***
— Хаджиме-сама, добрый вечер! Коко аж вздрогнул, мгновенно поворачиваясь от экрана компьютера начальника отдела международного экспорта. Лицо стоящего перед ним человека было каким-то подозрительно знакомым, только вот из памяти всё никак не удавалось вынуть, кто же это. — Это что за хуедрыга? — осведомился Саус, окинув с высоты своего роста пришедшего. — Простите? — уже на английском переспросил мужчина, явно не понявший фразу на испанском. — Терано, прекратите, — шикнул на него Хаджиме. — Да, я слушаю. И вдруг вспомнил, где он этого человека видел. Это был ректор Токийского университета, где он когда-то учился. Коко немедленно почтительно склонился, бросив: — Извините, Такеда-сама, сходу не признал вас, — тут же улыбнулся Коко. — Прошу прощения, но кто вас сюда сопроводил? Здесь несколько шумно, и не лучшее место для разговоров… — Ваш секретарь. Вы не отвечали на телефон. — Забыл включить звук, — виновато хлопнул по лбу Хаджиме. — Пойдёмте в ближайшую переговорную. Скажите администратору этажа, пусть зайдёт к нам в ближайшие пару минут. Последнее было уже начальнику отдела. Саус, не понявший ни слова из их разговора, двинулся за ними, и Коко пришлось остановиться, чтобы бросить ему на испанском: — Терано, посидите, пожалуйста, с Такемичи, мне надо переговорить со старым знакомым. — А я тебе что, помешаю, что ли? — закатил глаза Саус. — Я ж даже не понимаю нихуя. — Пожалуйста, — с нажимом повторил Коко. Терано, на удивление, послушался. Ректор негромко осведомился: — Ваш телохранитель? — О, нет, — рассмеялся Хаджиме. — Коллега из Южной Америки. — В университетском курсе у вас вроде бы был английский и китайский, — припомнил мужчина. — Да, испанский пришлось доучить уже чуть позже, — кивнул Коко. — Так что вы хотели? — Хотели бы пригласить вас прочесть курс лекций по ведению международного бизнеса в университете, — бросил мужчина. — Ого, — удивился, улыбнувшись, Хаджиме. — Я ведь без научной степени. Даже в аспирантуре не был. — Вы наш, пожалуй, самый успешный выпускник по вашим двум специальностям, — улыбнулся ему в ответ ректор. — Нас устроит любое количество лекций, как вы сами решите… Едва они уселись наконец в переговорной — появилась администратор с предложениями по напиткам и одновременно ей в спину чуть не влетел начальник по паевым инвестициям. — Извините, Хаджиме-сама, у нас беда! Авария у подрядчиков… — Что случилось? — скис Коко. — Кран на дом упал, — выдохнул мужчина. — Круто, — иронично хмыкнул Коконой. — Но раз уже упал, то минут семь подождёт. Ищите, чем сфорсировать. Обратитесь к отделу ОФЗ, пусть помогут. Минимизируем потери, а инвесторам, чьи счета под полным нашим управлением, дайте объявление, что мы пересмотрим пакет так, чтобы не было потерь. — Хаджиме-сама, репортёры Japan consulting на месте происшествия, — затараторила, едва появившись в дверях, начальница СММщиков. — У подрядчика на объекте никого из менеджмента, требуют комментарии, кто будет давать комментарии вместо руководства? — А почему у подрядчика на месте нет менеджмента? — Так у них сейчас пять утра, а ночной менеджер сломал ногу час назад, в больницу уехал, — отозвалась девушка. — А кто есть на месте? — тяжело хмыкнул Коко, но у него зазвонил телефон. — Секунду. Да, алло. — Мы не можем поднять кран. По близости ни одного крана большего размера, — брякнули из трубки, а Хаджиме даже не стал интересоваться, кто это. — А я тут при чем? — раздраженно фыркнул Коко. — Зачем вы вообще с этим вопросом звоните генеральному? Я же даже не в вашей стране нахожусь. — Я не знаю, — буркнули в трубке. — Мне сказали вам звонить… — Поднимите кран двумя кранами, — страдальчески вздохнул Хаджиме. — Не выйдет, веса не хватит… — Значит тремя кранами, — отчеканил Коко, бросая трубку. — Так кто на месте? — Прораб, — отозвалась СММщица. — Прорабу говорить не давайте, пусть ждут менеджеров подрядчика. — А как репортеров убрать оттуда? — Не знаю, скажите, что если они не уйдут оттуда — на них тоже упадёт кран, — мрачно отшутился Хаджиме. — Коллеги, освободите переговорную. Все ушли, и лишь администратор застряла в дверях. — А вы чего стоите? — осведомился у неё Коко. — Вы так и не сказали, чай вам или кофе, — пробормотала девушка. — Вам чай? — повернулся на ректора Хаджиме. — Если нетрудно, — кивнул тот. — Чай и кофе, пожалуйста, — кивнул Коко. — Извините за это, рабочие моменты. — Часто у вас так? — бросил мужчина. — Примерно раз в час, — усмехнулся Хаджиме. — По поводу лекций — я бы и рад, но у нас огромное количество работы. Боюсь, я просто не успею подготовить лекционные материалы… — Нам как раз и необходимы живые, практические занятия. А у вас огромный опыт, уверен, вам есть, что рассказать нашим студентам. — Если вам хватит раза в неделю по полтора часа, — смиренно вздохнул Коконой, — то я смогу. — А Рюгуджи-сама не сможет поприсутствовать на финальной лекции? — У Рюгуджи даже высшего образования нет, — хмыкнул Коко. — Разве не будет странно, что он будет участвовать? — Как бы там ни было — он успешный предприниматель, — развел руками ректор. — Я у него поинтересуюсь, — кивнул Хаджиме. — Но ничего обещать не могу. — Прошу прощения, — в комнате появился водитель. — Вы готовы, Хаджиме-сама? — А к чему я должен быть готов? — осведомился Коко. — У нас с вами торжественное мероприятие на северо-западе. — Какое торжественное мероприятие? — нахмурился Коко, попутно набирая Такемичи. — Алло, Ханагаки? Куда я должен ехать? — Блять, Коко, прости, пожалуйста, — затараторил парень. — Я забыл из-за этой суеты с краном… У тебя торжественное открытие офиса Канто-медиагрупп. — Класс, — кисло хмыкнул Хаджиме. — Чтобы ты знал, я сейчас выгляжу максимально не торжественно. Но, судя по всему, переодеться уже не успеваю. — Прости, — ещё раз виновато бросил Ханагаки. — Бог простит, — отозвался Коко, кладя трубку. — Извините, мне необходимо срочно уехать… Рад бы ещё пообщаться, но… — Я понимаю, — перебив его, быстро закивал ректор. — Спасибо большое, что согласились! Хаджиме ещё раз улыбнулся, откланявшись, а после вышел вместе с водителем, набирая Майки. — Привет, — уже привычно без имён бросил Коко. — Я согласился дать лекции в Токийском университете. Ну, где я учился. — Тебе занятости не хватает? — чуть возмутился Майки из трубки. — Я хотел отказать, но мне было неудобно. Они же шли мне на встречу во время моей учебы, — вздохнул Коко. — Даже не знаю, тупо это или благодарно, — хмыкнул Сано. — Но раз уже согласился — то рассуждать бессмысленно. — Про кран слышал? — Уже вношу корректировки в предложения аналитиков по пересмотру пакетов. Но мое пытливое сознание куда больше беспокоит вот что: как вообще они умудрились уронить сраный кран? — возмутился Сано. — Меня это как раз беспокоит меньше всего, — отозвался Коко. — Может ветер или перегруз… — Ветра не было, а кран упал без груза, даже в кабине никого не было. Что нужно делать, чтобы уронить кран, Коко? — Я не знаю, я не крановщик. И не инженер, — вздохнул Хаджиме. — И, если честно, не хочу об этом думать. Загугли. — Надеялся, что ты сам проявишь догадливость, но, видимо, нет, — интонация у Майки неуловимо быстро изменилась на мрачно-задумчивую. — Две недели назад взорванные грузовики. Сейчас падает кран. Это может быть связано. — Предполагаешь диверсию? — озадаченно пробормотал Коко, выходя следом за водителем. — Допускаю, что это диверсия. — Тогда почему не против непосредственно нас? Это же случилось у подрядчиков, а не у Канто. — Я тоже об этом думал, так что может это и не диверсия. В любом случае, пока наши профессионалы по таким вопросам туда долетят — все следы уже затопчут репортеры, зеваки и строители, — вздохнул Майки, пока Коко уже выходил из главного входа. Такемичи безуспешно подкуривал на ветру, гуляющим между башнями, но состроил виноватый вид, едва Коко вышел. А ещё к нему сходу метнулся парнишка в курьерской форме, быстро проговорив: — Простите, вы Хаджиме-сама? — Секунду, — брякнул в трубку Коко, а после обратился уже к парню. — Да, а что? Позади него стояли два больших ящика. — Вам посылка, от господина Санзу. — Мне? — округлил глаза Коко. — От Санзу? А что там? — Что-то тяжёлое, — почесал затылок парень. — И вот, конверт. Подходить к коробкам Коко не решился ради собственной же безопасности, но конверт принял, педантично аккуратно вскрыл и глянул на знакомый угловатый и убористый почерк Харучие на бумаге: «Набрать пока не могу, здесь не ловит сеть. Вспомнил, как ты говорил про старинное кафе в горах на Фукуоку, что пробовал там самое вкусное домашнее сливовое вино. Ехал мимо и решил зайти. Правда, оно молодое, но, надеюсь, от этого не будет хуже. Отдохни вечером.» Санзу действительно был сейчас в срочной командировке на Фукуоку, правда Коко не имел ни малейшего понятия, по какому поводу. А про кафе Коко сам не сразу вспомнил, даже когда прочёл письмо. Действительно, когда-то, года полтора назад он летал по работе на остров и случайно набрел там на крошечную отдаленную горную семейную кафешку, решив поесть там и отдохнуть от суеты. И там действительно было домашнее сливовое вино, безумно вкусное. Хозяева делали его сами из своих же слив с их фруктового сада, и Хаджиме тогда хотел прихватить пару бутылок с собой, но это был самый конец сезона, а вина хозяева заготавливали совсем немного, и его попросту не осталось. И совершенно не исключено, что Коко действительно когда-то тогда говорил об этом Санзу, но вот сам об этом давным-давно позабыл. А Харучиё помнил. — Почему Санзу без связи? — негромко брякнул Коко в трубку Майки. — Он глубоко под землей. Это вопросы внутренней безопасности, не вдавайся в подробности, — отозвался Сано. — А что? — Больше года назад я ему когда-то вскользь упомянул, что мне очень понравилось домашнее вино в одной кафешке на Фукуоку. Я об этом даже сам уже забыл. И сейчас он мне с курьером прислал две коробки этого вина, — неверяще усмехнулся Хаджиме, продолжая пялиться на коробки. — Интересный жест внимания со стороны Санзу, — хихикнул Майки. — Порыв отпиздить ради тебя твоего парня был как-то больше в его стиле. — Мне было не смешно, — чуть нервно выдохнул Коко. — Я заметил по тому, как ты тогда рыдал, — усмехнулся Сано. — Ладно, ты там, кажется, на улицу вышел, а значит, куда-то едешь. Не буду отвлекать. — Такемичи, распорядись, чтобы отнесли коробки к тебе в кабинет, — попросил Хаджиме, положив трубку. — И иди работать. Он быстро расписался в документе на получение посылки, вежливо кивнул склонившемуся выстроившемуся на парковке кортежу охраны, а после нырнул в открытую дверь машины.***
— Где я? — Ран подслеповато сощурился, надеясь увидеть хоть что-то. Он же открыл глаза? Такой непроглядной темноты он не видел, кажется, никогда в жизни. Хайтани неверяще ощупал собственные веки, чтобы убедиться, что в действительности открыл глаза. В голове была каша. Он не мог понять, где он, не мог понять, что последнее он помнит, и уже на секунду успел испугаться, что ослеп, как дверь вдруг открылась с щелчком, впустив в комнату полоску обжигающе яркого света и тёмный силуэт. — Я уже думал, что ты не планируешь приходить в себя, — негромко хмыкнул знакомый голос, зажигая какой-то слабенький фонарь вроде ночника, который тащил в руке. — Майки? — хрипло осведомился Ран. Слова драли глотку так, словно он молчал месяц. — Радует, что с памятью проблем нет, — маленький блондин уселся на пол возле противоположной стены, пока Хайтани осматривал помещение. Комната по убранству была ему незнакома: беспросветно чёрная штора, кровать, на которой он и лежал, массивная железная дверь и ничего кроме. — Где мы? — Хайтани с трудом сел в кровати, ощущая, как закостеневшее тело взвыло, словно бы он месяц не только лежал, но и молчал. — У меня дома, — хмыкнул Сано. — Понимаю, что ты не узнаешь комнату. Это мы для дорогого гостя в лице тебя специально ремонтик сделали. Как себя чувствуешь? Нет желания меня задушить? — Ты шутишь? — мрачно выдохнул Хайтани, приложив руку к виску. Только сейчас он понял, как жестко шумело в голове, словно прямо у него в черепе мчал по рельсам гружёный состав. — Скорее подтруниваю, — качнул головой Сано. — Но на последний вопрос всё-таки ответь, будь добр. — Откуда у меня должно быть желание тебя придушить? — мрачно выдохнул Ран. — Почему у меня так болит голова? Почему я здесь? Где Риндо? — Играем с тобой в игру, — Майки внимательно всмотрелся в него своими чёрными глазами. — Ты отвечаешь на один мой вопрос, я на один твой. Начинаю я. — Ты уже задавал. — Мы тогда ещё не играли, — усмехнулся Сано. — Итак. Что ты сейчас видишь, слышишь и чувствуешь? — Вижу тебя. Слышу тебя и, — Хайтани прислушался, — ветер, кажется. Чувствую, как у меня болит все тело и пиздецки шумит внутри головы… Я чем-то обдолбался, что ли? — Нет, — спокойно улыбнулся Манджиро. — Ты свой вопрос потратил. Снова моя очередь. Ран раздраженно цокнул. — Какой сегодня день? — осведомился Сано. — Вторник или среда, в зависимости от того, сколько я проспал, — хмыкнул Хайтани. — Число? — Это уже следующий вопрос, — поморщился Ран. — А вот и нет, это всё тот же вопрос, я же не уточнял, что меня интересуют дни недели, — парировал Сано. — Двадцать второе или двадцать третье. — Не угадал, — дернул плечом Майки. — Сейчас пятница, второе число. — Как? — Ран дернулся, намереваясь подскочить на ноги, но голова подставила, закружившись, и он рухнул назад на кровать. — Рекомендую переформулировать вопрос несколько более содержательно, — Майки оперся подбородком о свое колено. — Что я делал, начиная с понедельника прошлой недели? — Преимущественно — лежал здесь. Со вторника, — хмыкнул Манджиро. — Что последнее ты помнишь? — Я не знаю, — Ран схватился за виски уже обеими руками, зажмурив глаза. — Кажется, я куда-то ехал, или не ехал… или я был… блять, как же шумит в голове!.. — Так и должно быть, это действие таблеток. Когда Ран открыл глаза в следующий раз — Майки сидел прямо перед ним на коленях, вглядываясь ему в глаза. — Ты сходишь с ума, Ран, — спокойно, ровно проговорил он, как-то даже мягко, что ли. — К счастью, в наши времена это купируется. А иногда даже лечится. Неделю ты провёл в сознании, но в ступоре. Ты сам не ел, не пил, не ходил в туалет, не говорил и даже не двигался. — Что с Риндо? — сипло выдавил Хайтани, хватая Майки за плечи. — Руки, Ран, — требовательно отчеканил Майки, но без ноток агрессии или раздражения. — Ты был агрессивен, когда выпадал из реальности, а я не могу быть уверен, что ты сейчас видишь и слышишь только меня. Так что любое посягательство на своё личное пространство я буду рассматривать как угрозу. А ты знаешь, как я реагирую на угрозы. Ран убрал руки, нервно осматривая свои ладони, словно не узнавал свои руки. — Ты со мной? — монотонно осведомился Сано. — Да… — Таблетки тебе помогут, но одних их недостаточно, — тихо проговорил Майки. — Я попробую тебе помочь, но мне нужно получить ответы на некоторые вопросы. Скажи, у кого-то из твоих родителей была шизофрения? — Н-нет… У мамы точно нет, — теперь его голос звучал как-то жалко, мелко дребезжа. — Я плохо помню отца… знаю только, что он был бандитом. — Тебе ведь было три, когда он ушёл? — Где-то так. Я не помню точно, я был маленьким. Я не знаю, Майки… Я не знаю! — едва Ран вдруг сорвался на крик, Сано мгновенно вскочил на ноги, отшатнувшись от него. — Я не знаю!!! Я ничего не знаю!!! Уйдите все, идите ко всем чертям!!! Манджиро быстро вынул из кармана шприц и ловко всадил тому в плечо содержимое, заставив Хайтани уже через секунду обмякнуть. — Тише-тише, — шепнул Майки, укладывая его на кровать. — Всё хорошо. Отдыхай. За дверью он сразу набрал номер Санзу. — Что ты знаешь об отце Хайтани? — без приветствия осведомился Сано. — Что он был и рано ушёл из семьи. Риндо его не помнит, — проговорил Харучие. — Мне нужна вся информация о нем, которую ты сможешь найти. Подними старых знакомых семьи. Ран говорит — он был бандитом, так что можно поискать через криминальные каналы. Желательно найти тех людей, которые знали его лично. — Я сделаю. Что-то произошло? — Ничего неожиданного, — вздохнул Майки. — Доброй ночи. — Спокойной ночи, глава, — озадаченно пробормотал в трубку Санзу.***
