catharsis

Тэхён плавится, словно воск свечи. Смерть уже не кажется худшим исходом. Монстр всё ближе подбирается к омеге, но тот ничего не может сделать. Он заперт в своей боли, как в вакууме. «Никто не вспомнит о тебе». Прикладывая невероятные усилия, Тэхён тянется к карману пиджака и нащупывает осколок раковины. Сжимает, что есть силы, лишь бы отвлечь свой разум от шума. Ким тяжело втягивает воздух и чувствует ногу монстра на своей голове. Он давит, заставляя уткнуться лбом в пол. Вонючая слюна капает на волосы, а Тэ всё сильнее сжимает осколок. На ладони лопается кожа, горячая кровь струится по пальцам, пачкая одежду. А голос в голове становится всё тише и тише. — Эй, сучка, мы здесь! — Кён бросает в монстра книгу, привлекая внимание. Он стоит среди стеллажей с новой тяжелой стопкой, готовясь бросить ещё. Существо отстраняется от Тэхёна и идёт к ним, волоча за собой кривые руки. Оно склоняет голову набок, с любопытством рассматривая новую жертву, а Кён не двигается, уверенно стоит на месте. — Давайте! — кричит он вглубь помещения. Книги градом сыплются на пол, столы и стулья. Шкаф, что доходит почти до высоких потолков, вместе с лестницей грохоча падает рядом с Кёном. Монстр не успевает отреагировать, как оказывается заложником дубовой тюрьмы. Он рычит, кости хрустят под тяжестью, и это слышат все. Раздавило, словно муху. Осталось только добить. Чудовище тянет дрожащую руку. Из-под кожи неровными буграми выпячиваются кости, в некоторых местах протыкая её. Кровь брызгает фонтаном из продавленной артерии. — По… Помоги-те… Е-да… — хрипит, захлебываясь. Красная слюна пузырится и лопается. В зубах застряли куски мяса, источающие стальной смрад, тошнотворный для людей и сладостный для монстра. Кён и Чонён запрыгивают на шкаф и, вдавливая его ещё сильнее, со всей силы топчут книги и плоские деревяшки. Обливаясь холодным потом, Джес сидит, вытянув ноги, около следующего стеллажа. На бледных щеках уже нет румянца, глаза блестят в тёплом свете и невольно закрываются. Придерживая окровавленную руку ближе к себе, альфа исподлобья смотрит на ребят, облегчённо вздыхая и сползая всё ниже. Уже не так чётко видит их, но старается оставаться в сознании, прогоняя по кругу всё то, случившееся. — Закройте дверь, — произносит она, кивая в сторону выхода. Тэхён ближе всех, но пока он оклемался и собрался бы, прошло бы уйма времени. Никто не собирается ждать. Время — это то, чего у них нет. Чонён поднимает дверь и подпирает столом, как было раньше. Кён, убедившись, что монстр мёртв, возвращается к компьютеру, где уже закончились все три видео. Ставит на повтор, прибавляя звук, чтобы услышал и Чонён, который пошёл помогать Джес, и сама девушка. Альфа тяжело и прерывисто дышит, кислород режет горло, всю слизистую. Появляется кисловатый привкус. Быстрее. Нужно закончить и убираться отсюда. Первые минуты хиппи с невероятным энтузиазмом рассказывает о заговоре правительства, НЛО и рептилоидах. В промежутках между темами вставляет какую-то идиотскую анимацию сомнительного качества, похожую на аппликацию, сделанную ребёнком в яслях. Речь у мужчины замедленная, картавая, он не выговаривает половину букв, но его мастерству уверенно говорить всякий бред можно позавидовать. Ребята слушают и с каждой секундой всё больше сомневаются в адекватности вещателя. Кён расслабленно опирается на стул, открывая вторую вкладку социальных сетей. Весь этот бред они могли бы видеть по телевизору в передачах о международных заговорах и третьем Рейхе, но сейчас это всё кажется неуместной шуткой, которая слишком сильно затянулась. Кён иногда клацает по стрелке на клавиатуре, прокручивая видео немного вперёд и одновременно вводя пароль и логин. Видео становится всё абсурднее, похожие ролики им показывали на классных часах, где рассказывалось о вреде наркотиков с постепенным развитием зависимости и сумасшествия. — Невозможно слушать, — вздыхает он, сконцентрировавшись на экране загрузки социальной сети. — Видимо, интернет совсем слабый, — поджимает сухие губы. — Промотай до последнего видоса, — Чонён стаскивает пиджак, закрывая открытую рану на руке девушки. — А лучше