***
В зале собраний Методистской церкви душно и тихо. Встреча группы поддержки жертв насилия началась в шесть вечера, и ближайшие два часа её члены будут открывать душу таким же пострадавшим, как мы сами. В воздухе чувствуется запах дешёвого кофе и имбирного печенья, что весьма странно. Ведь на дворе август, и рождество совсем не скоро. Мы сидим тесным кружком, неуверенно разглядывая друг друга. На лицах собравшихся печаль и стыд, страх и тоска. Вряд ли найдется человек, который мечтает оказаться здесь. От беспокойства я ёрзаю на неудобном скрипучем стуле, не находя себе места. Несмотря на то, что я хожу сюда уже год (и чёрт, я кажется подсела на эти занятия!), мне по-прежнему неуютно. За стенами этого обшарпанного, тесного помещения есть жизнь, полная радости и приятных моментов, но здесь же царит чёрная меланхолия, пропитавшая собой стены и воздух. Не знаю, как прихожане могут находиться в этом зале и не испытывать непреодолимого желания убежать. Я обещала родителям, что буду посещать собрания и держу своё слово. Мама отправила меня в группу за неимением средств на личную терапию, считая, что мне станет лучше. Помогают ли они мне? Понятия не имею. Я стараюсь об этом не думать. — Сегодня тема нашего собрания — «Тревога», — оповещает наш куратор Эван. — Опять?! — огрызается парень с именем Дэн на бейджике. Не уверена, что это его настоящее имя: он откликается на него через раз. Он единственный парень среди посещающих группу. На вид ему лет девятнадцать. Никто не знает, что именно у него произошло. Он пока не рассказал свою историю, в отличие от остальных. — Мы обсуждаем одно и то же, — продолжает Дэн наседать на куратора. — Мне важно дать вам всем возможность тщательно проработать свои эмоции. Тревога может сопровождать любого из вас довольно длительное время. Эван совершенно спокоен и непоколебим в ответ на его претензии. Дэн умолк, насупившись и не получая ожидаемой реакции. Парень всегда ведёт себя довольно агрессивно, и мне интересно: он был таким всю жизнь или в нём просто-напросто что-то сломалось после травмы? — Кто начнет? — куратор смотрит на собравшихся. Все начали переглядываются, ища самого смелого. — Иногда... — раздаётся робкий, шепчущий голос слева от меня. Все обращают свой взор на говорящего. Девушка тушуется под десятком пар глаз и умолкает. — Продолжай, Фиби, — подбадривает её Эван. Она мнет в кулаках широкую юбку и стеснительно прячет глаза в рассматривании своей обуви. — Иногда мне кажется, что со мной что-то не так. — Почему ты так считаешь? — Я... — девушка стыдливо прячет глаза, косится на Дэна, с большим усилием делая вдох. — Не важно. Фиби прикрывает веки и поджимает губы. Никто из присутствующих не понимает, в чём причина. Мы рассказываем о себе многое, здесь можно позволить такую роскошь. — Мы не будем тебя осуждать. Ты ведь знаешь. Это Кэсси. После нашей неловкой дороги домой она каждый раз садилась рядом, приветливо улыбаясь, а в перерывах подходила поговорить на отвлечённые темы. По первости путь домой вызывал неловкость и смущение, ведь мы молча шли рядом, зачастую беседуя очень мало и на общие темы. Мне казалось странным наше скомканное общение. Пока однажды, когда она не явилась на собрание, после которого я шла домой одна, меня не пронзило странное осознание. Я привязалась к Кэсси. Водить дружбу с кем-либо, памятуя о ситуации с Рики, было страшновато. Я рисковала понести потери вновь. Сегодня на девушке джинсы, а сверху серая футболка размера на три больше её самой. Я узнала, что Кэсси двадцать пять лет. Это весьма сильно меня удивило: она не выглядит на свой возраст. Возможно дело в короткой стрижке? Фиби жмурится и, не открывая глаз, выпаливает на одном дыхании: — Мне нравится грубость и боль. Из за чего я чувствую себя грязной и испорченной, — стыдливо признается девушка. — Так не должно быть. Я ведь... — она беспомощно хватает ртом воздух, а по её щекам текут слезы. — Я должна быть скромной. Должна. Фиби прячет лицо в ладонях, её плечи сотрясают беззвучные рыдания. Присутствующие молчат, лишь Эван подходит к девушке и утешающе кладет руку ей на спину. — Это нормально. Ты имеешь право на любые чувства и желания, — мягко подбадривает её куратор. Я кидаю мимолётный взгляд на Кэсси. Она вздёргивает брови в молчаливом вопросе. Внутри меня поселяется колкое осуждение, которое я быстро душу на корню. Разве может нравиться боль? Реально ли полюбить грубость? Получить от этого наслаждение? Подобная мысль ощущается жутковато. Задвинуть её за дальние рубежи создания не выходит и после окончания собрания. Я всё прокручиваю в голове слова Фиби, когда мы с Кэсси выходим на улицу. Дэн держится особняком, прикуривает сигарету и недоверчиво смотрит на нас. Я считаю, что парень нуждается в поддержке и общении, но он не рвётся ни с кем сближаться. — Ты сегодня молчалива, — голос подруги сметает размышления, возвращая к реальности. — Да так, — мне стыдно признаться в своих мыслях. — Ты её осуждаешь, — догадывается без лишних слов Кэсси. — Что? Нет! Нет! — паникую в ответ. Меня поймали с поличным. — Осужда-а-аешь, — тянет девушка с насмешкой. — Не стоит, — деликатно советует она. — Почему? — Потому что если ты осознаешь, что тебе тоже нравится подобное, станет паршиво, что посмела осудить, — подруга щёлкает меня по носу. — Меня грубость не пугает. Она пожимает плечами на мой немой вопрос. — Не смотри так. У меня есть парень. У них весьма странноватые отношения, судя по рассказам, но я не лезу с советами. — Уилл бывает грубоват. Не то, чтобы мне прям нравится, но меня не пугает, — Кэсси вздёргивает подбородок защищаясь. — Все мы люди. — Я не имела в виду ничего такого, — теперь мне неловко. Подруга не стесняется говорить об интимных вещах. Вначале я тушевалась, краснела и смущалась. Со временем блок на разговоры о сексе начал таять. Пожалуй, наше