Эспрессо, пожалуйста

      Солнце било прямо в глаза, просачиваясь через тонкую шторку. Что ж, тем лучше, можно быстрее проснуться и подняться с кровати.       Розововолосая девушка лет двадцати натянула на себя одеяло, укрывшись им с головой. Через несколько секунд дёрнула ногой и скинула одеяло, вскочив с кровати и встав на ноги.       — Утро! Утро-утро-утро, — пропела девушка, потягиваясь и открывая шторы. — Доброе утро, — склонилась она над ноутбуком, нажимая на кнопку включения. Пара щелчков мышью, и по комнате разлилась негромкая попса. Пожалуй, лучший способ проснуться.       Она бросила взгляд на часы над кроватью - 5:05. Отключила второй будильник на телефоне, проверила входящие.       "Сакура, твоя смена сегодня с 6 до 10 и с 20 до 22. Завтра тоже. Ц.".       Сакура кивнула, улыбаясь своим мыслям. Ещё тридцать пять минут, чтобы покушать, собраться и выйти на работу. Но сначала - зажечь аромасвечу. Ммм, чудесно! Через несколько минут приятный запах заполнил комнату, пока девушка пританцовывала на кухне, включая чайник и засыпая в заварник порцию свежих чайных листьев.       Чайник, чашка, заварена кашка, день начался хорошо. Сакура порхала от чайника к столу, от кровати, застилая её, к умывальнику и душу: почистить зубы, помыть голову, уложить феном стрижку, завязать коротенький топик на шее — в кофейне жарко почти всегда, бойлер нагревает не только воду, но и помещение вокруг себя. За рабочим фартуком голый живот всё равно не будет видно. "Телефон-ключи-деньги" произносится как мантра на выходе из дома уже много-много лет.       Ещё через несколько минут за Сакурой закрылась дверь подъезда. Теперь нужно пройти через двор, повернуть в узкий проход между домами, весь расписанный граффити (и как только художники с баллончиками смогли здесь развернуться?), миновать странную скульптуру из изогнутых арматур (ох уж это современное искусство, то ли груда хлама, то ли модный арт-объект), и достать ключ, чтобы открыть кофейню.       Начиналась знакомая и любимая рутина. Сначала Сакура открывала дверь кофейни и окно в центре зала, чтобы проветрить помещение — пускай свежий сквозняк скользнёт в каждый уголочек и разнесёт запах кофе на несколько десятков метров вокруг, так первые клиенты сразу поймут, с чего нужно начинать день. А пока готовится первая чашка кофе — для Сакуры, конечно — можно заняться важными и серьёзными делами в кофейне.       Каждое утро, начиная смену, юная бариста раскрывала тетрадь учета на последней записи и принималась за работу — пересчитать количество оставшихся стаканов, упаковок с кофе. Мелкие расходные материалы — палочки, крышечки, пакетики сахара, упаковки салфеток. Больше всего Сакуре нравились новенькие салфетки — Цунаде разрешила заказывать разноцветные; пусть цветные салфетки и дороже, но ненамного, и они отлично вписываются в интерьер кофейни. После того, как всё посчитано, пора делать заказ на следующий день. Если Шизуне не слишком занята другими филиалами, может привезти нужное и сегодня.       "Ложечки 2 уп., кофе с кардамоном, корицей, бурбон, робуста - по 1 уп, крышечки большие 1 уп, вода 0,5 л - 5 уп, 1 л - 3 уп, салфетки цветные - 7 уп". Вдогонку к этому каждый день Сакура фотографирует тетрадь учёта и отправляет фотографию Цунаде для сверки данных. "Сообщение отправлено." — неизменно изо дня в день высвечивается на экране системное уведомление, и так же изо дня в день через несколько минут после отправки приходит один и тот же ответ. "Ок. Шизуне завезёт."       План-минимум на сегодня выполнен. Сакура довольно улыбнулась, протирая начисто кофемашину после приготовления собственного латте. Теперь можно начинать работу.       