catharsis

flashback

Застегнув последнюю пуговицу атласной рубашки, Тэхён поправляет люксовый пиджак с золотыми запонками. За окном уже несколько дней непрерывно валит снег, а сегодня официально последний день занятий перед зимними каникулами. Вся школа стоит на ушах из-за предстоящего бала: яркие гирлянды, километры разноцветных лампочек и, конечно же, море подарков. Директора из поколения в поколение чтут традиции и в награду за усердный труд устраивают рождественские церемонии помимо бала. Всеми любимый Тайный Санта. Тэхён просто обожал Рождество, эту невероятную атмосферу волшебства и уюта, когда целыми днями кушаешь мандарины, смотришь фильмы и ни о чем не переживаешь. Когда в стенах общежития всё пустеет, учащиеся разъезжаются по домам, а он остается один и не боится попасться кому-то на глаза. Каникулы — как отдушина и награда за все издевательства, что Ким терпит, за раны, за обидные слова, за уродливые шрамы на теле и душе. Вряд ли родители и брат сильно расстроятся, не увидев Тэ за праздничным ужином, ведь ни на одно Рождество он не получил даже короткого смс с поздравлением. И на самом деле это — отвратительное чувство, потому что он им звонит. Тэхён звонит каждый чёртов праздник, но ему никто никогда не отвечает. Зашнуровав ботинки, Ким напяливает очки с толстой оправой и только с ними замечает огромное количество покраснений на лице, из-за которых очень сильно комплексует. До некоторых даже дотрагиваться страшно — болят. Воспалённые участки кожи чешутся, будто под ними копошится рой маленьких мошек, а выковырять их никак нельзя. Несмотря на все запреты врачей, Тэхён берёт жирный тональный крем и обильно выдавливает на ладонь. Блять, он хочет казаться красивым, в первую очередь, для себя. Хотя бы раз в году не бояться увидеть лицо в любых отражающих поверхностях и, не стесняясь, наслаждаться праздником. Ким размазывает крем по лицу. Тон ложится неровным толстым слоем — проведи пальцем, и он отслоится второй кожей, но Тэхён продолжает втирать с большим усердием. Трёт лоб, щёки, подбородок, смазывает случайные разводы с губ, и всё равно выглядит отвратительно. Он бесится, бьёт кулаками по комоду, чуть ли не до слëз расстроенный неудачей — всё стало намного хуже, чем было. Желтоватый крем плотной маской обволакивает лицо, подчёркивая все неровности. Умение краситься и следить за собой у него такие же отвратительные, как и внешность. Разрывает упаковку салфеток и стирает крем. Вытирает усердно, до боли, травмируя кожу до красных пятен и срывая грубые корки с ран. Воспаления на щеках кровоточат и опухают ещё сильнее, из содранных прыщей, пусть и немного, но сочится гной белыми личинками. Тэхён вытаскивает все салфетки и нервно, отрывисто и нещадно старается привести себя в порядок. Бегающим взглядом смотрит на своё отражение со всей ненавистью и отвращением, комкает грязные бумажки и бросает под ноги. Дотрагивается кончиками пальцев до лица и плачет от ужаса. Он сделал только хуже, теперь ни одно средство не поможет скрыть увечья. Тэ прилизывает волосы вперёд и поправляет очки, закрывая половину лица. Бежит в ванную и чуть не наступает на штанины брюк. Мокрым ледяным полотенцем аккуратно промакивает красные щёки и слёзы. Время поджимает, пора идти. Опухших глаз всё равно не видно, вряд ли он сейчас выглядит хуже, чем обычно. Ким моет руки осторожно, чтобы не намочить рукава. Не глядит напоследок в зеркало, выходит из комнаты и запирает дверь. Длинные старинные коридоры