общение тоже своего рода терапия. — Кстати, как там дела у тебя со Стэном? — пользуясь случаем, спрашивает Кэсси. — Он провожает меня домой со школы. Встречает с работы, — мне не удаётся сдержать радостную улыбку. — Мама не любит его почему-то. Говорит, он ей не нравится. — Вы хоть целовались? — девушка многозначительно поднимает бровь. Я весело смеюсь, чувствуя, как трепещут бабочки в животе, взволнованные моими воспоминаниями. Я влюблена в Стэна, давно и безвозвратно. — Целовались, — оборонительно скрещиваю руки на груди. — Ничего. Мне уже восемнадцать. Я заканчиваю школу. Буду работать и делать что хочу и с кем хочу. — Ох, Вики, — Кэсси бросается мне на шею, душа в дружеских объятиях. — Надеюсь, беды в нашей жизни закончились, и мы теперь будем только счастливы. Я принимаю объятия, молясь, чтобы её слова стали явью. На собраниях говорят, что бог не даёт человеку испытаний больше, чем тот может вынести. Мы обе вынесли достаточно. И я хочу верить, что бог справедлив. Ведь так говорит моя мама, когда пытается приободрить. Я верю ей. Хочу верить. Родители и Кэсси — единственные близкие люди, которые у меня есть.***
Когда я проснулся, Вики не было рядом. В комнате витал едва уловимый запах выпечки, свидетельствующий о том, что девушка никуда не ушла. «Если она печёт что-то вкусное в чокере и чулках, у меня не будет никаких шансов». Я усмехнулся этой мысли. Вряд ли она рискнет провернуть такое. Приведя себя в порядок, я пришел на кухню, где Вики, как и ожидалось, занималась выпечкой. В шортах и футболке. Она услышала, что я вошёл, и засуетилась, чуть не уронив вафельницу со стола себе на ногу. — Люцифер, а я тут вафли пеку на завтрак, — она покрутила тарелку с выпечкой на столе. — Сходила к тебе домой за продуктами. Ты ведь не против? — начала частить Уокер. — Ещё я захватила клубничное варенье, — чем дольше я молча слушал, тем больше она суетилась. — Хочешь, я полью им свои сиськи в знак примирения? Могу в довесок перепутать колу и пепси специально. Только скажи, что ты не злишься. Вики сделала жалобное лицо, нервно теребя край футболки. — У тебя вафли сгорят, — усмехнулся в ответ, указывая глазами на дымящуюся технику. Уокер ойкнула и бросилась доставать едва не пригоревший завтрак. Злился ли я? Вчера определенно. Жертвой моей злости пала перегоревшая лампочка, скрипучие петли и одна сигарета. Сегодня я испытывал другие чувства, довольно смешанные и непривычные. Вики в своей манере удалось скрасить утро, но просто забыть о ситуации не получится при всём желании. — Поставлю кофе, — она выключила прибор и начала заниматься напитком. Я взял две тарелки и сел за стол. Неловкая тишина нарушалась потрескиванием остывающего прибора и шумным сопением Вики, старающейся унять волнение. Она постоянно заправляла за ухо прядь, то и дело спадающую на лицо, притопывала ногой и пыталась незаметно оглянуться. — Идея с клубничным вареньем мне нравится, — подколол я, перекладывая пару горячих вафель в тарелку. — Что… я… — Вики тяжело сглотнула, покосившись на банку с вареньем. — Шучу, — успокоил её и кивнул в сторону стула. — Садись. Она неслышно опустилась на сиденье, виновато потупив взгляд в пол. — Ты злишься? — Скорее, — я призадумался, — неприятно удивлен. Однажды я уже проходил подобное. С тех пор у меня аллергия на такое поведение. Вики тягостно вздохнула, ссутулившись сильнее под тяжестью вины. — Зачем ты это сделала? — спросил как можно мягче, пытаясь сгладить неприятный диалог. — Я хотела посмотреть, ну знаешь… — она начала нервно кусать губы. — Вдруг там… Уокер запыхтела, нервно дёргая ногой. — Что? — Ну… это… Вики надула губы, смешно выпучила глаза, и начала рассматривать пейзаж за окном. Я наклонился к ней и приподнял подбородок так, чтобы она смотрела на меня. — Ты мне не веришь, — опасливый взгляд в ответ оказался красноречивее любых слов. — Это расстраивает меня куда больше. Хотя, признаю, терпеть не могу, когда бесцеремонно вторгаются в моё личное пространство. Она поджала искусанные губы, жалобно смотря на меня. Я поднялся с места, снял кофе с плиты и разлил по кружкам. В порцию для Вики добавил молоко и сироп, купленный вчера, в свою — корицу, которую она, по-видимому, забрала из моей квартиры. — Прости, — сдавленно извинилась она, когда я поставил перед ней кружку с дымящимся напитком. — Неужели я недостаточно ясно дал понять о том, как к тебе отношусь? — Достаточно! Достаточно! — Вики всплеснула руками. — Я не знаю, что на меня нашло. Но ты мог сказать как есть, — резко сменила она тему. — Я бы поняла тебя. В этом нет ничего стыдного. — Нет, — я поднял руку, останавливая её. — Мы не будем об этом говорить. Ни сейчас. Ни сегодня. Ни завтра. Никогда. — Ох, ладно. Она уставилась расфокусированным взглядом на кружащуюся после перемешивания поверхность напитка. — Давай позавтракаем, — ушёл я от темы. Вики смиренно кивнула, избегая смотреть в глаза. Поглощение еды проходило в полной тишине и напряжении, нависающем над нами хмурой тучей. Мне не хотелось ругаться и портить отношения. Тем не менее тот факт, что она так бесцеремонно залезла мне в душу, сильно разочаровывал. Уокер без особого аппетита жевала свою порцию, продолжая нервно дергать ногой под столом. — Вкусно, — я отставил в сторону пустую тарелку. — Теперь ты точно уедешь? — спросила она, с трудом протолкнув в горло последний кусок и никак не реагируя на комплимент её кулинарным способностям. — С чего ты решила? — Я поступила с тобой плохо, — Вики вскочила с места, покачивающейся походкой подошла к окну и отвернулась, чтобы я не видел её лицо. — К тому же, — её голос сел, начиная звучать надрывнее, с ноткой отчаяния, — я не смогу. Она замолчала, сгорбливаясь, понурила голову и обхватила плечи руками. Я поднялся, подошёл к ней ближе, встал за спиной, разглядывая сжавшуюся будто от страха фигурку. — Что