Первые клиенты, как правило, идут с семи часов, иногда с половины восьмого. Спешат на учёбу вечно сонные, хмурые и недовольные студенты. Эти чаще всего берут эспрессо или американо. Отличие второго от первого только лишь в наличии воды, делающей вкус кофе не таким насыщенным. Кофеина в нём одинаковое количество. Иногда заходит девушка с коляской — она заглядывает в кофейню с улицы, просит сварить горячий шоколад, а иногда — бросить туда пару зефирок (ничего другого ей нельзя, пока она кормит ребёнка грудью, и будет нельзя ещё ближайшие пару лет) и катает коляску по аллейке неподалёку, пока ждёт заказ. Когда Сакура заканчивает приготовление, то выставляет стакан на прилавок и машет молодой матери рукой — мол, готово, приходите, пожалуйста. Тогда девушка с коляской возвращается, забирает горячий стакан, который Сакура предусмотрительно оборачивает в двойной слой картонных держателей, и продолжает прогулку. Они почти не разговаривают, только перебрасываются короткими "Как здоровье малыша?" - "Нормально. Как работа?" - "Всё хорошо. Как Вы сами?" - "Спать хочется," - и Сакура кивает, потому что не знает, что ещё можно сказать, и иногда подбрасывает в стакан побольше зефирок — пусть будет повкуснее.       Часто поутру заходит дедушка, живущий неподалёку. Не дедушка Сакуры, конечно, а просто дедушка. Хотя, если честно, то уже все сменщицы потихоньку хихикают и добро подшучивают над Сакурой, и дедушка потихоньку становится "её" — с такой теплотой она отзывается о нём, пока девочки сменяют её за кассой, принимая смену. Сакура и не возражает; каждый раз, когда Хирузен — он представился в первое же посещение, и Сакура запомнила его имя почти сразу — заглядывает в кофейню, Сакура откладывает все дела и опирается на стойку локтями, улыбаясь привычному и уже почти родному посетителю. Они болтают о погоде, о настроении и учёбе Сакуры, о том, как у Хирузена дела и как идёт жизнь у его внука — так, обычные разговоры ни о чём; иногда они разговаривают о книгах и журналах, бывает, просто молчат. Она пьёт свой кофе, он потягивает крепкий зелёный или чёрный чай ("Годы уже не те, сердце пошаливает, Сакура" — "Да Вы что, Хирузен-сама, Вы ещё любому фору дадите"). Около семи утра Хирузен уходит, а Сакура остаётся — ещё пара часов смены и придёт кто-то из Хьюга или Яманака. Девочки заступают на свою смену с девяти-десяти часов, приходя ровно ко времени, и только беспокойная блондинка Яманака частенько опаздывает на десять-пятнадцать минут и остаётся вечером на подольше на это же время, чтобы Сакура могла не торопиться. Ино каждый раз рассказывает новую версию событий, объясняя, почему же она не успела к началу смены в этот раз, и Сакура улыбается. Они обе знают, что Ино любит поспать, а Сакура слишком добра к ней, но каждый раз первая тренирует свою фантазию, а вторая кивает и делает вид, что верит.       — Я останусь на пятнадцать минут дольше, — напутственно провожает её Ино. — К восьми не торопись.       А Сакура обычно и не торопится. Каждый её день наполнен учёбой, встречами с шумными друзьями и подругами, прогулками по городу. Особенно летом. Да, летом особенно. Сначала домой — переодеться, чтобы не так сильно пахнуть кофе. Хотя, по правде говоря, запах кофе Сакуре очень нравится, но ведь духи с ароматом сакуры куплены не для того, чтобы стоять на полке. Она хихикает. Духи с запахом сакуры для Сакуры. Как забавно. Какая ирония. Поэтому всегда сначала нужно зайти домой и переодеться. Иногда — принять душ и помыть голову. Это если она захочет окончательно вывести запах, но это никогда ей не удаётся, и лёгкий аромат арабики тянется шлейфом за девушкой почти весь день, заставляя некоторых прохожих с особо чувствительными носами оглядываться по сторонам в поисках кофеен.       Потом — как получится. Чаще всего — на учёбу, грызть гранит науки и постигать таинство журналистики. По правде говоря, не такое уж это и таинство. Писать может любой, хорошо — не каждый; стать журналистом проще после прожитых лет и жизненного опыта, но если очень хочется, можно начать вступление в профессию сразу после школы. Сакура выбрала второй вариант. Долго выбирала между филологией и журналистикой и решила, что предпочитает общаться с людьми и бывать в разных местах, нежели репетиторствовать с учениками или копаться в кипах бумаг. Журналистика, значит.       