— Как дела? — чмокнув Майки в макушку, осведомился Кен. Работать они обычно разбредались по углам. Дракен, если оставался у них в гостях, сидел в комнате у Майки, сам Сано — в гостиной или кухне, а Баджи у себя, поэтому сталкивались дома они лишь временами. Либо за едой, либо кто-то брал перерыв и ходил к остальным. — Кран упал, — отозвался Майки, строча кому-то письмо. — Какой? — Башенный, — хмыкнул Сано, дописав и захлопнув ноутбук, а после уже пояснил. — На стройке у наших подрядчиков, паи которых у нас в инвестиционных пакетах. Звякни, кстати, Какучо, предупреди на всякий случай, что в его банк могут сейчас звонки посыпаться. Письмо его дирекции мы на почту уже бросили, но мало ли, вдруг он будет волноваться. — Какучо нам доверяет, ему не будет до этого дела. Пострадавшие есть? — серьезно спросил Рюгуджи. — Кен-чин, — мягко, но наставительно бросил Майки, схватившись за его предплечье, — давай убирать эту твою гиперфиксацию на смертях. Мы, только в белом секторе — компания с почти двумя миллионами сотрудников. На каком-нибудь заводе в какой-нибудь Малайзии сейчас наверняка помирает один работяга от производственной травмы, потому что не соблюдал технику безопасности, а технадзор в этот момент отдыхал в курилке или вообще спал дома. Что, лично тебе надо на его похороны ехать? Дракен тяжело вздохнул и продолжил наливать себе чай, ведь отвечать смысла не было. — И пострадавших не было, так что уж точно успокойся, — добавил Сано, усаживаясь за стол, поднимая свой забытый бокал с вином. Рюгуджи бесцветно кивнул. Это сегодня пострадавших не было, а завтра или послезавтра всё вполне может измениться. — Почему ты отпустил Такемичи на штурм? Тогда, четыре года назад? Я же видел, что ты не хотел этого делать, — поинтересовался Рюгуджи. — Не хотел, — кивнул Майки, выронив из руки бокал, сматерившись тихим шепотом и тут же принявшись собирать осколки. — Такемучи до этого штурма жил в другом мире. Для него наша деятельность была чем-то сродни тому, что про нас потом написали в манге — то есть идеализированная нереалистичная хуйня. Но он сам попросился и захотел спасать Хину. Ему виделось, что он будет чем-то вроде супермена в плаще: придёт, всех победит и спасёт возлюбленную. А на деле он был почти бесполезным плаксивым героем, который не попал под пули только благодаря Санзу и своей удаче. Я ткнул его носом в реальность всего на разок, чтобы он понял, что мы не персонажи комиксов, и что не бывает в жизни так, как там. Согласись, это намного легче понять, когда тебе об этом не рассказывают, а когда ты сам бежишь под автоматными очередями, а потом сжимаешь холодную руку Санзу, который, спасая тебя, потерял полтора литра крови. — Зачем это ему? — обернулся Кен. — Подавляющее большинство же так и живет, не зная всего этого. — Мой брат жил без понимания этих нюансов, — бросил Майки. — Он не понимал, что такое «жизнь» на самом деле. Жил в иллюзии. Дедушка пытался это ему объяснить, но Шиничиро был слишком… даже не знаю. Добрым, лояльным, терпеливым. Его это незнание сгубило. Если бы он всё знал, представлял бы, как устроен мир вокруг него, то, может, действовал бы эффективнее в тот день, когда на нас напали. Иногда мне кажется, что даже я знал в свои девять о жестокости мира больше, чем он. — Ты знаешь всё это, потому что ты другой? — тихо осведомился Кен. — Другой, — согласно кивнул Майки, а после усмехнулся. — Это забавно, потому что я всегда так хотел быть похожим на Шина. А оказалось, что с самого начала не мог быть похожим на него. Зато оказался похож с Изаной, которого считал слабаком и не хотел иметь с ним ничего общего. — Жаль, что вы с Изаной так и не успели побыть… настоящими братьями. — На том свете побудем, — хмыкнул Майки. — Мы оба благими намерениями вымостили себе дорогу в ад. — Ты слишком часто говоришь о смерти, — поморщился Рюгуджи. — Ты тоже, — хихикнул Сано. — Один-один. Если прекращать — то обоим. Дракен чуть усмехнулся и приблизился к Сано, обняв его со спины и устроив ему подбородок на макушку. — Ты ужинал? — Да, вином, — кивнув на полную осколков мусорку, бросил Манджиро. — Есть пока не хочу, прости. Подташнивает, похоже, я зря утром ел позавчерашние панкейки… — Ну Майки… — закатил глаза Рюгуджи. — Ужас. Как будто у нас нет свежей еды. Может, таблетку? — Да не стоит, — отмахнулся Сано. — А Рана ты когда планируешь выпустить? — Как накопительный эффект от лекарств будет, — хмыкнул Манджиро. — Пока он малость невменяем. Мне нужно, чтобы он точно перестал быть социально-опасным. — А он перестанет? — Должен, — дернул плечами Майки. — Иначе он не будет долго жить. — Что ты имеешь в виду? — посерьёзнел Дракен. — Если он не придет в себя — выпустить его в работу я не смогу. Держать его вечно здесь, как ты сам понимаешь — тоже. Остаётся психушка, а его пребывание в психушке опасно для него самого по тем же причинам, по которым он и сейчас не там. Плюс, если он не восстановится — следом крыша поедет и у Риндо, — Сано отрезал себе дольку яблока, а после шаловливо перебросил в руке нож под недовольным взглядом Рюгуджи. — То есть… — То есть либо я смогу ему помочь, либо его убьют. И Риндо тоже, правда, может, позже, — ровно проговорил Майки, подхватывая свой ноутбук. — Перспектива безрадостная, но уж какая есть. Я клянусь сделать всё, что в моих силах, и даже немного больше. — Ты опять взял на себя… — со вздохом начал Кен, но Майки бесцеремонно сунул ему в рот дольку яблока, приподнявшись на носочки. — Набери Вакасе, обсудите это вместе с ним, он тоже любит меня песочить на эту тему. Мне не интересно обсуждать это с каждым по десять раз, повторяя при этом одно и то же, — уходя на диван, обронил Сано. — С каких это пор ты полюбил игнорировать проблемы? — перешёл в атаку Рюгуджи. — Я всегда любил игнорировать то, что не является проблемой.***
Казутора не любил бывать в своём кабинете. Сидеть в тишине он мог и дома, а кабинет нужен был только для работы с документами. В общем-то, только они там и лежали, добавляя хоть какой-то живости необжитому пространству. Именно поэтому Ханемия, перебиравший бумаги, чтобы забрать часть из них домой, не ожидал бесцеремонного открытия двери без всякого стука. Мицуя появился, не дожидаясь ответа, салютанув бутылкой виски. — Два часа дня, ты расстроенный и пьяный, — оглядев Такаши, рухнувшего на диван и тяжело прислонившего ладонь ко лбу, бросил Ханемия. — Могу чем-то помочь? — Почему ты в моем кабинете? — пробормотал Мицуя. — Я в своём. Твоя дверь следующая. — Ошибся, — пьяно хохотнул Такаши, но не встал. — Как ты относишься к наркотикам? — Странный вопрос к человеку, у которого родители сторчались на героине, — пожал плечами Казутора. — Но в целом — я считаю, что это выбор каждого человека. Если наркоман не захочет остановиться — он не остановится. — Твои родители же умерли? — мрачно хмыкнул Мицуя. — Мать шесть лет назад в психушке, отец три года назад, — спокойно кивнул Ханемия. — Не жалеешь, что просто пустил всю эту ситуацию на самотёк? — Я не единожды пытался их остановить, но ни разу не вышло. А своей нелёгкой жизнью я в общем-то им и обязан, так что мне, наверное, не очень жаль, — повёл Ханемия плечом. — Тебя неожиданно заела совесть за свою работу? — Отчасти, — качнулся Такаши. В дверь постучали и появился Коко, коротко бросивший: — Казутора, я здесь нашел среди своих бумаг те, которые точно должны были определить к тебе… Хаджиме всю дорогу до стола пялился в бумаги, пока не дошёл и не обнаружил в кабинете убитого Мицую. Он молчаливо выложил нужную папку к Ханемии на стол и тихо спросил: — Така, что произошло? По работе и Ханемия, и Такаши соприкасались с Коко мало, что очень значительно сокращало между ними взаимодействия, потому что Коко почти ежесекундно был занят работой в офисе. Тем не менее, Хаджиме его хваленая вежливость и природная участливость не позволяли пройти мимо этой ситуации. — Нужен специальный повод, чтобы нажраться к двум? — криво усмехнулся Мицуя. — Ну… да, — Хаджиме аккуратно прислонился бёдрами к краю стола Ханемии, сложив руки на груди. — Ничего не случилось, — Такаши откинулся на спинку дивана, запрокинув голову. — Просто я мразь. Я не человек — я ебаное дерьмо. Пятно на теле общества. — Настолько тебя совесть мучает? — Казутора отложил документы, занимая идентичную позу рядом с Хаджиме. — А тебя не мучает? — впился в Казутору взглядом Мицуя. — Мучает, — легко кивнул Ханемия. — Но изменить без неприятных последствий я ничего не могу. А я не хочу неприятных последствий. — А тебя? — Такаши зыркнул на Коко. — Я в основном занят честной частью нашей работы, насколько честность возможна в бизнесе, — искренне пожал плечами Хаджиме. — Но совесть всё равно немного мучает. Наверное. У тебя всё в порядке? Такаши отвлёкся на телефонный звонок, но, едва рассмотрев определитель номера, швырнул его на диванчик, вновь оперевшись локтями о колени. — Мицуя, ответь, — попросил Ханемия, тоже заглянув в экран. — Там по-испански, ты же не знаешь язык, — усмехнулся Такаши. — Я знаю слово «pareja», — поспорил Казутора, — которое означает «партнёр». А значит, это по работе. — Дай мне, — попросил Хаджиме, отобрав телефон. — Buenas tardes, soy el asistente del señor Mitsuya. Está ocupado ahora mismo, ¿tal vez pueda darle algo? Коко помолчал с полминуты, слушая ответ, а после быстро потянул свой телефон из кармана и что-то записал, торопливо прощаясь. — Это логист из Мехико, я тебе в смс написал, что он хотел, — бросил Коко, аккуратно присаживаясь на диванчик рядом с Мицуей. — Така, что произошло? — Логичный исход моих трудов произошёл, — поморщился Такаши, оторвав лицо от ладоней. — Пообещайте, что никому не скажете. — Никому — это кому конкретно? — хмыкнул Тора. — Вообще никому. Особенно нашим парням, Дракену там, Хаккаю… — Не скажем, — переглянувшись с Ханемией, напрягся Хаджиме. — Что там такого страшного? Мицуя надолго уставился за окно стеклянным взглядом, а после тяжело обронил: — Мои сестры сидят на кокаине. Повисшую тишину, пожалуй, можно было резать ножом. Коко отвёл взгляд в дальний угол, а Ханемия прочистил горло и немедленно отложил документы на стол, сложив руки на груди и тяжело вздохнув. — Знаете, что ещё хуже? — хмыкнул Такаши. — Мои сестры сидят на кокаине, который сюда привожу я. На нашем кокаине. Я сделал их наркоманками. — Никто не делает людей наркоманами, Така, — твёрдо обрубил Казутора. — Кокаин — это ещё не приговор, у меня много коллег по бизнесу, кто употребляет его уже давно, — негромко бросил Коко, хоть и понимал, что это слабо успокаивает. — Несмотря на то, как это хуево звучит — это правда не винт и не героин, — тихо добавил Ханемия. — Отрадно понимать, что вы меня утешаете, а делать мне что? — Такаши резко поднялся на ноги, шатаясь. — Забить? Запереть их дома? — Наркологичка — точно не вариант, — прикинул Казутора, пока Мицуя скривился от его фразы, стукнув по столу в пол-силы. — Можно прижать того, кто им банчит, — задумался Коко. — Но если они уже сели — будут брать у другого. — Еще и обвинят тебя, — добавил Тора. — А ты с ними это уже обсуждал? — Как? «Девочки, я принёс ужин и, кстати, недавно нашел у вас кокаин»? — Ну, Такаши, я не специалист в детях, — мрачно хмыкнул Хаджиме, — но обычно нет ничего лучше, чем прямо обсудить проблему, если у тебя нет рычага давления… Хотя он у тебя есть — это всё их финансовое обеспечение, но этот рычаг сомнительный. — Когда тебе было столько же, сколько им сейчас — ты подыхал на нескольких работах, пытаясь расплатиться с долгами. А просто закрыть их дома без денег не сработает, потому что их круг общения — это богатенькая золотая молодёжь, — прервал его Тора. — Их снабдят деньгами, думаю. — Парни, я правда не знаю, что мне делать, — тихо выдохнул Мицуя, глядя прямо перед собой. — Я не был к этому готов. Я торговал наркотой, чтобы они росли не в той ебанной заднице, в которой жил я, а по итогу они сидят на наркотиках, которые я сам и… — Спроси Майки, — брякнул Тора. — Да, кстати. У него точно появится парочка умных мыслей, — согласно закивал Коко. — Ты очень нравишься Луне, может, ты поболтаешь с ней? — с надеждой глянул на Хаджиме Такаши. — Мне что-то подсказывает, что инициатор там не Луна, — качнул головой Коко. — Но я мог бы. Только о чём? Я не употреблял никогда. А пересказывать им опыт того, что я видел… Кого это хоть раз убедило? — Я не хочу лезть к Майки с этим, — поморщился Мицуя. — Ему и так херово от того, что происходит с нами, совсем бы не хотелось ему подкидывать моих сестёр, которых я сам не сумел правильно воспитать, чтобы они хотя бы не объебывались… — Тише ты, — Казутора впихнулся на диванчик третьим. — Выдохни. Мы вместе, мы разберёмся. Но, правда… Лучше обратиться к Майки. Он придумает, как быть. — Солидарен с Казуторой, — мягко кивнул Хаджиме. — И, правда, выдохни. Подумай здравым умом — пару грамм кокаина, в конце концов, могли забыть какие-нибудь их друзья… — Спасибо, — устало и пьяно хохотнул Такаши. — Нет, правда, спасибо. Только не говорите никому. Умоляю.***
