***
Санзу не умер. Это было главным достижением последних двенадцати часов. Дракен и Майки выглядели к полудню предельно помято, а трясущийся Харучие — просто ужасно. Майки колол ему что-то два раза за ночь с невероятной уверенностью в себе. Сано лично вывел его из гаража в дом, аккуратно придерживая под локти, а Харучие замученно и стыдливо прятал глаза от Кена. Майки его совершенно не смущал, напротив, Санзу изредка устало стрелял глазами в его сторону, а Манджиро спокойно кивал, не изменяя своему бесстрастному лицу. Дракен, сонный, соорудил завтрак, который Харучие есть не смог, лишь утомлённо смотрел на стол, повесив голову. — Простите меня, Дракен-сама, — шепнул он, едва Кен сам начал есть. — Тебе не стоит извиняться, — Кен понадеялся, что его секундный тупняк, вызванный исключительно недосыпом, останется незамеченным. — Майки все это время заботился о тебе, я узнал потом. Сано же кисло хмыкнул и включил передачу на телевизоре, что-то про аналитику ВВП США, а после вытряхнул из комода какое-то полотенце и сунул в руки Санзу, показательно скосив глаза в сторону двери в ванную. — Ему может плохо ещё, Майки, — поморщился Кен. — Нет, все хорошо, Дракен-сама, я пойду, — тут же отозвался Харучие, и на подкашивающихся в противовес его словам, ногах побрел к двери. — «Ему плохо ещё», — передразнил Манджиро Кена, скривившись. — Ему намного хуже, чем ты думаешь, но пусть идёт и что-то делает, а то он начнёт это более явно ощущать. — И долго ещё ты планируешь его держать? — осведомился Рюгуджи. — Неделю, но уже в доме, а не в гараже. Я уверен, что он больше к шприцам не притронется, но пусть побудет под наблюдением, потому что ломать его будет снова, да и повеселее ему будет. — Он выглядит очень плохо, — хмыкнул Кен. — Конечно плохо, — дернул плечом Майки. — Мы много разговаривали с ним, он на героине пять месяцев просидел. Так просто это не проходит. В дверь постучали. Дракен двинулся открывать, понятия не имея, кого там принесло, но к факту, что у них дома проходной двор всей Тосвы, он уже попривык. За дверью стоял Коко, с плохо скрываемой улыбкой приобнявший Кена в приветствие. Он споро снял верхнюю одежду, разулся, а после сел за стол, выложив на него сумку и бутылку виски из неё и довесив: — Поздравляю нас! Все удалось! Дракен на его лице столько счастья видел впервые. Видеть искренне, почти по-детски радостного Хаджиме, обычно бывавшего спокойным и серьезным педантом, было забавно, у Кена следом само собой поползло настроение вверх. — Чего? — зевнул Майки, не успевший проникнуться радостью. — Договор о кредитовании, устав ООО, учредительный договор, свидетельство ИНН и ОГРН, свидетельство ЕГРЮЛ, выписка из ЕГРЮЛ… — радостно встряхивая в воздухе вытянутой из сумки папочкой с документами, начал перечислять Коко. — И еще пятнадцать документов, я понял, — искренне рассмеялся Сано. — Извини, мы не спали всю ночь, не могу сейчас оценить по достоинству твое знание аббревиатур. Договор твой одобрили уже? — Да, ничего не заметили там в формулировках, — кивнул Хаджиме, не переставая весело улыбаться. — Держи, почитай. Он передал Майки скреплённую скобой пачку бумаг, а Сано уставился в неё, бегло читая по диагонали. — Главного бухгалтера нашёл? — не отрываясь от листа, поинтересовался Майки. — Я сам буду вести, я уже назначен за официальной подписью Инуи, — Коко приподнялся со стула. — Я похозяйничаю немного? Выпьете со мной? Это надо отметить. — Четыре бокала доставай, Санзу сейчас из душа выйдет, — бросил Сано. — Он выздоровел? — Ага. — Ему разве можно? — нахмурился Кен. — Немного можно. Алкоголь сработает как анестетик в небольших количествах, — Майки долистал договор до последней страницы с подписями и положил назад Коко в папку. — Отлично написано, наебалово высшего уровня. — Сочту за комплимент, — усмехнулся Хаджиме. — А где счастливый учредитель юридического лица? — осведомился Дракен. — Уже поехал к одному из должников с ребятами из отряда близнецов, нашли, вроде, как на него надавить, так что сегодня, возможно, будут уже с деньгами, — Хаджиме разлил виски по бокалам. — Кстати, это выручка за последние три дня, только пересчитай. Купюры, перехваченные резинкой, опустились перед Майки на стол. — Да я тебе верю, — лениво отмахнулся Сано. — Нет, пересчитай, пожалуйста, так правильно, — мотнул головой Хаджиме. — Да отвали от меня, — фыркнул Майки. — Даже если ты там спиздил немного, то тебе простительно, ты за неделю огромную работу проделал. — Я ничего не воровал, Майки, — мгновенно округлил глаза Коко. — Да верю я, — закатил глаза Сано. — Не буду пересчитывать, знаю, что ты не брал ничего, а ты мне в конце недели отчеты и так приносишь, пусть лежат себе спокойно. Дверь из ванной распахнулась, и появился Санзу, уже в маске, да и выглядел он на порядок свежее. Дракен слегка приоткрыл рот, вспоминая своё первое впечатление от фигуры Санзу, когда он подумал, что того можно перепутать с девушкой. Как же он тогда ошибался. Харучие вышел, вяло покачиваясь, без футболки в одних штанах и с полотенцем на плечах. Он был не худым, а до ужаса сухим, весь рельеф немалых мышц выделялся вплоть до волокон, талия была чуть узкая, как и бедра, плечи тоже не были слишком широкими, но такова была, видимо, его изначальная конституция. Мокрые же розовые волосы лежали по плечам, а прядки спереди струились по мышцам груди. В целом, Харучие был сильно более крепким, чем Кен думал до этого. Он ещё во время драки с Мёбиусом хотел поглядеть, как Харучие дерётся, но это ему не удалось, потому что Санзу с Мучо и близнецами ещё в самом начале оттеснили в противоположный угол улицы. — Привет, Коконой, — несмотря на своё тяжёлое состояние он чуть кивнул и даже улыбнулся, что угадывалось по морщинкам у глаз сразу над маской. — Как твое здоровье? — на радостях обняв его, осведомился Хаджиме. Санзу чуть опешил от такого близкого обращения и тихо кашлянул, а после не без труда умостился за стол, устало приложив ладонь ко вспотевшему лбу. — Ничего, — хрипло выдохнул он, чуть менее бесцветно, чем обычно. — Как с финансами у Токийской свастики? — Получилось круто продвинуться вперёд, — улыбнулся Хаджиме. — Вот, обмываем. Черт возьми, да я никогда так доволен не был! Майки усмехнулся и поднял бокал, довесив «за успех». Харучие глотнул из бокала совсем немного, предварительно достав себе трубочку, чтобы не снимать маску: Дракен видел, что он едва мог держаться сидя, но Сано ему ничего насчёт этого не говорил, а Кен уже уяснил, что Санзу — субстанция сложная, и хорошо понимает, как с ним управляться, только сам Манджиро. — Я полагаю, что на дамочку, которая пыталась ввозить деньги из-за границы, мы надавим, сказав, что у нас есть связи с УБЭПом, — Коко говорил без усталости и выглядел живым как никогда. — Я долго думал, что