вообще выключи, напиши кому-нибудь и попроси помощи. — Ты правда думаешь, что, если бы была возможность, я бы не написал?! — нервно прикрикивает Кён. Он, словно зомби, склоняется над экраном, гипнотизируя кольцо загрузки и отбивая ритм на кнопке мышки. Ожидание давит на нервы, Кён изредка поглядывает на Джес и ужасается от одного её вида. Есть ли здесь врач? Сможет ли кто-то оказать помощь девушке или хотя бы облегчить страдания? Лишившись куска руки, она чувствует невероятную боль, о которой не сможет рассказать словами, и все это прекрасно понимают. Открыв новую вкладку, Кён вбивает в поисковую строку запрос о первой помощи, но как назло снова нет результата. За его бессмысленными потугами Тэхён наблюдает из-за спины, вслушиваясь в развязную речь. Он с трудом отличает один рассказ от другого, но общую суть улавливает: — … в этой монополии теневое правительство выдвигает новый вирус, а всё для чего, — хиппи иронично усмехается и вздыхает. — Чтобы контролировать популяцию людей. Нас стало слишком много, — он роется на столе, заваленном картами мира и отдельных стран. — Вот отсюда, — указывает в центр национального парка Халласан на острове Чеджу. — США разрабатывали вирус во время Второй мировой, а позже он случайно просочился из лаборатории в организм одного из учёных в Японию в район Хиросимы. Мелькают чёрно-белые кадры ужасной трагедии, что произошла в сорок пятом году. Среди разрушенных домов и горы трупов ходят военные, то ли разгребая завалы, то ли оценивая масштабы взрыва. Тэхёну становится дурно, он прижимает окровавленный кулак к груди и с замиранием сердца смотрит на фотографии взрыва и бомбы. Хиппи продолжает: — Это единственный, задумайтесь, единственный раз, когда применялось атомное оружие, — мужчина приближается к камере и грозит пальцем. — Они хотели убить не людей, не остановить войну — она всего лишь прикрытие. Задача — уничтожить носителя вируса, то есть монстра, — он немного сбавляет гнетущий тон и откидывается на спинку кресла, кивая самому себе. — Но если бы монстра можно было так легко убить, то не пришлось бы сбрасывать бомбу. США не уничтожили его, а лишь испугали. Учёный бежал в Нагасаки, записывая изменения в своей внешности, в своих возможностях и в своей психике. — Джес! Джес, ты слышишь меня?! Тэхён медленно переводит взгляд на девушку, а кадры ролика всё ещё мелькают в его сознание. Пиджак Чонёна пропитан кровью, она лежит, словно труп, на плече парня, и только редкое дрожание ресниц подтверждает, что она ещё жива. Сухие губы поджимаются, и Джес шепчет: «Всё в порядке». Так тихо, что Тэхёну приходится об этом только догадываться. — Она же умрёт? — также едва слышно спрашивает он себя, радуясь, что на её месте не оказался он сам. Каждый человек сам выбирает свою судьбу, и Джес выбрала героическую смерть, защитив его. Осуждает ли он её за это? Да. И всегда будет презирать тупое геройство. Тэ понял насколько это глупо при просмотре фильмов, а сейчас просто убеждается в правильности решений. Если она так хотела умереть, то, пожалуйста. Тэхёну всё равно. — Что? — переспрашивает его Кён. — Как ты, блять, вообще можешь так говорить? — он поворачивается к Киму, стягивая очки. — Джес сделала для всех нас больше, чем ты! Так что заткнись и постарайся в следующий раз быть более полезным, а не валяться в стороне! Всем страшно, все устали и хотят домой. Ты не особенный. Тэхён собирается ответить что-то вроде: «А что я такого сказал? Это же правда», но предпочитает промолчать. Что-то ему подсказывает, что если они ещё раз попадут в такую ситуацию, то пожертвуют им. — Вот, — хиппи тяжело кашляет и машет кипой смятых бумаг. — Вот симптомы монстеризации, которые отмечал ученый: сначала носовое кровотечение… Ким сосредоточенно хмурит брови и смотрит на экран, сжимая рубашку, ворот которой начинает душить. — После у вас появятся галлюцинации, повышенная потливость и паника. Пожалуйста, если вы нашли у себя эти симптомы, — хиппи бьет листками о стол, роняя добрую половину карт и книг. — Убейте себя, слышите?! Убейте! Вы погрузитесь в настоящий ад, погрязнете в бесконечном голоде, ваше тело больше не