обрамлены деревянными резными вставками, теплый жёлтый свет приятно ласкает взгляд. Под самым потолком висят гирлянды снежинок и снеговиков. На первом этаже в холле раскидывает свои ветви шикарная пушистая ёлочка. Пёстрые разноцветные игрушки переливаются цветными блёстками, а лампочки мигают ярче солнца. По очищенным дорожкам улицы Тэхён бежит к главному входу, сильнее запахивая пиджак, чтобы спрятаться от ледяного ветра. За открытыми дверями зал обильно украшен золотой и серебристой мишурой, под потолком на леске болтаются крупные снежинки из ваты, а в центре возвышается богатая игрушками ель в два раза больше, чем в общаге. Поднявшись по красной дорожке лестниц, он заходит в актовый зал, где уже собрались все учителя и ученики. Столы ломятся от закусок, в хрустальных чанах плещется ягодный пунш. Около шоколадных фонтанов на блюдцах цветами выложены мандарины с корицей. Веселая музыка придаёт торжеству какую-то особенную атмосферу лёгкости, разноцветные лучи кружат по залу, освещая каждого из присутствующих. Тэхён пробирается через толпу к самому последнему ряду кресел, что стоят напротив сцены. Девушки и парни пляшут в прекрасных дорогих нарядах и гремят драгоценными украшениями. Каждый из них сегодня намерен получить титул Короля и Королевы бала, выйти на сцену, возвышаясь над всеми, и надеть корону Рождества. И Тэхён хочет, захлебывается белой завистью, когда смотрит из тёмного угла в лица счастливчиков, которые величественно и гордо стоят с короной на голове. Ненавидит себя ещё больше. Он бы всё отдал, лишь бы хоть раз оказаться на их месте, почувствовать себя немного увереннее и привлекательнее в глазах одноклассников. Все танцуют и веселятся, ребята постарше прячут под пиджаками фляги с алкоголем, омеги перекидываются флиртующими взглядами с альфами. За кулисами Тэхён замечает светлую макушку Чона. Вместе с другими отморозками тот выкуривает очередную сигарету в тайне от преподавателей ровно до театрального звонка, призывающего занять свободные места. Ведущие начинают торжественную речь на сцене, и Тэ занимает место на краю последнего ряда. — Лошпед, от тебя воняет, — парень, что сидит рядом, закрывает нос ладонью и спешит убраться от Кима. Сидящие рядом, воспользовавшись случаем, с едкими смешками следуют его примеру. Словами не передать, насколько это унизительно. О него снова вытирают ноги, мешают с дерьмом, а он и слова сказать не может, боясь получить в морду. Волна света гаснет, оставшись только над сценой. Тэхён сидит, скукожившись в кресле, робко поднимает взгляд на ведущих. — В эту чудесную, светлую ночь хотелось бы пожелать всем мира, добра, любви, благополучия и настоящего безграничного счастья. Желаю, чтобы вы были окутаны заботой своих близких и дарили им ещё больше в ответ. Верьте, что Бог всегда рядом и оберегает вас от всего плохого. И не забывайте его благодарить за всё, что у вас есть и ещё будет. С Рождеством, дорогие друзья! — девушка заканчивает речь, и её сменяет напарница-альфа. — Часы пробили ровно полночь, а это значит, что пора провозгласить Короля и Королеву бала! — альфа открывает один из конвертов. — Оу, дорогие мои. Готовы услышать первое имя?! — она весело наводила интригу. — Пак Чимин! Прошу на сцену под громкие аплодисменты! Зал разрывало криками и рукоплесканиями, которые посвящены Чимину. Тот встаёт с кресла с пофигистичным выражением лица и плетётся на сцену, собираясь принять титул, как само собой разумеющееся. Алый бархатный костюм как