После учёбы — гулять с друзьями, узнавать новости, набрасывать небольшие идеи для заметок или статей. Здесь Сакура чувствовала себя словно рыба в воде: пусть она не умела много и красиво говорить, а загоралась, только когда тема была интересной и хорошо знакомой, зато у неё был навык куда как более подходящий — Сакура умела активно слушать. Она с неподдельным интересом смотрела на собеседника, внимательно проглатывала каждое его слово, задавала уточняющие вопросы и переспрашивала всё, что было ей непонятно или незнакомо. Понемногу человек раскрывался, и вот уже окружающие неожиданно для самих себя наблюдают, как даже самый тихий и неразговорчивый интроверт с воодушевлением рассказывает юной розововолосой девушке о чём-то важном для него и активно жестикулирует, сопровождая взмахами рук свой рассказ.       Но иногда Сакура уставала от людей. Это нормально. Каждый может устать от всех и пожелать уйти если не в монастырь, то хотя бы запереться в своей комнате и пару дней выходить из неё только в туалет и перекусить. Восстановиться, отдохнуть, провести время наедине с собой... Сакура предпочитала долгие прогулки в одиночестве. Она оставляла дома телефон, брала с собой рюкзак и бутылку воды и уходила в парк неподалёку. Бродила по дорогам и тропинкам, подкармливала белок, если не забывала бросить в рюкзак орехи и семечки. Раньше брала с собой ещё и печенье, но, как выяснилось позже, кормить им пушистых рыжух было нельзя, и Сакура стала покупать больше орехов, чтобы подкармливать зверушек. Они, конечно, запомнили её и иногда даже сами прыгали по веткам навстречу и свешивались с самых кончиков, держась задними лапками, а передними вытягивая из пальцев Сакуры вожделенную еду. Она смеялась, белочки отбегали по ветке к стволу дерева, садились и увлечённо грызли орехи, а потом прибегали за новой порцией. Конечно, она делилась.       В центре парка протекала речка. Достаточно глубокая, чтобы Сакура однажды уронила туда телефон и подарила его речке навсегда, пришлось покупать новый. По крутым обрывам к воде было не подойти, а бурное течение наверняка почти сразу унесло гаджет в трубу, которой реку увели под землю: она выходила на поверхность в нескольких парках города, а остальная часть реки текла по трубам под городом и возвращалась к небу и солнцу только за его пределами. Целую неделю Харуно переносила контакты из записной книжки в новый мобильник, ещё около месяца собирала номера телефонов у знакомых и друзей, а часть контактов оказалась безвозвратно утеряла. Сакура сделала выводы, скопировала записную книжку телефона в онлайн-аккаунт и поклялась больше не делать селфи на всяких там мостах над глубокими речками. Наверное, тогда же появилась традиция безтелефонных прогулок, дабы не было соблазна снова навернуть мобильник в реку.       По дороге к мосту Сакура собирала в маленький мешочек разные палки, камешки и листья. У реки останавливалась и по двадцать-тридцать минут проводила за нехитрым развлечением, бросая собранное в воду. Смотрела, как от камней расходились круги, быстро размываемые течением, как уносило за поворот листья и палки. Глубоко дышала прохладным воздухом с привкусом речной воды, закрывала глаза и слушала-слушала-слушала. И было чувство, будто какой-то сосуд внутри, опустошённый постоянными контактами, наполняется заново, и появляется желание жить дальше. "Если интровертам нужно одиночество, чтобы восстановиться," — думала в такие минуты Сакура,— "то я определённо интроверт". В конце концов, как бы она ни любила людей, лучше всего отдыхалось всегда в одиночестве.       Вечером снова пора в кофейню. Не каждый день, конечно, а только лишь когда стоят смены, а летом и в начале осени они, как правило, реже — Цунаде даёт Сакуре возможность отдыхать, компенсируя практически ежедневную работу зимой. Летом и осенью девочкам проще добраться до кофейни, а ещё Цунаде ищет студентов на подработку, причём обязательное условие — чтобы они жили рядом и могли помогать открывать и закрывать кофейню. Зимой это куда как сложнее, поэтому начало и конец смен - на Сакуре каждый день кроме воскресенья. В последний день недели Цунаде отправляет кого-нибудь из работников других филиалов кофейни на смену Сакуре, давая той отдохнуть. Найти сменщицу или сменщика рядом с домом пока не получалось.       