будет принадлежать вам! Ха-ха-ха, этот мир обречён! — мужчина отъезжает на стуле, разбрасывая вещи вокруг. — Мы все умрем! Щелчком мыши Кён выключает видео и закрывает вкладку. — Псих какой-то, — бормочет он, пытаясь войти на страницу социальной сети. — Блять, ничего не грузит! Всплывающие окна, сообщающие о неверном пароле, только сильнее бесят его, а Тэхён всё прокручивает в голове слова хиппи, не дающие покоя. Короткие вырезки из старых документальных фильмов и вкрапления достоверных исторических фактов убеждают, заставляют, требуют в себя верить, и даже песчинка абсурда не кажется ложью. Это всё настолько сказочно, что хочется согласиться с каждым словом. Ким прокручивает в голове первые симптомы и вспоминает, как несколько часов назад в туалете смывал с губ струйки крови и жуткий образ, испугавший его. Теперь Ким уверен, что он не был реальным. Игра подсознания. Насилие разума над телом. Тэхён не успевает моргнуть, как библиотека погружается во тьму. Экран компьютера гаснет, отражая на матовом мониторе только неровный силуэт луны. Когда глаза привыкают, он осматривается. Ребята не двигаются с места, замерев, словно статуи. Редкое шуршание и тяжёлые шаги на верхнем этаже портят тишину. — Что за чёрт… — шепчет Кён, громко сглатывая. Сколько бы он не нажимал кнопку питания, экран по-прежнему оставался чёрным. — Кён? — подаёт голос Чонён. — Это не я, я… — он вскидывает руки, не понимая, что происходит, и немного запинаясь. — Наверное, пробки вышибло. — Давайте уйдём отсюда, — скулит Джес. — Так, закончили, в пизду всё, — Кён поднимается с места, со скрипом отодвинув стул. — Возвращаемся к Чонгуку, здесь больше нечего ловить, — он подходит к девушке, откидывая взмокшие волосы со лба. — Эй, Джессика Пак, ты не настолько хорошая девочка, чтобы ложиться спать в девять вечера. Девушка вяло улыбается. Глаза с каждой минутой становится затруднительно держать раскрытыми, всё тепло тела, которое исходит от Чонёна, проходит мимо, совершенно не согревая. — Я не чувствую ничего ниже плеча. Сколько бы она сил ни прикладывала, даже палец не шевелится. Парни отодвигают край пиджака, видят, что рука от локтя до запястья держится на одной кости и небольшом куске кожи, через мясо и кровь пробиваются тоненькие венки и раздробленные частички. В природе даже сложно вспомнить хищника, который смог бы за один укус отгрызть ровный кусок вместе с костями. Что-то отдаленно напоминает нападение акулы или крокодила. Кён морщится. Ни один фильм ужасов со спецэффектами не сравнится с реальностью. Эта атмосфера, этот запах — всё, что здесь есть — кувалдой бьёт по мозгу, а скрипичный смычок бесконечно полосует нервы. — Помоги подвязать, — бросает Чонёну, приподнимая девушку. Придерживая Джес, ребята обвязывают пиджак, фиксируют руку, плотно прижав к телу, и завязывают рукава на спине. Конструкция достаточно хорошо держит, но со временем может разболтаться. Тэхён всматривается в тёмные силуэты одноклассников, так и не решившись подойти. Ему хватило мясорубки в коридоре. Сыпучий шорох, шелест листьев за окном прошибают ледяным потом, Ким оглядывает библиотеку и, кажется, будто попал в другое измерение. В сгустках теней кто-то прячется, под столами затаиваются кошмары, готовые напасть на них. «Здесь только мы вчетвером», — убеждает он себя, стараясь не рассматривать подозрительные объекты, что совсем недавно были обычной мебелью. Как после просмотра хоррора, помещение наполняется непонятным шебуршанием. Хоть оно и было всегда, сейчас психика возбуждена до максимума, выше пределов. Он не тот человек, который боится темноты. Ким боится того, кто может в ней прятаться, а в данной ситуации это имеет ещё больший смысл. Неожиданно Тэхён вспоминает про телефон, на котором есть фонарик. Маленькая вспышка света разгоняет тьму только на небольшом участке, а помещение по-прежнему пугает. Одной рукой он держит фонарик, а второй сжимает край пиджака, стараясь остановить кровь. На пыльных светлых кроссовках виднеются блики, Ким крадётся, мягко ступая по скрипучим доскам, но шума меньше не становится. Обходит разбросанные книги и замирает около опрокинутого