же у неё может быть за схема такая, и понял, что она скорее всего тащит чёрную наличку через Японию транзитом, пытаясь их попутно максимально отмыть, поменяв максимум купюр максимально неотслеживаемым методом, то есть, через микрозаймы, а везёт куда-то, где очень строгая налоговая система. Поэтому первый крупный долг я рассчитываю вынуть из неё суток за трое. Думаю, сам с Инуи поеду, оденемся поприличнее, и я буду уверенно врать. А с остальными поработают другие ребята через запугивание. — Человек у ворот, — не поднимая головы, тихо выдал Санзу. Майки быстро кивнул, а Дракен удивленно оглядел обоих. Слышно ничего не было, видеть Санзу тоже ничего не мог — он сидел, низко повесив голову и уставившись в стол, но спустя пару минут в дверь действительно постучали. Кен так же недоуменно пошёл открывать. — Я тут решил школу прогулять, — смущённо почесал затылок на пороге Ханагаки. — Подумал, может вы не спите… — Ну заходи, — пожал плечами Кен, подавая руку для рукопожатия. Майки махнул рукой Такемичи, пока тот снимал куртку, а после поднялся на ноги, наковырял что-то в комоде и швырнул в Санзу. Дракен был уверен, что тот не поймает, ведь Харучие сидел с закрытыми глазами, зажав ладони между своих бедер, опустив голову, но он неясным образом дернулся и схватил футболку, причём на подлете, на вытянутой руке, даже не открыв глаз. Ханагаки удивленно глянул на Дракена, Коко чуть нахмурился, не менее удивленный, а Майки просто вернулся за стол, не глядя на то, как Санзу натягивает одежду. — Всем привет, — чуть смутившись количеству гостей, улыбнулся Такемичи. — Доброго утра, Такемичи-кун, — улыбнулся Коко. Санзу только кивнул. Большинство руководства Тосвы Ханагаки уже знал, познакомился за свои многократные хождения в гости к Майки, где регулярно кто-то ошивался. — Завтракать будете? — осведомился Кен, усаживаясь назад за стол. — Не откажусь, спасибо, — кивнул Хаджиме. — Сиди, отдыхай, Дракен, я сам положу. Ребят, кто ещё будет? — Давай, если можно, — добавил Такемичи. Коко положил на тарелки омлет, поставил на стол, достал дополнительный бокал на озадаченного Такемичи, пока Майки вдруг пересел на угол стола к Харучие и начал кормить его сам с вилки, ничего не комментируя. Санзу же замер, механически открывая рот. Хаджиме грустно глянул на Санзу и печально вздохнул: — Тяжело болел, да? — Угу, — медленно двигая челюстями, промычал Харучие. При одном взгляде на него и так плакать хотелось. Кристаллы под утро Кен с Майки спустили в унитаз. — Так, ну в любом случае юридическое лицо у нас уже есть, останется побегать от звонков из банка, когда в просрочку уйдём, а потом все посчитать и закрыть долг. Главное все деньги вытрясти. Помимо этих восьми миллионов… — Сколько? — поперхнулся Такемичи. — Общая сумма — восемь миллионов, чистая маржа — шесть миллионов четыреста тысяч с небольшим, — пояснил Коко. — Так вот помимо них ещё три с небольшим миллиона мелких долгов. Короче, работы непочатый край. — Манджиро-сама, я могу попросить оказать тебе свою помощь? С заработками? — Санзу тяжело удавалось говорить, и он часто сглатывал слюну, но продолжал. — Ты же знаешь, что лучше меня давить умеешь только ты… — А, кстати, Харучие прав, — вдруг снова активировался Коко. — Я так понимаю, с должниками он помочь может. А с рэкетиром нам бы правда не помешала помощь такого человека… Санзу тормозно глянул на Коко, а следом на Майки. Сано же пожевал губами и хмыкнул, после чего скормил Харучие ещё кусок омлета, а потом выдал: — Работы у тебя и так дохуя. Но готов отдать под вашу с Коко совместную ответственность дело рэкетира. Только разбираться между собой, что там как, будете сами. Меня вмешивайте только в случае крайнего пиздеца, — Сано вдруг радостно улыбнулся и потянул вилку с ещё одним куском ко рту Санзу. — Я в вас верю. — Благодарю, Майки, — приятно улыбнулся Хаджиме. — Я изыму средства, — кивнул Харучие, даже начав выглядеть чуть лучше. — Кушай, кушай, — шикнул на него Сано.***
— Чифую, — едва слышно шепнул ему на ухо Казутора, а после поцеловал в местечко за ухом. — Чифую, солнце мое… Мацуно чуть поёжился в полудреме, потихоньку просыпаясь. Они втроём ночевали последние два дня у него дома, ведь госпожа Мацуно уехала на три недели в командировку, и завалились смотреть фильм все вместе на одну кровать, периодически обмениваясь ленивыми поцелуями, но Баджи отрубился первым, а Чифую задремал в тёплых объятиях обоих парней следом за ним, зато Тора, кажется, спать был не намерен. — Что с вами там делают в Токийской свастике, что вы отрубаетесь до двенадцати? — с усмешкой шепнул Ханемия, влажно целуя Мацуно в шею. — Бегали по работе сегодня весь день, а потом разруливали драку с отрядом, — сонно отозвался Чифую в ответ. — Ох… Тора… Казутора уже запустил свои руки ему под ночную футболку, цепляя пальцами чуть влажную от пота грудь, а Мацуно тихонько застонал и ответил наконец на поцелуй, начиная шумно дышать, втягивая одновременно живот. Тора потянул с него белье вниз, и Чифую самостоятельно из него выпутался, откидывая куда-то в сторону. — Кейске, — хитро улыбнувшись, Ханемия легонько тронул его за плечо, а после крепко сжал его бедро. — Проспишь все веселье. — Уже пять утра? — сквозь сон по старой памяти с колонии пробормотал Баджи, а после тоже проснулся, подавшись бёдрами навстречу руке. — Тора, черт… — Т-ш-ш, — мягко шикнул Ханемия, разрывая поцелуй с Чифую, как тот тут же оказался втянут в горячий поцелуй с Баджи. Хитросплетения рук было слишком много. В темноте, где уже даже экран погас, три крепких тела парней переплетались самым причудливым образом. Баджи с Торой то и дело целовали Чифую, Кейске сжимал соски своими большими ладонями, а Ханемия аккуратно цеплял член длинными пальцами, сползая по дивану вниз, облизывая влажно блестящие в свете ночника губы. — Хочу тебе отсосать, — шепнул Казутора, немедленно прижимаясь губами к выступающей косточке. Баджи низко рыкнул и сам опустил голову Ханемии на член Чифую, прикусывая тем временем его нижнюю губу в поцелуе. Мацуно подавился стоном и судорожно пробрался под белье Кейске своей ладонью, принимаясь двигать рукой по всей длине ствола, мыча в поцелуй. — О господи, боже мой, — запричитал Мацуно, как почувствовал, что Тора внизу принимается растягивать его своими длинными пальцами, а сам резче задёргал рукой на члене Баджи, заставляя того низко застонать. — Я люблю вас, — шепнул Ханемия, едва оторвавшись губами от головки, а после взял до горла, стискивая руками дрожащие бедра Чифую, мягко подталкивая его к Баджи на колени. Кейске, не выдержав, сам рывком подтянул Мацуно к себе, а после обвёл пальцами расслабленные мышцы и, стянув белье по середину бедра, подсадил Чифую, опуская на свой член, а сам впился губами ему в шею, когда тот запрокинул