— Да, да, я всё уже понял… Давайте перечислим на фонд нашей благотворительной конторы часть суммы как добровольное пожертвование, а мы вычеркнем это из нашей сметы на благотворительность на следующий квартал, — Коко, сонный и опухший, говорил это в трубку, сидя на кровати. Сейшу услышал его, выходя из ванной. Когда он заходил в неё — Хаджиме ещё спал, завернувшись в одеяло, а ведь сейчас было всего пять утра. Инуи сегодня нужно было присутствовать в шесть тридцать на очередном судебном процессе по тем грузовикам, а вот Коко нужно было на работу только к десяти, что не помешало ему встать через всего два с половиной часа сна, в пять, чтобы ответить на телефон. — Всего семь минут? Отлично… Тогда отправьте мне документы факсом, я перепроверю, а потом пришлю к вам оригинал с подписями. Да, для нашего благотворительного фонда генеральный директор — Рюгуджи-сама. М? Да, я понял, вышлю реквизиты вам на почту. — Разбудили? — мягко поинтересовался Сейшу, присаживаясь на краешек кровати. — Угу, — жалобно проныл Коко, откладывая телефон. — Пора вставать… — Поспи еще, — Инуи мягко притянул его к себе за плечи, чмокнув в чистый лоб. — Давай я им сам всё отправлю. — Договор всё равно нужно проверять мне, — мотнул головой Хаджиме, поднимаясь из их постели. Несмотря на свои педантичные привычки, вчера Коко лёг спать, едва раздевшись, а потому тут же зябко поёжился в одном белье. Инуи тут же накинул ему плечи свой халат, а Хаджиме, кажется, толком и не открыв глаз, кивнул и побрел к домашнему факсу. — Сделать тебе кофе? — устало выдохнул Сейшу. — Да, двойной эспрессо, пожалуйста, — вяло кивнул Коко, выуживая таблетки из прикроватной тумбочки и тут же закидываясь горстью разных пилюль. — Сорок миллионов четыреста тысяч плюс два с половиной процента, плюс налоговый вычет на один и четыре процента с нашей стороны, ещё НДС и комиссия… Хаджиме упал за стол, открыв ноутбук, который, кажется, ещё даже остыть не успел. Сейшу же поставил перед ним кружку кофе, тяжело вздохнув. Он не прогадал, решив, что Хаджиме проснётся именно в это время, и это всё было лишь печальным подтверждением его ожиданий. — Ты куда так рано собираешься? — медленно проговорил Хаджиме, быстро набирая что-то в ноутбуке. — Суд по теракту с грузовиками, — отозвался Сейшу. — Разве ещё нельзя отсылать представителей? — зевнул Хаджиме. — Майки сказал — это последнее заседание, на котором кому-то из нас надо присутствовать. Сегодня у тебя в сопровождении ребята Санзу, мои все раскиданы. И я попросил одного из них сесть за руль в твоей машине, чтобы ты сам не вёл. — Сомневаешься, что я доеду? — улыбнулся, не отрывая взгляда от экрана, Коко. — Ни грамма. Инуи даже не был уверен, что Хаджиме улыбнулся именно ему, а не тому, что происходило на экране. И да, он сомневался, что Хаджиме действительно не въедет в ближайший фонарный столб, потому что думать-то он мог, а вот его моторика из-за этого феерического образа жизни была заторможена донельзя. Коко и сам не замечал, но то, как он просто брал кружку со стола уже вызывало массу вопросов. Сначала он клал пальцы на бортик, очерчивал круг, убеждаясь, что это напоминает кружку, а потом касался кончиками пальцев напитка внутри и, лишь обжегшись, убеждался в том, что это искомое, а после нащупывал ручку и начинал пить. И это всё происходило, пока он неотрывно пялился в монитор или в пустоту перед собой, считая что-то. Телефон Коко снова издал едва начавшуюся трель, как он тут же поднял его и брякнул: — Да, все данные верные. Хорошо, отправляйте, но обратите внимание, что сумма, которую я вам насчитал, идёт с учётом комиссии… Сейшу подошёл, намереваясь поцеловать Хаджиме во взъерошенный затылок, но тот тут же замахал руками в сторону факса в дальнем углу зала, который начал что-то печатать. Инуи послушно двинулся к факсу, подтащив к Коко свеженапечатанные документы, и лишь после сел рядом за стол. — Да, вижу документы, — продолжил Коко в трубку. — Через минут семь наберу, ладно? Тогда и согласуем, как будем проводить следующий платёж. Коко наконец выдохнул и рухнул на стол лбом, а Сейшу скользнул ладонью ему по колену и сам соскользнул вниз под стол. И, хоть и собственные размеры не очень располагали его к сидению под столом на коленях, он все же развязал халат Хаджиме и тут же припал губами к худым бёдрам. — Сейшу, черт возьми, — зашипел Коко, звякнув кружкой, видимо, чуть не пролив ту на себя. — Что ты делаешь? — А на что похоже? — выдохнул Инуи. — Господи, я читаю новый договор, пожалуйста… — Плохо слышно, — хохотнул Инуи, касаясь горячими после душа губами члена Хаджиме через белье. Коко задышал тяжелее, а Сейшу лишь продолжал своё дело. Только вот реакция… была совсем не та, которую Инуи ждал. Причём не столько от самого Коко, сколько от его… тела. Лишь спустя секунд пятнадцать Сейшу выглянул из-под стола, дабы заглянуть в лицо Коко. Тот же тихо брякнул: — Прости… врач предупреждал, что такое может быть из-за таблеток. Я не могу. И даже если мог бы… — Ничего, — выдавил из себя тёплую улыбку Сейшу. Только вот Коко, кажется, не поверил. Да и если бы поверил — то факт оставался бы фактом. Инуи соврал. В тысячный раз с их последнего разговора об их отношениях. Врал, потому что наконец увидел, насколько ему плохо, а сил говорить правду, докидывать своего дерьма в топку к тому, что уже было у Коко, он не мог. Врал, потому что берег его, понимая, что при этом он ни грамма не бережёт их отношения. — Я тебя люблю, — мягко проговорил Сейшу, вылезая и целуя его в губы. — Я тебя тоже, — сонно ответив на поцелуй, отозвался Хаджиме. — Езжай на суд, могу тебе пару юристов вдогонку отправить, может, помогут. — Нет, спасибо, справимся и с теми, что уже есть, — улыбнулся ещё раз Инуи. — Не садись сам за руль, пожалуйста. — А ты будь аккуратнее, — потребовал Коко, с трудом вставая из-за стола и целуя Сейшу в щеку на прощание. — Со мной пятнадцать человек кортежа, с нашим премьером столько не ездит, — усмехнулся он в ответ. — До встречи. Коко лишь покивал с полуприкрытыми глазами, возвращаясь за стол.***
Черный тонированный Майбах медленно подъезжал к черным кованным воротам изгороди, за которой находилось кладбище. Свободных мест на парковке возле кладбища почти не осталось, а значит, на похоронах собралось достаточно большое количество людей, чтобы почтить память Идзуко Киесы и его жены, ставших одними из многих жертв во время терракта с грузовиками. Дракен вышел из машины, отточеным движением поправил длинный хвост волос, мрачно окинув взглядом местность. Возле нужной ямы люде было — не протолкнуться, но как только Дракен двинулся в ту сторону, все присутствующие начали расступаться сами собой, перешептываясь и оборачиваясь. Большая часть была военнослужащими и полицейскими, коллегами Киесы из ФСИН, большинство из которых были пожилыми, суровыми мужчинами, стоявшими рядом с погребальными плитами молча, редкий раз перекидываясь парой слов. Тут же присутствовали более молодые их коллеги, которые, в отличие от более старших товарищей, тихими разговорами с друг другом чуть разбавляли мрачную обстановку. Чтобы добраться сюда, Дракен убил добрую пару-тройку часов, ехав по практически бездорожью, так как охрану он с собой решил не брать, но ему всё так же нужно было быть настороже, хоть и приказ Майки всегда брать с собой охрану он нарушил совершенно осознанно и намеренно. Остальные из тех, кто сидел в колонии, сюда не поехали. Казутора, Мицуя, Санзу — те кто теоретически могли поехать, остались решать вопросы внутренней и внешней безопасности Канто и Тосвы, но Дракен их не осуждал. Может, у них к барину колонии сложилось совершенно иное отношение, не сродни тому, что было у Кена. Да и сейчас всё находилось в очень подвешенном состоянии, так что следить и контролировать буквально всё, чтобы не произошло повторной диверсии, было необходимо. Только вот Дракен чувствовал себя последней мразью, и лично себе не мог позволить не приехать. Рюгуджи встал поодаль от погребальных плит, на которых были высечены иероглифы имен семьи Киеса, а так же их даты рождения и смерти. Перед каждой плитой стояли подносы, на которых были урны с прахом после кремирования останков, извлеченных из-под обрушившегося и загоревшегося первого этажа здания. Возле родительских могильных плит сидела девушка в инвалидной коляске. Руки и ноги были обмотаны бинтами полностью, половина лица, которая была повернута в сторону Дракена, была стянута неровными страшными шрамами, как будто наспех зашитыми, и, казалось, что еще немного — и она упадет в обморок, но девушка, покачиваясь корпусом, держалась, прижав левую руку к себе, а правую положив на гранитную плиту. Дракен зажмурился, мотнув головой. Дочь барина, Иери Киеса, та самая, которую Инуи в день теракта вынес на руках из здания. По сути, это была не первая смерть по вине Тосвы, и не первый раз Дракен видел и слышал, что где-то погибли люди, но сейчас Рюгуджи как никогда остро чувствовал вину. Потому что эта смерть была несправедливой, убитые люди даже не подозревали о том, что могут так внезапно погибнуть — просто из-за конфликта двух банд, волей неволей оказавшись в это втянутыми, раздавленные чужими амбициями. Барин просто владел информацией. И его просто устранили те, кто не хотел ее распространения. Убив вдобавок еще кучу людей. На душе Рюгуджи было паршиво, но он понимал, что выбора у него, кроме как вести за собой банду и компанию дальше — нет, он просто не может взять и бросить всё, он хотел бы, но это уже невозможно. Тогда убьют остальных, и его, вероятно, вместе с ними, и первого он допустить просто не мог. Но несправедливо отнятые жизни, сразу куча таких, казались злой насмешкой судьбы, которая как будто показывала, что это только начало, а таких — невинных, втянутых в их игры, — будет еще больше. Эта мысль заставляла досадливо опускать глаза на сырую землю, дабы не смотреть на высеченные на плитах имена. Дракен стоял поодаль, не решаясь подойти даже к дочери барина. В уме он примерно представлял, что ей скажет, думал об этом вчера всю ночь, но заставить себя подойти просто мог, глядя на то, как трясет девушку, как она содрогается над прахом умерших родителей. — О господи, Рюгуджи-кун, ты ли это? — Рюгуджи вздрогнул от своего имени, но не показал виду. Повернувшись, он увидел, как к нему направлялся Сакаи-сан, пожилой вертухай из тюрьмы, где он отбывал срок. Сейчас он был еще более постаревшим, а при ходьбе прихрамывал. — Сакаи-сан, рад встрече, — Дракен пожал руку пожилому мужчине, не в силах ответить на его тёплую улыбку взаимностью, — повод встретить вас, конечно… — И не говори, — Сакаи-сан грустно покачал головой, глядя в сторону надгробий, — ужасный повод. А мы только недавно с Киесой встречались за бутылочкой сакэ, он рассказывал как виделся с тобой… Светлый человек был. За что судьба так их наказала? И дочка теперь одна осталась, инвалид. Бедный ребенок… Дракен промолчал, но на душе стало еще паршивее, чем было. Он вспомнил недавний разговор с Майки, после того, как Сано рассказал, что смерть барина в этой аварии, скорее всего, совсем не случайна, когда все уже разъехались. — Снова скажешь, что мы не виноваты? — Ты и парни — точно нет. Может быть, виноват я, только и в этом я не уверен. Я же объяснил, что и сам не понимаю, что всё это значит. Прекрати, Кен-чин. Прекрати уже себя винить. Сакаи-сан отошел к своему коллеге, а Дракен, решившись, всё-таки подошел ближе к девушке. Он был уверен на сто процентов, что она его ненавидит, и был с этим полностью согласен. Но не подойти к ней он не мог себе позволить. — Иери Киеса? Меня зовут Рюгуджи Кен. Примите, пожалуйста, мои соболезнования, — Рюгуджи низко склонился перед девушкой, заложив руки за спину, и молча ждал, когда на него посыпятся проклятия. — Вы — Рюгуджи-сама? — тихо прошептала Иери, посмотрев на мужчину. — Папа много рассказывал мне о вас. Пожалуйста, не нужно этого, поднимитесь… Слезы непроизвольно хлынули из глаза, что не был закрыт повязкой, второго же, как думалось Дракену, скорее всего уже не было. Из-за их войны с Вальхаллой бедная девушка лишилась родителей, лишилась глаза и осталась одна, будучи прикованной к инвалидной коляске. — Я не виню вас, Рюгуджи-сама, ни вас, ни кого-либо еще из Канто, ведь вы и ваши водители точно также понесли ущерб, — произнесла Иери, вытирая слезы рукой. — Вы не виноваты в том, что произошло, я уверена, виновных найдут и накажут. В голове у Дракена лишь пронеслась мысль о том, насколько же многого она не знает. От того, что девушка не ненавидит его, и даже больше — вообще не винит Рюгуджи в смерти своих родителей, ему стало лишь хуже, чем было. — Спасибо, что приехали почтить память папы и мамы, — сквозь непрекращающиеся слезы улыбнулась она. — Папа правда очень много мне рассказывал о вас. Он… он даже говорил, что хотел бы меня с вами познакомить, но не успел… Девушка вновь всхлипнула и разрыдалась уже в голос. Дракен не знал, куда себя деть. В голове вертелась мысль о том, что если бы не он — аварии бы не произошло, и у Иери были бы ее родители до сих пор. Если бы не Тосва, если бы не Майки, если бы… Если бы он не сел в тюрьму тогда, возможно, сейчас ему не было бы так паскудно? Иери плакала, прижимая перемотанные бинтами руки к лицу, а Дракен молча смотрел прямо перед собой, глядя, как в землю опускают урны с прахом. Он не мог найти слов поддержки для плачущей девушки, и всё, что оставалось Рюгуджи — это стоять, сжимая кулаки от бессилия, смотреть и слушать. Если это единственное наказание, что он заслужил — то оно, должно быть, слишком уж мягкое. После церемонии похорон, когда урны опустили в землю, установили надгробия и раскурили благовония для проводов усопших, все присутствующие начали расходиться. Сакаи-сан подошел к Дракену, пожав ему руку, попрощался, и сам Рюгуджи тоже направился на выход. Возле ворот, Дракен закурил, отойдя