел на влажную от росы траву, слушая пение лесных птиц и шум раскачивающихся верхушек высоких стволов. Теперь я мог насладиться в полной мере тишиной, покоем и умиротворением. Никто не в силах заставить меня возвращаться в этот чёртов лагерь, и играть роль пионера мне больше не хотелось.
Громкий треск веток позади вывел меня из своих мыслей. Я обернулся, внимательно разглядывая кусты и деревья. Ничего больше не происходило, и я не придал этому какого-либо значения. Мало ли какие звуки можно встретить в лесу.
Я закрыл лицо руками. Интересно, а отсюда слышно звук горна? Пропустить обед мне бы не очень хотелось. Конечно, для этого придётся идти обратно в лагерь, чего мне никак не хотелось, но я понимал, что рано или поздно голод даст о себе знать.
Услышав, а скорее почувствовав, рядом с собой едва различимые шаги, я убрал руки с глаз и осмотрелся. На этот раз оглядываться долго не пришлось: слева от меня сидела девочка с кошачьими ушами и хвостом. «Ну что такое?» — только и смог подумать я. Я уже устал удивляться.
Девочка-кошка смотрела на меня очень серьёзным взглядом, оглядывая с ног до головы, и молчала. Я смотрел на неё, думая, как воспринимать это странное существо. Можно ли с ней разговаривать? И если да, то о чём?
— Привет, — сказал я, не надеясь, что она ответит.
— Привет, — ответила та своим тонким голоском.
Прекрасно.
— Ну и кто ты?
— Я это я.
Да ладно. Задавать ей другие подобные вопросы, если она будет отвечать на них таким образом, мне не хотелось, но всё-таки спросил ещё раз:
— Откуда ты?
— Без понятия.
— Ладно. Тогда зачем пришла сюда?
— Потому что здесь происходит какая-то дичь, тесно связанная с тобой. Правильно, да? Так называют то, что никак нельзя описать словами?
— Ну и что ты от меня хочешь?
— Мне нужно поговорить с тобой об этом.
— О чём говорить?
— Ну… не знаю…
— Может, скажешь, что я вообще тут делаю? В этом мире, в этом лагере?
— Хорошо, так и быть, расскажу. Весь этот мир придумал ты. Всех девушек, все окрестности, абсолютно всё. Я твоя тульпа, которую ты придумал первой, поэтому я всегда буду с тобой и внутри тебя. То, что сейчас происходит, тоже придумал ты. Ты сам, не осознавая этого, хочешь их смерти. Скажу даже больше. Ты хочешь своей смерти. И поэтому ты здесь. Ты придумал прекрасный мир, в котором всё хорошо, в который хотел попасть, и тебе это удалось, поздравляю. И циклы закончатся тогда, когда ты сам этого захочешь, а именно тогда, когда поразвлекаешься с каждой из пионерок, выбрав в конце меня. Ты просто грёбаный психопат, Семён.
— Нет, не может быть, — пробормотал я.
— И этот цикл происходит в твоём сознании. Очнись, придурок! Ты пересмотрел фильмов ужасов и аниме, извращенец. Мать твою, как же ты жалок! Конечно, можно списать всё на…
— Заткнись, — сказал я, выхватив пистолет и направив ей в лоб. Мой палец нажал на курок, и голова этой твари разлетелась на мелкие кусочки, разбрызгивая кровь по траве, покрывая её багровым цветом. Капли крови попали мне на лицо и одежду, и я рассмеялся безумным смехом, нацелив ствол себе в висок, однако осечка дала понять, что пули закончились. Выбросив оружие, я уставился на мёртвую девочку-кошку.
— Послушная кошка, молодец, — сказал я, радуясь, что она не скажет больше ни слова.
Глядя на её задранную юбку, в голову пришла одна незатейливая идея. Я сел около неё и разорвал всю одежду, готовясь к извращенным действиям.
Я насиловал мёртвое тело этой твари, глубоко вгоняя в её девственное влагалище член. Её кровь попадала на меня, впитываясь в пионерскую форму и оставаясь на ней большими пятнами. Вряд ли мне удастся их смыть, но какая разница?
Кошко-девочка не могла сказать мне ничего против. Я решил не медлить и трахнуть её первой.
— Да, ты права, я хотел сделать это со всеми, — сказал я ей. — Может, следует спуститься за Мику? Она точно лучше тебя! А потом Алиса. Просто отлично!
Я кончил в эту сучку и прилёг рядом, стараясь отдышаться после таких активных действий. Солнце, стоящее в зените, дало понять, что примерно сейчас должен быть обед.
Приятно отдохнув, я поднялся, отряхиваясь от прилипшей травы и грязи, и направился к пионерлагерю. С души спал тяжёлый груз тревоги и напряжённости, ведь я наконец лишился девственности, пусть и с трупом собственной тульпы.
Как только я зашёл на территорию лагеря, прозвучал горн, что было очень кстати. По пути к столовой на меня поглядывали некоторые пионеры с явным испугом и отвращением в глазах. Я не знал, как выгляжу со стороны, но подумал, что, скорее всего, ужасно.
Когда я вошёл в столовую, взял порцию и сел за свободный столик, повисла тягостная тишина, и все уставились на меня. Однако я совершенно спокойно доел и вышел из-за стола, собираясь уходить.