голову, замычав. Мацуно был нежным, и очень-очень горячим, буквально плавился, метаясь между толчками в рот Ханемии и с влажными звуками опускаясь на член Баджи. Он жмурился, стонал, зарывался пальцами в волосы Торы, поджимал пальцы ног, то и дело касаясь босой стопой бедра Казуторы. Баджи хватало только на хриплые стоны и утробное рычание, когда он начал ускоряться, приподнимая Чифую под бёдра и вбиваясь быстрее. — Тора, я сейчас, — шепнул Мацуно, прикусывая губу, а после изогнулся, запрокидывая голову так, что затылком упёрся Баджи в плечо, и излился Ханемии в рот. Тора облизнулся, подполз выше. Сам он был уже запредельно возбуждён, но себя не трогал специально, чтобы поднять градус возбуждения на максимум, Кейске ещё тоже излиться не успел, а потому сбавил темп, едва-едва покачиваясь в обмякшем Чифую. — Я больше не смогу, — шепнул мягкий, как зефир, Мацуно, принимая от Ханемии жаркий поцелуй со вкусом его собственного семени. — Отдыхай, — мягко усмехнулся Кейске, бережно снимая его с собственного стоящего влажного члена и укладывая рядом, а после впился в губы Ханемии с жаром. — Устал? — улыбнулся ему в губы Тора. — Мне побыть сверху? — Как ты хочешь? — глаза у Баджи загорелись пугающими огоньками. — Хочу вылизать тебя и трахнуть, — шепнул ему в ухо Ханемия, а после толкнул его в грудь, роняя на кровать. Когда Казутора широко мазнул языком по мошонке, Кейске засипел и сжал его голову между коленей, но те тут же раскрыли назад аккуратные руки Чифую, что вдруг принялся ему сосать, пусть и не слишком активно. Все это вокруг него было таким приятными, что не стонать не выходило, а потому он пропустил, когда в нем оказалось уже три длинных пальца Торы, и тихо замычал, когда Мацуно вдруг отстранился, лениво целуя Баджи в губы, а Ханемия, нависнув сверху, вошёл в него на всю длину. Кейске нечасто бывал снизу, но всегда реагировал как-то по-особенному, то становясь вдруг податливым в постели, то более агрессивным, чем даже в активной роли. Сейчас он как-то даже расползся в руках Торы, лишь крепкие ноги плотно сжимались вокруг бедер Ханемии, пытаясь плотнее притянуть к себе, хотя куда уж было ещё плотнее. Казутора чуть отстранился, смотря как плотно растянут Баджи вокруг его члена, и как Чифую ласково оглаживает его грудь, а после Кейске вдруг неожиданно шепнул: — Жёстче… И Ханемия исполнил его просьбу. Резко толкнулся вперед, прижимая запястье правой руки Кейске к кровати над его головой, ведь на левой у него лежал Чифую, а после несильно укусил того в шею, сразу ускоряясь. — А-а-а, черт… — в голос застонал Баджи. — Блять… Тора… ты скоро?.. потому что я сейчас… — Давай, — на выдохе шепнул Казутора. И Кейске кончил себе на живот, а Тора вышел из него и свалился на бок. — Ну ты пиздец, — интеллектуально прокомментировал Баджи, пытаясь отдышаться. — Не мог сначала просто разбудить? — Я и так два часа смотрел как вы, замученные, спите, — усмехнулся Ханемия. — Решил, что вам нужно расслабиться. — Было очень хорошо, — мило улыбнулся Чифую. — Погоди… два часа… это сейчас около трёх, получается? — Где-то так, — кивнул Казутора и тут же подскочил на звон стекла где-то в кухне. Баджи с Мацуно отреагировали не менее быстро, все трое тут же натянули штаны секунды за четыре, — благо после тюрьмы это умение у них было отработано донельзя, — и выскочили на кухню. Камень, которым разбили окно, валялся среди осколков стекла на столешнице. Мамы Чифую сегодня дома не было, а потому Баджи, стремительно натягивающий ботинки прямо на босые ноги, позволил себе гаркнуть: — Я тебе руки сейчас повырываю, пидрила! Но когда они все втроём вышли на улицу с голыми торсами и лишь в штанах и обуви — там не было никого, кроме вальяжно проплывающей мимо иномарки. Кидать камень из такой машины вряд ли кто-нибудь стал бы, а значит дело было в каких-то местных мелких хулиганах, которые либо быстро бегали, либо хорошо прятались, раз застать их не удалось. — Увижу здесь ещё раз — глаза выдавлю, — очень серьезно, но достаточно громко, чтобы его услышала окрестная улица, оборонил Казутора. — Пошли отсюда, надо дырку в окне закрыть чем-нибудь временно. — Ага, — кивнул Мацуно. — И надо маме позвонить рассказать. Пока Баджи с Ханемией прилаживали к оконному проему какую-то найденную фанеру, Чифую тихо разгуливал вокруг с телефоном. — Алло, мам? Не отвлекаю? — он чуть помедлил. — Да, тут такое дело… нам в окно на кухне какой-то пи… кхм, ну ты поняла, кинул камень. Нет, я не один, мы с Торой и Кейске, мы выскочили, думали, что поймаем, но походу он успел убежать. Я просто предупредить, мы тут закроем его фанерой и все нормально будет, просто потом надо будет стекло вставить. Ну да, я думаю, дождёмся твоего возвращения. Ага, и я тебя люблю, очень сильно. — Маме привет от нас, — улыбнулся за плечо Казутора. — Мамуль, тебе привет от ребят! Ага, вам тоже. Все, давай, целую.***
Когда Дракен приоткрыл глаза, Майки уже курил на подоконнике, читая какую-то книгу. — Что читаешь? — в полудреме поинтересовался Кен, поворачиваясь набок. — Че Гевару, «Партизанскую войну», — сообщил Сано, не отвлекаясь от чтения. — Ты спи, нам сегодня только вечером на собрание. — М-м-м, ладно, — зевнул Рюгуджи, а Майки обернулся, чтобы выкинуть бычок в окно, но тут же резво встрепенулся и упёрся ладонями в стекло, что-то активно выглядывая снаружи. А после вдруг сорвался с места и стремглав понёсся в чем был — в одних штанах, сломя голову, вниз, спотыкаясь о ступени с грохотом, что у Кена чуть сердце не выпрыгнуло. Когда он только вытряхнул себя из кровати, внизу уже хлопнула входная дверь. Дракен побежал следом. У калитки стоял мужчина в аккуратном чёрном пальто, зажавший между губ сигарету. Волосы его были крашены в крайне странную смесь желтого и фиолетового, а глаза устало полузакрыты, зато Майки стремительно бросился на него с воплем, прыгнул ему прямо на руки, обхватив руками и ногами вокруг торса, повиснув на нем, заставив мужчину чуть пошатнуться и, почему-то, выдохнуть с облегчением, прижимая к себе Сано плотнее, звонко чмокая в макушку. Роста в нем было поменьше, чем в Кене, где-то метр восемьдесят, а фигура была ладная, сухая, примерно как у того же Санзу. — Вака!!! — счастливо взвизгнул Манджиро, спрыгивая с мужчины, но не выпуская его из объятий. — У меня слов нет, как я рад!!! — Майки, малыш, — так же счастливо, и с той же примесью облегчения рассмеялся мужчина, жуя губами неподкуренную сигарету. — Боже, как я волновался… — А я как волновался, придурок! — тут же надулся Сано, легонько и обиженно стукнув его кулаком в плечо. — Ты где умудрился так хорошо прятаться, что я тебя не нашёл?! Я половину Токио перетряхнул! — Ну, тише, — вновь притянул Манджиро к себе Вакаса, утыкаясь носом тому в макушку. — А ты не слишком-то вырос, зато ощутимо