стеллажа, под которым густой лужей растекается кровь. Сразу сменив направление, он залезает на полки и, просовывая ноги между ними, подходит к остальным ребятам. — Посвети нам, — командует Чонён, запрокидывая на себя здоровую руку Джес. — Не в глаза же, придурок! Тэ опускает телефон. Он не видит лица ребят, но беспокойная интонация выдает страх. — Иди вперёд и показывай путь, пока мы ноги не переломали. — Х-хорошо. Отодвигая книги и отколотые деревяшки, он предупреждает о каплях крови, чтобы никто не поскользнулся. Ким иногда поглядывает на Джес, висящую на плече Чонёна. Кён мечется взглядом от шкафов до окна, от окна к столам и балконам. Не одному Тэхёну кажется, что здесь есть кто-то пятый. Ким проводит одноклассников к забаррикадированному выходу. — Держи Джес, мы разгребём. Они принимаются тихо ставить стулья на пол, напрягшись, оттаскивают стол в сторону. Какой-то мелкий хлам сгребают в одну кучу и складывают сверху. — Думаешь, мы вернёмся? — шепчет Тэ Кёну, поправляя очки. — Если света во всей школе нет, то выходить опаснее, чем раньше. Тем более с ней, — небрежно кивает в сторону девушки. — Хотя бы попытаемся. Пойдём по тому же маршруту, по какому и пришли. Ты же запомнил его? — Тэхён утвердительно мычит. — Вот и хорошо, тогда идём. — Погоди, — Ким делает небольшую паузу. — Если кого-то поймают, то что… — Никого не поймают! Все будут живы, хватит нагнетать, я уже и так готов блевать от нервяка. Прикусив губу, Тэхён замолкает. Можно понять, что даже в такой ситуации его слушать никто не станет. Изгой остается изгоем даже в клетке с монстрами. Кён хватает ручку и дергает на себя. Придерживая отвалившуюся дверь, ставит в сторону. Через небольшой проем скользит мягкий неприятный холодок. — Выключи фонарик, — шепотом просит Кён, выглядывая в коридор. Через высокие стрельчатые окна до потолка виднеются тёмные тучи, решётки отбрасывают тягучие тени на пол и тела. Кажется, грохота, что стоял здесь минут пятнадцать назад, никто не услышал. Хорошо это или плохо? Нет, не так. Таит ли пустой коридор в себе ещё большую опасность, чем она была? Их лишили безопасности, убежища, товарищей, связи, и что будет дальше, не знает никто. Кён оборачивается, чтобы позвать остальных, но взгляд мельком падает на опрокинутый стеллаж. — Где монстр? Пусто. Никого нет. Он исчез. Кажется, ребята перестают дышать, не то что двигаться. Если сердце можно было заставить биться тише, они бы заставили. Чонён, не оглядываясь, идёт вперёд и торопит Тэхёна. Если монстр не мёртв, то он абсолютно точно где-то в библиотеке. — Я понесу её, быстро и тихо возвращаемся. Кён значительно крупнее Чонёна и Тэ. Пусть они и подростки, но различия между альфой и омегами заметны невооруженным глазом. Он поднимает девушку, словно пушинку, шагает прочь от библиотеки так уверенно, будто забывает о монстрах, которые шастают по школе, хоть это и кажется невозможным. Тэхён всматривается в пустоту коридора, долго не может заставить себя сделать шаг, но тихий шорох в библиотеке и с трудом различимые шаги принуждают бежать, поджав хвост. Он старается не смотреть по сторонам, лишь под ноги, иногда поднимая взгляд на ссутуленные спины парней. Ладони потеют, соленые капли пота только сильнее травмируют рану, и эта боль — единственное, что не позволяет сойти с ума. Тэхён перебирает ногами, боясь моргнуть. Если он сомкнет веки, то когда глаза откроются, увидит монстра и свою смерть в его глазах. Нет ничего страшнее неизвестности, а Тэхён готов поспорить. Воображение бывает страшнее, особенно когда «плод фантазии» может в любую минуту появиться на пути. Ребята идут вперёд, оставляя кровавые следы. Ким смотрит на неровные капли, которые перемешиваются с уже засохшими разводами, и с каждым вдохом запах железа вперемешку со сладковато-горьким ароматом щекочет ноздри. Это что-то другое, непохожее на вонь гнили и трупов. Что-то отдалённо знакомое вертится на языке, но поймать мысль за хвост не получается. Ким принюхивается сильнее, поднимает голову, ведёт носом и сразу же понимает, как громко это было. Он цепляется взглядом за тёмные макушки деревьев, и от этого лоб покрывается