нельзя кстати сочетается с бледной кожей и серебряной платиной волос. Он дороже всяких бриллиантов. Чимин встает рядом с ведущими, а маленькая ростом омега на шелковой подушке выносит серебристую корону. Пак похож на принца. Тэхён даже в подметки ему не годится: уродливый, противный, всеми ненавидимый сидит и завидует, кусая щёки. — Поздравляю, Чимин-а, ты по праву носишь эту корону который год. Наверное, даже после выпуска ты всё равно будешь номинантом, — шутит альфа. — Ну а сейчас, — снова интрига, медленно открывает конверт. Даже тупой мог догадаться, кто будет вторым. Чон Чонгук. Тэхёна тошнит при мысли о нём. Любимец всех, моральный урод и кошмар наяву. Ким грустно опускает голову — не хочет видеть очередной его успех. Озорной взгляд девушки гаснет. Она из раза в раз пробегается по имени, но, не нагоняя интригу, а чтобы удостовериться в прочитанном. Удивлённо подняв брови, наклоняется к микрофону: — Ким Тэхён, — неуверенно произносит она, наблюдая за реакцией зала. Гробовая тишина поглощает каждого. Ученики переглядываются друг с другом, переспрашивая, верно ли услышали имя. Некоторые начинают оборачиваться на задний ряд, где сидит Тэ, издевательски смеясь и тыча в него пальцем. Все это похоже на грандиозную ошибку или гениальную подставу. — Ким Тэхён! — громче произносит альфа. По его телу пробегают мурашки. Обливаясь холодным потом, он встаёт и на ватных ногах идёт к сцене, стараясь не смотреть по сторонам. Тэхён уверен, чувствует — что-то не так, но продолжает идти к заветной короне. Сердце стучит всё быстрее. Поднимается по ступенькам и становится рядом с Чимином, зная, что каждый в этом зале сравнивает их: лебедь и утёнок. — Ч-что же, — неловко продолжает девушка-омега вместо своей напарницы. — Давайте похлопаем ему! Но никто не двигается. Зал, словно хищники, хладнокровно смотрят на Кима, будто на добычу. Из-за кулис в его сторону с подушкой и короной в руках медленно приближается Чонгук. Как в замедленной съёмке Ким наблюдает за леденящим душу ужасом, но пазл не складывается, как бы фактами не вертел. Чем ближе Чон подходит, тем сильнее подкашиваются ноги, и, не в силах отступить на шаг, он замирает статуей с распахнутыми глазами. В метре Ким замечает по всему периметру короны маленькие пакетики, примотанные на бумажный скотч. — Поздравляю, задрот, — усмехается Чонгук, поднимая корону. Испуганным взглядом Тэхён следит за его руками, пока тяжелая корона не оказывается у него на голове. Всего на секунду. Одну чертову секунду он чувствует гордость за себя, но дальше глухой тихий хлопок. Их взгляды встречаются. Жуткое жжение лавой плавит кожу на голове, тонкие струйки чего-то горячего и острого стекают по волосам, сжигая их. Облако вони окутывает их обоих. Чон сильнее давит на корону, а Тэ хватает его за руки, отталкивая всей имеющейся силой. От боли начинает тошнить, кружится голова. Жидкость растекается по всей голове и шее, словно черви. По красным щекам вновь льются слёзы. Стиснув зубы, Ким утробно и жалостливо скулит, как побитый щенок, не отрываясь от сияющих наслаждением глаз Чона. — Пожалуйста, — плачет он. — Умоляю, мне больно… — Да, я знаю, — скалится Чонгук. — С Рождеством, Король бала. Он убирает руки с короны, и в то же мгновенье Тэхён скидывает её на сцену. Заляпанная и кривая, она катится по сцене. В воздухе витает кислая вонь и паль волос. Чон скрылся за кулисами, рядом стоящие омеги и альфа пялятся на зал, игнорируя издевательства. Ему никто не поможет.