потяжелел. И похорошел. Хотя, ты всегда был симпатичным. Дракен вышел из-за спины Майки и коротко поклонился чуть больше, чем головой. Если он правильно понял по сбивчивым воплям Сано, то это был тот самый друг Шиничиро, которого Манджиро так хотел найти, а следовательно был как минимум весомо их старше. — Это Кен-чин! Кен Рюгуджи, мой друг, мы вместе живем, — обьявил Майки, чуть отстранившись. — Можно просто Дракен, — протягивая ладонь для рукопожатия, отозвался Рюгуджи. — Вакаса Имауши, — со спокойной улыбкой кивнул мужчина, пожимая руку. — Пойдём в дом скорее!!! Ты мне все-все расскажешь, я очень скучал!!! Видеть в Майки такую неподдельную, по-детски ненаигранную реакцию было удивительно приятно. Он волоком за рукав затащил Вакасу внутрь, засуетился вокруг, пытаясь помочь тому снять пальто, протолкнул в гостиную, а после вдруг остепенился, и снова приник к нему, плотно сжимая в кольце своих рук, и тихо проговорил: — Прости меня, пожалуйста, за то, что не отвечал на твои письма тогда… — Нет, Майки, это ты меня прости, — Вакаса вдруг отстранил Сано от себя и тяжело опустился на колени посреди комнаты, низко повесив голову и сложив руки на колени. — За то, что не смог ничем помочь тогда, за то, что… — Что ты творишь?.. — голос Майки чуть дрогнул, а после он принялся поднимать его под плечи. — Встань, я тебя умоляю… вины на тебе нет никакой, там нельзя было ничего сделать… Имауши заглянул Манджиро в глаза и поднялся, тяжело сглотнув, а после отведя взгляд. Дракен удивленно наблюдал за развернувшейся сценой. — Все, хватит, — вдруг вымученно улыбнулся Майки, встряхивая того за рукава. — Кто прошлое помянет — тому глаз вон. — Ладно, — устало улыбнулся Вакаса. — Больше всего я хотел и боялся встретиться с тобой. — Нечего было бояться, — отмахнулся Майки. — Неужели всерьёз думал, что я смогу тебя возненавидеть? — Думал, — честно кивнул Имауши. — Ну я ж говорю — придурок, — рассмеялся Сано. — Садись! Хочешь кофе, кушать? Виски есть, и ещё вроде что-то… Что ещё есть, Кен-чин? — Сакэ, — отозвался Дракен. — Не знаю, от кофе и крепкого бы не отказался, наверное, я вчера всю ночь просидел на нервах, — усмехнулся Вакаса. — Думал, как приеду сюда впервые после… после всего. А где Эмма? Ещё не вернулась со школы? Манджиро, достававший стакан, дрогнул, а после обернулся, поджав губы, и тихонько оборонил: — Она мертва, Вака. Имауши широко распахнул свои полуприкрытые глаза и хватанул лишнего воздуха приоткрытым ртом, закашлялся. — Ее убили, — не дожидаясь вопроса, добавил Майки, отворачиваясь и продолжая заниматься своими делами. — Два выстрела в грудь насмерть. Где-то месяцев восемь назад. На улице уже стояла тёплая весна, конец апреля. Они были на свободе уже целых пять месяцев, уже со всем пообвыклись, уже раскачали банду до трёхсот отборных членов, ведь теперь Майки без жалости гнал взашей тех, кто казался ему особо ни на что не годным. Дракен за всеми их делами даже не задумывался, что все это было так давно. Восемь месяцев, а казалось, что он с дырой в голове обнимал рыдающего, сжавшегося в комок Майки на полу карцера только вчера. — Эмма… — Имауши закрыл лицо руками. — Черт… Что говорит следствие? Он выглядел так, словно ему в очередной раз наступили на больное место. Вакаса и без того выглядел достаточно разбитым, по мнению Кена, беспокойным и уставшим, но теперь резко начал выглядеть ещё хуже. На вид он был ухожен, а потому по лицу двадцать девять ему было не дать, но сейчас, благодаря взгляду и мелким морщинам вокруг чуть искривившегося рта, он постарел на вид. Впрочем, Дракен почему-то чувствовал: Имауши больше любил Майки. А потому страшно было представить, как бы он отреагировал, окажись Манджиро на месте Эммы. — Ожидаемо ничего. Этим занимается Изана, но он бы уже что-то рассказал или что-то сделал, если бы были продвижения. Если в случае со мной и смертью дедушки с братом — я ещё сомневался, то после Эммы я понял, что это даже не пытаются расследовать. Сейчас я ищу их сам. — Каким образом? — Вакаса поднял усталые глаза. — У меня банда. Токийская свастика, — пожал плечами Сано. — А живешь на что? — Работаем с микрозаймами как коллекторы, с недавних пор ещё и с банками, — поделился Майки, наполняя бокалы. — В этом плане все хорошо, на, почитай отчеты, если хочешь. Имауши принял бумаги в руки, полистал, внимательно бегая взглядом по страницам, иногда чуть удивлённо поднимая брови, а после отложил в сторону, задумчиво довесив: — Шин всегда говорил, что ты уникальный человек… — Я не один в команде. Я просто подбираю к себе уникальных людей, — искренне дернул плечом Сано. — В общем, как ты видишь, я далеко не бедствую. Лучше расскажи, где ты, черт возьми, был? О тебе все перестали знать что-то разом в одно и то же время, в какое это такое подполье ты ушёл? — Не в подполье, — по-доброму рассмеялся Вакаса. — Я уехал из Японии с Бенкеем. Мы уже полтора года живем в Китае и работаем там же. И все связи здесь я оборвал, хотел приехать только к тебе, когда тебя выпустят, но нарисовались неотложные дела, и я смог выбраться только сейчас. — Ого! — Майки всплеснул руками. — Араши тоже здесь? — Нет, в командировке в другом месте, — качнул головой Имауши. — Майки, я не уверен, что могу тебя об этом просить, но, если не трудно, расскажи, что с тобой было все это время? Я помню, как нам судейским решением не дали перевести тебя в нормальную больницу с твоей спиной в самом начале, оставили в больнице при СИЗО. Спина зажила? — В общем и целом, — пожал плечами Сано. — Вроде ничего. Если вкратце: мне сделали операцию, вместо позвоночного столба установили титановые штифты, дальше переслали назад в СИЗО, во время операции, видимо, где-то накосячили, и начался сепсис, сделали вторую, сказали, что спина не восстановится, но, как видишь, я до сих пор хожу. А потом ты сам знаешь: срок и колония. Кен-чин — мой бывший сокамерник. — А тебя за что упекли? — вновь помрачнев после истории от Майки, поинтересовался Имауши. — Меня подставили друзья. А формально — за нанесение тяжкого вреда здоровью, — отозвался Дракен. — Майки, все же, я правда не знаю, как оправдать это все перед тобой, — Вакаса залпом опустошил бокал. — Это я должен был вытащить тебя. Мы очень многое делали, я и Изана, много думали, но так ничего и не смогли предпринять. Нас везде разворачивали. Даже взятки никто брать не хотел. Даже очень большие. — Я знаю, Вака, — Майки осторожно взял его за свободную руку. — Ещё раз говорю: я понял, что там нельзя было ничего предпринять. Совершенно ничего. Но я на свободе, я жив и здоров, так что все в относительном порядке. — Ты выглядишь уставшим, — подметил Имауши. — Ты тоже, — фыркнул Майки. — Дашь конфету? Вакаса вдруг резко замолчал и горько-горько усмехнулся. Манджиро поднялся на ноги и обнял его со