в сторонку, чтобы не мешать расходящимся людям. Издалека увидев, как Иери везет на коляске, придерживая за ручки, женщина, скорее всего родственница, он отшвырнул бычок докуренной сигареты в сторону, быстрым шагом догоняя их. — Иери-сан, можно вас на пару слов? — он медленным шагом пошел рядом с коляской. — Рюгуджи-сама? Да, конечно, — Иери спешно распрощалась с женщиной, которая удивленным взглядом окинула неуместного здесь мужчину в дорогущем чёрном костюме и торопливо ушла. — Что-то хотели спросить? — Могу я довезти вас до дома? — Дракен прикинул в голове маршрут. — Если не возражаете, конечно. — Мне очень неловко, правда, — девушка смутилась, теребя пальцами размотавшиеся на руках бинты, опустив глаза на колени. — Но я буду вам благодарна. Только не до дома, а до больницы. Я сейчас в стационаре в травматологии, отпустили сегодня только на похороны… Дракен помог Иери сесть на переднее сиденье автомобиля, застегнув все ремни безопасности, коляску уложил в багажник и сев за руль, уточнил адрес больницы. Когда они тронулись, Дракен спросил: — Простите за нескромный вопрос, а чем вы будете заниматься после того, как выйдете из больницы? — Дракен посмотрел на девушку, которая сидела ровно, вцепившись в рукава своей водолазки, явно чувствуя себя неудобно в дорогом салоне автомобиля. — Вы можете обращаться ко мне на ты, Рюгуджи-сама. До смерти родителей я хотела стать экономистом, вот закончила недавно высшее, а сейчас… я даже не знаю. Я осталась одна, а сидеть на шее у дальних родственников я не хочу… А сама я, наверное, не потяну… Скорее всего буду жить в пансионате, продам дом, плюс пенсия по инвалидности, возможно, найду работу на дистанционке… я не знаю точно, извините за невнятный ответ, — Иери опустила голову, стараясь не всхлипывать, судорожно выдыхая, вытирая рукавами слезы, которые крупными каплями падали на длинную юбку. У Дракена сжалось сердце. Он даже не думал, выдавая предложение, которое сразу появилось в голове. — Я могу предложить вам… то есть тебе, работу в финансовом отделе, в нашей фирме, если не возражаешь? Все расходы — лечение, транспорт и все в этом духе компания возьмет на себя. Ответ можешь дать позже, если хочешь подумать, свой номер я оставлю. Девушка вскинула заплаканные глаза на Дракена, неверяще уставившись, шмыгая носом, пытаясь осмыслить поступившее предложение. — Вы… вы предлагаете мне работу? У вас в Канто? Но… я инвалид, вам будет очень накладно, и я боюсь не справиться, это же Канто… — начала она, но Дракен прервал ее, коротко покачав головой. — Иери, я всё понимаю и предельно серьёзен. Как я уже сказал, компания берет все расходы на себя. Идзуко-сан рассказывал что у тебя талант, а нам нужны талантливые люди. Поэтому прошу, не отказывайся преждевременно, подумай и дай свой ответ, — Рюгуджи протянул рабочий мобильный девушке, чтобы она записала свой номер телефона. До больницы они добрались быстро, и Дракен вызвался помочь довезти Иери до приемного покоя, чтобы там девушку забрали медсестры. Дракен вез коляску с девушкой по грунтовой дорожке, к больничным стенам, где возле дверей их ждала та самая женщина, которая была на кладбище, с которой Иери попрощалась у ворот. — Спасибо большое, Рюгуджи-сама, за то что довезли, за ваше предложение, — Иери, возможно, впервые за сутки немного приободрилась, глядя снизу вверх на Дракена, когда он передал женщине коляску с девушкой. — Я подумаю и сегодня дам вам ответ. — Не за что, буду ждать, и, кстати, ко мне тоже можно на ты, — вымученно улыбнулся Дракен, а после попрощался с ней, направившись к своему автомобилю. Уже за рулем он прикурил сигарету, выдыхая сизый дым в окно. Совесть всё ещё скреблась, хоть и, кажется, хоть чуть-чуть отлегло, и Дракен, глядя на улицу, где за высокими воротами располагалась больница, размышлял о ситуации. Он хотя бы сделал всё возможное, чтобы дочь барина не осталась жить на голую пенсию по инвалидности, хоть и офис Канто совершенно не был оборудован под инвалидов. Ну что ж, теперь будет. С другой стороны — если она действительно хороша в экономике, то Рюгуджи заодно не даст таланту пропасть. Дракен, выкинув бычок в окно, выехал в сторону работы, попутно набирая на телефоне номер Майки.***
— На кой черт тебе понадобилось в колонию? — осведомился Тачибана, куря в окно. — Соскучился по родным пенатам, — иронично выдохнул с дымом Санзу. — Какая тебе разница? Всё равно тебе туда надо было, я просто сел на хвост. — Хотелось бы знать, что за дела у криминальных авторитетов в колонии строгого режима, — в тон ему бросил Наото. — Это по личным вопросам, никак не связанным с нашей деятельностью. Тачибана тормознул перед воротами, ткнув корочкой из окна охране, прежде чем ворота перед ними раскрылись, пропуская их на территорию. Харучие с лёгким интересом разглядывал двор колонии, рядом с которым за забором располагалась парковка. — Сам найдёшься? Начальник предупреждён о твоём приезде, вопросов не возникнет, — выходя из машины, осведомился Наото. — Найдусь, — кивнул Санзу. Он даже думать не стал о расположении административного корпуса, просто сходу направился к зекам, расположившимся на побитых лавках в общем дворе. Одному, здоровому, били татуировку на плече, пока тот щурился на солнечный свет. — Вечера, — заложив одну руку в карман, бросил Харучие. — Где у вас здесь барин? — Судя по всему, — мужик скептически осмотрел дорогой костюм Санзу, усмехнувшись, — барин прямо передо мной. Ты кто такой? — Кто надо, — отозвался Харучие. — Где барин? — Ты бы за базаром следил, фраер, — хмыкнул мужик. — Я здесь на пожизненном, если тебя ебну — мне ни холодно, ни жарко от этого не будет. — И то верно, — чуть усмехнулся Санзу. — Так или иначе здесь сгниешь. Мужик отстранил от себя парня с машинкой, вырастая на ноги. — Думаешь, не успею свернуть тебе шею до того, как вертухаи опомнятся? — поравнявшись с Харучие, бросил он. — А ты думаешь, я петух какой-то, чтобы мусорам орать? — ни грамма не смутился Санзу. — Я к тебе неуважения не проявил, а ты на меня ощерился сходу. Свободе завидуешь? Мужик стиснул зубы. — По-хорошему скажи, где барин, — холодно проговорил Харучие. И когда драка уже вот-вот должна была начаться, сзади появился ещё один парень, примерно ровесник Санзу, негромко бросив: — Отойди от него. Здравствуй, Санзу, — он коротко кивнул, а Харучие тем временем признал его лишь по приметному шраму на брови. Этот парень сидел с ним во второй колонии за разбойное нападение, а ещё, кажется, неоднократно от Санзу огребал. Харучие его помнил плохо, зато вот парень его, кажется, помнил отлично. — В малолетке думал, что это ты будешь на моем месте, — хмыкнул парень. — Кого-то ищешь? — Кабинет барина, — отозвался Харучие. — Покажешь? — Направо сразу после корпуса и по прямой до конца, — отозвался он. — Смотрю, у тебя всё неплохо. — Не жалуюсь, — кивнул Санзу. — Спасибо. Он двинулся в нужную сторону, а после обернулся. — Сколько сидеть осталось? — осведомился Харучие. — Жизни не хватит, — чуть усмехнулся парень в ответ. Санзу промолчал, продолжив путь.***
— Вы точно предпочтёте говорить с заключённым с глазу на глаз? — осведомился барин. — Вам не нужно за меня беспокоиться, — негромко хмыкнул Харучие, занимая место за столом допросной. — Уверяю вас, меня трудно напугать. — По вам заметно, — хмыкнул мужчина. — Заводите!!! Господин, которого завели, выглядел старше, чем был на самом деле. Не смотря на всего пятьдесят девять лет отроду, он смотрелся глубоким стариком, Санзу даже на долю секунду захотелось коснуться своего лица, чтобы убедиться, что он сам не покрыт глубокими морщинами, как этот человек. — Чтоб без фокусов, — строго зыркнул на заключённого барин, выходя из камеры. Едва они остались одни, Санзу внимательно осмотрел мужчину, чуть прищурившись. Мужчина же не поднимал головы до тех пор, пока не бросил: — Ты сам сидел. — Сидел. Давно, — не стал спорить Харучие. — Мне нужно узнать об одном человеке. Сэдео Хайтани. Знакомо вам это имя? — Кому нужно знать о мертвых? Тем более об умерших такой бесславной смертью. — Я рассчитываю на ваши ответы. Расскажите мне о Сэдео. Каким он был, как себя вел? Замечали ли вы за ним странности? — Это было лет двадцать пять назад, — вздохнул заключённый. — Расскажу, что помню, а ты спрашивай, если что-то посчитаешь важным. Он совершенно не боялся Харучие и выглядел до одури утомленным жизнью. — Сэдео с самой юности был очень видным парнем — высокий, красивый, черноволосый. Волосы ещё, я помню, отращивал. Чуть покороче, чем у тебя, были, только тогда так не принято было. Девчонки вечно вокруг него вились, а он на них никакого внимания не обращал, пока Юну не встретил. Он за ней красиво ухаживал, каждая девушка о таком бы мечтала. Он хоть и был из неблагополучного района, но всегда на неё находил и деньги, и время, был обходительным. Лазил к ней по водосточной трубе с букетами в зубах, брал у наших знакомых скупщиков угнанных тачек самые дорогие машины, чтобы дожидаться ее на свидания. Он никогда ей прямо не отвечал на вопросы, чем он занимается. Берег ее. — Очень романтично, — безразлично покивал Санзу. — Если бы я хотел послушать историю любви — посмотрел бы сериал дома. У Сэдео были галлюцинации? — Ты сказал рассказать про него — я рассказываю, — пожал плечами зэк. — Не припомню, чтобы у него бывали галлюцинации. Если тебя волнуют конкретные вопросы — задавай их. Или мне продолжить? — Продолжайте, — махнул рукой Санзу. — Когда они поженились, Сэдео вместе со своими парнями уже держал несколько районов, от Юны всё скрывал, она у него жила как принцесса. А потом у него первенец родился. Пацан вроде. Я бывал у них в гостях тогда, когда Юна уже была беременна вторым. Старший уже ходил и говорил понемногу. Дома Сэдео был любящим мужем и чутким отцом, а на улицах — жестким суровым главарем. — Чем занимался? — Рэкет, грабежи, угоны, убийства, — вздохнул мужчина. — Всё копил деньги, мечтал увезти семью в Китай и там основать собственный бизнес. Он был рукастый, в ранней юности машины и мотоциклы чинил. Но не вышло. Времена были суровые, и он столкнулся с якудза. Была банда «Они́»… в честь демонов. На Сэдео вышли быстро, ворвались к нему в дом, заставили его работать на них. Знаю, что они часто потом наведывались в его дом, а Сэдео с тех пор, говорят, стал нервным и дёрганным. — И как он умер? — Застрелился, — хмыкнул заключённый. — На другом конце страны. Уверен, что хотел освободить семью от необходимости страдать за его проблемы. Это был сильный поступок. — Только что вы назвали его смерть бесславной, — подметил Санзу. — А быть бандитом и застрелиться делает из него мирового героя? — тяжело вздохнул заключённый. — Даже для своей семьи он вряд ли выглядел так, хотя именно для них он и был героем. Только вот никто об этом не знает. — Значит, когда его старшему сыну было примерно три года, он ушёл от семьи, — Санзу глянул в выписку из паспортного. — А через три года застрелился? — Как ты так посчитал? — недоуменно качнул головой мужчина. — Он застрелился сразу, как ушёл. Он бы не смог прожить без своей семьи и неделю. Слишком их любил. — Он же умер в 1994-м? — на всякий случай переспросил Санзу, сощурившись. — Да. А ушёл от семьи за несколько дней до этого. — У него не было никаких психических расстройств? — Нет. Я бы знал. — Вы были другом Сэдео? — негромко осведомился Харучие. — Я? — мужчина грустно улыбнулся. — Я был его старшим братом, молодой господин. — Вы?.. — Санзу растерялся. — А фамилия?.. — В семидесятых, когда я сменил фамилию, чтобы из-за моих действий не пострадал Сэдео, за документами следили куда менее тщательно, чем сейчас, — усмехнулся мужчина. — Я был одним из «Они». И когда наши интересы столкнулись с интересами брата, я встал на его сторону, застрелив несколько человек из собственного клана. Жизнь бы мне не оставили, и я сразу пошёл в полицию, сдаваться во всем содеянном. И в убийствах, и в других преступлениях. Мне с лихвой хватило на два пожизненных. — Зачем полезли в якудза? — А ты зачем полез в бандитизм? — не остался в долгу мужчина. — У всех ведь одна мотивация — дерьмовая жизнь и жажда быстрых денег. Мы с Сэдео были сиротами, мне нужно было кормить себя и младшего брата. — Банальная история, — кивнул Санзу. — Вы не можете вспомнить, сколько лет было старшему сыну Сэдео, когда ваш брат погиб? — Рану должно было быть около шести, — отозвался заключённый. — Это всё, что ты хотел узнать, молодой господин? — Да, — Харучие отписал сообщение Манджиро, откинувшись на спинку стула, а убрав телефон в карман, негромко добавил, — но мне, пожалуй, тоже есть, что вам рассказать. Ваши племянники живы и не знают о вашем существовании. — Это логично, учитывая то, что они в Китае, — грустно усмехнулся мужчина. — Они не в Китае, — качнул головой Санзу. — И никогда там не жили. Я расскажу им про вас. — Как не жили? — ошарашенно выдохнул мужчина. — Сэдео ведь оставлял деньги Юне для переезда… — Но они не переехали. Про причины не спрашивайте, у меня нет ответа, — поднимаясь на ноги, хмыкнул Санзу, а после громко бросил. — Мы закончили!***