испариной. Ощущение, что за ними следят, не покидает с тех пор, как они вышли из библиотеки. Тэхён меньше всего хотел услышать, что монстра под завалом нет. Эта информация в полном объёме только сейчас укладывается в голове, но уже слишком поздно. Сглотнув горькую слюну, он продолжает идти, тревога только нарастает, но смелости оглянуться нет. Вот он обернётся, а там оно. Наблюдает, словно любопытный хищник за свиньями в загоне, играется, только и ждёт, когда его кто-нибудь заметит, чтобы приступить к главному блюду. Кажется, кто-то дышит ему в затылок — Тэхён чувствует горячее дыхание на растрёпанных волосах и ускоряет шаг, следуя почти впритык к одноклассникам. Коридор всё не заканчивается, будто попали в петлю времени. Они и вправду идут медленно, стараясь не споткнуться о тела и не поскользнуться на выделениях, а Тэхён уже подумывает сорваться и побежать со всех ног в музыкальный класс. И плевать, что будет с остальными. Всем всегда было всё равно на Ким Тэхёна, так почему он должен заботиться о благополучии людей, которые игнорировали его десять лет и являлись просто знакомыми. Отбросив ненужные мысли, Ким концентрируется на повороте, который виднеется впереди. Их разделяет какой-то десяток метров. Шаг за шагом. Под подошвой хрустит стекло. Ребята немного тормозят перед открытой дверью. Кён сильнее прижимает к себе Джес и робко заглядывает в кабинет. Прикусывает сухую губу, мечется взглядом по перекошенным партам, упавшим стульям и трупам, боясь заметить шевеление в темноте. Но вопреки опасениям класс оказывается пустым. В помятый ворот пиджака утыкается Джес, неразборчиво шепча: — Я больше не выдержу, хочу спать. — Подожди чуть-чуть, мы скоро придём. — И что тогда будет? — тише спрашивает она. А ответа на вопрос Кён не может дать, потому что и сам не знает. Подросток, входящий в пятерку лучших учеников школы, а толку от этих всех рангов, грамот, олимпиад, если не получается помочь умирающей подруге. От этого становится так паршиво на душе, хочется забить на всё и пешком дойти до города, где хотя бы есть взрослые. — Всё будет хорошо, — единственное, что способен выдавить из себя Кён. — Всё будет хорошо… — повторяет девушка без капли надежды в голосе. Миновав класс, они уже приближаются к повороту. До музыкального класса остается совсем чуть-чуть, и такого напряжения, как в библиотеке, уже не ощущается. Кён также выглядывает из-за поворотов, всматривается в углы и осматриваемые пролёты лестниц. Лунный свет помогает не запнуться об оторванные куски и частые ступеньки. Ребята двигаются дальше, а Тэхён не может отделаться от чувства, что кто-то следит за ним. Внутри всё кипит, взвывает обернуться. Он ощущает пристальный взгляд на затылке, прожигающий до мозга, и сильнее стискивает зубы. Сердце колотится, словно бешеное. Наверное, в данной ситуации он бы и рад идти первым, а не замыкать строй. Что-то подсказывает — на месте Кёна не так страшно, как в конце. Миновав первую лестницу, Чонён останавливается, а Тэ не успевает притормозить и несильно врезается в него, привлекая внимание Кёна и тихонько ойкая. — Что ж, здесь мы разойдёмся, — уверенно произносит Чонëн. Увидев немой вопрос на лицах одноклассников, продолжает: — Я вызвался, чтобы найти сестру. Её класс возле лестницы, этажом ниже, — омега указывает на пролёт, который виден между перилами. — Ты прикалываешься? — шипит Кён. — Думаешь, после всего пиздеца она ещё в классе? Думаешь, она жива?! — чуть громче заканчивает он. — Найду живой или мертвой. — Или превратишься в монстра, а ещё хуже — в труп. Хватит фигнёй страдать, идём к Чонгуку, вместе что-нибудь придумаем. Но Чонён, насупившись, отступает в сторону. Полный уверенности, подтверждает свое решение: обходит ничего не понимающего Тэхёна, бросая напоследок: — Если вернусь, то уже не смогу выйти. — Да блять, — нет времени ругаться и переговариваться. Кён бросает бессмысленные переговоры и продолжает подниматься, поглядывая на бледное лицо Джес. «Вот идиот», — думает Тэхён, провожая взглядом Чонёна. Безрассудно, дико, нелепо, бестолково и ещё десятки синонимов к слову «глупо». Пусть они семья, но рисковать своей