спины, ткнувшись носом ему в плечо. Когда-то давно Вакаса обещал Майки, бывшему тогда ещё совсем клопом, что будет чаще целовать Шиничиро, и поклялся своими конфетами — леденцами на палочке, которые он тогда круглосуточно перекатывал во рту языком и всегда носил добрую дюжину похожих в кармане. Конфет он больше не брал в рот никогда с того дня, когда Шин умер. — Как Изана? — осведомился Имауши, придя в себя. — Не знаю. Мы не общаемся, — прохладно хмыкнул Сано. — По твоей инициативе? — нахмурился Вакаса. — Да, — не стал врать Манджиро. — Не уйди он тогда из семьи — все могло быть по-другому. — Твоя обида гложет только тебя, — философски хмыкнул Имауши, не став ничего говорить Сано про то, что он не прав. — Я думал, история между Изаной и Шиничиро научит тебя, что нельзя разбрасываться братьями. Майки нечитаемо улыбнулся. — Брат у меня лишь один. Был. — Имауши-сан, может хотите тайяки? — вклинился в приобретающий неудачный оборот разговор Дракен. — Есть ещё салат и, кажется, оставалось немного собы с ужина… — Давай без «Имауши-сан», я ещё не настолько старый, — рассмеялся Вакаса. — Просто по имени. А так… от салата, пожалуй, не откажусь. Рюгуджи вытащил салат из холодильника, положил мужчине, сам же устроил руку на плече Сано и тихо поинтересовался: — Что на завтрак хочешь? — М-м-м, — задумчиво закатил глаза Манджиро, — моти! Вакаса как-то догадливо, но коротко и едва заметно усмехнулся, глядя на них, но тут же уткнулся назад в тарелку. — Моти так моти, — пожал плечами Кен, открывая холодильник. — Значит, вы теперь в Китае… — задумчиво протянул Сано. — Язык уже выучил? — Только упрощенный. На неплохом уровне, но все ещё слабовато, — отозвался Вака. — Кейзо вот до сих пор мучается, мне учёба с детства из всех Драконов легче всего давалась. — А работаете кем? — Я не уверен, что нужно рассказывать, прости, Майки, — чуть отвёл взгляд Имауши. — Ладно, сейчас сам догадаюсь, — пожал плечами Манджиро, начиная внимательнее бегать взглядом по фигуре озадаченного Вакасы. — Если догадаешься — снимаю шляпу и начинаю тебя бояться, — выдохнул Имауши. — Хотя, ты и в шесть был невероятно наблюдательный, а сейчас, наверное, и подавно… — Работу ты свою явно не только от меня скрываешь. Ты никогда не любил водолазки под горло, а руки держишь статично уже с полчаса, но на виду, — Майки прищурился. — Какой ствол любимый? — Как понял? — нахмурился Вакаса. — Я таких своих секретов не выдаю, — усмехнулся Сано. — Так какой ствол? — Этот, — Вакаса коротко выложил на стол пистолет из как-то хитро скрытой под верхним хаори кобуры, но, едва Манджиро потянул к нему свои руки, тут же убрал назад. — Не трогай, это опасно. Дракен озадаченно обернулся, но предпочёл промолчать, ведь глобально понятия не имел, что за человек перед ним сейчас сидел. — Это Смит&Вессон сорокового калибра, — фыркнул Майки. — Мы три раза в неделю в тир ходим, не смотри на меня так. В банде? — Киллер, — устало признался Имауши. — Точнее нечто типа агенства киллеров, мы с Кейзо руководим. Работаем с китайской партией, так что внутри страны нас не трогают. — Иностранцев на заказ валите? — приподнял бровь Манджиро. — И китайцев тоже иногда, — кивнул Вакаса. — Частные заказы нам тоже разрешено брать, но только по согласованию. — А почему уехал? — негромко поинтересовался Сано. — Не смог здесь больше быть, Майки, — искренне ответил Имауши. — Но не мне тебе жаловаться. Я знаю, что у тебя было хуже. — Не уверен. Я хотя бы не видел Шина в коме… — потупил взгляд Манджиро. — Прости. Я просто очень жалею, что так и не смог попрощаться… — Ну, Майки, — мягко-мягко, почти по-отечески улыбнулся Вакаса, тоже огибая стол, как Сано совсем недавно, и ласково обнимая его за плечи. Имауши Кену чем-то нравился. В первую очередь, наверное, тем, что он абсолютно искренне любил Майки, даже несмотря на одиннадцать лет разницы в возрасте и восемь лет, которые они не виделись, и несмотря на то, что формально он являлся Майки абсолютно никем. Любил безвозмездно и готов был беречь, это чувствовалось в каждом его движении и улыбке, и Вакаса был тем редким типом людей, которым Манджиро такое позволял. А вторым было его всеобъемлющее спокойствие. Дракен понял, про что тогда говорил Сано после своих кошмаров с участием Имауши: мужчина был до ужаса надежным, это чувствовалось и в его речи, и в спокойных реакциях на эти «психологические штучки» Манджиро, и в том, как он — взрослый, успешный, дорого одетый, — не думая, встал перед Сано на колени просить прощения. Так вставать на колени едва ли бы кто смог. А ещё Дракен чувствовал, что ему нужно их оставить. — У меня тут кое-какие продукты кончились, я до магазина прогуляюсь, — сообщил Кен, вынимая из комода какую-то футболку и толстовку. Едва он покинул дом, Майки стиснул в руках хаори Вакасы, тихо шепнув с абсолютно стеклянными, высохшими глазами: — Я собираюсь их найти и перебить, Вака. Всех, кто за этим стоял. — Их очень сложно найти и ещё сложнее достать, — оборонил в ответ Имауши. — Я тоже хотел и пытался. Но Кейзо вовремя напомнил мне, что Шиничиро бы не хотел, чтобы я потратил жизнь на месть. — Шиничиро здесь больше нет, — сжав ткань до треска, бросил Майки. — Я должен отомстить. Они отобрали у меня все, Вака. Все. — Я не уверен, что должен тебя переубеждать, — подумав, хмыкнул Имауши. — Просто учти, что путь к мести может оказаться длиннее и больнее, чем ты думаешь. Месть всегда болезненна. — Если я попрошу о помощи — ты поможешь мне? — оторвавшись, заглянул ему в глаза Манджиро. Вакаса внимательно осмотрел его повзрослевшее лицо, совсем несильно изменившееся с детства, на самом деле. Майки был удивительным ребёнком, а стал феноменальным взрослым. Все то, что в нем было тогда, оказалось возведено в абсолют через долгие восемь лет, интеллект превратился в пугающий ум, сила — в выточенную мышцами фигуру, хитринка — в настоящую нечитаемую хитрость. Он вырос и стал тем, кого можно было испугаться, встретив на своём пути, но Вака не боялся. Он просто не мог бояться, ощущая, как сбивчиво и горячо ему в живот вместо ужасающего взрослого дышит все тот же мальчик из младшей школы, любивший сладости, семью, и знать все наперёд. — Майки, если хочешь плакать — плачь, — прошептал Вакаса. — Я никуда больше не денусь. Понимаю, что не заменю тебе Шина, но я хотя бы попробую быть рядом. — На расстоянии одного звонка, — коротко улыбнулся Майки, но по щеке его скатилась лишь одна капля. — Я все ещё безумно рад тебя видеть, но плакать я больше не имею никакого морального права. За мной триста человек, я должен оставаться сильным, да и времени на слёзы не осталось. — Майки, у силы имеется свойство кончаться, — серьезно бросил Вака. — На этот случай у меня есть Кен-чин. Ты пойдёшь с нами на собрание? Оно вечером. Посмотришь на моих парней, там