ты не сможешь? Вики резко выдохнула, вскинула голову, всматриваясь в серый, дождливый сумрак на горизонте, и выпалила без остановок: — Не смогу сделать тебя счастливым, — она дёргано развернулась, хмуря брови, и, поджав губы, закончила: — Если ты останешься, думаю, лучшим решением будут отношения без обязательств. Когда разрешится ситуация, каждый из нас продолжит свою жизнь, словно мы никогда не встречались. Уокер замолчала, часто хватая ртом воздух. Одна её рука до побеления пальцев хватала бедро, оставляя под пальцами красный след на белоснежной коже. — Что? — я опешил. — Это шутка? — вопросы прозвучали с толикой претензии. Я не понимал, как мягко обсудить эту тему при условии того, что случилось вчера. Сейчас время казалось и вовсе не подходящим. Я попытался остановить её руку, но Вики не дала до себя дотронуться, шмыгнув мимо в сторону двери. — Привязанность к человеку может приносить не только боль, — я развернулся к ней, скрещивая руки на груди. — Я не хочу это обсуждать, — Вики нервозно тряхнула головой. — В этом нет смысла. Ты ведь помнишь, что тебе сказала психолог? — её вид становился всё более взбудораженным, а руки начинали дрожать. «У неё сейчас опять случится приступ». — Я буду жить здесь до конца своих дней. Потому что... — она жадно глотнула воздух. — Потому что здесь спокойно, не так, как в большом городе. И я могу... — Вики давилась словами, беспомощно озираясь вокруг. — Могу жить, как здоровый, нормальный человек. Поэтому ты просто уедешь и оставишь меня одну. Ее лоб покрылся испариной, ноги подкосились. Она опёрлась рукой на косяк, сползая на пол. — Вики! Я быстро преодолел расстояние между нами, взял её на руки и усадил на обеденный стол. — Дыши. Всё хорошо, — я растирал похолодевшие дрожащие ладони, сам чувствуя, как сердце падает куда-то вниз от её слов. Стало мучительно больно от услышанного. Она прогоняла меня, отталкивала, закрывалась в свою скорлупу, ощетинившись, как дикий зверёк. Я запутался. Метался в потоке мыслей, ведомый идиотскими альтруистическими побуждениями, эгоизмом, кричащем о собственных планах на жизнь, и неясным беспокойством об этой несносной девчонке. Она одновременно держала меня рядом и отталкивала. Это злило, сбивая с толку. Вскоре Вики смогла прийти в себя, впериваясь в меня измученным, остекленевшим взглядом. — Я хочу побыть одна, — попросила тихим, сломленным голосом. — Ты уверена? — Да. Пожалуйста, — она не пыталась вырваться или уйти, сидела неподвижно, с мольбой глядя мне в лицо. — Хорошо. Если я понадоблюсь, звони. Вики кивнула, оставаясь на месте. Я вышел в гостиную на автомате, не задумываясь, взял ноутбук, бумаги и телефон, надел часы и вышел в коридор. Тусклое освещение и неуютный, прохладный воздух усилили смятение, вызванное ее словами. Идти в квартиру, где на стене развешаны фотографии жертв, напоминая о том, что я взвалил на себя ношу не по силам, мне не хотелось. Недолго думая, я решил отправиться работать в бар. Других вариантов у меня не оставалось.***
На мою удачу в баре было немноголюдно. Я расположился за столиком в углу, намереваясь приступить к работе. Только вот мысли в голове не желали упорядочиваться, то и дело возвращаясь в русло раздумий об отношениях. Последний раз, когда я не мог сосредоточиться на работе из-за женщины, был очень-очень давно. Тогда причина такой потерянности была не самая приятная. Я бесцельно смотрел в окно на мокрый от дождя асфальт, пока меня не отвлёк голос нового бармена. — Что-то будешь заказывать? Он выжидательно молчал, стоя рядом. — Воды, — я натянул маску спокойствия и включил ноутбук. — И всё? — Дино сморщил лоб, выражая лёгкое недовольство. — Можешь спеть мне песенку для поднятия настроения. Если так жаждешь моего внимания, — огрызнулся, не скрывая раздражения от его настырности. Парень возмущённо запыхтел и ушёл выполнять заказ. В отсутствии Вики в заведении не было недостатка в сотрудниках. Сегодня здесь ошивался и хозяин бара, засуетившийся, когда дверь чёрного хода хлопнула, видимо, привезли продовольствие, и Питер, пробежавшийся по мне быстрым холодным взглядом. Дино принёс стакан воды, торжественно водрузив его на стол. — Почему эти двое много работают я в курсе, — намекнул я на хозяина бара и повара. — А ты? — Этот вопрос связан с расследованием? — он скрестил руки на груди. — Смотря какой ответ ты дашь. — В этом городе больше нечем заняться. И мне нужны деньги, — отбил Дино, на удивление не удосуживаясь быть вежливым с посетителем, и удалился на рабочее место. «Странный тип». После разбора писем я открыл мессенджер, планируя погрузиться в работу. На экране меня ждали новые сообщения. Мозг опять отключился, сужая поток мыслей до размышлений о Вики. Та сторона моей жизни, о которой она узнала, никогда не должна была быть обнародована. Ни для кого. Я и помыслить не мог, что она полезет читать переписку. Я верил ей, теперь испытывая досаду от такой наивности в её отношении. Мог бы догадаться, что она любопытная как минимум. Кретин. Она ведь сделала это из любопытства, не более. Ведь так? «Твою мать, я ведь не наступаю на те же грабли?» Я покрутил головой, разминая шею, бездумно перебрал листы с записями, занимая руки. «Не. Нахер. Это другие грабли». У неё самой ворох проблем. И она совершенно точно честная и открытая. Стала бы она признаваться в чтении переписки, будь у неё злой умысел? Нельзя жить, безвозвратно теряя доверие к людям. На что тогда станет похожа моя жизнь, перестань я подпускать к себе людей? Я горько усмехнулся, ловя себя на мысли, что именно так живёт Вики. Только вот как она будет теперь смотреть на меня? С насмешкой? С презрением? Зная о том, что есть рычаги, которыми меня можно продавить. Чувство собственной никчёмности разъедало изнутри. «Блять, соберись». 9:33 Алисия: Как вам новый дизайн сайта?9:45 Я: Мне нравится.