end of flashback

Из крана капает вода, за окном голыми ветками-прутьями бьются с ветром деревья, иногда задевая стекло. От каждого такого удара все вздрагивают и поджимают ноги ближе к себе, пряча лица в согнутых коленях. Тэхён сидит под подоконником, облокотившись на холодную гладкую плитку, и вздрагивает не только от ударов веток, но и от воющего над ухом сквозняка. Гора сантехники и прочего хлама является единственной защитой, подпирающей дверь, за которой стоит гробовая тишина. Нет ничего хуже этой звенящего молчания — предвестника бури. Крики и жуткий вой не так будоражат фантазию и разжигают страх, как она. Ведь за дверью могло оказаться всё, что угодно, неподвластное здравому смыслу. Одноклассники распределились небольшими группками по периметру. Кто-то стеклянным взглядом смотрит в пустоту, изредка моргая, а кто-то даже боится вздохнуть, тихо вытирая непрекращающиеся слёзы. — Это кошмар… Я сейчас проснусь дома, в своей кровати, — светловолосая девушка, глотая слёзы, шёпотом утешает себя, щипая кожу на руке с каждым разом всё сильнее и сильнее. — Это сон, — ещё чуть-чуть и она с легкостью сможет оторвать кусок. — Не сон, — подаёт голос Чон. Со стороны кажется, что он единственный, кто держит себя в руках. Но на белоснежных зубах виднеются кровавые разводы. Чон напуган, как и все, но показывать не собирается. Даже боль от прокушенной губы не так сильна, как страх. Слова Чонгука совершенно не улучшают ситуацию. Девушка ещё больше начинает истерить и кричать, а этого им сейчас не надо было. — Заткнись, — рядом сидящий парень кидается на неё, закрывая рот ладонями. — Они найдут нас, если будешь кричать. Они убьют нас всех, идиотка! — он несильно встряхивает её, чтобы привести в чувства. — Тогда что нам делать? — продолжает рыдать она. — Я попытаюсь вызвать полицию, — вмешивается другая альфа. — Мы же сдаём телефоны перед занятиями. — У меня есть второй, — она вытаскивает из кармана сотовый и спешит набрать 119. Все в помещение затихают, прислушиваясь к долгим гудкам телефона. Тэхён даже дышать перестаёт, уставившись на девушку. В отличие от остальных она хладнокровна, старается мыслить здраво и не поддаваться панике. Первый гудок. Второй гудок. Третий гудок. Звенящий шум на другой стороне пугает, она от неожиданности роняет телефон. Экран разбивается о плитку, но не гаснет. — Нет сигнала. — Блеск, — усмехается Чонгук. — М-мы все умрём… — снова начинает реветь блондинка. — Нас всех сожрут. — Блять, да заткнись ты уже, — парень, что сидит рядом, уже в какой раз пытается заткнуть её. Чон поправляет волосы, всем своим видом показывая, что в голове происходят тяжёлые мыслительные процессы. — Гляньте, что на улице, — шепчет он, кивая в сторону окна. Но никто не двигается с места. Ребята опускают глаза, стараясь не пересекаться с Чоном. Подняться и подойти к окну — непосильная задача для каждого. Не столько оттого, что их могут увидеть, а оттого, что могут увидеть они. — Задрот, — более громко проговаривает он. — Ты ближе всех, посмотри, что там. Тэхён вздрагивает, всё тело напрягается, словно струна. Он не хочет и не будет этого делать. Уставившись на Чона, Ким нервно вертит головой, вжимается в стену и хватается за колени, как за спасательный круг. — Ты оглох? Живо встал и посмотрел. Кого он боится больше: существ за дверью или Чонгука? Одинаково. Они все лишённые чувств монстры в его глазах. Но Чон здесь, перед ним, в одном помещении, что делает его воплощением всего, чего боится Ким. Встав на коленки, он поворачивается