хватает любопытных экземпляров, — искренне предложил Сано. — Ты помнишь, почему Шин распустил Драконов? — тихо спросил Имауши, возвращаясь назад на своё место. — Частично. Мне было около шести, он не все рассказывал. — Он понял, что дальше есть два варианта развития событий: либо банда должна прекратить своё существование, либо он даст ребятам послабление в плане насилия. Ну, что трогать можно будет уже не всегда только других бандитов, с которыми уже имеется конфликт, и так далее. И понимал, что если даст такое разрешение — все покатится не в «лучшую эру бандитов», как мы хотели в детстве, а в какую-то жесть. Тогда я его не до конца понял, но понял потом, и Шиничиро был прав. Он не был готов поставить под удар жизни своих близких ради своей идеи. — Не было у него идеи, Вакаса, — помрачнел Майки. — Была банда, чтобы быть братьями, чтобы собрать близких людей вместе, чтобы привить будущим бандитам какую-то честь. Это едва ли сходит за идею. У меня сейчас идеи нет, зато есть цель. Я убью тех, кто лишил жизни мою семью. И я ее добьюсь. Это намного конкретнее, чем то, что было у Драконов. И я знаю, какие допущения мне придётся делать в процессе, даже если они будут жесткими. — Ты много чем похож на Шина, но не всем, — медленно моргнул Вакаса. — И я верю твоему уму, Майки, но не забывай, пожалуйста, что ответственность твоя будет равна твоему уму. — Я отвечу, — серьезно кивнул Манджиро. — Я не боюсь ничего из того, что мне предстоит. — Страх — это не самое ужасное чувство, поверь мне. Самое ужасное, с чем мне доводилось столкнуться — это отчаяние.***
— Учи, блять!!! Тетта схватился ладонью за разбитую скулу, сжимаясь на полу и отползая в дальний угол к батарее. — Этот ублюдок из совета… Ещё и ты непроходимый тупица! Отец швырнул все книги со стола в стену. Когда он только начал разносить к чертям всю квартиру, Тетта молился, чтобы он не добрался до его комнаты. Чтобы не вторгся в его тишину, где он учился до середины ночи, пытаясь вникнуть в проклятые не поддающиеся гуманитарные науки. Он же теперь будущий наследник кумичо, он должен был знать все наперёд, а для того надо было зубрить, зубрить, не жалея глаз и сил. Так говорил папа. Так говорил папа сразу после того, как на его глазах застрелил маму. А ещё папа говорил, что он, как его сын, автоматически вмешан в его дела и напрямую от них зависит. Тетта в этот момент смотрел на ровную дыру во лбу матери, из которой растекалась толстыми струями кровь по лбу и дальше. Он не мог отвести глаз. Он не понимал, как всего одно нажатие на холодный безопасный металл, — стволы его отучили трогать с детства, ведь те прятались в каждом ящике стола, — может отобрать жизнь. Всего одно нажатие — и его мамы нет в живых. Один спуск: шептало выводится из соприкосновения с боевым взводом, курок под действием боевой пружины ударяет бойком по капсулю… Тетта знал, как оно работает — папа учил, но не имел представления, как оно легко завершает жизнь человека. В секунду. Была мама — и мамы больше нет. Он плакал, но отец словно не видел его слез. Отец говорил и говорил. Тетта слушал. Тетта с того дня доверял механизмам больше, чем чему бы то ни было. Механизмы умели отбирать жизни, а как жизнь дарить — никто не знал, ему не рассказала ни одна книга. Кисаки доверял смерти больше, чем жизни. Отец часто бил его. Настолько часто, что для Кисаки это было возведено в рамки нормы — его отец был всем в глазах многочисленных подчиненных в дорогущих костюмах, его отец был умным, сильным, властным. Важным. Важным для каждого из этих серьезных богатых людей. Они и рот лишний раз не смели раскрыть без его разрешения, а что до Тетты, который даже не заслужил отцовскую фамилию, брезгливо оставшись с маминой? Он мог только попытаться достичь уровня отца усердным трудом и обучением, но отец всегда был недоволен. Отцу всегда было мало. И Тетте тоже всегда было мало соответственно: он помнил как легко механизмы отбирают жизни. За свою он волновался. Но отец явно ещё на него ставил, выбрав среди всех многочисленных детей: отец изредка появлялся в поле зрения, выдавал свои советы, бил за ошибки. Отец делал его умнее, хитрее, пусть и в эту секунду, когда Кисаки держался за разбитую скулу, было больно. Но эта боль давала стимул дорасти до отца. Тетта знал это. Тетта верил, что отец старается для него. Ребенком он иногда гулял после смерти матери, подолгу, пока отец не закончит переговоры дома с какими-то бандитами. Слонялся по коттеджному посёлку без всякой цели: друзей у него не было толком, кроме Такемичи, которого отец потребовал оставить и прекратить с ним общение, а после Ханагаки и сам переехал вместе с семьей. Кисаки бродил и даже не решался пинать вперёд себя так заманчиво валяющуюся на обочине пивную банку — не был уверен, что можно. Что будущему, — возможно, — наследнику кумичо можно заниматься такими бесполезными вещами, да ещё и подобающими лишь для тех, кого отец брезгливо называл «гражданскими», когда они с кланом обсуждали пострадавших. Так Тетта мог только бесцельно мотаться по вечно пустому району, разглядывая коттеджи, понуро возвышающиеся над его головой, и дорогие машины местных обитателей. Поэтому, когда в одну из подобных прогулок его вдруг с силой дернули за рукав с криком «валим!», да так, что с него слетели очки, Кисаки настолько опешил, что даже не смог сопротивляться, а повиновался тому, кто затащил его в кусты. Парня он разглядел мутно, в основном только очертания фигуры, а сам чуть не убился, упав сквозь бурелом в репейник, в кустах которого и планировал засесть этот парень. Возле того места, где Тетта стоял до этого, что-то с грохотом взорвалось. — Т-с-с, — заговорщицки прижал палец к губами долговязый, пока Кисаки слепо шарил руками по земле, пытаясь найти свои очки. — Вот лохи! Мимо них пронеслась охрана поселка, вооруженная до зубов, выкрикивая нелицеприятные ругательства в адрес того, кто что-то взорвал. — Да хватит ты шуршать, вот твои очки, — парень вложил их прямо в руку Кисаки, а тот, едва натянув их, смог разглядеть перед собой человека, который так бесцеремонно оторвал его… в общем-то, от безделья. Мальчик, судя по лицу, был примерно ровесником Тетты, но рослым, длинным и тощим, с лисьим разрезом ядрено-желтых огоньков глаз, горящих на скуластом лице. В прическе же была выкрашенная в желтый блонд челка на фоне темных волос, а одет он был неожиданно хорошо для того, кто не постеснялся сидеть в кусте репейника. — Зачем ты вообще меня сюда затащил? — прошипел Кисаки, брезгливо отряхиваясь, едва поднявшись на ноги. — Потому что они бы подумали, что это ты взорвал те петарды, — совсем хитро и по-лисьи усмехнулся мальчик. — А мы же так не хотели. — Я вообще ничего не взрывал и не хотел! — огрызнулся Тетта. — Но они бы подумали, что это