9:46 Алисия: Начали наполнять шаблон. Как закончат, зальют вместо старого.9:47 Я: Ок.
9:48 Алисия: Вы же помните, что если вам нужна поддержка, я могу помочь?9:50 Я: Спасибо.
Я закрыл глаза и помассировал веки пальцами. «Почему всё так сложно?» 9:51 Алисия: Мы с Энн решили усыновить ребёнка. Девочку. Губы дёрнулись в подобии слабой улыбки. Я смотрел на сообщение, зачем-то раз за разом перечитывая его.9:55 Я: Поздравляю. Это серьёзный шаг.
9:56 Алисия: Спасибо. Я оказался за бортом корабля под названием «Счастливая жизнь». Экипаж выкинул меня прочь, отдавая на растерзание буре, сделав ручкой на прощание. Возможно даже показав средний палец. «Соси хер, Люцифер». По-моему, я начинаю думать в уокеровском стиле. Она уже интегрировалась в мою голову. Улыбка сама собой появилась на лице от этой мысли. Телефон молчал. Отчего-то был уверен, что Вики не позвонит, хоть десять приступов у неё случись. Суета среди сотрудников бара напомнила о том, ради чего вообще я приехал в этот город. Я ведь должен копать архив, опрашивать людей, посодействовать шерифу, погрязшему в семейных проблемах. Отказаться от своего обещания — равно расписаться в собственном бессилии. «Надо несколько дней выделять расследованию. Хотя правильнее будет сказать попыткам что-то расследовать». — Злоебучая жизнь, — возмутился себе под нос. 10:05 Мозгоправ: Как ваши дела?10:05 Я: Средней паршивости.
10:06 Мозгоправ: Вы всё ещё в том городе?10:06 Я: Да.
10:06 Мозгоправ: Почему?10:07 Я: Странный вопрос.
10:07 Мозгоправ: Хочу, чтобы вы задали его себе.10:10 Я: Зачем?
10:10 Мозгоправ: Ответ на него поможет разобраться в происходящем.10:11 Я: Каким образом?
10:11 Мозгоправ: Вы задумывались о том, что чувствуете к Виктории? Я закрыл переписку и начал опять пялиться в окно. Хочется и колется. Так говорила моя мама, когда я в детстве падал с велосипеда, пока учился кататься. Колени, разодранные в кровь, ныли, не успевая заживать. Мне нравилось учиться ездить, осваивать новый навык. Я с самого утра мчался на улицу, наворачивая круги во дворе. При этом каждый вечер жалуясь, как сильно болят разбитые ноги, клятвенно обещая дать им зажить. Но утром всё повторялось вновь. Вики отпускает меня. Не стремится привязать к себе, предлагает отношения без обязательств. А я, чёрт возьми, их не хочу. Не могу уехать и всё бросить, как конченый трус. И не могу вынуждать её менять свою жизнь, если она этого не хочет. Что я к ней чувствую? «Думаю, хочу отшлепать её за то, что у неё слишком много власти надо мной». Писать об этом я, конечно же, не стал. Нужно было работать. Отвлечься. Я взял телефон, намереваясь совершить несколько деловых звонков. Незаметно для себя погрузился в рабочую рутину, забывая о проблемах и переживаниях. Из суеты меня вырвал голос Дино. Я поднял глаза от экрана ноутбука и проморгался, с удивлением отмечая, что настал вечер, на улице стемнело, а в заведении прибавилось людей. — Мне казалось, ты занимаешься расследованием, — он кивнул на мои бумаги. — Мне казалось, ты работаешь барменом, а не соглядатаем. Я собрал документы в стопку и убрал в сторону. Дино держал две бутылки пива, одну из них протягивая мне. — С чего вдруг такой щедрый жест? — я не стал отказываться. Прохладное, запотевшее стекло приятно легло в руку. Я открыл крышку и сделал глоток. Ситуация окунула меня в воспоминания об обычной жизни. Где нет места проблемам и опасностям. Где ты работаешь, живёшь и наслаждаешься самыми банальными человеческими радостями. — Это просто пиво, — Дино пожал плечами и сел напротив. — Сын пастора пьёт пиво? — У тебя странная манера общаться с незнакомыми людьми, — парень откинулся на спинку стула и посмотрел на меня с каплей удивления во взгляде. — Скажем, — я задумался, подбирая слова, — мне не понятна причина твоего внимания. — Хотел узнать у тебя про Вики. Она сказала, вы соседи. Я чуть не поперхнулся. С хрена ли такой интерес? — Соседи? — постарался не выдать своё удивление. — Да, — Дино открыл свою бутылку, но пить не спешил. — Интересное определение. «Вот же коза. Соседи значит». — Что? Это не правда? — мой собеседник округлил глаза. — Правда-правда, — решил поддержать легенду. — Если ты положил на неё глаз, то поверь мне, она тебе не по зубам. «Ты её не потянешь, святоша». Дино сделал два нервных глотка пива и настороженно прищурился. — Я просто хочу узнать о своей новой коллеге. «Ой, попизди мне тут». — Кажется, у нас назревают типичные разговоры за бутылкой пива, — я поднял руку и начал загибать пальцы. — Женщины, машины и политика? — Политика? Бармен сделал такое лицо, словно я предложил поговорить о ядерной физике. — Ага. Что думаешь о второй поправке? — О, нет. Я на это не поведусь, — он нахмурился, отгораживаясь от неинтересной и острой для него темы. Я хохотнул, довольный его реакцией. — К слову о машинах, — Дино, не глядя, качнул головой в сторону улицы. — Та, что возле бара, твоя? — С чего ты взял? — поёрничал я, наигранно изумляясь вопросу. — Это BMW премиум-класса. В городе ни у