— Как сидится? — осведомился Харучие, протянув пачку парню, с которым когда-то сидел в малолетке. Вытащить его в неположенное время на улицу обошлось Харучие в десять тысяч йен, небрежно впихнутых вертухаю. Парень прикурил, облокачиваясь на стену, запихнув в карманы руки. — Как в сказке, — негромко фыркнул он. — Поиздеваться решил? — Над тобой и без того уже жизнь поиздевалась, — без иронии подметил Санзу. — Я правда думал, что именно такие, как ты, должны быть на моем месте сейчас. Я же совершал преступления, потому что другого выбора не было, а тебе всё это нравилось. — С чего ты взял? — осведомился Харучие. — Мне плевать на людей, я лишь защищал свои личные границы. На тебя тоже было плевать, когда я тебя пиздил. — Зачем пиздил тогда? Тем более так жестоко. Мне уже тридцатка стукнула, а локоть с того раза до сих пор болит, — хмыкнул парень, докуривая. — Бил однократно, но так, чтобы запомнилось и повторять не пришлось, — пожал плечами Санзу. — Поэтому я и говорю, что это ты должен быть здесь. Твои решения объяснить ты можешь, но их последствия катастрофические, а тебя это не колышет. Но знаешь, почему ты на самом деле урод? Санзу чуть склонил голову, давая понять, что внимательно слушает. — Потому что всему этому, — он обвёл рукой тюремный двор, — я научился у тебя. Я оказался здесь, потому что научился у тебя быть уродом. Я смотрящий в колонии ровно по той же причине. Я думал, что однажды в жизни мне попадётся ещё один такой, как ты, и единственный способ выжить — самому стать таким как ты. Они помолчали, а Харучие протянул пачку парню вновь. — Так под маской ты все это время прятал шрамы, — подметил заключённый. — Мог бы не стесняться их, я бы сказал, что они выглядят угрожающе. — Я их и не стеснялся, — лаконично хмыкнул Санзу. — Я их берег. Эти шрамы напоминают мне о том, кто я есть и что должен делать. — Наверное это и правильно, что уродство напоминает тебе о том, что ты урод, — бесстрастно хмыкнул парень, полностью готовый получить сейчас за эти слова. Но не получил. Харучие лишь тихо обронил: — Наверное, правильно. А после протянул ему свою начатую пачку сигарет и направился к огороженной парковке. Наото всем своим видом демонстрировал недовольство тем, что Санзу задерживается, стоя возле своей машины. — Я, конечно, понимаю, что в тюрьме тебе роднее, но время — деньги, и мое время поджимает, — колко хмыкнул Тачибана. — Твои деньги вместе с твоей должностью — заслуга нашей деятельности, — неожиданно прищурился Санзу, холодно глянув ему прямо в глаза. — Или считаешь свою должность генерального суперинтенданта в тридцать с небольшим своими личными заслугами? Обычно именно на Санзу Тачибана срывался за все дела Токийской свастики, ведь тот всегда был холоден и сух. В отличие от других командиров, он никогда не принимался оправдываться или агрессивно огрызаться, а почти всегда молчаливо выслушивал, либо отвечал коротко, не намереваясь спорить, но и не лишая Наото шанса отвести душу и скинуть с плечей груз собственной ответственности за то, что он сам покрывал всё это. Поэтому частенько выдавалось такое, что Тачибана на Санзу орал, а тот бесстрастно смотрел на него, односложно отвечая или скупо кивая. Но никогда так не переходил в нападение. Наото уже и позабыл, как испугался этого парня в их первую встречу, да и вообще позабыл, что тот бывает пугающим, видя его обычно отстранённо-спокойным, запакованным в дорогущий костюм, выглядящего, как богатенький франт, которому весь мир до пизды. К сожалению, так Санзу только выглядел. Наото, в общем-то, никогда и не задумывался, почему Санзу единственный спокойно терпел его придирки и нападки. Может, считал, что реагировать на такое — ниже его достоинства, может, просто не слушал. Оказалось, слушал. Смотрел своими мутными глазами, как у дохлой рыбы, куда-то мимо Наото и слушал. Впитывал. Воспринимал. Терпел. Наверняка терпел именно по приказу, а сейчас сорвался с цепи собственного терпения. Тачибану мелко передернуло, когда Санзу сощурился ещё чуть сильнее, неуловимым жестом уложив руку на ствол на своём поясе. Он ведь и правда может сейчас просто взять и застрелить его. Наото уверен, что моральные рамки, а если быть точным — их решительное отсутствие, ему это позволяют. Единственное, что его сдерживало — это приказ. Но сейчас, прорвав линию терпения Харучие Санзу, было трудно сказать, насколько далеко он забежал за границу. — Убери, пожалуйста, руку со ствола, — хрипло попросил Наото. — Да? — Харучие специально выждал пару мгновений, прежде чем всё-таки убрать руку. — Жаль, мне сейчас было очень приятно держаться за ствол. Тачибана прокашлялся, усаживаясь в машину, потеряв всякое желание говорить, лишь искоса наблюдая, как Санзу поправляет выбившиеся из идеального пучка волосы, а после втыкает в пучок две заколки-палочки, явно из золота. Санзу золото шло только на первый взгляд, только до тех пор, пока его глаза не становились по-волчьи ледяными, выдавая совершенно дикую натуру. Из всего руководства Тосвы в костюме и золотых украшениях органично смотрелся только Хаджиме с его королевскими манерами. Тачибана на секунду подумал, что любопытно было бы глянуть на Майки в костюме, а не в той растянутой чёрной кофте, что он таскал изо дня в день. Хотя, быть может, у него была дюжина одинаковых и одинаково растянутых кофт. — Останови на следующем светофоре, — лаконично попросил-потребовал Санзу. — И на чём ты поедешь до города? — Думаешь, потеряюсь? — неприятно усмехнулся Харучие. Наото промолчал, выворачивая в крайний ряд.***
К Майки Мицуя так и не пошёл по вопросу сестер. В первую очередь из-за того, что не хотел беспокоить, во вторую — от стыда. Стыдно было и за Луну с Маной, и за своё неудачное воспитание, за свою нерешительность, да и в целом за всю свою жизнь. К Хаккаю с такими вопросами Такаши бы тем более не подошёл, равно как и к Дракену. Санзу бы первым же делом распиздел всё Майки, а Инуи, скорее всего, распиздел бы тоже, но Кену. Коко был далёк от этого всего как физически, так и морально, Рин всё ещё ходил как в воду опущенный, и его бы и просто так трогать не хотелось, а от близнецов за версту веяло инфантильностью, которой в данном деле не было никакого места. Поэтому, на удивление, среди тех, кто мог ему помочь в реализации плана, предоставив своих людей, был только Казутора. Такаши не сомневался, что тот сохранит всё в секрете, но идти к нему от этого было не менее неловко. Не то, чтобы у Мицуи не доставало своих собственных подчинённых, но там был максимальный риск, что через них об этой ситуации может узнать и Хаккай. А этого не хотелось категорически. Поэтому Такаши ехал на минивэне, груженым бойцами Торы, вяло переговаривавшимися друг с другом по дороге. Все боевые отряды имели между собой весомые отличия. Парни Санзу вот всегда были одеты похоже на спецназ, в боевые комбинезоны, а в дороге почти всегда оглушительно молчали, лишь обмениваясь взглядами, кивками и жестами. У мужиков Инуи атмосфера была сродни группе старых боевых товарищей, а одеты они всегда были в строгие костюмы, парни Мицуи ходили в разношерстном, но всё же довольно строго, а излишней болтливостью не выделялись, чего нельзя было сказать об отряде близнецов, больше всех напоминавших именно байкерскую банду. Ребята Казуторы же были именно натуральными бандитами. Тёмные куртки, негромкие разговоры по существу, мрачные косые взгляды на всякого прохожего, если тот не свой. — Мужики, — Такаши поднялся на ноги, опираясь на спинку своего сидения, и развернувшись против движения, оглядывая бойцов. — По приезде без приказа никого не бить, оружие наизготовку, но не стрелять. — Да, Мицуя-сама, — нестройным хором отозвались парни. Народу он взял немного всё по той же причине — боялся, что поползут слухи. С другой стороны там, куда они ехали, и этих десять вооруженных страшных лиц хватит с лихвой. Мицуя и сам снял привычный офисный костюм, переодевшись в давно запылившийся бомбер. На то, что они подъехали к дорогущему жилому загородному дому никто даже не обратил внимание. Старые порядки времен Майки работали безотказно — командир приказывает, а все остальные слушаются, и делают это безоговорочно. Музыка в доме ебашила так, что слышно было даже сквозь стекла броника. Такаши скривился, пока мужики следом за ним понатягивали на лица балаклавы и выгрузились из машины, держа в руках огнестрел. — Говорить буду я, идите следом за мной. А после Мицуя с тяжелым вздохом шмальнул в замок на входной двери, заставив тот разлететься. Но внутри никто даже не обратил внимание, пока толпа здоровенных вооруженных мужиков не ворвалась в холл с бильярдом и бассейном, полный полуголых бухих малолетних тел. Визги девушек раздались хором, перекрывая музыку, кто-то с перепугу пытался ломануться к двери, но Такаши бесцеремонно шмальнул в потолок. Было очень громко, посыпалась штукатурка, а все заткнулись, пока Мицуя во весь голос рявкнул: — Молчать и не двигаться!!! Дым от марихуаны и кальянов висел в воздухе плотным маревом, перепуганные вчерашние подростки поприжимались к стенам, а Такаши негромко бросил своим: — Двое со мной, остальные следите, чтобы ни одна малолетка не проскочила мимо. Он медленно проходил по огромному залу, вглядываясь в испуганные заплаканные глаза и замершие на всех поверхностях тела. Кто-то тихо всхлипывал, кто-то даже не пришел в себя из отключки, кто-то вызывающе приосанивался, но тут же сжимался, стоило кому-нибудь из бойцовых Тосвы окинуть их прохладным взглядом. Не обнаружив сестер на первом этаже, в гробовой тишине, нарушаемой только дробившим мозг техно, Мицуя побрел по лестнице на мансарду, распахивая все двери на ходу, в глубине души надеясь не встретить такую картину, которая окончательно выведет его из себя и заставит растерять остатки самообладания. Но, на его счастье, он не увидел ничего хуже, чем ожидал. В одной из спален Луна сидела на краешке кровати, а Мана развалилась у ее ног, пока на ее коленях какой-то смазливый малолетка разравнивал дорогу кредиткой чёрного цвета. — Что?.. — только и успел брякнуть он прежде, чем получил по правой скуле. Хотелось ударить сильнее, но Такаши сумел удержать в голове, что он бьет всего лишь очень богатого и чрезвычайно тупого ребёнка. И пытаться выбить из него дурь или раскаяние примерно равноценно пинкам по пустым пивным банкам на улице. — Ты охуел?! — тут же взревел пацан, подскакивая на ноги. — Ты, блять, знаешь, кто мои родители?! — Сел, — рыкнул Такаши тоном, не терпящим возражений. И вот теперь, несмотря на закрытое лицо, его легко узнали по тону девочки, испуганно дёрнувшись назад. — А вы встали, — низко брякнул Мицуя уже им. — Да я полицию вызову!!! — завизжал пацан. — Не утруждай себя, — вытягивая телефон из кармана, хмыкнул Такаши. — Заходите. Смотреть, как вытягивалось лицо парня, когда в спальню заходило два оперативника, а остальные остались внизу, пакуя других малолеток, было предельно забавно. Такаши дождался, пока младший из сотрудников наденет на пацана наручники, в том время как сестры тряслись в углу комнаты. И лишь после, когда с ними остались только Луна, Мана, двое бойцов Тосвы и старший мент, Мицуя стянул маску. — Вы меня не посадите! Родители меня выкупят!!! — орал скрученный парень из дверей. — Выкупят, конечно, — едва слышно хмыкнул себе под нос мент, пожимая руку Такаши. — За очень большую сумму, которая ляжет мне в карман. Спасибо вам, Мицуя-сама. — Не за что. Раскрутите его на взятку побольше, чтобы на кокаин поменьше денег осталось, — хмыкнул Такаши. — Этих тоже паковать? — кивнул он на девочек. — Нет, с этими я как-нибудь сам, спасибо, — опасно понизил голос Мицуя.***
— Майки, — брякнул Баджи с кухни. — Майки! У тебя будильник звонит! — Это таймер. Отключи, — отозвался Сано. — Зачем тебе таймер? — появившись с кружкой кофе в гостиной, осведомился Баджи, глядя, как Сано скидывает со своих коленей ноутбук, торопливо кутаясь в плед, валявшийся доселе комком в его ногах, прикрывавший лишь босые ступни. — На сон до девяти вечера. — Но до девяти же… Восемнадцать минут. — Пока ты отнимал у меня время болтовнёй — осталось семнадцать, — закрыв глаза и свернувшись клубочком на подлокотнике, бросил Майки. — Телефон мой здесь брось. — Ты от недосыпа не сдохнешь? — Будем ждать, пока останется шестнадцать минут, и тогда я тебе точно отвечу, — пробормотал Сано, не открывая глаз. — Намёк понял, спи, — фыркнул Кейске, максимально тихо устраиваясь в соседнее кресло. Пока следующие пятнадцать минут Баджи координировал расстановку ночных «патрульных» групп банды по улицам и заведениям, телефон Майки заорал новым будильником. В этот раз кричать не пришлось, Манджиро встрепенулся в долю секунды и тут же распахнул ноутбук, словно просто случайно моргнул на пятнадцать минут, быстро принявшись печатать. Кейске скосился на него, нахмурившись, наблюдал довольно долго, но Сано его игнорировал, пока тот не подал голос. — И ты реально сейчас поспал? — Провалился в сон, — кивнул Майки. — В девять ровно закрылись госторги. Надо закрыть документацию, а Коко на встрече. — С кем? — зачем-то спросил Баджи. — Что? — Ну торги, видимо, с государством, так что я про Коко, — фыркнул Кейске. — Китайский автопром. — Нам своего мало? — Нам — это кому? — Баджи даже не был уверен, что Сано его вообще слушал, потому что он активно строчил что-то и отвечал механически и на отъебись. — Нам с тобой? Коко с Канто? Всему мировому сообществу? — Если ты не хочешь отвечать — можно сказать об этом прямо, — скривился Кейске. — Что ты, я чрезвычайно рад тебя просветить… Тяга к знаниям в твоём случае — это похвально. Только я бы предпочёл сначала согласовать возможные форс-мажоры, пока нас не начали радовать страховыми исками, а потом уже рассказывать тебе о прелестях китайского автопрома и нашего с ними… — Сано резко замолчал на середине фразы, быстро бегая глазами по экрану, а после громко клацнул по «энтеру», — …нашего с ними сотрудничества. — Меня не китайцы с их тачками волнуют. Меня волнуют твои замашки с пятнадцатиминутным сном, — хмыкнул Баджи. — Да? Тогда нахера ты дергал меня по поводу китайцев только что? — фыркнул Сано. — Сиди, работай. Ужин готов? Мне надо кормить Хайтани. — Когда ты его выпустишь оттуда? — Пока не рискну, — дернул плечом Майки, уходя в кухню и принимаясь греметь кастрюлями. — Станет ему лучше — выпущу. Ты же не хочешь каждый раз прятать от него все потенциально опасные предметы? — Я с ним вчера вечером сидел. Он нормальный, грустноват только. — Думаешь, мне нравится его здесь держать? — осведомился Сано, перекрикивая шум воды. — С радостью бы отдал его Риндо назад, но позавчера ночью он впал в психоз и бился в дверь. — Что? — округлил глаза Кейске. — Ты не говорил. — Ты тогда спал, а когда ты проснулся — я уже озадачился чем-то другим, — выйдя с контейнером еды для Рана, хмыкнул Манджиро. — Я уколол ему галоперидол, он утихомирился. Но выпускать его пока не буду, не хочу ненароком получить ножом в живот. И ушёл, не дожидаясь реплик Кейске. Сверху послышался негромкий низкий гомон голосом старшего Хайтани. Если последние года три был период, когда Манджиро был наглухо невыносим в бытовом плане, то за последние полгода все снова изменилось, и Майки просто начал вести себя предельно странно. Хотя Баджи каждый раз, когда Сано менялся, думал, что «вот теперь точно страннее некуда», но каждый раз Майки исправно удивлял. Манджиро стал меньше докапываться до него, меньше капризничать, но больше молчал и отмахивался от него, либо игнорировал. Раньше Сано спал раз в двое-трое суток, но часов по шесть-восемь за раз, теперь же Кейске вообще не мог угадать, когда