к окну, но выглянуть решается не сразу, мысленно подготавливая себя к чему-то страшному. Приподнимается. Мечется взглядом по пустому внутреннему саду, всматриваясь в каждый тёмный уголок. Крючковатые тени даже днём кажутся какими-то не такими: неестественными. Вокруг фонтана, где обычно кружат голуби, нет ни малейшего признака их присутствия. Всё замерло. Даже ветер перестает тревожить кроны деревьев. Набравшись смелости, Тэхён упирается ладонями в подоконник и смотрит вниз. Никого нет. — На улице пусто, — констатирует факт Тэхён, всматриваясь вдаль. — Это же хорошо, — вмешивается парень, всё ещё закрывая рот блондинке. — Хорошо ведь, да? — неуверенно заканчивает он и смотрит на Чонгука. — Не значит ли это, что все монстры в школе? — около сорванных раковин сидит Чимин, вытянув ноги и положив голову на рюкзак перед собой. От слов Пака передёргивает даже Чона, всё это время державшего каменное выражение на лице. В памяти каждого ещё свежи моменты раздавленных и разорванных трупов, что попадались им по дороге. А крики заезженной пластинкой разносят ужас по всему телу роем мурашек. Тэхён всё еще рассматривает пустые лавки, высоченные фонарные столбы и тяжёлые входные двери, медленно поднимая взгляд по зданию напротив. Всё выглядит слишком обычно и меланхолично. Даже ни одного стекла не оказывается разбито. Ким всматривается в решётки на нижних этажах, в светлые блики, отражения и замечает в щели между занавесками отвратительную морду монстра; по нему будто газонокосилкой проехались. Они пересекаются взглядами. Тэ, словно зачарованный, смотрит в голубые глаза, нервно сглатывая и отступая на шаг. — Оно там, — отшатнувшись, указывает на окно дрожащим пальцем. — Оно смотрит на нас. Ребята уставляются на окно, но встать так и не решаются. — Монстр видел тебя? — Чон подрывается с места и стремительно шагает к Тэ. Сжав в руках худые плечи, поворачивает к себе. — Видел?! — трясет, впиваясь пальцами в ткань одежды, с надеждой на отрицательный ответ, но Тэхён робко кивает. — Блять, надо уходить отсюда. Чон смотрит на гору, подпирающую дверь. — Куда уходить? — подаёт уверенный голос один из его шестерок — Юнхо. — Я не собираюсь становиться завтраком монстра, — он поднимается на ноги и впритык подходит к Чонгуку. Двое альф были враждебно настроены друг к другу, не скрывают бурю феромонов, от которой Тэхён отшатывается и прикрывает нос рукой. — Кто вообще назначил тебя главным? — цедит сквозь зубы парень, смотря на оппонента сверху вниз. Из него так и хлещет тестостерон, вырываются отголоски лидерства и непрошедших обид. Какие отношения между ними — Тэ не знает и даже со стороны судить не берётся. Может, он всегда хотел занять место Чонгука, а может, только сейчас решает опробовать себя в новом амплуа, годами придушенном амбициями вожака стаи. Сути это не меняет. Чон как-то по умолчанию принимает на себя всю ответственность, даже не заметив этого. Ему и в голову не могло прийти, что кто-то в такой ситуации будет против. — Хорошо, — выдыхает Чонгук. — Пожалуйста, командуй. Все молча наблюдают за ними, но никто не ожидает, что Чон так легко уступит главенство. И только Тэ абсолютно всё равно на потасовку, потому что тот монстр в окне исчез. Рубашка пропитывается холодным потом. Как скоро он здесь появится? Появится ли вообще? Сможет ли Тэхён убежать? Альфы, не стесняясь, переговариваются друг с другом. Чон говорит тихо и сдержанно, а Юнхо не стесняется в выражениях.

«Пожалуйста… Пожалуйста, хватит», — думает Тэ, прячась под подоконник.