кого нет денег на такой автомобиль. — Разбираешься в машинах? — Вроде того. — У меня свой прокат авто. Работа обязывает, — без тени шутки пояснил парню. Мы немного помолчали. — Расскажешь о Вики? — сделал вторую попытку Дино. — Неа, — я коварно ухмыльнулся. — Забудь о ней. Тебе нужна девушка с чертовщинкой, — начал я вгонять в краску парня. — Ну знаешь, дьяволица. — Серьезно? — Говорю тебе. У меня была в восемнадцать девушка. Что-то с чем-то, — начал предаваться воспоминаниям. — Дочь пастора, кстати. С виду скромная такая. Одежда закрытая, очки вот такие, — я показал два кольца вокруг глаз, — коса до пояса. Сама невинность. — Я не пон… — Да ты не перебивай, — осадил я бармена. — Никто на неё внимания не обращал, а мне она прям запала. Никак не мог понять почему. Вроде совсем обычная, но было в ней что-то такое, — я защёлкал пальцами. — В общем, никак не мог выбросить из головы. Начал торчать в библиотеке, почаще попадаться на глаза, приглядываться. Суд да дело, мы сблизились, и вот когда дошло до секса... — О, господи, — Дино недовольно скуксился. «По-моему, то, что я делаю, Вики называет словом "троллить"». — Он самый. Оказалось, она только на людях скромница. Очень любила секс в общественных местах. Сущая дьяволица. — И к чему это всё? Так запала в душу? «Остальные были слишком скучные и близко не дотягивали. Все, кроме Уокер». Подумал я, но вслух сказал: — К тому, что тебе нужна оторва, — я упивался смущением, одолевавшим Дино. — Такая, чтобы плёткой тебя отходила. — Чего? — он чуть не взвизгнул. Я начал смеяться на весь бар, привлекая внимание посетителей. — Меня забавляет твоя реакция, — отдышавшись, признался ему. — Издеваешься? — возмутился парень. — Ты только понял что ли? — Ясно, — раздосадовано выдохнул бармен, допил своё пиво и встал. — Увидимся. — Бéлкам привет, — я никак не мог остановиться в подколках. — Каким ещё белкам? — Белкам, — указал горлышком бутылки на его подтяжки. Он недовольно закатил глаза, вспыхивая гневом. — Дурацкая шутка. — Возможно, но белкам всё равно привет. Дино сжал кулаки и пошёл в сторону помещения для персонала. Я посмотрел на часы — время было позднее. Пора возвращаться.***
— Послушай, у меня дома никого нет. Нахрена мы сюда пришли? Мэри тащила меня за руку между неприветливо пустых, стройных рядов деревянных лавочек. В воздухе стоял холодный, отстранённый аромат ладана и ми́рры. Кислинка церковного вина и тягучий запах свечного воска вплетались в первые два, придавая им больше граней. Финальными аккордами звучали дерево и лаванда в воде для кропления. Густо наполненная запахами прохлада, источаемая каменными стенами церкви, забиралась под ворот футболки, бежала по спине и рукам, вынуждая неприятно ёжиться. Посреди рабочего дня прихожан в церкви не было, так что наша парочка не вызывала ни у кого вопросов. — Что ты задумала? — Тебе понравится, — взбудоражено отбила моя спутница. — Вряд ли прихожане с восторгом встретят твою идею. — Если ты не заметил, — девушка остановилась, часто дыша от быстрой ходьбы, сняла крупные очки и спрятала их в сумке. — Мы зашли со служебного входа. Моего отца нет в городе, церковь закрыта. А у меня есть давняя фантазия.Marilyn Manson — Personal Jesus
Она начала распускать тугую косу, доходящую до талии, взбила волосы руками, следом расстегнула высокий ворот излишне целомудренной тёмно-синей блузки и оголила длинную шею. Молниеносно преображаясь из скромницы в немного безумную, возбуждённую первокурсницу, едва оторвавшую взгляд от учебников. Стоит ли говорить, что такой её знал только я? Все видели в ней порядочную девочку, дочь пастора, связавшуюся с местным сердцеедом, да ещё и носящим не самое богоугодное имя. Кого видел я? Жадную до секса, похотливую развязную студентку, затюканную строгим воспитанием. Думал ли я о том, на сколько нормально её поведение? Конечно же нет. В восемнадцать лет столь раскрепощённая девушка в постели не вызывает вопросов, только восторг. Мэри распахнула дверцу исповедальни, затолкала меня внутрь, зашла следом и закрылась. — Согласись. Это очень возбуждает, — выдохнула она мне в губы. В тесном пространстве расстояние между нами сократилось до минимального. — Мы будем гореть в аду, — не без удовольствия отметил, прижимая девушку к себе. — Боишься? В полутьме её глаза блестели от возбуждения. Девичьи руки проворно нащупали пряжку ремня и ширинку. — Ничуть. Ты ведь помнишь, как меня зовут? — нагло ухмыльнулся, вовлекая нас в полный необузданной страсти поцелуй. — О, да. А меня отец назвал в честь Девы Марии, — облизнувшись и учащенно дыша, заметила Мэри. Я потянул наверх край длинной юбки, про себя обматерив такое обилие ткани, и погладил упругую ягодицу. — На тебе нет белья? — Зачем оно мне, когда ты рядом. Она стащила с меня брюки и бельё, обхватила член ладонью и, довольно простонав, опустилась вниз на колени. — Святой отец, — она лизнула головку кончиком языка. — Я согрешила. «Что происходит? Я умер и попал в рай?» — В аду у нас будет отдельный котел. Я