ты, так что ты вынужденно оказался со мной в одной лодке. Так бывает, — развел руками мальчик. — Отец говорит, что связи налаживать легко, если у вас одна проблема. Меня зовут Шуджи. Шуджи Ханма. Он протянул свою узкую, но огромную ладонь, а Кисаки брезгливо поморщился. — Тебя каким ветром сюда занесло? Из окрестностей Токио прибежал? — фыркнул он. — Я сын сайко-комон Вальхаллы, — задиристо оскалился Шуджи. — А ты кто? Белоручка из детей олигархов, которого впервые из дома выпустили? Тетта замер. Вальхалла было названием клана, которым владел его отец, а если этот парниша был сыном сайко-комон, мужчины, которого Кисаки мельком видел в их с отцом доме, обычно как раз перед такими моментами, когда отец выгонял его, то становилось совсем непонятно, кто разрешил этому Ханме шляться и творить черт пойми что. — Если ты сын сайко-комон, то почему ты тогда себя так ведёшь? — прищурился Кисаки. — В смысле? — надменно оскалился Шуджи. — В смысле, ты должен вести себя подобающе, а не взрывать петарды, — брезгливо поджал губы Тетта. — Потому что хочу поразвлечься, — рассмеялся вдруг Ханма. — Папашина должность может мне и не достаться, вдруг его убьют там, или отравят… да и он на меня плевать хотел, а я пока могу наслаждаться жизнью и издеваться над этими идиотами! Я же сын заместителя одной из самых крупных группировок в Японии, а потому могу делать, что хочу! Кисаки озадаченно замер. Так он, получается все это время трясся над учебниками просто так? Совсем необязательно было тратить на это все столько времени? Можно было ещё и веселиться? Тетта даже не понимал, что это слово значит, что за ним стоит. Что нужно делать, когда веселишься? Взрывать петарды? И почему это весело? — Так ты откуда и чей сын? — опять прищурился долговязый Шуджи. — Я сын кумичо, — оборонил все ещё растерянный Кисаки. — О… — Ханма мгновенно подобрался и изменился в своих обращениях. — Так вы мой молодой господин… прошу простить. Но согласитесь, было же весело? И вновь озорно усмехнулся, снова протягивая ладонь. На этот раз Тетта пожал ему руку. — Ваша фамилия… — Другая, — отрезал Тетта. — Моя фамилия — Кисаки. — Рад знакомству, и спешу сообщить, что у меня ещё пять петард в кармане, — весело усмехнулся Шуджи. — Так что смогу объяснить, почему это весело. Пойдёмте? Только на другой конец посёлка, пусть эти хмыри побегают. Кисаки растерянно вздохнул, но коротко кивнул.***
Вакаса явно был удивлён, хоть и виду старался не подавать. После собрания Манджиро собрал часть парней к себе в гости, дабы получше познакомить с Имауши. Нахоя сразу же отказался: Соя буквально сегодня попал в больницу с пневмонией, и брат его был сам не свой, а вечером собрался ехать в больницу. Мучо тоже был занят — ехал к своей девушке. Санзу отказался без весомого предлога, что, кажется, искренне расстроило Коко — за время их совместной работы они как-то странно сблизились, хоть вроде особо и не общались. Итого, ехали на байках Хаджиме, Инуи, Кен с Майки и Баджи с Чифую, а Вакаса следовал за ними на арендованной машине — кататься на мотоциклах он тоже перестал после смерти Шина. Дома Дракен как всегда стоял у плиты, Вакаса спокойно и негромко беседовал с Сейшу за столом о чем-то серьезном, Чифую лежал на плече у Баджи, который громко спорил с Майки и Коконоем о чем-то по последнему выбитому долгу. — У тебя ко мне серьёзный разговор был, — повернулся Манджиро к Хаджиме, внаглую закрыв Баджи ладонью рот. — Давай сейчас, я готов слушать. Остальные замолчали, обращая на них своё внимание. — Это по работе, — хмыкнул Коко. — Помнишь, я рассказывал тебе про одного учредителя нескольких МФО? Такей Иносава? — Наш основной партнёр, помню, — кивнул Майки. — Вот он решил, что из меня выйдет отличный брокер и хочет, чтобы я открыл брокерскую контору. Ну, мы пили с ним недавно, он хотел предложить мне собрать инвестиционный портфель на его деньги сроком на три месяца, и если все пойдёт складно и акции вырастут — то хотел отдать мне шестьдесят процентов от маржи. — Щедро, — повёл плечом Манджиро. — С чего это он так? — Подружились, — чуть смущённо улыбнулся Хаджиме. — Но там сумма очень большая, я боюсь не справиться… Ну, если ошибусь, потери огромные будут. — Насколько большая? — Пятьдесят миллионов. У него лежит эта сумма на инвестициях у какой-то брокерской конторы, но он решительно настроен ее вывести под свой личный трейдерский счёт и дать его в управление мне. Майки задумался, постучал пальцами по столу, а потом тихо резюмировал: — Надо перестать бояться. Берись, ты справишься. И я помогу, если что. — Но… — Сумму возьмешь не под свою личную ответственность, а под ответственность Тосвы, — перебил его Манджиро. — Для твоего успокоения. — Но парни-то вообще в случае чего никак не смогут повлиять на ситуацию… — растерялся Хаджиме. — С чего они должны отвечать?.. — Стоп, — резко прервал Майки. — Ты подзабыл. Буквально на позапрошлом собрании я рассказывал, что у обычных членов банды есть только правила, у командиров есть права и обязанности, а ответственность у кого? — У главы, — припомнил Коко и задумался. — Весьма жесткие нормативы, — тихо оборонил Вакаса. — Поэтому когда я говорю, что ответственность несёт Токийская свастика, я имею в виду, что ее несу я, — Майки вдруг мягче улыбнулся. — Так что не нервничай, мы все сможем. А для тебя это идеальная возможность проявить себя на удобном тебе поприще. — К Кавата когда в больницу поедем? — сменил тему Баджи, закинувший руки за голову. — Не сегодня, и вообще полагаю, только дня через три, как минимум, — хмыкнул Сано. — Почему так долго? — нахмурился Кейске. — Потому что у Нахои сейчас планка падать начнёт, лучше бы вообще у его брата никому сейчас не крутиться, — легко фыркнул Манджиро. — В каком смысле «начнёт падать планка»? — Он гипервозбудимый со склонностью к агрессии, — пожал плечами Майки, открывая пиво. — И очень зависим от брата, как и Соя от него. Так что сейчас он взбесится, и лучше ни к нему, ни к Сое не лезть. Я посмотрю по ситуации, может один съезжу завтра-послезавтра, на меня не должно последовать слишком… кхм, бурной реакции. — Ничего не понял, пиздец все сложно, — почесав затылок, резюмировал Баджи. — Но то, что ехать к Сое не надо, ты понял? — усмехнулся Манджиро. — Это понял, — кивнул Кейске. — Этого вполне достаточно, — рассмеялся Майки. — Вака, как тебе наша банда? — Более внятно устроена, чем были Чёрные драконы. Но и более жесткая, — сдержанно отозвался Имауши. — Управляющий аппарат устроен хорошо, у меня сложилось впечатление, что все дополняют друг друга. Только непонятно, зачем два отряда в твоём с Дракеном подчинении. — Командир третьего отряда со мной в конфликте ещё со времён тюрьмы, а командир второго временно не может заниматься нашими делами, — спокойно отозвался