— Как псины дворовые, — Чимин поднимается на ноги и накидывает на плечи рюкзак, заткнув альф. — Мы точно все помрем, пока вы грызётесь между собой. Возьмёте ответственность за нашу смерть? — он с укором осматривает Юнхо и Чонгука. — Идём в лес, пока на улице никого, — Юнхо уверенно отталкивает Тэхёна от окна и хватается за ручку. — Нет, в музыкальный класс, — перебивает Чон. — Хах, я в суицидники не записывался, Чон. — Поэтому хочешь сигануть из окна на пятом этаже? — Вероятность выжить всё равно больше, разве я не прав? — обращается он ко всем присутствующим. — Задрот сказал, что на улице никого! Вы идёте со мной или ждете момента, когда станете жрачкой вместе с ним?! — пальцем тычет в Чонгука. Среди всех возможных вариантов побега этот кажется самым безумным, но правильным. Тэ мечется взглядом от одного альфы к другому, но его по-прежнему не покидает тревога. Вот-вот, ещё чуть-чуть, дверь распахнётся, и монстр, скрипя зубами и брызгая слюной, разорвёт их на мелкие куски. — Я пойду с Юнхо. — И-и я… Блондинка и парень, что сидят рядом, приближаются к окну. Их примеру следуют ещё двое, и уже пять человек собираются покинуть здание школы через окно. Поднявшись на подоконник, Юнхо распахивает ставни и смотрит на внутренний сад. Оглядывается по сторонам и кивает ребятам, чтобы пошли за ним. Он аккуратно становится на железный водоотлив, хватается за тернистый плющ, что окутывает большую часть всех стен, и по выступающим камням спускается на землю. Остальные четверо ребят следуют его примеру. — Задрот, — спокойно обращается Чонгук. — Закрой окно, если не собираешься идти с ними. — Д-да… Ким смотрит вниз. Смотрит на шанс спастись, но на сердце что-то скребётся. Не может быть всё так легко. Пусть это будет первый раз, когда он доверится своему чутью. Тэхён закрывает окно и несильно дёргает на себя, чтобы убедиться в надёжности. На улице, кроме пятерых ребят, никого нет. Они передвигаются вдоль стены к арке, которая ведет к главной дороге, а та, в свою очередь, за территорию школы. Ким ненавязчиво снова окидывает взглядом окна и уже собирается отойти, как слышит треск бьющегося стекла. Со второго этажа, согнув решётки, спрыгивает монстр. Передвигаясь на здоровенных руках, он стремительно приближается к ученикам. Под тяжелыми кулаками монстра камни летят в разные стороны. Заметив его приближение, пятерка не может сообразить, куда себя деть. Юнхо со всех ног бросается к арке. Остальные — врассыпную, и только блондинка скатывается по стене на землю. Один удар, и её голова превращается в лепёшку. Брызги крови, ошметки мозгов окропляют стены. Выбитые зубы с поломанной челюстью валятся рядом с вывернутыми ногами. Монстр поднимает тельце и целиком заглатывает. Хруст костей можно услышать даже в туалете, откуда за всем этим наблюдает Тэхён. Они появляются отовсюду: с крыш, из окон, из тёмных арок. Монстры сбегаются, словно мухи на падаль. Истошные крики, заполняющие весь сад, обрываются под натиском сильных челюстей, острые зубы разрывают плоть напополам, как свежий зефир. Кто-то пытается спастись бегством, но оказывается вбит в каменную кладку под весом монстров. Это настоящая бойня. — Не смотри, — заметив ужас на лице Тэ, Чонгук закрывает ему глаза ладонью, приподняв очки и отвернув от окна. Он даже не сразу понимает, что это Чон, вздрагивает от страха и пытается убрать чужую руку. Не став сопротивляться, альфа оставляет его в покое. Только что на его глазах всего одним ударом монстры превращают людей в кашу.

«С нами будет то же самое?» — скорее утверждение, чем вопрос крутится в его голове. Он не хочет, чтобы с его телом поступили так жестоко и кровожадно. Эта смерть не подходит Тэхёну — слишком болезненная и грязная. Лучше лезвием по венам или таблетки с алкоголем.