бросил взгляд в помутневшее стекло маленького окошка на двери. В храме по-прежнему было пусто. Пальцы заученным жестом зарылись в густую копну волос на её затылке. — Не хочешь сделать пирсинг? — вдруг спросила Мэри, отвлекаясь от цели. — Пирсинг? Зачем? — я удивленно посмотрел вниз. — Это будет эротично. — Меня устраивает природное количество отверстий в моём теле. К тому же, вдруг ты зацепишься, — на губах сама собой расплылась насмешливая улыбка. — В больницу в такой позе не очень удобно добираться. Через секунду тишины мы рассмеялись, как два придурка. Девушка жадно набросилась на мой член, прижимая язык с шариком пирсинга как можно сильнее для дополнительной стимуляции. Я стиснул челюсть, сдерживая стон, и откинул голову, неприятно ударившись о деревянную стенку. Мелкие разряды тока по телу и адреналин разгоняли кровь, заставляя глаза закатиться от удовольствия, а спину покрыться колючими мурашками. Натянутые до болезненных ощущений волосы в моей руке только сильнее мотивировали её работать ртом. Мэри очень нравится грубость, смешанная с болью. В начале любовь к подобным ощущениям казалась мне странной, а затем я не заметил, как втянулся. Мэри опустила вторую руку вниз, начиная ласкать сама себя. Столько ненасытности в её действиях каждый раз распаляло моё желание, побуждая на эксперименты. Ведь когда, как не в восемнадцать? Особенно когда тебе дают полную свободу действий. Я обхватил её голову руками, начиная практически насаживать ртом на свой член. Она царапнула ногтями кожу на моем бедре, стон пустил приятную вибрацию по члену, вырывая у меня короткий, почти животный рык. Её папаша удавился бы от стыда, узнай он, кому и где отсасывает его прилежная дочурка. Мэри отстранилась, собирая языком тонкие ниточки слюны, блестящие между нами в полутьме. Кровь, прилившая к паху, рождала ноющее ощущение из-за отобранной разрядки. Прохладный воздух церкви обдал влажную плоть, слегка остужая пыл. Девушка поднялась, попутно задирая юбку на талию, развернулась спиной, упирая ладони в стену напротив и повиляла задницей, потираясь о меня, за что получила смачный шлепок. Тесно, мало места, оттого и интереснее. Определённо, в её фантазии было нечто пикантное. Я рывком вытащил ремень из шлёвок и перекинул через шею Мэри. Мне показалось или она зашептала какие-то благодарности? В узком пространстве воздух раскалился до предела. Жар между телами рассеивался вокруг, дурманя разум. Капелька пота скатилась по груди к животу, щекотя кожу. Я коленом раздвинул ноги девушки шире и легко вошёл, скользя в обилии смазки. Собрал растрёпанные, длинные волосы, липнущие к её взмокшей шее, упиваясь запахом вишнёвого шампуня в спутанных локонах, и одновременно потянул на себя ремень и хвост, зажатые в кулаках. Мэри покачнулась, сама насаживаясь на член. Я сразу набрал быстрый темп, не теряя времени и не церемонясь. — Нравится, когда тебя дерут, как похотливую суку? — сбиваясь дыханием, зашептал ей на ухо, помня, как грязные словечки нравятся нам обоим. Мэри бессвязно захрипела, наверняка как обычно до крови кусая губы, и опустила руку вниз, пальцами прижимая клитор. Моё сбивчивое дыхание и сдавленные всхлипы девушки смешивались воедино, однозначно слышимые снаружи. Я разжал пальцы на руке, держащей ремень. Аксессуар, звякнув пряжкой, упал на пол к нашим ногам. — Развязная дрянь, — я зажал Мэри рот. Бьюсь об заклад, у неё закатились глаза от удовольствия. Худые ноги девушки задрожали от напряжения. Она резко выгнула спину, сотрясаясь в захлестнувшем её оргазме. Ногти с противным шкрябаньем прошлись по дереву. Я перенес обе руки ей на талию, уткнулся в плечо и достиг разрядки за несколько резких толчков. Мэри облокотилась на стену, часто и прерывисто дыша, едва не валясь с ног. Я повторил за ней, опираясь на противоположную. Трясущимися руками она собрала волосы в неаккуратную косу, поправила одежду и надела очки, отыскавшиеся в сумке. Я привел себя в порядок, мечтая попасть на свежий воздух, и толкнул дверцу. Прохлада церкви приятно обдала разгорячённое тело. Я жадно вдохнул, окидывая помещение взглядом. Ни души. Мэри приложила сложенные пальцы к губам, словно в молитве, а затем вытянула руку в сторону алтаря и распятия, показывая средний палец. Я скосил на неё глаза, ухмыляясь на такую выходку. — Только не говори, что тебе не понравилось, — сверкая глазами под тонкой оправой очков, спросила она. — Ещё как понравилось, — согласился, ведя девчонку к выходу.***
POORSTACY — Don't Look At Me