Майки приспичит вырубиться, и тратил он на такой сон не больше двух часов за раз. И Баджи, хоть и отказывался себе в этом признаваться, но волей-неволей напрягался. А теперь ещё и новые фишки с пятнадцатиминутным сном по будильнику. Сано пропал у Рана надолго, а когда спустился — Кейске уже заканчивал работать, включив себе на фон телевизор. — М, французская мелодрама, — хмыкнул на экран Майки. — Да ты эстет. — Я не смотрел. Переключи, если хочешь, — предложил Кейске. — Хочешь, научу тебя играть в шахматы? — внезапно бросил Манджиро. — Ты серьезно? — отвлекшись от ноута, приподнял бровь Баджи. — Вполне. Клянусь даже не называть тебя тупым, — кивнул Майки. — Но насчёт синонимов к слову «тупой» ничего обещать не могу. — У тебя разве есть время? — Нет, но я не могу больше работать, — признался Сано со вздохом. — Да ладно? — Понял, что ошибся в расчетах, пока говорил с Раном. Если я начал ошибаться в цифрах — нужно сделать перерыв, — неохотно ответил Майки. — Пойдём со мной во двор. Потренируюсь, а потом буду тебя учить. — Может, не стоит тренировок, если у тебя болит спина? — Если ты не помнишь, то тренировки — это почти единственное, что помогало мне от болей в спине, — устремляясь в коридор, напомнил Сано. — Ты идёшь? — Иду, — со вздохом поднялся Кейске. Он долго наблюдал за тем, как Манджиро привычно легко подтягивался, отжимался, прыгал, а после долго растягивался, медленно моргая. Явно же устал и не выспался, но продолжал упахиваться. Лишь закончив, Майки присел с ним рядом на крыльцо, прикурив и сделав пару глубоких тяг прежде, чем его дыхание восстановилось. — Послезавтра годовщина нашей смерти, — напомнил Кейске. — М, круто. Нарядимся во всё чёрное и напьёмся, — кивнул Майки. — Сколько там набежало с даты нашей смерти? — Десять лет, — отозвался Баджи. — Блять, нам по тридцатке, — выдохнул Сано. — Что, чувствуешь себя старым? — усмехнулся Кейске. — Да нет, я думал, я до этого возраста не доживу, — ответил аналогичной усмешкой Манджиро. — Ты себя старым чувствуешь? Я — нет. Разве что только заебанным. — Это точно, — выдохнул Баджи. — Правда, что ли, в шахматы меня научишь играть? — Мастером спорта по шахматам не будешь, но хотя бы запомнишь, как какая фигура ходит, — звонко рассмеялся Сано, а после запрокинул голову, продолжая хохотать. Баджи поддержал смех, только вот Майки смеяться не переставал, пока в один момент Баджи не заметил, что у того на щеках что-то блестит. Он немедленно вскинулся, брякнув: — Ты чего, плачешь? — Мне не грустно, я не знаю, почему слёзы текут, — не опустив подбородка, с хохотом вместе выдохнул Сано. — Это же просто… ну, бред это всё… — Так, а пойдём-ка, ты ляжешь поспать, — испугавшись, поднялся на ноги Кейске, резко подхватывая его под рукав. — Пожалуйста. Я тебя редко о чём-то прошу, но, пожалуйста, Майки. Пойдём. Мокрое от слез лицо Сано блестело, а глаза его напоминали сейчас не непроглядную черноту, а лужу бензина с художественными цветными переливами. И он послушался. Удивительно, но послушался.***
Коко, неизменно сидя в своем рабочем кабинете за ноутбуком, устало потер воспалённые глаза. Третий день он практически безвылазно находился на работе, иногда засыпая за компьютером, иногда отключаясь на диване в кабинете, а иногда и прячась в переговорной от посетителей. Неаккуратно смятые блистеры таблеток, которые ему прописал врач, он так же хранил в верхнем ящике стола, что теперь закрывал на ключ, даже находясь на работе, хотя и поводов к этому не было — все те, от кого Коко хотел бы это скрыть, и так всё уже знали. Глаза нестерпимо жгло, и Коко, привалившись к спинке стула, дал себе минуту так посидеть, не открывая веки и абстрагируясь от мира. Краем уха он услышал, как за дверью засуетился и что-то затараторил Такемичи, а после в ответ ему что-то брякнул знакомый баритон Сауса. — Твою же… — застонал Коконой, и дверь тут же открылась настежь, ударяясь ручкой о заглушку, впуская Терано, явно пребывавшего не в самом лучшем расположении духа, и Такемичи, пытавшегося преградить ему дорогу и не погибнуть при этом, который бормотал: «к генеральному директору сейчас нельзя, он занят, если что-то важное — скажите мне, я передам». — Эй, Коконой, что за idiotas estupidos у тебя работают?! — Саус рукой сгрёб Такемичи в сторону, который был бледнее мела и, судя по всему, на грани обморока. — Сеньор Саус, воздержитесь, пожалуйста, от оскорбления моих подчиненных, такого себе даже я с ними не позволяю, — мрачно произнес Коко, послав говорящий взгляд Такемичи и едва заметно дернув рукой, чтобы тот удалился, чему бедный Ханагаки был несказанно рад. Когда Такемичи ускользнул в дверь, мямля себе что-то под нос, Терано, даже не обратив внимания на сбежавшего Ханагаки, вальяжно разложился на диванчике, после чего, осклабившись, произнес: — Паршиво выглядишь, amigo. Тебе надо расслабиться, вот выпил бы ты текилы, сразу бы повеселел. Там, откуда я родом, ещё делают великолепное. — Сеньор Саус, я очень занят работой. Вы по какому-то конкретному вопросу? — какой конкретно вопрос может связывать генерального директора и наркоторговца из Бразилии — оставалось тайной, покрытой мраком, но Коко, тяжело выдохнув, понял, что Мицуя со своей задачей не справился, а конкретно — не забрал надоедливого иностранца куда-нибудь подальше, где он перестал бы терроризировать своим присутствием Хаджиме. — Да нет, — хмыкнул Саус, — я так, пообщаться, а то ты потрепанно выглядишь. Может, это от недотраха, а? Коко, решивший в моменте глотнуть кофе, чуть не подавился. Сначала он подумал, что ослышался, но быстро понял, что расслышал всё правильно, глядя на довольную ухмылку Сауса. После двухсекундного ступора, Коко сначала перебрал в голове все возможные ответы, но не один не складывался без мата. Поэтому он просто постарался сохранить самообладание, которое, впрочем, было шито белыми нитками и трещало по шву. Саус уже давно напрашивался на конфликт, и сегодня, наверное, Коко был готов ему его дать. — Послушай, — вежливая интонация сменилась на ледяной тон, — если ты полагаешь, что я намерен спокойно терпеть ещё и хамство в свою сторону… Но его не слушали, а внаглую перебили. — Слышь, а реально, — хохотнул Саус, — это из-за недотраха ты такой злобный. Хочешь, поебемся разок? Ты всё равно на бабу похож больше, чем любая баба. И заржал. Здесь в голове не осталось уже ничего кроме мата. Все остатки спокойствия, благодаря которым он пытался не сорваться на Сауса, выветрились за секунду, оставив место звонкому гулу в ушах и дикому раздражению вперемешку с напряжением, которые нашли выход в том, что Коконой вскочил со своего кресла и, чуть повысив голос, рявкнул: — Ты вообще, мать твою, фильтруешь, что несёшь? — А что, хочешь сказать, что никому своё очко не подставлял? — насмешливо фыркнул Саус с опасными нотками в голосе, вставая с дивана и возвышаясь скалой над Коконоем, запоздало вспомнившим, что он не доходит Саусу даже до плеча. — Я говорю, что ты себе позволяешь?! Вламываешься ко мне в кабинет каждый гребанный день, отвлекаешь меня от дел, несёшь какую-то чушь и думаешь, я буду это вечно терпеть, что ли? — Коко тяжело дышал, смотря снизу вверх на Сауса, ощущая, как скачет давление и виски простреливает болью от неожиданного всплеска адреналина. — Я это терпеть больше не намерен. Думаешь, ты один тут можешь говорить то, что хочешь? Так вот, пошёл нахер отсюда. Последнее Коко проговорил едва ли не по слогам. — Ты, кажется, забыл с кем разговариваешь, hijo de puta, и я могу тебе это напомнить, — низко бросил в ответ Терано, надвигаясь на Хаджиме так, что тому пришлось отходить и вжиматься в стену. Тревожная кнопка осталась далеко под столом, впереди был Саус, сзади — стена, и ускользнуть вправо или влево Коко бы не успел. А когда Терано поставил руки по обеим сторонам от его головы, до Хаджиме наконец реально дошло, что Саус вполне себе мог и не шутить, и сейчас его просто здесь трахнут, абсолютно ничего не стесняясь. Коко мелко задрожал от смеси злобы и испуга, продолжая глядеть прямо Терано в глаза. — Каким бы ты там директором не был, — наклонившись прямо к уху Коко, низко пробасил Саус, заставляя того сжаться, — прав тот, кто сильнее, запомни. И я тебя сейчас прямо здесь, возле этой стены выебу, а ты нихуя не сможешь сделать, понимаешь? За дверью послышались быстрые шаги, и дверь, в который раз за день, открылась настежь. У Коко отлегло от сердца, стоило ему увидеть сухую знакомую руку, твёрдо улёгшуюся на плечо Саусу. Бразилец немедленно отвлёкся от Хаджиме, обернувшись. — Господин Саус, мы вас уже заждались для запланированной поездки в клуб, пойдёмте скорее, — голос Санзу звучал слегка глухо, но с твердым нажимом, а Терано, фыркнув, отступил от Хаджиме на два шага. — Я провожу вас. Дождитесь меня в кабинете секретаря, я сейчас подойду. Такемичи, проводи, пожалуйста, и предложи гостю выпить. — А… д-да, господин, пройдемте, пожалуйста, за мной, — Такемичи, дрожащим голосом выдав фразу, приглашающе показал на выход. Саус, хоть и не выглядел слишком довольным, всё-таки хмыкнул и вышел, а Такемичи ошарашенно окинул напоследок Коко взглядом, прикрыв за собой дверь. Хаджиме выдохнул, возвращаясь за стол и тяжело оседая в кресло, откидываясь на спинку. Впервые за все дни ему захотелось просто уйти с работы, побросав все дела. Если бы Санзу не появился — трудно было бы представить себе дальнейшее развитие событий. Либо Хаджиме бы трахнули, либо он бы набрался смелости посопротивляться и вломил бы Саусу, а тогда его, наверное, убили бы, а потом, возможно, и трахнули. И в выигрыше был бы явно не Коконой. — Ты как? — тихо спросил Санзу, подходя к Хаджиме, обогнув стол. — Только что, возможно, избежал смерти твоими стараниями, — нервно усмехнулся Коконой. — Второго такого раза я не выдержу, он переходит все границы дозволенного… Надеюсь, я ничего не испортил для работы Мицуи этим конфликтом… — Не переживай, такие, как Саус, просто развлекают себя таким образом. Займу его чем-нибудь сейчас, а дальше поговорю с Мицуей, — глядя в окна на вечерний Токио, задумчиво произнес Санзу. — Не переживай. Всё в порядке? Он же ничего тебе не сделал? — Нет-нет, — слабо улыбнулся Хаджиме и закачал головой. — Ничего такого. Он просто не задумывается о том, что говорит… Извини за беспокойство. Тебя Такемичи позвал? — Сам услышал, пока проходил мимо, а он чуть не влетел в меня на входе в его кабинет, — спрятал смешок Санзу, — с бешеными глазами. Поздновато додумался бежать за подмогой. — Да, еще бы чуть-чуть… — поёжился Коко. — И что бы случилось? — чуть нахмурился Санзу. — Что он от тебя хотел? — Ничего такого, просто мешал работать, — торопливо соврал Коко. — Спасибо тебе за заботу, Хару. Хаджиме осторожно накрыл его руку, успокаивая, дабы тот сейчас не додумался пойти на разборки с Саусом, а Санзу расслабился, чуть улыбнувшись ему уголками губ. Коко тяжело вздохнул, вновь прикрывая глаза и расслабляясь, когда Харучие вдруг осторожно погладил его по голове прежде, чем удалиться. — Аккуратнее там, — бросил вдогонку Коко. Его перспектива того, что Санзу придется заниматься Саусом ни грамма не радовала, но Санзу вызывался помочь сам. А Хаджиме сможет наконец-то спокойно поработать в тишине, неплохо так взбодрившийся от всплеска адреналина. — Спасибо, — улыбнулся, оборачиваясь, Санзу, открывая дверь, откуда донёсся мат в сторону Такемичи, быстро прикрывая ту за собой. После того как Санзу закрыл дверь в кабинет Коко, он непосредственно обратился к Саусу, который стоял с бокалом вина, и грозно взирал на бледного Такемичи, глядя на него как на муху, которую было бы неплохо пришлепнуть, тыча ему этим же бокалом почти в лицо. — Что ты мне принес, idiota?! Я разве это просил?! — Я, эм… — заикался Такемичи, — приношу свои извинения, сейчас я всё исправлю… — Не стоит, мы уже уходим, прошу, сеньор, — быстро сориентировался Харучие, уводя гостя вслед за собой. Саус громко поставил бокал на стол, расплескав большую часть белого вина. После их ухода Ханагаки опустился на стул, обмахиваясь папкой для документов, когда сработала кнопка вызова персонала на стационарном телефоне на столе, откуда послышался утомленный голос Коко: — Такемичи, они уже ушли? — Да, ушли, — Ханагаки облегченно выдохнул. — Хорошо, — с той стороны послышался такой же облегченный выдох, — принеси мне тогда, пожалуйста, кофе. — Пару минут, Коко, — быстро откладывая документы, зашевелился Такемичи.***
