Вполоборота

17:17 За ними каждый раз кого-нибудь присылают — не могут оставить в покое и на десять минут. Сразу начинают искать, хоть для этого и приходится всего лишь выйти на парковку. Будто в первый раз. Будто Джостен захочет сбежать с игры. Нил стоит рядом с запрокинутой головой — его глаза закрыты. Эндрю отводит взгляд, поворачивает голову. И сразу упирается в две единицы, слепяще-яркие на оранжевом фоне. Новенького зовут Джек, но Эндрю он не нравится, поэтому тот остаётся просто новеньким. Цифрами на форме. Досадным препятствием. — Ваймак зовёт, — широко улыбается номер одиннадцать, — но можете не торопиться. Мы с Кевином справимся сами. — Джек, уйди, — говорит Нил. Слова уходят вверх, поэтому особого веса не имеют. — Оставить вас наедине? — улыбается, но неприятно, неискренне. — Будешь убеждать нашего лучшего вратаря поиграть сегодня? Эндрю цокает языком, и новенький медленно отшагивает назад. Даже не пытается делать вид, что не боится. Правильно делает. — Вон, — повторяет Нил. Теперь тот слушается и отправляется к раздевалкам быстрым шагом. Эндрю знает, что это всего лишь первая попытка. Всё работает именно так — сначала посылают новую кровь, если не помогает, отправляют Хэммика. В последний месяц это превратилось в привычку. Они приезжают на поле и на несколько минут остаются вдвоём. Иногда сидят в машине, иногда курят перед тем, как уйти к мячам, шлемам и нарисованным воротам. Сегодня Нил хотел сразу отправиться к стадиону, но потом остановился. Развернулся, подошёл к машине, доставая пачку сигарет, подпёр дверцу собственной спиной. Он укрыл ладонью трепещущий огонёк зажигалки, выдохнул дым. Протянул сигарету Эндрю. Эндрю его проигнорировал, встал рядом и вытащил свои. — Скоро придёт Ники, — говорит Нил. Теперь его подбородок почти прижат к груди — поза закрытая, тело готовится защищаться. — Не понимаю, почему он каждый раз соглашается. Всё это — пустое, Нил не хочет разбираться в том, как работают сантименты, или обсуждать иерархию Лисов. Он тянет время. Юлит и не говорит напрямую. Нил не похож на самого себя уже две недели, последние дни он особенно дёрганый. Он плохо спит — Эндрю возил его на поле посреди ночи, а потом, по возвращении, поднимался следом на крышу. Эндрю не спрашивал. Знал, что ещё не время. Рассчитывал, что у Нила хватит мозгов рассказать обо всём самостоятельно. Эндрю не так часто переоценивает людей. Это Джостен — исключительный случай. — Думаю, у нас есть около десяти минут, — добавляет он. Эндрю стряхивает пепел и делает затяжку. Он знает, что Нила вот-вот наконец прорвёт — тот чересчур серьёзен. Ни намёка на улыбку, приподнятые брови или дразнящий, бросающий вызов взгляд. Нил выглядит так, будто вот-вот скажет глупость. Очередь Эндрю поднимать голову вверх. Он не собирается смотреть на Джостена, ожидая когда тот удосужится заговорить. Нил не подводит ожиданий. Поворачивается к нему всем телом, задирает подбородок и наконец задаёт вопрос в лоб: — Ты остаёшься ради Аарона? Не дав паузе провиснуть, как старой сетке на кармане клюшки, Джостен снова открывает рот. — Ваш договор расторгнут. Ты его вроде как отпустил, но возможно всё ещё чувствуешь себя обязанным. Потому что дело точно не в Кевине. Его больше не от кого защищать. — Только если от рвения новенького. — Эндрю. Нил не остановится. Он по привычке содрал пластырь вместе со швами и теперь планирует истечь кровью прямо перед входом на стадион. — Нужно было спрашивать ещё летом, знаю, но молчать сейчас я точно не вижу смысла. — Аллилуйя. — Ваймак рассказал мне, — упрямо говорит Нил, — сколько команд уже ждут нас. Меня с Кевином, Мэтта, Дэн. Тебя. — Завидуешь, что по Дэю сходят с ума больше всех? — Зачем ты сказал ему, что подумаешь над предложением Пеликанов? Эндрю поворачивается. Нил ждёт его наизготове. Никакого жертвенного взгляда, только отчаяние, тщательно замаскированное под злость. — Ты ненавидишь экси. Ты столько раз говорил мне, что это бессмыслица и глупость, а мы с Кевином ненормальные. — Это просто игра. — Она спасла меня и ещё двоих людей. — Она разрушила гораздо больше жизней. — Дело совсем не в экси. Морияма… — Не притворяйся идиотом. Так я перестану замечать, когда ты действительно не понимаешь, в чём проблема. Разумеется, это не заставляет Джостена замолчать. Он снова возвращается к тому, с чего начал. — Зачем тебе это? Ты можешь заняться чем угодно, Эндрю. — Раз Рене с Шиной так тебе нравятся, мог сказать прямо. — Дело не в этом. — Тогда какого хера ты затеял всё это, Нил? — Потому что я задал вопрос. Если Кевин с Аароном не при чём, прийти получается только к одному выводу. Ты решил уйти в профи из-за моего контракта с Ичиро? Эндрю выдерживает паузу перед тем, как ответить. Он тратит эти несколько секунд, чтобы отправить сигарету в полет щелчком пальцев и слегка склонить голову влево. Глаза напротив, обычно ярко-голубые, сейчас кажутся прозрачными. — С чего ты взял, что планета вращается вокруг тебя, Джостен? — Лучше скажи, почему ты решил, что в профильной лиге я без тебя не протяну. — Как низко. Нил качает головой. — Я хочу, чтобы ты занимался тем, что тебе по-настоящему нравится. А не посвящал жизнь моему выживанию. — Да что ты говоришь, — удивляется Эндрю. — И когда ты стал так уверен, что все твои желания должны исполняться? Наглая провокация. Потому что Нил не верит в это. Хотя стоило бы. Просто Джостен не понимает, какую имеет над ним власть. Иногда Эндрю кажется, что он и сам не осознает этого до конца. Зато теперь, именно сейчас настаёт момент, когда Нил отводит взгляд. Его губы продолжают шевелиться, складываются в слова, которые остаются не произнесенными. Видимо, это была подача, которую он не готовился принять. Он говорит что-то ещё, вроде «Нужно идти» и прячет извинение в напрягшейся челюсти, мечущемся без остановки взгляде. Сейчас Джостен стоит вполоборота. Солнце делает его волосы почти красными. Оно светит ему в висок, высвечивая отдельные пряди, цепляет макушку. Эндрю думает: сто двадцать шесть, сто двадцать семь, сто двадцать восемь. Нил всё ещё хочет что-то сказать — Эндрю видит это, — но вместо того, чтобы открыть рот, он поворачивается к нему спиной и сбегает на поле. Эндрю снова достаёт сигареты. Рене достаточно умна, чтобы не дать никому его сейчас трогать. Он в ней уверен. Как и в том, что Нил Джостен — несносный, невозможный идиот. Эндрю дышит дымом и прикрывает глаза. И продолжает считать.