Эспрессо, пожалуйста

      — Доброго Вам утра. Что желаете заказать?       Она была отвратительно жизнерадостна в эти пятнадцать минут седьмого. Ещё и с утра. Как можно быть настолько раздражающе дружелюбной в такую рань?       Саске выпутал руку из волос, приподнял левую бровь и взглянул на карту кофе. Масса неизвестных названий. Кофе мохито, айс-латте, бейлиз, по-ирландски, по-ямайски, мятно-горчичный... Как только не извращаются над нормальным человеческим кофе ради того, чтобы кто-то мог попонтоваться в соцсетях стаканчиком с красивым названием.       — Я могу чем-то помочь? Посоветовать напиток?       Он посмотрел на неё. Короткие розовые волосы, аккуратно завязанные в хвостик, тонкие руки, большие светло-зелёные глаза. Глаза раздражали больше всего. Да ладно. На самом деле, он не находил ничего, что могло бы не раздражать его в этой кофейне — слишком яркой, слишком красочной, а теперь ещё и жизнерадостная бариста. Не спасал даже умопомрачительный кофейный аромат.       Отвратительно.       — Вы? Ничем не можете, — довольно язвительно и грубо отчеканил он и заметил, как дрогнула нижняя губа девушки. Отвернулся и снова уставился на кофейную карту на стене, выбирая напиток. Нечего умничать, возьмёт самое знакомое и привычное. Переведя взгляд на баристу, он заметил, как покраснели её щёки, сбилось дыхание и глаза заметно увлажнились. Стало немного неловко.       — Эспрессо, пожалуйста. Сколько времени ждать? — смягчил тон Саске, поняв, что повёл себя не лучшим образом. Внутри всколыхнулась досада — стал слишком похож на отца, а ведь так пытался избавиться от привычек, так похожих на его грубость и пренебрежение. Извиняться он не стал, но постарался, чтобы его голос звучал без прежних язвительных ноток.       — Минут пять, — внезапно севшим голосом отозвалась бариста. — С вас... — Последние слова она уже буквально шептала так, что он не расслышал и хотел переспросить, но увидел цифры на экране аппарата и приложил карту, задержав на секунду. Касса щёлкнула, выдала чек, который он тут же смял и выбросил в мусорный бак, а розововолосая бариста отвернулась к кофемашине. Саске готов был поклясться, что слышал всхлип, но на душе у него и без этого было так тяжко, что больше ничего делать с этим знанием он не стал. Обойдётся. Не ей одной хреново.       Сакура вытерла слёзы красной салфеткой, пока ждала приготовления напитка. Какая муха укусила этого... да ну его, у всех бывают плохие дни, и обращать внимание на дураков всяких — так себе идея. Сакура глубоко вдохнула, выдохнула и постаралась сохранять спокойствие.       — Ваш эспрессо, — поставила она стакан с ароматным кофе на жёлто-розовый прилавок и отвернулась, поправляя пачки салфеток и выкладывая их по цветам. Получалась вполне себе миленькая радуга. Сакура услышала шаги, как царапнул по стойке поднимаемый стакан, потом снова шаги, удаляющиеся от кассы. Шорох сдвигаемых по лавочке подушек; тут она напряглась — переживала, чтобы сердитый гость не пролил случайно или неслучайно горячий напиток на яркую ткань. В конце концов, Сакура сама подбирала подушки в кофейню, как и многое другое. Цунаде, когда открывала новый филиал, взяла её с собой в крупный гипермаркет — обеспечить дизайн кофейни. Оплатила столики и лавочки, а когда увидела, как Сакура призывно машет маленькими подушечками, расцвеченными градиентами всех цветов радуги и их смесей, с другого конца зала, одобрила её выбор моментально. Так в новом филиале появились лавочки с подушками, и постепенно эта идея захватила все кофейни сети. Клиенты одобрили.       Сакура обернулась. Гость потягивал кофе из стаканчика и ничего проливать, казалось, не собирался. Она выдохнула. Можно вернуться к делам. Краем глаза Сакура заметила, как парень достал блистер, выщелкнул из него пару таблеток и отправил их рот. Она приподняла бровь: разве можно запивать лекарства кофе? Впрочем, это не её дело. Может, это витаминки, да и вообще, лезть давать совет, когда тебя не просили — не лучшая идея.       