Саус балаболил во всю, уже забыв триста раз про Коко, когда они подъезжали к клубу, который крышевала Тосва, и в котором они часто проводили время раньше, так как с хозяином сложились деловые, но хорошие отношения. Правда, сейчас они обычно бывали в другом месте, поспокойнее и поближе к офису. Причин тому была масса — и нехватка времени, и усталость от шума, и более интересная кухня в новом заведении. Санзу обратился к хостес, чтобы их определили в зал наверху. Там было поменьше людей, и музыка не громыхала так сильно, что даже расслышать собеседника не представлялось возможным, если он не орал тебе на ухо. Хостес, быстро закивав и кланяясь, молча проводила их до столика, который стоял немного в отдалении от компании таких же отдыхающих мужчин, расположив их на диванчиках и вручив в руки меню и барную карту. А следом, ещё разок поклонившись, странно быстро ушел в сторону кабинета администрации, на первом этаже клуба. Санзу, привыкший замечать все мелкие детали, слегка нахмурился такому странному поведению, но виду не подал. Внизу всё было до одури банально: громадный танцпол, полный беснующихся людей, коих тут хватало в любой день недели, отдельная сцена с танцовщицами в открытых на максимально возможной допустимой грани костюмах, где ещё чуть-чуть — и это был бы уже не стриптиз, а порно. Светили софиты, гремела музыка, но на втором этаже благодаря высоте и обитым звукоизоляционным материалом стенам было порядочно тише. По крайней мере, очередную байку Терано Санзу слышал прекрасно. — Неплохо тут у вас! — Саус развалился на диванчике, заняв практически всю площадь, откинувшись на мягкую спинку. — Надеюсь тут удастся хорошо развлечься, а то я уже разочаровываюсь в Токио! Одни чистоплюи и трудоголики, аж противно. — Мы крышуем это заведение, раньше частенько сами здесь бывали, так что, надеюсь, вам понравится, — произнес Санзу, прерванный внезапным звонком на мобильный. — Я ненадолго отойду, располагайтесь. Санзу быстро спустился по ступенькам, обходя пляшущие потные тела, и скрылся в районе черного выхода из клуба. Саус подозвал бармена жестом, заказав на стол виски и те закуски, что содержали в себе мясо, а не надоевшую ему в Японии рыбу. А после обратил внимание на неприятно гогочащих типов за соседним столиком, которые периодически оглядывались на него. Саус оскалился, предчувствуя веселье, взгляд зацепился за здорового мужика, с нездоровым оскалом и прищуром, зализанными назад синими волосами. Он уже без всякого стеснения сидел с голым торсом, а рядом с ним валялся белый плащ. У шестерых, сидящих с ним, были такие же. Синеволосый смотрел прямо на него, роняя на диван между своих широко расставленных ног пепел с сигары, которую жевал губами, периодически отвлекаясь на своих товарищей. На вид ему было около тридцати пяти, и, по меркам мелких для Сауса японцев, был чрезвычайно крупным. Меньше, конечно, чем сам Терано, но не слишком значительно. Заказ принесли быстро, и Саус, долго не думая, выпил первый бокал залпом, приятно обжигая горло. Подливая виски в опустевший бокал, в котором бренчал здоровый куб льда, он вновь невольно наткнулся взглядом на этого мужика, который, видимо, чувствовал себя тут полноправным хозяином. А Саус не любил, когда в радиусе ста метров кто-то, кроме него, чувствовал себя хозяином. Оскалившись, Саус отсалютовал бокалом, и произнес намеренно громко, чтобы этот тип точно услышал: — Окосеешь, если будешь так пялиться на меня, amigo! Или ты педик, и так приглядываешься? Мужик его явно услышал, вмиг перестав скалиться и нахмурившись. Его товарищи тоже зашевелились, переводя насупленные взгляды со своего, скорее всего, босса на Сауса. Ситуация становилась напряженной до предела, и один лишь господь знал, как Терано это доставляло. С грохотом встав, отодвинув своей массой стол, мужчина двинулся к Терано, а тот встал следом, выходя в проход, чтобы иметь больше возможности для манёвра. В конце концов они оба были, мягко говоря, немаленькие. Саус оказался прав — мужчина был слегка пониже него, чуть поуже, но если они подерутся — от клуба останется только танцевальная площадка, та, что на первом этаже. — Ты что, блять, вякнул, выблядок? — выплюнул в его сторону мужик, разминая татуированное плечо. На лбу у него красовалась нездорово вздутая вена, один глаз был прищурен чуть больше другого, и, в целом, он выглядел весьма устрашающе. Но только не для Сауса. Саус наконец-то почувствовал, как ему не хватало нормальных разборок с такими здоровыми ублюдками, как этот. — Bueno, por fin! Я уже думал, такая скука продолжится до конца поездки! — довольно оскалился Саус. Со стороны мужчины подтягивались его товарищи, находясь, тем не менее, слегка позади, словно будучи уверенными, что главный сам всё порешает, что только раззадорило Терано. В клубе на них начали оборачиваться, но даже охрана не решалась вмешиваться, чтобы не быть размолотой в кашу. Все ждали продолжения. — Неплохо бы представиться для начала. Меня зовут Терано Саус. А ты что за хуй? — Может, набьем ему ебальник, Тайджу? — со стороны мужчины послышался голос, вероятно одного из его товарищей, но мужчина, названный Тайджу, даже не обернулся на него. — Так ты Тайджу… Ну что ж приятно познакомиться! — хмыкнул Саус. — А теперь, когда мы покончили с официозом, тебе пиздец. За выблядка. Тайджу, оскалившись, бросился вперед напрямую, замахнувшись. Саус подшагнул в сторону, выставляя блок, удобнее устраиваясь для более сильного замаха. Тайджу увернулся, но, когда на подмогу бросились его парни, рыкнул им «отошли!», переводя взгляд на Терано. — Ты, видимо, недавно тут, так? Ну как тебе Токио, понравился? Много видел? — с усмешкой осведомился Тайджу. — Ты это к чему, muchacho? — хмыкнул Саус. — Этим ты не отвлечешь меня от того, чтобы набить тебе рожу. — Это я к тому, что ты, видимо, не понял на кого нарвался, — и именно в этот момент в руке Тайджу оказался пистолет, что он направил на Сауса, — но наш Господь велел быть терпимее к юродивым, и я тебе расскажу. Этот клуб под защитой банды, в которой я состою, и ты только что нарвался на крупные проблемы, мужик. Посетители с остальных столиков немедленно ринулись вниз по лестнице, а на втором включили основной свет. Охрана не трогалась с места, устроив руки на кобурах с пистолетами, охрана же выводила людей через черный ход, всё ещё не решаясь вмешиваться. Саусу понадобилась пара мгновений, чтобы выхватить пистолет, который еще с его юношества, со времён, когда он только попал в наркокартель, ютился в поясной кобуре скрытого ношения, и наставить дуло на Тайджу в ответ. В этот же момент оружие повыхватывали и дружки Тайджу, а дело из потасовки грозило перерасти в масштабную перестрелку. Но в этот момент Терано увидел поднявшегося Санзу, озадаченно замершего уже со стволом в руке рядом. — И что здесь происходит? — прохладно спросил Харучие, цепко оглядывая каждого присутствующего. Дуло пистолета ближайшего находящегося переметнулось на него, и Харучие слегка наклонил голову, прищурившись: — Этот клуб на территории Токийской свастики, а этот господин — наш гость. Поэтому попрошу вас убраться отсюда немедленно и не наживать себе проблем. — Нихуя подобного, — рыкнул Тайджу, — этот клуб уже теперь принадлежит Брахме, а ваших щенков отсюда уже выкинули. Харучие, доселе державший ствол наизготовку, вскинул его на мужчину, не изменившись в лице, но и не спуская с него глаз, заметив, что двое парней, которые держали оружие направленным на Терано, теперь взяли на мушку его, но услышал щелчок затвора чуть позади себя. На долю секунды дернул головой, чтобы поймать в поле зрения того, кто там стоит, но успокоился, заметив Мицую. А следом за ним поднялся Хаккай, и атмосфера неожиданно изменилась. Глаза Тайджу удивленно расширились, когда он уставился на Шибу, а Мицуя, кажется, что-то поняв, заметался взглядом между Хаккаем и татуированным мужиком. — Ты чего тут забыл, щенок? — низко пробасил Тайджу. — Или ты… — Тайджу?.. — ошарашенно пробормотал Хаккай, нетвердо нащупывая пистолет на поясе. — Что… как?.. — Ты оказался прав, Санзу, мне тут понравилось, — расхохотался Саус. — Почему мы не заехали сюда раньше? Знал бы я, я бы наведался сюда в первый же день! Наконец-то настоящее веселье, а не эти тухлые бюрократические рожи! Теперь, когда их было пятеро на четверых, ситуация уже напоминала не критичную, а скорее патовую, особенно учитывая факт того, что Тайджу с Хаккаем откуда-то знакомы. И никто не собирался опускать оружие, пока Санзу обдумывал, как поведёт себя Саус, если придётся открыть огонь, чтобы понять, в кого стрелять ему самому. Мицуя и Хаккай стреляли бы по негласному правилу — уступили бы Санзу, как более опытному в стрельбе, снять самого опасного противника. Только вот с Саусом никаких подобных негласных правил не существовало, а если бы существовали — он бы точно на них наплевал. А ещё об этой ситуации необходимо рассказать Казуторе, чтобы его подчиненные наведались сюда рейдом, и напомнили, в чьём районе клуб стоит и кому обязан «крышей». Дверь уборной приоткрылась слишком громко в звенящей тишине, а вышедший из неё мужчина замер на пороге. И вот его прекрасно знал уже Санзу. Вопрос «в кого стрелять первым» теперь отпал сам собой. Харучие без слов быстро перевел дуло на Такеоми, напрягая палец на спусковом крючке. Такеоми же онемело разглядывал его лицо, даже и не думая вытаскивать ствол, цепляясь за детали, которых у него не было возможности рассмотреть раньше, а сейчас он видел, как изменился его брат, почти на расстоянии пары шагов, впервые за столько лет, стоя на прицеле этого самого брата. Пауза затягивалась нещадно, никто не шевелился, все пристально друг друга оглядывали, фиксируя малейшее движение. Первым отмер Тайджу. — Слышь, Такеоми, тут надо раздать пиздюлей, тем кто выебывается… — начал было Тайджу, но был прерван Такеоми. — Давайте все успокоимся, — негромко начал Такеоми. — Давайте опустим оружие, и нормально поговорим. — Ага, разбежались, — фыркнул Саус, скалясь на Тайджу. — Ваш главарь еще пожалеет, что навел на меня оружие. — Глава не он, — не отрывая взгляда от Санзу, сказал Такеоми Саусу. — Он один из командиров. Зато вот я заместитель главы. Поэтому я и предлагаю успокоиться и… — Да срать я хотел на детали, — хищно ухмыльнулся Терано. — Хаккай, паршивая ты малолетка, ты что же, ходишь с Тосвой? — видимо, только-только сложив два и два, рыкнул Тайджу. — Ебало своё закрой, мудак, — неожиданно агрессивно бросил ему Мицуя. — Тебя надо было грохнуть ещё лет двадцать назад. Не представляешь, как хочется сейчас это исправить! И лишь Харучие с Такеоми продолжали молча смотреть друг на друга, пока первый целился второму в голову. — Ты чего мелешь, шваль?! — рявкнул на Мицую Тайджу. — Не смей с ним так говорить, Тайджу, — чуть осмелевшим голосом вмешался Хаккай. — Уходим отсюда, — вдруг очень звонко и твёрдо скомандовал Санзу, а после махнул свободной рукой, давая команду остальным спускаться по лестнице, пока сам он не шелохнулся, продолжая держать Такеоми на прицеле. — А с хуя ли это ты решаешь? — попытался поспорить Терано, но Санзу отчеканил железобетонным голосом: — Пока что. Мы. Отсюда. Уходим. Саус, фыркнув, недовольно закатил глаза, но послушался, отправляя пистолет на место. Не обращая внимания на то, что он до сих пор находился под прицелом, подошел к столику, за которым сидел, и захватил с собой бутылку виски, напоследок отсалютовав ей. Следом за ним развернулись и Мицуя с Хаккаем, как вслед им прилетело: — Правильно, давай, убегай! В этом ты лучший, щенок! — слова Тайджу, обращенные Хаккаю, тот пропустил мимо ушей, лишь сжав кулаки, хватая дернувшегося было в его сторону Мицую за локоть, шепотом произнося «не надо». — Вали-вали! И не смей больше попадаться мне на глаза! — Тайджу, замолчи, — Такеоми стоял, продолжая смотреть в глаза Санзу, что медленно двигался следом за всеми, не опуская ствола. Никто из его подчинённых не знал, как в этот момент фантомно пульсировал порез, который ему тогда зимой оставил Санзу, сказав, что убьёт его, если увидит вновь еще раз. То что он не убил его прямо сейчас — воля случая, а может, и просто повезло.***
Тачка Мицуи стояла внизу прямо рядом с машиной Санзу. Харучие, едва вышел на улицу, закурил, пристально глядя на двери клуба. Оглушительное молчание, на удивление, не нарушал даже Терано, чего уж говорить о злом, как собаке, Мицуе и подавленном Хаккае. — Извините, что задержались, — раздраженно выплюнул Такаши. — Дела возникли на складе в Хоккайдо, ездили решать. Что это была за хуйня? Откуда там этот урод? — Я… извините, — подал голос Хаккай, устало потирая лицо рукой. — Это парень… Ну, тот, что Тайджу… — Да похуй мне! — громко перебил Саус, — Какого хуя мы ушли оттуда, Санзу?! Я подумывал пришлепнуть пару подонков, они же прям нарывались! — Даже я бы с удовольствием ебнул бы одного, — опасно низко вставил Мицуя, поглядывая на отсутствующее выражение лица Санзу. — Но Харучие был прав, мы были в меньшинстве, и не стоит ради таких обсосов рисковать собственными жизнями. — Не лечи мне тут, блять, — все не утихал Терано. — Я бы вывез эту перестрелку одной левой, а ¡esos bastardos deberían haber dado una lección! — Тайджу мой брат, — негромко выдал Шиба. — Нихуя себе, хорош, блять, у тебя братец! — всплеснул руками Саус. — Он вообще знает значение слова «брат»? Санзу же глянул на Хаккая, нахмурившись, задержав взгляд, а после, словно что-то припомнив, озадаченно хмыкнул и отвернулся вновь. Хаккай теперь поникше молчал, не влезая в монолог Сауса, который набирал обороты с каждым предложением, уже целиком на испанском языке, Мицуя массировал переносицу, облокотившись задницей на крыло своей машины, но, как только прозвучало тихое, но твердое «едем» со стороны Санзу, все резко обратили на это внимание. — Терано, садитесь, — кивнул на своё авто Такаши. — С каких это? Санзу обещал мне хорошо выпить, а пока мы только хорошо слились с несчастной перестрелки, — возмутился Саус. — Я с ним поеду бухать дальше! Харучие лишь коротко кивнул Мицуе, разблокировав свою тачку, но Терано вдруг выдал: — А кто был тот их высокий хуй со шрамом? Который ещё вроде как главный. Ты наставил на него пушку, не думая. И пялился он на тебя странно. Мицуя затормозил, оборачиваясь на Санзу, как и Хаккай. Это действительно был интересный вопрос. Не бывало ещё, чтобы от Харучие исходило такое напряжение, как в тот момент. Санзу обернулся, выпуская клуб дыма, а после усмехнулся, отворачиваясь назад к машине. Никто, в принципе, и не ждал ответа, поэтому Мицуя про себя удивился, когда услышал слегка хрипловатый голос: — Мой старый знакомый. Давным-давно я не убил его, когда мог, но пообещал прикончить, если увижу ещё хоть раз. Но сегодня для этого были не лучшие обстоятельства. Мицуя повел плечом от тона Хару, в котором засквозило очень отчетливое сожаление, и от уверенности, с которой тот говорил. Ни Мицуя, ни Хаккай ни на минуту не сомневались что так оно и произойдет, если этим двоим выпадет несчастье встретиться. А Саус, усмехнувшись, заметил: — А чего сейчас-то не пришил? Была шикарная возможность! Меньше трепа — больше дела, amigo! — Не хотел в него стрелять, потому что я бы хотел его именно зарезать, — ответил Санзу, захлопывая за собой дверь своей машины и закрывая тем самым диалог.***