жизнью ради кого-то… У него в голове не укладывается до сих пор. Может потому, что самому с семьёй не повезло, а сны, в которых родители и брат умирают, Тэхён никогда бы не назвал кошмаром. Эгоистично? Пускай, зато он останется жив. Устало вздохнув, Ким смотрит в окно. Полнолуние. Так много магического в этом явлении, им можно было бы оправдать весь этот кошмар и ещё кучу сумасшедших поступков вкупе с вещами, которые объяснить нельзя. Прозрачное стекло заляпано брызгами крови, решетки с обратной стороны ещё больше напоминают тюремные, если бы не изящные розы. Ким скользит взглядом вверх и замирает. Зрачки сужаются, но не от холодного света, а от страха, разгорающегося с новой силой. В отражение окна он отчетливо видит искорёженного монстра, устроившегося на потолке. Голос пропадает, Ким не может сдвинуться с места. Всё тело покрывается мурашками, словно инеем. Не надо быть гением, чтобы догадаться: монстр смотрит на него и выжидает. — К-Кён… — выдавливает Ким. — Чон… — не в силах договорить имя уходящего одноклассника. Его скулёж никто не слышит, на глаза, наполненные испугом, наворачиваются горячие слёзы, они стекают, обжигая подбородок. Омега делает глубокий вдох, подавляя панику. Прикусив губы, ощущает металлический привкус и, не веря в свои действия, медленно и неуверенно поднимает голову. Позвоночник ломаной линией выпирает из тела, а аномально длинные узловатые пальцы рук и ног вцепляются в бетонный потолок. Голова монстра вывернута назад, из-за чего он не сводит глаз с Тэхёна, а по маленьким дыркам, что зияют в потолке от коридора до монстра, оставшиеся от его рук, можно предположить, что следит за ними он достаточно долго. Их взгляды пересекаются, но ни один не двигается с места. Существо кривит ртом, демонстрируя острые, как гвозди, зубы, и дёргает головой. Тэхён делает маленький шажок вперёд. Монстр пауком ползет, следует за ним и, тихо, словно призрак, передвигается по потолку, не издавая ни единого звука. — Ты тоже решил забить на… — в проеме показывается Кён, возмущаясь и повышая голос на омегу, но замолкает, как только замечает, на кого пялится заплаканный Тэхён. Монстр любопытно бросает короткий взгляд на альфу, но, кажется, омега под ним вызывает бо́льший интерес. — Медленно… очень медленно поднимайся ко мне. Но его тело сковывает ледяной паралич. Тэ не может пошевелить и пальцем, что уж там говорить о большем. — Н-не могу, — бормочет он. — Можешь, — твердо внушает Кён. — Иди сюда, просто доверься мне. Ким отрицательно вертит головой, отчего очки немного сползают с носа. У него нет никаких оснований доверять кому-то. Он же неудачник, посмешище школы… Так почему хочется верить в слова Кёна? Шаркнув подошвой кроссовок, он спиной поднимается по лестнице и, не моргая, следит за монстром. Ступает выше, не торопится, проверяет под ногами ступени. — Молодец, аккуратнее, — подбадривает его Кён, сминая пиджак на плече Джес всё сильнее и сильнее с каждым шагом монстра в его сторону. Он, словно любопытный ребенок, ползет следом за Тэхёном, но попыток напасть не предпринимает. «Может, прокатит», — единственное, о чём он способен думать. Омега поднимается на этаж, мельтешит к однокласснику и чуть ли не падает, запнувшись о порог. Но альфа вовремя подставляет плечо, не позволяя грохнуться. — И что д-дальше? — Тэ прячется за спину альфы, не теряя монстра из виду. — Он так и будет нас преследовать? А если нападёт, когда отвлечемся? — Мне кажется, если бы хотел, то уже напал, — после недолгой паузы делает заключение Кён. — Идём. Ребята продолжают путь, петляя между трупами. Кён уже с трудом держит Джес, руки откутывает мелкая дрожь. Тэхён шагает за ним, иногда поглядывая на монстра и подмечая для себя новые увечья и уродливые особенности. Взгляд не кажется таким диким и бешеным, как у того в библиотеке. Этот монстр определённо странный, но всё же остается таковым, а значит, расслабляться пока нельзя. — М…Мож-но съесть? — задыхающийся сиплый голос эхом разносится, разбивая тишину коридоров. Тэхён глядит наверх, но монстр пялится в другой конец коридора на огромное существо, заплывшее жиром. Они уже видели его, когда