— Что дальше? — альфа, что всё ещё вертит в руках сотовый, становится рядом с Паком. — За стенами небезопасно, это мы уже поняли, но и в школе мы долго не протянем. — Это ты так последнюю надежду решила убить? — Чимин отрешённо стоит около горы сантехники и пинает осколок раковины. — Я просто говорю, как есть, — злится она. — Если что-то не нравится, можешь выйти в окно. — Джес, хватит, — вмешивается в перепалку Чон. — Рассчитайтесь по порядку. Первый. Спорить никто не решается. Как на уроке физкультуры все произносят свои номера. От количества долгих пауз между цифрами становится не по себе. Пауза — мёртвый человек. — Двенадцатый, — заканчивает Ким. Из всего класса живыми сюда добраться смогли только семнадцать человек, а из-за Юнхо — погибло ещё пять. Если и дальше они будут действовать так безрассудно, то не выживет никто. Чонгук цокает сквозь зубы, хрустит костяшками пальцев и даже после продолжает давить, будто это должно помочь успокоить мысли. — Идём в музыкальный класс, он оснащён звукоизоляцией. Возражения? — оглядывает всех. — Возражений нет. Разгребаем завал, складываем всё тихо, чтобы ни один осколок не упал. Гора становится всё меньше, а страх всё больше. Напряжение, повисшее в помещении, можно потрогать руками. Ребята растаскивают весь хлам в разные стороны, аккуратно укладывают на плитку. Под ноги падает керамическая пыль и маленькие осколки. Кусок, что чуть побольше, кажется острым, валится у обуви Тэ. Недолго думая, он убирает его в карман пиджака. Монстра он явно не убьёт, а вот человека прирежет легко. Убедившись, что никто не заметил, Ким присоединяется к остальным, но разгребать уже особо было нечего. Дверь в свободном доступе как для них, так и для чудищ. Она гипнотизирует каждого. Невыносимо тяжело на неё смотреть, но ещё тяжелее — открыть. — Ну, Чонгук, открываешь? — Джес заправляет за уши короткие волосы и закатывает рукава. Грязными ладонями Чон неуверенно хватается за чугунную ручку и медленно давит на неё. Все затаивают дыхание и не спускают с него глаз. Уместны ли молитвы неверующему? Чонгук закрывает глаза, умоляя Вселенную, чтобы коридор был пуст, и тянет на себя дверь. По стенам стекает кровь, кажется, даже до высокого потолка достают брызги. Чонгук ступает вперёд и заглядывает через щель, игнорируя раздавленные и изуродованные трупы и куски мяса, болтающиеся на подоконниках, батареях и картинах. Из оторванных рук и ног вытекают багровые лужи, из разорванного мяса — виднеются кости. Ничего, что кажется подозрительным в данной ситуации, он не замечает. Ничего живого там нет. — Идём тихо и быстро, — подзывает всех к себе. Распахнув дверь ещё раз, Чон осматривается и выходит первым, ведя за собой остальных. Словами не передать, как сильно трясутся ноги. Сердце словно бьёт в набат, короткие, но частые вдохи помогают не сойти с ума и продолжить шагать. Сейчас не до паники. Если он не проведёт запуганных ребят по коридору, то никто не сделает этого. Это не жест благородства. Это спасение собственной шкуры. У Тэхёна нет никакого желания идти последним. Неорганизованной толпой они передвигаются вдоль коридора, перешагивая тела, брезгуя лужами крови и стараясь не смотреть по сторонам. Все стены и полы завалены потрохами, что пришлись монстрам не по вкусу. Останавливаясь около каждого поворота, Чонгук заглядывает за угол и продолжает после движение. Музыкальный класс находится в противоположном крыле на пятом этаже. Чтобы добраться до него, нужно миновать несколько лестничных пролётов и рекреацию, не считая множества классов и внутренних коридоров, скрытых в глубине школы. Ни для кого не секрет, что раньше здание принадлежало иностранной семье, бежавшей с запада. Из-за навязчивого чувства слежки и бесконечной паранойи хозяев, особняк строился с огромным количеством комнат и потайных коридоров, по которым можно было незаметно сбежать. На картах они не отображались, а те, что удалось найти, оборудовали светом или забетонировали и скрыли под слоем обоев. Тэхён всю дорогу смотрит в затылки одноклассников. Он шарахается от каждого скрипа паркетных досок, сквозняков, привидениями развевающихся запятнанных белых штор. Железный запах крови перемешивается с вонью мочи и дерьма. Жжет глаза, тяжело дышать. Непонятно от чего тошнит больше: от вида трупов или смрада. Чон резко останавливается около открытой двери и замирает, пялясь вглубь класса. Кажется, он даже перестает моргать, сжав зубы до боли в голове. Поднеся указательный палец к губам, поворачивается к остальным, показывая, что надо быть ещё тише, чем раньше. Самые любопытные решаются заглянуть в класс, а Тэхён просто случайно скользит взглядом по мускулистой спине монстра с человеческим телом в руках. Он слышит хруст костей, видит брызги, разлетающиеся по его бледному лицу. Резко этот парень открывает глаза и глядит прям на него, в душу, вселяя трупный холод, без возможности что-либо сказать — изо рта водопадом льются вязкие кровянистые куски вперемешку с соплями и слюной. Ким вздрагивает и спешит как можно быстрее пройти в класс.