Стоило мне выйти в коридор, до слуха сразу донеслась громко играющая музыка. У входа я понял, что ошибки быть не может — веселье происходит в квартире Вики. Дверь оказалась не заперта. По ушам ударили рок-композиция и пронзительный вокал. Источником звука служила колонка на полу, к которой был подключен телефон. Посреди комнаты лежал небольшой мохнатый коврик с длинным ворсом голубого цвета. Уверен, когда я уходил утром, его не было. На нём босыми ногами прыгала Вики с бутылкой вина в руке. — Лю-ю-юси-и-фе-ер, — протянула она, перекрикивая музыку, и пошатнулась. — За-а-а тя. Махнула бутылкой и сделала щедрый глоток. — Ты пьяная, — констатировал вслух больше для себя. — Я в щ-щ-и-и, — не отрицала Уокер. — Во что? — переспросил, подходя ближе. — Щи! — радостно заявила Вики. Я взял телефон, лежащий на полу, намереваясь выключить плеер, но Вики кинулась ко мне с протестующим криком. — Не-е-ет! — Ладно. Спорить с пьяным смысла нет. Я сделал звук тише, чтобы не приходилось перекрикивать друг друга. — Никогда не слышал про щи, — я сел на диван, стараясь сохранять невозмутимость. — Русские, — Вики махнула в мою сторону вином. — Мне-е-е раскзали аб этом руски. В этот момент я осознал, что Уокер пьяна куда больше, чем я предполагал. Она с трудом складывала слова в предложения, борясь с заплетающимся языком. — Ты общалась с русскими? Такой ответ меня немало удивил. Не припомню подобного факта её биографии. — Я не раскзла? — Вики почесала затылок. — Сранна. Уокер устало опустилась на мохнатый ковёр и начала гладить его, пропуская ворс между пальцев. — Откуда ковёр? — Это Ко-о-ржик. Он здаёт сти-и-иль. — Ясно, — я устало выдохнул, понимая, что внятного ответа не добьюсь. — Зачем ты напилась? — Мне-е бы-ы-о грусна. «Горе ты моё». Она даже в таком состоянии была очаровательна. Мысль показалась мне странной. — А это зачем достала? — спросил, кивая на разложенные на столе покупки из секс-шопа. — Тя шдала, — оживилась Вики, начиная строить мне глазки. Учитывая, что она пьяная в стельку, это выглядело очень смешно. Уокер осоловело посмотрела на меня, изображая кокетство. Я чуть не засмеялся в голос. Приложил кулак ко рту и скрыл смех за покашливанием. Вики поставила выпивку на пол и с трудом поднялась, опираясь на руки. Она доковыляла до столика, взяла с него кожаные наручники и, нетвердой походкой обойдя стол, начала взбираться мне на колени. Цеплялась за диван и мои руки, чтобы не упасть, раскачивалась из стороны в сторону, виляя бедрами. Я придержал её за талию. Не хватало ещё, чтобы она свалилась на пол. Уокер пьяно хихикнула и обняла меня одной рукой за шею. — Арстуй мня, — она ткнула наручниками мне в грудь. — Есть за что? Вики уставилась в одну точку где-то на моей груди, немного призадумалась и выдала ответ: — Нет, — она начала пытаться расстегнуть ремешок на наручниках. — Нада арстовать тя. Язычок на пряжке никак не хотел поддаваться её усилиям. Уокер надула губы, усердно пыхтя над аксессуаром. — Меня? За что? — За крашу майво сердешка. Она звонко хохотнула, позабыв про наручники, и, медленно моргая, посмотрела в глаза. Видимо растерянность от такого признания отразилась на моем лице. Вики, будучи пьяной, соображала гораздо медленнее. Она нахмурила брови и уставилась на стену позади дивана.Nirvana — Rape Me
Сменилась песня в плейлисте, сбивая размышления Уокер. — Тебе стоит лечь спать. — Кобе-е-ейн, — обрадованно завопила она, оглушая меня до звона в ушах. Уокер швырнула наручники в сторону и плюхнулась на диван спиной, болтая ногами как жук. Перевернулась на бок, стеклá с сиденья на пол и неуверенно поднялась на ноги. Думаю, именно в этот момент я постиг дзен. — Rape me-e-e, — совершенно не попадая в такт, затянула Вики. — Rape me, my frie-e-end. Я помассировал переносицу, сделал несколько глубоких вдохов, мысленно добавляя пункт в списке «За что Уокер получит по жопе» и поднялся. — Пошли, — попытка поймать невпопад танцующую девушку не увенчалась успехом. — Rape me-e-e. Rape me aga-a-ain, — пела осипшим голосом она. Стоило начаться припеву, Вики прибавила пару децибелов, изображая игру на гитаре, и заскакала по комнате. Пора было остановить это безумие. Я нажал паузу на телефоне. Уокер по инерции продолжила прыгать, бубня под нос слова. — Э-э-э, — возмутилась она. — Не протестуй, — сурово отрезал, поднимая её на руки. Вики стала весело болтать ногами, одной рукой взлохмачивая мои волосы. Я донес её до кровати и уложил, накрыв одеялом. — Люс-и-иф-е-ер, — она вскочила и бросилась мне на шею, чуть не задушив. — Ты та-а-акой змчателный. — Да. Я в курсе, — я крепче прижал ее к себе. — И самдов... Самдов... Тьфу ты, — Вики нырнула мне под мышку и обвила руками, прижимаясь щекой. — Жаль, чё я не мгу дать те о чем ты мечташ-ш-ш, — неожиданно произнесла она с горечью в голосе. — Давай не будем об этом. Я склонил голову, пытаясь заглянуть Вики в лицо. — Я как сломанна весчь, ктору-у нильзя пошинить. Ты заслужишь больш, — сонно забормотала она, пытаясь устроиться поудобнее. — Не говори глупости. — Я не бду тя дер-р-ржац. Мошешь уё… — окончание слова потонуло в сопении. — Вики, — я погладил её по волосам. Она уснула, не закончив. — Зная тебя, скорее всего это было «уёбывать». Я уложил Уокер на кровать и укрыл. — Дурёха моя. Тебе же нельзя алкоголь. Я поцеловал её в лоб, поправив пару выбившихся на лицо прядей. — Ни на минуту нельзя оставить. Почти выйдя прочь, я заметил на столе несколько рисунков. Похоже, часть дня Вики посвятила всё же полезному