шли в библиотеку и удачно спрятались, но сейчас… Как на ладони. — Агх… Е-еда, — из огромного тела высовывается голова, кожа от носа до середины брюха лопается под натяжением, через складки и волокна прорезаются ряды белых острых зубов. — Ру-уку или глаза, но-о-огу м-можно съесть? — не унимается он, плюётся кровью и слюной. — А сейчас что делать? — пятясь, истерично спрашивает Тэ. — Бежать, однозначно бежать! Они бросаются вперёд. У монстров срывает тормоза: дикие и голодные, они мчатся следом. Сердце глухо бьет по рёбрам, тяжелые грохочущие шаги позади вынуждают бежать, не оборачиваясь. Кён забывает о боли в мышцах и тяжести тела Джес. Адреналин подстегивает нервную систему. А монстр всё ближе, слюна хлюпает между складками, под его весом крошатся валяющиеся под ногами трупы. Кроссовки Тэхёна скользят по крови, он несётся, чуть ли не падая, но каким-то чудом всё же удерживая равновесие. – С-стой… те, — продолжает свирепеть монстр, но ребята слышат только шум собственной крови в ушах. Арка, за которой находится музыкальный класс, уже видна в конце коридора. Только бы добежать. С грохотом захлопывая преграждающие путь двери классов, Кён начинает сдавать позиции, Джес без сознания висит у него на руках, ни у кого нет гарантии, что она ещё жива. Существо под потолком не отстает от школьников, чётко преследуя, не обгоняя и не пытаясь спуститься вниз. Гигант уже рядом. Тэхён чувствует вонь из его рта и горячее дыхание. — Не успеем, — задыхаясь, скулит Тэ. — Давай в класс! — орёт Кён, кивая в бок. Он огибает дверь и, не церемонясь, залетает внутрь. Спотыкается и падает на спину, но вовремя изворачивается, чтобы не травмировать девушку. За ним не отставает Тэ, который, запнувшись о ноги альфы, валится рядом, корябая кожу на ладонях и коленях. Но боль отступает на второй план, он отползает по мере того, как монстр подходит. – Где… Вы-ы-ы? — монстр упирается головой в стену над проёмом, заслоняя пространство своим телом. Кён и Тэ тяжело дышат, иногда сглатывают слюну, режущую им слизистую, и ожидают дальнейших событий. Сил больше нет. Пусть случится то, что должно. Мышцы ноют от боли, в раны на руках Тэхёна забились мелкие куски бетона и щепки от поломанных парт. — Я…Аг… А… Хочу ку-у-ушать… — существо вертит головой, кроша штукатурку, издает непонятные цокающие звуки, но в класс зайти не может — огромное тело играет против него. Ребята уже успевают перевести дыхание и просто пялятся на брюхо монстра. — М-может, он не может войти? — предполагает Тэхён. — Может, — кивает альфа. — Нужно закрыть дверь… — Что?! Нет! — перебивает его Ким, поднимает окровавленную руку, указывая на потолок, где всё также с любопытством за ними следит второе существо. Они оба уставляются в угол, куда не достает лунный свет. Тёмным пауком, раскинувшим конечности, там расположился слабо различимый силуэт, и только два голубых глаза сияют, напоминая об опасности. Они здесь не одни. Тот, что у двери, начинает шевелиться из стороны в сторону, ненормальные движения и агрессивность — вот, что пугает их больше всего. Кён откладывает Джес в сторону, а сам тяжело поднимается и закрывает дверь, не издав ни звука, лишь в самом конце поворачивает кем-то оставленный ключ. Кён и сам сомневается в своих действиях. Если монстр слезет с потолка и захочет их сожрать, то они даже сбежать не смогут, теряя лишние секунды, но «если», то не значит «точно». В последнее время они всё больше надеются на удачу и какую-то помощь свыше. Чувство безопасности покинуло этот проклятый класс. Проклятую школу. Проклятый лес. Ребята загнаны со всех сторон, словно кормовые мышки в окружении ядовитых змей. В классе, как и везде, царит полная разруха. Парты разбиты в пух и прах, некоторые тела нашпигованы щепками, как ежи или подушки для игл. Прозрачные занавески, сорванные с петель и порванные, валяются на полу. Стены забрызганы кровью, а иногда среди них можно различить следы рук, плавно переходящие в одно сплошное пятно. На стульях сидят обезглавленные ученики, животы которых вспороты, а органы раскиданы по всей аудитории. «В каком-то смысле им даже повезло», — думает Тэхён. Они погибли