— Семён? — услышал я голос Слави, стоящей позади меня.
— Да? — я как можно приветливее улыбнулся ей.
— Что случилось?
— Не важно. У меня дела. Потом поговорим. Пока!
Славя ничего не сказала в ответ, и я вышел из столовой, вновь направляясь к заброшенному лагерю.
***
Дойдя до развилки, мне в нос ударил запах слегка подгнившего человеческого мяса. Меня не отпугнул этот запах, а даже на оборот немного завёл. Я дошёл до места, где лежала Мику, посветил на неё фонариком и, увидев её прекрасное мёртвое синее лицо, у меня встал.
Я подошёл к ней и начал быстро раздевать. Я дотронулся до её небольшой холодной груди и начал покусывать соски. Через несколько минут я решил трахнуть её и снял штаны. Как только я вогнал свой член в её пизду, то тут же передумал. Её пизда была невыносимо холодной, поэтому я сразу вытащил из неё член и решил просто на неё подрочить. Я сжал член в руке и стал дрочить, глядя на синее лицо мёртвой японки. Почувствовав, что вот-вот кончу, я приоткрыл ей рот и кончил в него. После этого я поводил членом по её губам и натянул штаны. Развернувшись и уже собираясь уходить, я услышал позади голос.
— А я ведь говорил, что рано или поздно ты станешь таким, — безэмоционально произнёс он.
— Ну что же, поздравляю тебя, ты оказался прав.
— Какой смысл радоваться тому, что и так в любом случае произошло бы? Ведь я это ты, поэтому в любом случае ты стал бы таким. Ведь я, да и весь лагерь, это твои личности.
— Чё?
— Весь лагерь — это плод твоего больного воображения, а его обитатели — твои личности. Так что, выебав Мику, можно сказать, что ты выебал самого себя.
— Если все в лагере это мои личности, и ты тоже, то почему ты осознаёшь, что ты всего лишь моя личность, а остальные — нет?
— Потому, что я самая первая твоя личность, поэтому я и понимаю это. А остальные личности появились уже позже.
— Понятно, — на самом деле было нихуя не понятно.
Голос замолчал, и я пошёл к выходу.
***
К вечеру я вернулся в лагерь. Солнце уже приближалось к горизонту, и я понял, что пропустил ужин.
Ну ничего, от голода не умру. Голода я не чувствовал, поэтому думал совсем о другом. О Алисе.
Думаю, надо поговорить с ней, ведь она волнуется. Думает, что я убийца, а мне так хочется её успокоить.
Я подошёл к её домику и постучал по двери. Никто даже и не думал мне открывать, поэтому я дёрнул ручку, которая, как ни странно, поддалась, и дверь, немного скрипя, отворилась.
Как я и думал, на кровати лежала мёртвая Алиса с перерезанным горлом, а около неё стояла Лена с кухонным ножом в руке, злорадно улыбаясь новой жертве. Посмотрев на меня своим зловещим и адским взглядом, она спросила:
— Ну как тебе наш лагерь, Семён?
— Ну и зачем ты это сделала? — спросил я.
— Она так много страдала, бедняжка, что я уже не могла на неё смотреть. Видел бы ты, каково ей было после вчерашнего.
— Жаль…
— Ага, как же, тебе не может быть жаль. Ты уже ничего не чувствуешь.
— Откуда ты знаешь?
— Я часть тебя.
— Пошла к чёрту, — сказал я, обернувшись, чтобы покинуть домик, но услышал, как она побежала в мою сторону. Я повернулся к ней и хотел увернуться от опасного удара ножом, но она всё равно задела мне руку, из ранения которой в то же мгновение потекла кровь.
— Вдоль, а не поперёк! — закричала Лена, взяв меня за руку, чтобы порезать её правильно, но я оттолкнул её и, не удержавшись на ногах, упал на пол. Она воспользовалась моментом и склонилась надо мной, держа нож лезвием вниз. Я ударил её по ноге, но она, продолжая стоять, уже направила холодное оружие в мою грудь.
В последний момент я схватил её за руку, остановив в нескольких сантиметрах от тела, и пытался держать как можно дольше, чтобы она не вонзила его в меня. Я снова ударил её ногой под колено, и на этот раз она повалилась на пол, выронив нож возле меня.
Я быстро вскочил, подхватив нож, и хотел было нанести удар Лене, но обнаружил, что её уже не было. Оглядываясь по сторонам, я понял, что в домике больше никого кроме тела Алисы нет, и подошёл к ней.
Алиса была прекрасна. Кровь, стекающая из её горла, испачкала подушку, постель и пионерскую форму, а безжизненный взгляд, устремившийся вверх, не выражал никаких чувств и эмоций.
Я взял красный галстук, привязанный к её правой руке, и крепко завязал на шее. Сняв с неё одежду, я раздвинул ей ноги и вошёл так глубоко, как был на это способен. Насиловать труп довольно-таки приятно и легко, поэтому это доставило мне массу удовольствия. Удовольствия однозначно было больше, чем с той девочкой-кошкой. Влагалище у Алисы было узкое, но входило на ура. Кончив в неё, я лёг рядом, лаская рыжие волосы и гладкую кожу, незаметно для себя самого засыпая.