Манджиро. — Коко, какая у нас средняя прибыль по отряду? — Семьдесят-восемьдесят тысяч йен, — мгновенно отозвался Хаджиме. — А у командиров? — Сто двадцать примерно, от выручки зависит. — Ну вот надо больше, — хмыкнул Майки. — И тогда я верну Мицую назад. — А приказать? — вдруг негромко, но идеально попав в тишину, оборонил Инуи, обратив на себя взгляды всех окружающих, но мгновенно стушевался. — Я имел в виду, что все бывшие командиры к тебе прислушиваются и… — Лично я не имею никакого морального права приказывать Мицуе перестать жертвовать собой ради младших сестёр, — четко прервал его Сано, тут же отворачиваясь. Вакаса ощутимо нахмурился и чуть скривился, словно от боли. Эмма. Маленькая Эмма, которую Вакаса помнил совсем крошкой, милой девочкой с живой фантазией и мечтами о светлом будущем с принцем на белом коне, замками из разноцветного камня и двумя строгими серьезными братьями рядом. Эмма, которой больше не было в живых, как и самого старшего брата, а второй брат едва ли собирался стоять на балконе замка рядом с сестрой. Второй брат стал хитрым, внимательным, умудрённым совсем не по восемнадцати годам жизни опытом юношей, и Имауши искренне не был уверен, у кого жизнь сложилась удачнее — у погибших Сано или у ставшего совсем непонятным Майки. Ребёнком он был специфичным, Вака помнил сотни случаев, когда Шиничиро озадаченно приходил к нему и спрашивал совета «как быть с Манджиро», когда Майки первый раз навалял прицепившимся к нему старшеклассникам в семь лет, сам обойдясь лишь скромным растяжением лодыжки и ушибом руки, когда Майки прочел пару совсем не детских книг из дедушкиной библиотеки и пришел к Шиничиро с допросами про эпизод с изнасилованием, когда младший Сано увлёкся историей Хиросимы и Нагасаки и расспрашивал про то, почему в ответ на Америку не сбросили ядерную бомбу. Взрослым Майки стал уже откровенно странным. Имауши под действием то ли интереса, то ли профессиональной деформации старался внимательно за Манджиро наблюдать, и подмечал многое. Сано был статичнее, чем в детстве, мало двигался по большей части, но изредка начинал вертеться ужом, но в основном только вокруг Кена и только в комфортной обстановке. На собрании же он стоял очень спокойно и ровно, с легкой усмешкой, распихав руки в карманы. Взгляд у Манджиро едва ли напоминал взгляд Шиничиро, несмотря на идентичные чёрные глаза: Шин всегда смотрел с некоторой теплотой, Майки же глядел либо непроглядно, либо холодно. Майки был на полторы головы ниже Шина, но коренастее, крепче, Вакаса понятия не имел, как тот дерётся сейчас, но по шараханьям от дружеских оплеух его командиров догадывался, что наверняка хорошо. — Майки? — позвал Имауши, прерывая неловкую тишину. — Как насчёт спарринга? Помнится, Шин ещё давно хотел, чтобы когда ты вырос мы тренировались вместе. — Давай, Кен-чин, одолжишь Вакасе какие-нибудь более спортивные шмотки? — просиял Сано. — В полную силу? — Есть боксерские бинты? Кулаки перемотать, чтобы оставлять меньше ссадин. — Ох, ты меня недооцениваешь, — хитро усмехнулся Майки. — Но ладно, бинты так бинты, я тогда тоже забинтуюсь. — А ты тоже хорошо дерёшься? — обернулся за плечо Коко, которому после всех его работ легче всех было обращаться к старшему, так ещё и другу Майки на «ты». — Вакаса отлично дерётся, — улыбнулся Манджиро, бросая Имауши свернутые в рулон бинты. — Он учил драться половину «Чёрных Драконов», и даже чему-то моего брата. — Слышь, Инуи, а ты со мной помахаться не хочешь? — оскалился Кейске. — Не то, чтобы горю желанием, — чуть смутился Сейшу. — Но если хочешь… — Началось, — тихо хихикнул подошедший к столу Чифую на ухо Коко. — Будь аккуратнее, пожалуйста, — спокойно предупредил Хаджиме Сейшу. — Но сначала глава с Имауши-саном, старшим надо уступать, — усмехнулся Кейске. Поглазеть на улицу вывалились все, расположившись на бревне, лежащем на заднем дворе, оглядывая чуть похрустывающего шеей Вакасу и потягивающегося Манджиро. — Часто тренируешься с Бенкеем? — Часто, — кивнул Имауши. — И не только с ним. Но намного реже, чем раньше, когда ещё были Драконы. — Это значит, что редко. А зря, нельзя терять сноровку, — Майки отвёл за колено ногу в сторону, растягивая бедро. — В последнее время я больше работаю с оружием. Нападай, — спокойно кивнул Вакаса. Майки словно полетел вперёд, за доли секунды сократив расстояние между ними, но вдруг нырнул под выставленный Вакасой блок и попытался ударить с разворота сзади, но Имауши нырнул под его ногу, скользнув чуть ли не на корточки, а после пробил Манджиро в печень, но получилось по касательной, ведь младший успел отпрыгнуть в сторону. И это все заняло суммарно с пару секунд. Парни ошеломлённо открыли рты, а Баджи довесил: — Хуя себе… Вакаса тем временем успел весомо вломить Майки ребром ладони под рёбра слева, а Манджиро исхитрился, и разменялся с ним ударом кулака по почкам. — Забыл восточные? — на выдохе усмехнулся Имауши. — Ага, разбежался, просто в тюрьме не очень пригодилось, — аналогично насмешливо фыркнул Сано, разжимая кулаки. Они кружились друг вокруг друга с невероятной скоростью, ускользая из стороны в сторону от ударов и размениваясь короткими, но болезненными тычками, пока Вакаса, видимо, не попал в какую-то хитрую точку в плече Сано, заставляя руку повиснуть вдоль тела, а Майки в ответ не махнул ногой, победно усмехнувшись и затормозив лишь у самого подбородка Имауши. Тот впечатленно качнул головой и поднял руки, сдаваясь. — Бля, вы оба — монстры! — взбудораженно крикнул Кейске, пока остальные молчали. — Спасибо, — мягко улыбнулся Вакаса. — Не думал, что ты отдашь мне руку, поэтому не рассчитал. Вот и проиграл, но все честно. — Бой один на один, рука — не такая уж серьёзная жертва, — дернул одним плечом в ответ Манджиро. — К тому же я помню, что ты мастер бить по точкам. Скоро вернётся чувствительность к руке? — Часа три, — отозвался Имауши, перевязывая хвост. — Дерёшься лучше, чем Шин. Признаю. — Не лучше, я просто хитрее, — серьезно покачал головой Майки. — Ты темп все ещё очень хорошо держишь, хоть и куришь столько лет. — Долго держать такой тяжело. Парни, кто там хотел? После такой впечатляющей схватки Инуи на полянку выходил уже как-то настороженно, но против Баджи продержался долго, хоть и продул. — Инуи, дерёшься как однорукий, что с левой? — недовольно бросил Майки, когда оба пытались отдышаться. — Я обычно в левой нож на подстраховку носил, — неловко улыбнулся Сейшу. — Она и слабее у тебя заметно, — задумчиво хмыкнул Вакаса. — Коко, ты же левша? — Да, — чуть удивлённо повернулся Хаджиме. — Каждый день по несколько раз армрестлинг левой рукой с Коко, и все предметы лови только левой, помимо обычных тренировок, — посоветовал Имауши. — И тогда потихоньку сравняешь обе руки. — Спасибо за совет, — легонько улыбнулся Инуи.