первыми, даже не успели понять, что происходит в этой чертовой школе, и теперь никогда не познают ужаса нахождения здесь. Стёкла на окнах дрожат от резких порывов ветра, через сквозные трещины просачивается свежий ночной воздух. Ребята ползут в угол напротив двери, чтобы быть подальше от монстров. Тэхён опирается локтями о подоконник, втягивая аромат хвойных деревьев. Он разливается по всему телу, в каждую клеточку организма проникает, успокаивая и убаюкивая. Уставшим взглядом Ким обрисовывает макушки чёрных елей и массивных стволов, подмечая отсутствие ночных животных. Чистым низом рубашки протирает пыльные очки, вычищая грязь из мелких царапин. Кён укладывает Джес на занавеску, собрав под головой в импровизированную подушку. Рядом стоят высокие комоды с книгами и всякими наглядными пособиями. Он выгребает каждую полку в поисках чего-то, что могло бы пригодиться. — Ты аптечку ищешь? — неожиданно осеняет Тэхёна. — Она тут есть? — удивляется альфа, засовывая книги обратно и закрывая створку. — В учительском столе посмотри, — вернувшись к пейзажу, тянет он. — А помочь не хочешь? — Кён, нахмурившись, возмущенно вскидывает руками. — Я один должен всё делать? — Ты сам вызвался её спасать. Джес уже вряд ли нам чем-то поможет, даже если жива останется, только лишний груз. Нам лучше о себе подумать, — возражает Тэ. — Я должен был её бросить?! В ответ получает молчание. «Да, должен был бросить», — не осмеливается сказать. Зачем помогать мёртвым? Рисковать своей жизнью Ким бы не стал и не будет. Если всё же когда-то предстоит выбрать, кому помочь, то ответом определенно будет — «себе». Тэхён не считает это эгоизмом. Это борьба, выживание. Останутся лишь те, кто не лезет на рожон, как Джес, которые не отделяются от группы, как Чонён, и кто не строит из себя героя, как Кён. Это не фильм ужасов, а реальность, кажущаяся бредом, но даже тут он находит сходства и постарается сделать всё, чтобы не быть глупым главным героем, спускающимся в подвал ночью. Устало вздохнув, Ким пробирается сквозь лес трупов, подходит к столу преподавателя и, замирая, смотрит на монстра, что находится в метрах пяти от него. Скорее всего эту ночь они проведут вчетвером, дожидаясь утра. Сил больше не остаётся, чтобы сделать хотя бы пару шагов до музыкального класса. Будь что будет — уже всё равно. Тэхён находит в ящике стола аптечку и по своим же следам возвращается, кидая в руки альфе. — Держи, не знаю, чем она поможет ей. В маленьком чемоданчике сложены баночки с йодом и перекисью, инсулиновые шприцы, пластыри разных видов, бинты и новенькая упаковка обезболивающего. Вряд ли это способно подсобить при оторванной руке. Он опускается на колени рядом с девушкой и отодвигает чёлку со лба, проводя большим пальцем по ледяной коже. Джес приоткрывает глаза и слабо улыбается, поворачиваясь к нему, по-своему благодаря за помощь, а Кён такого позволить не может. Уголки губ мимолетно вздрагивают, и натянутая улыбка сразу исчезает. Рано радоваться, ещё вся ночь впереди. Выковыривая таблетку из блистера, он сдавливает её в ладонях и засыпает порошок девушке в рот. Проглотить целую таблетку она вряд ли сможет. — Молодец, а теперь ты можешь поспать, — мягко шепчет альфа, а Тэхён кривится и отходит к окну. — Можешь тоже попробовать заснуть, — неожиданно обращается к нему Кён. — Я подежурю и присмотрю за монстром. Глубокая ночь усыпляет бдительность, уставшие тела отказываются двигаться. Ким сползает по стене под подоконник и облокачивается на холодные батареи. Прикрывает глаза и выслушивается в редкое журчание воды в них. Со всей этой беготнёй он и не заметил, как вместе со светом в школе отключили и отопление. Кён садится рядом с головой Джес, чтобы проверять, дышит она или нет. Он честно выполняет свою установку час, а может полтора. Тэхён это понимает по тихому шуршанию одежды, сменившемуся сопением. «Ненадолго хватило героя», — с усмешкой думает омега, безучастно глядя то на дверь, то на монстра. Он жутко вымотан, голоден, обезвожен. Голова пуста, даже думать не хватает сил, и только через несколько часов мучений Ким сдаётся, погружаясь в тревожный и неровный сон.