«Прости…».

В холле в два раза больше трупов, чем в коридоре. Приходится даже закрывать нос и рот рукавами пиджака, а обойти алые лужи уже не получается. Следующий коридор ничем не отличается от того, что они уже прошли, а в конце их ждет большая двустворчатая дверь, открытая нараспашку. В каждом открывается второе дыхание. Ещё пара метров, и они доберутся до заветного класса, но Чон почему-то становится ещё более осмотрительным, хоть и никакой явной угрозы уже не видно — все помещения закрыты. Прокравшись в музыкальный класс, Чонгук последний раз глядит на коридор и с огромным усилием, чтобы предотвратить скрежет, закрывает дверь. — Слава Богу, — падает один из ребят на колени. — Мы живы, — смотрит на ладони. — Мы и вправду живы. Здесь также раскиданы трупы и отдельные части тел, но монстров нет. Массово поддавшись слепой надежде, все падают на пол, переводя дыхание. Лишь несколько альф, включая Чона, сразу направляются осматривать территорию. В учительской, где он останавливается, раскиданы бумаги. Сломано всё, что только можно, а под упавшим книжным стеллажом с застывшим испугом на лице лежит учительница. Как и все в классе, она оказывается мертва. Можно позавидовать только тому, что умерла она не от зубов монстра, а от сотни осколков со шкафа, пронзивших тело. Подняв стеллаж, Чон волочит её труп к стене. — Простите, учительница Со, — из кармана юбки он достает ключи и выходит в класс. Тэхён присаживается на стул и не может поверить, что это происходит с ним. Сгибается, зарывается пальцами в волосы и нащупывает бугорки шрамов от кислоты, где больше не растут волосы. Проводит по ним кончиками пальцев, старается успокоиться, царапая ногтями. Сейчас уже можно дать волю эмоциям, сейчас не зазорно плакать, но слёз нет, как бы ни старался. Ему страшно до смерти, но не до слёз. Три поворота ключа и Чонгук закрывает класс, пристёгивая кольцо ключей на брюки. — Зашторим окна, соберём все трупы в одном месте, — командует он. — А потом? — Чимин уже отвязывает первый золотой тканый держатель с тяжелого багрового занавеса, а ответа на свой вопрос так и не слышит. Те, кто всё же может взять себя в руки, помогают Паку, и Тэ в том числе. На улице вечереет, но фонари не зажигаются. Тьма медленно и тягуче скрывает всякие признаки месива, что творилось здесь в течение всего дня. Ким развязывает узел, и в этот же момент вспыхивает яркий свет. Всего на секунду, на одно мгновение он видит эту дьявольскую, совершенно неестественную улыбку в отражении стекла. Это он, но и не он одновременно. Будто сам демон принимает его облик. Отражение скрывает спадающий занавес. Сильные альфы молча перетаскивают тела в одну кучу, омеги закрывают любые просветы и щели, откуда мог быть виден свет. Тэхён проходит мимо учительской, где одиноко и отрешённо сидит Чон, вытирая ладонями заплаканные глаза. Приятно ощущать, что такой монстр, как Чон Чонгук, тоже боится и тоже может плакать. Значит, в нём больше человечности, чем кажется на первый взгляд. — Ребят, — негромко привлекает их внимание Джес. — Связь появилась, — она протягивает телефон, где на экране блокировки высвечивается смс о наличие сигнала.