Саске рассматривал кофейню и морщился. "Раздражающе жизнерадостно", думал он. "Просто невероятно, как можно красить стены в такие дикие оттенки". Ему не нравилось совершенно ничего — ни разрисованные нежными акварельными цветами и листьями стены, ни удобные деревянные лавочки (казались слишком жёсткими, да-да), ни гирлянда лампочек под потолком, освещающих помещение. Он прищурился. Резало глаза.       Это было неудивительно, как говорила ему лечащая врач, да и сам он немало читал по теме болезни после постановки диагноза. Абсолютно неудивительно. Человек в депрессии бывает неспособен воспринимать яркие краски, хорошие новости; положительные эмоции сглаживаются или вообще перестают существовать; впрочем, плохие эмоции иногда не только не обостряются, но ещё и пропадают туда же, куда и хорошие. Накрывает апатия, и ты дрейфуешь по жизни как... не будем говорить, что именно, по волнам. Саске апатия пока не грозила; его раздражало практически всё вокруг. Слишком яркие цвета, громкие звуки, поразительно активные напарники по группе, огромное количество информации. Когда он поделился этим с лечащим врачом, та кивнула, дописала ещё один диагноз в карту и добавила к схеме лечения противотревожное.       — А это мне точно поможет? — поднял он на неё взгляд. Она кивнула снова. Саске забрал рецепт и добавил к коробочкам в бардачке автомобиля ещё одну. Пока таблетки делают ему лучше — пусть будут. Он должен держать себя в форме, чтобы отстоять свою жизнь и группу. Обязан. А значит, будет следовать всем указаниям врачей. Тем более пока что ему действительно становилось лучше. Откаты были, но, как он знал, читая форумы и разговаривая с врачами, это норма. Два шага вперёд, шаг назад, в чистом остатке ты всё равно продвигаешься по намеченному пути. Даже если не так быстро, как хотелось бы.       Шаг назад случился сегодня. Такая срань из-за недосыпа, несвоевременного приёма лекарств, и ещё эта машина. И бронь зала... Отдать аванс за выбранное группой помещение нужно было как можно быстрее. Почти через три недели "Орегано" планировали выступать в одном из не самых плохих концертных залов. Десятого числа, через одну субботу, на радио и многих платных площадках должен был выйти первый альбом группы. Дебют, так сказать. Ещё через две недели после этого - концерт. Продажа билетов пока шла плохо, но после радио ситуация должна была улучшиться.       Тем более, что неизвестно, каким чудом, но Карин удалось передать альбом напрямую к одному из классных продюссеров, минуя Фугаку. Как она это сделала, девушка не распространялась, но вроде бы Като был дядей одной из её знакомых, и Узумаки удалось объяснить тому ситуацию, не затронув посторонних людей. Иначе наверняка нашёлся бы кто-то, кто обязательно рассказал бы Учихе о готовящемся дебюте. Саске был практически уверен, что отец ничего не знает и не узнает, пока не услышит его песни на радио; по приятному совпадению, Учиха и Като не очень любили друг друга, и Дан, прослушав альбом, охотно согласился включить его в одну из самых популярных музыкальных программ. Что ясно говорило о качестве и привлекательности песен. Это всё отлично, но аванс за зал...       Срань. Срань. Срань. Он сжал картонный стаканчик в руке, смяв его. Поднялся и, проходя, выбросил в мусорное ведро. Не попал, но этого он уже не видел, закрыв за собой дверь кофейни и едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть ей. Как же всё раздражает. Нет, эта кофейня отныне для него закрыта, иначе однажды он или порвёт что-нибудь, или прольёт кофе на идеально вымытый пол, или случайно хлопнет дверью так, что осколки придётся собирать по всему помещению. Лучше уж спрятаться в углу привычной забегаловки рядом с домом, приглушить свет, чтобы не резал так глаза, и вообще... Надо поспешить забрать авто. Наверняка пробитую шину уже заменили. Ему точно есть чем заняться, кроме как рассматривать рисуночки на стеночках.       — Какой недружелюбный молодой человек, — заметил дедушка Хирузен, оперевшись на стойку. — Надеюсь, он не постоянный ваш посетитель, Сакура-тин.       — Нет, Хирузен-сама, — отозвалась Сакура, выходя из-за стойки, поднимая стаканчик и бросая в урну, где ему и полагалось находиться. — Этого молодого человека я вижу здесь впервые. И, возможно, в последний раз. Ему у нас не очень-то понравилось.       — Надеюсь, он тебя не обидел, — старик прищурился, пытаясь отыскать ответ в глазах Сакуры.       — Нет, Хирузен-сама, я думаю, это уже неважно.       — Как скажете, Сакура. Как Ваши дела?       — Спасибо, — улыбнулась она. — Знаете, я всё-таки устроилась туда, куда хотела.       — На практику? В Маунтанчери? — Хирузен потёр переносицу, словно поправлял невидимые очки. Странно, наверное, смотрелось со стороны, но юная знакомая ничего не говорила ему по этому поводу, и старик потакал своей давней привычке.       — Да, — просияла Сакура. — Мне пришлось собрать целую кипу документов, грамот и подтверждений, туда берут только лучших. Со всего факультета в Мау стажируются не больше десяти человек, и мне жутко повезло попасть в эту десятку.       — Почему же повезло? — прищурился Хирузен. — Разве не ты заработала все эти грамоты честным трудом?       — Я.       — Разве не ты училась и писала публикации чуть ли не круглосуточно? Я помню, как ты выглядела последние несколько месяцев, пока готовилась. Даже случайно насыпала мне соль в шоколад вместо сахара.       Сакура залилась краской. Она надеялась, что такую оплошность допустила только один раз. Дедушка Хирузен готов простить ей всё, а вот другие покупатели могут быть не столь милыми.       — Да, я, но...       — Так об удаче ли мы говорим в этом деле, Сакура-тин? Или о логичном и естественном успехе упорной работы?       — Я поняла Вас, — улыбнулась девушка. — Я и в самом деле много работала, чтобы пройти конкурс, так что это целиком моя заслуга.       Хирузен улыбнулся, отсалютовал стаканчиком какао — твоё здоровье, Сакура — и глотнул обжигающе горячий напиток.       — Как планируешь отмечать успех?       Сакура задумалась. Она не до конца ещё была уверена, стоит ли ехать.       — Друзья позвали меня в пещеры. Говорят, компания, которая даёт проводника, достаточно известная и самая крутая в городе. Я переживаю, потому что ни разу не была в горах и, тем более, пещерах. Вдруг случится что?       — А кто проводник?       — Некий Сарутоби.       — Сарутоби хороший проводник, можешь не переживать за ваш поход.       — Вы знакомы?       — Скажем так, я знаю его достаточно давно и доверяю его профессиональным навыкам.       — Ну если вы так говорите, — вздохнула Сакура. — Мне страшно, но я готова попробовать.       За разговором собеседники не заметили, как открылась дверь кофейни.       — Сакура-тян! — с порога махала ладонью с широко раскрытыми пальцами светлая длинноволосая девушка. — Я готова заступать на смену, собирайся!       — Пять минут, Ино, у тебя пять минут, чтобы переодеться и занять моё место! Что желаете заказать? — последняя фраза была обращена к новому вошедшему, средних лет мужчине. Он остановился у стойки и начал изучать меню.       Хирузен помахал Сакуре от двери, она чуть приподняла ладонь в ответ, прощаясь, и повернулась к покупателю.       — Сегодня у нас напиток дня — сладкий латте с горчич... — услышал старик, закрывая дверь. Пожалуй, нужно будет попробовать в следующий раз.