— Цифры, которые мы видим на этом графике, несомненно, являются только приблизительными, — обводя нижнюю строчку лазерной указкой, продолжил вещать один из руководителей. — Непредсказуемая инфляция на внутренних рынках в Южной Америке и в ряде стран на юго-востоке Тихого океана может изменить ситуацию не в лучшую сторону. Однако, за счёт возможности прямых вливаний средств на внутренний рынок Филиппин, думаю, мы сможем стабилизировать ситуацию на юго-востоке, чего нельзя с той же уверенностью утверждать о странах Латинской Америки… — Не спи, — шепнул Казутора, легонько пихнув Нахою в бок. Тот дернулся, проморгавшись, а после тихо бросил, скрывая зевок в кулаке: — Ага… — А откуда взялся вот этот показатель? — Коко зажег свою указку, обводя один из коэффициентов. — О, это по внутренним каналам недавно проскочил слух о возможном увеличении налога в, по-моему… Риндо на квадратном стикере кислотно-зелёного цвета играл сам с собой в крестики-нолики, Мицуя потягивал коньяк, несмотря на полдень на часах, изменив своим обычаям, а Хаккай рядом с ним записывал что-то в блокнот. Инуи шарился в телефоне, изредка бросая взгляды на огромный экран, на котором шла презентация к совещанию, Нахоя отчаянно старался не задремать, Казутора бездумно пялился на красную точку указки, Соя подписывал оставшиеся документы, Дракен пил кофе, ровно глядя на экран, хотя по его лицу было трудно понять, внимательно ли он слушает, и лишь один Коко был весь обращён в слух. — Касаемо внесённых нашим топ-менеджментом предложений… Постараюсь изложить кратко. Со стороны отдела международного маркетинга поступили три предложения… И менеджера оборвали затрезвонившие почти одновременно телефоны. Сначала у Дракена, а сразу следом, через пару мгновений, и у всех остальных, включая даже Коко. Зал мгновенно притих, пока командиры синхронно подняли трубки, едва переглянувшись. Спустя пару секунд молчания Дракен, отведя телефон от уха, бросил: — Прерываемся, у нас ЧП, все сотрудники возвращаются на свои рабочие места, господа — за мной в переговорную. Прямой выход из конференц-холла в переговорную был предусмотрен для более камерных встреч после общих собраний и личных нужд глав вроде того же отдыха. Влетели все командиры туда едва ли не бегом. — Взрыв на портовом складе Канто в Йокогаме, — немедленно выдал Дракен. — На станколитейном заводе в Маэбаси, — довесил Коко. — И в региональном офисе в Мацумото, — добавил Сейшу. И у Дракена вновь зазвонил телефон, что он тут же перевёл на громкую — камеры здесь все равно звук не писали. — Вот это точно диверсия, — без приветствия мрачно бросил Майки. — Санзу, Инуи — в Йокогаму, Мицуя, Хаккай, Риндо — на вертолёте в Маэбаси, Соя, Нахоя, Казутора — тоже на вертолёте в Мацумото. С собой не меньше сотни человек сопровождения из местных. Тем, кто летит — пусть догоняют вас на наземном транспорте. Баджи уже поднимает наших парней во всех районах происшествий, так что на месте боевая группа у всех ещё усилится. Кен-чин, ты сейчас записываешь обращение к прессе из офиса, отдадим к публикации не раньше чем через полчаса, пусть думают, что ты отсиживаешься в офисе. А сразу после записи выезжаешь на личной легковушке кого-угодно из младших сотрудников в сопровождении четырех ребят из отряда Санзу к себе на квартиру, а оттуда вместе с ещё соткой наших бойцов уже с кортежем тоже в Йокогаму. Харучие, выбери лучших из лучших. Коко — сидишь в офисе, решаешь с рынком, комментарии не даём, пока я не скажу. Через час с сопровождением едешь к себе на квартиру, а то мало ли. Всем ясно? — Да, — хором отозвались командиры. — Выполняем. Очень аккуратно, — холодно отчеканил Сано, отключаясь. Никто даже переговариваться не стал, все молча ломанулись из кабинета быстрым шагом, а после и почти бегом в разные стороны. Один лишь Коко не заторопился уходить, зато заторопился открыть ноутбук, оставаясь прямо за столом в переговорной, лишь бросив Такемичи короткое «всех директоров по инвестициям в переговорную со своей техникой».***
«Выдавать тебя будем как «лайв», опять же, чтобы все думали, что ты в офисе,» — пришло от Майки сообщением, едва Кен оказался в своём кабинете. — Что сказать-то, блять?.. — сам у себя мрачно спросил Дракен. — Рюгуджи-сама, готовы? — операторы с техникой прошли в кабинет, пока Такемичи придерживал им дверь. — Да, — тяжело вздохнул Кен, приглаживая хвост чёрных волос. — Давайте на фоне окна, — предложил один из съёмочной команды. Дракен нервно оправил на себе рукава, а после кашлянул, поднимая взгляд на камеру. — Добрый день, уважаемые граждане Японии. Нам, как и вам, уже известно о произошедшем. Все появляющиеся у нас данные о погибших и пострадавших мы и дальше будем выкладывать настолько оперативно, насколько это возможно. Поскольку прошло всего около получаса с момента этих трёх трагедий, мы не обладаем никакой информацией о виновных. Одно я могу сказать точно — тот, кто так сильно ненавидит группу компаний «Канто», так же сильно ненавидит и всех граждан Японии, что, будучи ни в чем не повинными, пострадали в произошедших трагедиях. Каждое лицо, причастное к этому террористическому акту, будет иметь действительно серьёзные проблемы со службой безопасности Канто и с правительством Японии. Как главный акционер холдинга заверяю вас — никто, абсолютно никто не уйдёт безнаказанным. Я обязательно вернусь к вам с сообщениями после того, как прояснятся какие-нибудь подробности. — Отлично, — отключая камеру, бросил оператор. — Что «отлично»? — рыкнул Кен. — У тебя коллеги погибли на предприятиях! — Извините, — мгновенно сжался парень, кланяясь, — просто картинка хорошая… это, ну, профессиональное… — Выйдите, — отмахнулся Рюгуджи. Едва они ускользнули в двери, внутрь заскользнули четыре парня Санзу. На этот раз, в отличие от обычного обмундирования, одетые в полный боекомплект: шлемы, тяжёлые бронежилеты, двое со скорострельными винтовками, а другие двое с автоматами наперевес. Один из них протянул Дракену какие-то ключи от машины, поклонившись. — Ваш жилет, господин, — проговорил один из мужчин. — Я сам застегну, — отмахнулся от помощи Кен. Зато вот на тех взорванных ребятах на складе, в офисе и на заводе явно не было никаких жилетов и такой же вооруженной до зубов охраны под рукой. — Едем, — мрачно бросил Кен. Шёл он словно под конвоем. В отличие от того, как двигалась рядом с ним охрана обычно, сейчас его зажимали со всех сторон плечами так плотно, что было даже дискомфортно. Ещё и ребята были ростом чуть выше него, что, в случае с и так далеко не самым стандартным ростом Дракена, составляло некоторые сложности при подборе охраны. Причины такого решения ему тоже были ясны: вздумай кто шмальнуть Дракену в голову — попал бы, вероятнее всего, в одного из охраны. Ключи были от неизвестно чьей старенькой неприметной Вольво, явно отжатой с легкой руки у кого-нибудь из сотрудников сравнительно низкой должностью. Дракен сел в центр на заднее, хоть и никогда там не ездил, вновь оказавшись зажатым между двумя боевиками. — Господин, вынужден попросить вас сползти вниз по сидению, иначе открыта слишком хорошая точка для выстрела в голову сзади, — проговорил один из парней. — Да, — мрачно отозвался Кен, тем не менее, сползая ниже. «У парней приказ в случае наличия по дороге чего-то подозрительного стрелять на поражение,» — немедленно прилетело сообщение от Манджиро.***
Это был первый раз, когда командование Тосвы, они же уважаемые главы Канто появятся перед камерами телевизионщиков не в костюмах, а в боевых комбинезонах, бронежилетах и с оружием в открытую. Мицуя с Хаккаем и Тора с близнецами уже явно грузились в вертолёты, судя по шуму лопастей на крышной парковке офиса. Санзу же молча распределял бойцов по машинам, пока Сейшу занимался тем же самым, только при помощи голоса. — Вперёд, назад? — осведомился Харучие у Сейшу. — Лучше назад, там позиция безопаснее. — Я не хуже тебя стреляю, — хмыкнул Инуи. — Реже, — отозвался Санзу, не дожидаясь ответа и распахивая себе дверцу переднего. Он вроде и не поспорил, но прозвучало так, как будто оспорил. Впрочем, сейчас было не до того, чтобы мериться хуями, даже если очень хотелось, и Инуи забрался на заднее, молчаливо устроив пистолет наизготовку на всякий случай. — Мне было бы спокойнее, если бы Коко поехал не в квартиру, а к Майки, — негромко озвучил Сейшу. — А если за ним будет хвост? — немедленно отозвался Санзу. — Тогда Хаджиме приведёт его к главе. — Поэтому ещё спокойнее мне было бы, если бы я сам сейчас был рядом с Коко, — вздохнул Инуи. — Мне тоже было бы спокойнее, будь я сейчас рядом с ним, — ровно бросил Харучие, а Сейшу на секунду дрогнул. — Погоди-ка, ты о ком? — напрягся Инуи. — Неважно, смотри по сторонам, — немедленно бросил Санзу в ответ. И опять же, стоило бы вытрясти из него ответ, но сейчас было не до этого. Инуи спросит позже. Нет, он никогда не отличался ревнивостью, он Хаджиме в таких вопросах всецело доверял. Но иногда, в особенности в последнее время, ему начинало казаться, что у Хаджиме сладу с Санзу больше, чем с ним. Та же ситуация с таблетками — Санзу знал, а Сейшу нет. И пусть Коко объяснял, что всё просто вышло так, что Санзу оказался поблизости и помог ему дойти до доктора, но в глубине души Сейшу не был в этом уже так свято уверен. Но Коко он всё ещё доверял, и уж тем более не был намерен полоскать ему мозги ещё и этим. Хоть бы спал, ел и не падал в обмороки — и на том спасибо. — Ничего мы там не найдём, — вдруг подал голос Харучие. — В смысле? — Там либо был смертник, либо бомбу заложили и активировали дистанционно, — пояснил Санзу. — Я бы так сделал. А если мы даже по ошмёткам соберем того, кто стал смертником — обнаружим там осуждённого, бомжа или смертельно больного. Ничего мы там не найдём. — Как будто и так не ясно, кто за это ответственен… — мрачно фыркнул Инуи. — Поэтому логично было бы подорвать Вальхаллу, — пространно кивнул Санзу. — Но глава не разрешит. Он хочет разгромить Вальхаллу до основания одним махом. — И правильно, что не разрешит. Такой терроризм — это убийство невинных, — отозвался Сейшу. — Только пока умирают наши невинные, а так умирали бы их невинные. — Невинные — это невинные. Хоть чьи, — бросил Инуи. — И такие поступки развяжут полноценные уличные войны, а мы этого не хотим. — Говори за себя, мне ни одну Вальхалловскую шавку не жалко, будь это хоть Кисаки, хоть их уборщик, — негромко обронил Харучие, отворачиваясь ровно в окно, намекая, что продолжать разговор он не намерен.***
— Хаджиме-сама, мы за вами, — вооружённая охрана замерла в дверях, пока Коко спешно убирал ноутбук в сумку. — Да, сейчас, — он судорожно вытащил из ящика свои таблетки, запихивая туда же. С тем, как после терракта качало их ценные бумаги, ноутбук было страшно закрывать даже на секунду, не говоря уже о пяти минутах. Тем не менее, Майки отдал приказ, и его надо было выполнять, а уже в квартире он сядет спокойно работать. Обычно усиленные охраной коридоры этажа почти полностью опустели. Почти все разъехались, а оставшиеся работали на усиление первых этажей, лестниц и улицы. Ещё из кабинета Коко видел собиравшийся на улице по его душу монструозный кортеж, семьдесят человек на брониках. Он искренне не представлял, можно ли вообще такое разбить, тем более в дороге. — Пойдёмте быстрее, мне нужно как можно быстрее вернуться к работе, — подогнал боевиков Коко, выбегая чуть ли не вперёд них. — Хаджиме-сама, держитесь внутри круга, пожалуйста, — оттеснив его плечом, попросил один из парней. Пришлось идти так, как он сказал. Коко после приказа Сано тоже таскался с оружием в потайной кобуре, но он, казалось, так давно не стрелял, что едва ли бы успел вытянуть вовремя ствол, случись чего. — Подземная парковка, 4 этаж, — сообщил Коконой, когда они зашли в лифт. Один из боевиков нажал нужную кнопку. Спускаться молча в лифте, будучи зажатым между охраной, должно было быть неловко, но сейчас Хаджиме не думал совершенно ни о чем, кроме курса и того, что с ним могло происходить в эти секунды. А потому он набрал Сано, скрутив гарнитуру, украшавшую одно ухо потише, чтобы никто из боевиков точно не мог ничего расслышать. — Привет, можешь озвучивать мне, что там? А то я выезжаю, — быстро проговорил Коко. — Двенадцать процентов вниз, вот отдаю запрос на хеджирование в Лихтенштейн, надо бы ещё им набрать, как освободишься, — отозвался Сано сухим голосом. — А дочерние? — Самая задница по медийке, стали и логистике, по стали на фоне нашей просадки дикий рост у конкурентов, но я успел залить процентов тридцать личных финансов Дракена в конкурентов до начала шорт-сквиза в плечи, хочу успеть на пике продать и зашортить сразу. Писал тому твоему знакомому из «Северстали», мы с ним на связи, попробуем с ним синхронизироваться, чтобы точно поймать момент. Мы и так теряем сейчас пиздец сколько бабок каждую секунду, хотелось бы там в абсолютный плюс выйти, — пробормотал Манджиро. — Счёт, который заканчивается на одиннадцать-четыреста тринадцать — это что? — Лимитный для срочных предоплат, — сходу вспомнил Коко, когда лифт остановился. — Он нам нужен в работе сейчас? И в ту же секунду, когда он вышел из лифта, руку обожгло, а его, не церемонясь, со всей силы столкнули в сторону. Загрохотали выстрелы, а из-за эха на парковке казалось, что стреляет сотня человек одновременно. Хаджиме упал за чьи-то машины, а сверху посыпались стекла от разбитых в перестрелке ламп, раздались маты, а сразу следом на него рухнуло тело одного из тех парней, что его сопровождали. Коко выхватил из кобуры ствол дрожащими руками, прижимаясь спиной к чужой машине, не высовываясь из укрытия, чувствуя, как сжалось все в груди. Перестрелка закончилась так же стремительно, как и началась, и закончилась она мертвой тишиной, в которой отчетливее всего Хаджиме слышал собственное дыхание. — Что произошло? — сипло выдохнул Майки из гарнитуры. Коко глянул на свой рукав, где красный костюм пропитывался темным бордовым слишком стремительно. Горло сдавило, и он зашептал едва слышно: — Я ранен. Рука. — Охрана выжила? — Нет. Кажется, нет. Хаджиме на секунду поддался панике, метнувшись из-за капота, но тут же схлопотал ещё одну в плечо и резко хватанул воздуха ртом. — Не высовывайся!!! — рявкнул в ухе Сано. — Коко. Слушай меня. Ты умеешь профессионально прицельно стрелять. По тебе сейчас стреляет снайпер. Ты понимаешь, где он может быть? Мысли завертелись в голове судорожно, и Хаджиме шепнул: — Наверное. — Двери заблокировались на вход из-за стрельбы, помощи ждать не придётся. Тебе надо снять его. Надо стрелять, Коко, с одного раза. Иначе он сменит позицию и убьёт тебя. Хаджиме чуть приподнялся, выглядывая через затонированное окно тачки, не чувствуя ни рук, ни ног, пока в опустевшей разом голове не было ничего, кроме глухой паники и тихих слов Майки. И он увидел. Он знал эту парковку наизусть, он когда-то давным-давно сам учил в тире людей стрелять со снайперки, только вот у него в руках сейчас был пистолет, а руки разбивал крупный тремор, не говоря уже про вторую руку, что стремительно слабела от потери крови. И не стрелял он уже херову гору лет, и видел плохо, и по людям не стрелял никогда в своей жизни. Даже по животным. — Видишь его? — тихо спросил Манджиро. — Да, — почти одними губами проговорил Коко. — Стреляй, Хаджиме. И он надавил на курок.