Вечером работа, конечно, попроще. Сакура возвращается в кофейню, обнимает уходящую Ино — та уже подпрыгивает, сгорая от нетерпения, чмокает лобастую в щёку и убегает на автобус в сторону дома. Если на смене стоят Хината или Ханаби, Сакура вспоминает об этом, обнаруживая серую ауди на ближайшей парковке — за сёстрами неизменно заезжает двоюродный брат Неджи. Лоб его всегда перетянут банданой, и Сакура вспоминает слухи о главной и побочной ветвях семьи, ссоре старших Хьюга и изредка размышляет, что он там прячет. Шрам? Свидетельство семейного конфликта? Или на самом деле не прячет, а просто носит любимый аксессуар? Видела ли она его когда-нибудь без банданы?       Хината кланяется Сакуре и садится в ауди, пристёгивается и позволяет брату увезти её. Ханаби прыгает на переднее сиденье, лезет к Неджи с обнимашками, и он легко приобнимает её в ответ правой рукой, левой выворачивая руль, чтобы выехать с парковки. Сакура видит это из окна кофейни почти каждую смену, наблюдая то за одной сестрой, то за второй, и каждый раз удивляется: вроде бы сёстры и росли в одной семье, но какие же разные. Хината тихая и спокойная, смотрит широко открытыми глазами, вроде бы подмечает всё, но почти всегда молчит. Она милая, гости кофейни улыбаются ей, и она, конечно, отвечает, но одними губами. Глаза почти никогда эта улыбка не трогает, и от этого Хината выглядит немного грустно, но неимоверно мило. Ханаби приветствует всех широкой улыбкой, желает приятного дня и может поболтать с особо дружелюбными клиентами, если поток посетителей пошёл на убыль и освободилось немного времени на разговоры.       Сакура улыбается уголком рта, думая о Хинате и протирая столешницу рядом с кофемашиной. Тихая, но ужасно милая девушка. Интересно, почему они работают в кофейне? У семьи Хьюга достаточно денег, чтобы их дочери ни в чём не нуждались. Надо будет спросить.       От мыслей её отвлекают упавшие салфетки. Сквозняк, Яманака опять забыла придавить пачку, чтобы яркие лёгкие квадратики не разлетались по всей кофейне. Пора убираться.       Сакура закрывает кофейню, запирает её на ключ, гасит внешнее освещение и щёлкает кнопкой; белые рольставни медленно ползут вниз, закрывая помещение кофейни от чужих глаз. Завтра снова её смена с утра, сегодня остаток можно не считать, всё равно будет необходимо заняться этим завтра. А сейчас домой. Мыться и спать.       Примерно в половину двенадцатого Сакура уже сопит, укрывшись тонкой простынкой — слишком жарко. Каждый вечер она обещает себе купить вентилятор, хотя бы переносной маленький, но каждое утро, открывая форточку и впуская прохладный после ночи воздух, она, конечно, снова и снова забывает об этом. Она ворочается во сне, стараясь лечь поудобнее, и простынка сползает, пастельно-розовая маечка задирается до рёбер, оголяя спину; в комнате слышен шум проезжающих внизу машин и ровное сопение спящей девушки.       Этот день начался бы так же, и закончился тем же, как и многие другие дни до этого. Но. Иногда в жизни случается одно маленькое "но", которое ставит всё с ног на голову, даже если ты не успеваешь понять это в момент, когда случилось это самое "но".       Утро пятницы обещало ничем не отличаться от утра четверга. Ещё одна смена. Завтра выходной и долгожданная поездка в пещеры. Тен-Тен звала уже давно и вот теперь, когда выходной в кофейне пришёлся на выходной большинства людей, нужно уже решиться. Страшно, но... Интересно. Да, интересно больше, чем страшно.       Сакура прошла двор и змейкой скользнула между домами, обогнула скульптуру, пройдя так близко, что едва не зацепилась рукавом. Открыла кофейню. Быстро пересчитала всё необходимое и принялась разбирать привезённый накануне вечером Шизуне заказ. Она всыпала палочки в деревянную подставку, запихнула под прилавок упаковки с бутылками воды. Пару упаковок вскрыла и расставила бутылки в холодильнике. В жару самое то. Когда принялась расставлять на полках новенькие чёрные пакеты, невыносимо вкусно пахнущие кофе — ах, если бы только организм позволял пить эту жидкость богов на завтрак, обед и ужин, она обязательно выпила бы всё здесь и работала бы почти как за еду, но только за кофе — в этот самый момент на двери звякнул колокольчик.       "Первый клиент сегодня, так рано".       Сакура бросила взгляд на часы — 06:16 — и повернулась к гостю, пригладившему растрёпанные чёрные волосы. Взгляд скользнул по запястью, задержавшись на маленькой черной татуировке змейки:       — Доброго Вам утра. Что желаете заказать?