занятию. Только вот то, что было нарисовано, вызвало чувство гнетущего, тёмного страха и беспокойства. Сердце болезненно сжалось. Одно дело только догадываться о том, что переживает человек. Совсем другое — практически увидеть это своими глазами. На первом рисунке в абстрактной манере было нарисовано разбитое зеркало, в осколках которого виднелось мутное отражение девушки, по внешним параметрам напоминающей Вики. Остальное полотно вокруг частей зеркала плотно покрывала иссиня-чёрная краска. На втором рисунке сгорбленная фигурка сидела на полу, обхватив колени, а вокруг неё бушевало красно-оранжевое пламя, постепенно сжимающееся кольцом и протянувшее свои обжигающие языки к девушке. Я отложил листы и посмотрел на спящую Вики. Иногда быть нормальным до невыносимого неудобно. Я ведь мог бы просто затолкать её в машину и отвезти в Чикаго. Заставить лечиться, взять себя в руки. Но помочь можно только тому, кто готов принять эту помощь. Я не мог её контролировать, не мог контролировать ситуацию, и это сводило с ума.***
С тех пор, как количество близких людей в моей жизни резко сократилось, самым лучшим способом занять свободное время для меня стал просмотр фильмов. Теперь в близком окружении присутствовал только один человек — Стэн. Я даже дала ему запасные ключи от квартиры, надеясь, что спустя три месяца наших отношений он может быть решится жить со мной. Происходящее между нами казалось странным, поначалу пугающе нереальным. Он несколько лет не обращал на меня никакого внимания, как на девушку, воспринимая скорее как подругу и младшую сестру, нежели потенциального партнёра. Я была по уши влюблена в него, и когда он ответил мне взаимностью, чуть не прыгала до потолка от счастья. Я боялась потерять внезапно полученную взаимность, старалась правильно смотреть, дышать, поступать, говорить. Боже, да всё делать правильно и идеально, лишь бы не разочаровать его, лишь бы показать, что я заслуживаю его рядом с собой. Стэн, как обычно, где-то пропадал. Мы не виделись больше недели. Я тосковала, но мысленно била себя по рукам каждый раз, когда тянулась к телефону, чтобы позвонить или написать. Он просил не донимать расспросами, и я должна держать обещание. Сквозь голоса актеров на экране ноутбука я расслышала скрежет в замочной скважине. Трясущимися руками ткнула клавишу пробела и вскочила с кровати. Сердце билось в глотке, от волнения всё тело пробило мелкой дрожью, руки похолодели, а ноги отказывались слушаться. «Он пришёл. Он не забыл обо мне». — Сестричка, — раздался голос в коридоре. — Стэн, — сдавленный шепот застрял в горле. На негнущихся ногах я выскочила в коридор, проигнорировав его обращение, которое просила не использовать в мою сторону сотню раз. — Ты дома, — равнодушно заметил он. Лицо парня не выражало радости встречи, которую ощущала я. Настороженно замерев, я впилась ногтями в ладони, кожей чувствуя — он не в духе. За то время, которое мы были вместе, я научилась по мельчайшим признакам и микровыражениям определять его настроение. — Что-то случилось? Он скинул обувь, не глядя на меня, лениво, с вялым интересом осмотрел коридор и остановил равнодушный взгляд на моём лице. — Дурацкое платье, — скривившись, выдал он. Внутри всё похолодело. Я пригладила вспотевшими ладонями ткань и сжала губы, стараясь унять панику. Мне всегда нравилось это полосатое платье, напоминающее тельняшку. Ходить в нем на улицу я не решалась, поразмыслив, что дома мне ничего не угрожает, а значит это самое подходящее место для наряда. Прежде я не надевала его в присутствии Стэна и теперь миллион раз успела пожалеть о таком решении. Но я ведь и не могла знать, что он придет. — Я не… — мямлила, не находясь с ответом. — Ты неожиданно, — выдохнула в итоге, с неимоверным усилием заставив себя не побежать в спальню, чтобы переодеться. — Появилось свободное время, — парень приобнял меня за талию и с нагловатой улыбкой осмотрел моё тело. — Хочу отвлечься. Стэн резко убрал руку, зашмыгал носом, словно у него начался насморк, и потёр кулаком ноздри. Я пошатнулась, с трудом удерживая равновесие, и внимательно присмотрелась к его лицу. Под левым глазом кожа имела лёгкий зеленоватый оттенок, словно там был синяк, сошедший почти полностью. — Что случилось? — я обеспокоено протянула руку к лицу парня. Он махнул головой, уклоняясь от моего прикосновения, и поймал за кисть. Оттеснил к тумбе, прижимая к ней ягодицами. — Ничего, — вяло огрызнулся Стэн, перехватывая вторую кисть и наваливаясь на меня всем телом. — Скучала? Он вопросительно поднял бровь, напряжённо следя за моей реакцией. Не дай бог мне дать неправильный ответ. — Конечно, — как можно более спокойно, стараясь не выдать страха, ответила я. — Очень. — Отлично, — отстраненно с самодовольной улыбкой заключил Стэн, начиная задирать подол моего платья. Губы парня исказила едкая ухмылка, глаза странно, почти нездорово заблестели, когда он добрался до белья и начал буквально сдирать его с моего тела. Я закусила щеки изнутри, не смея сказать, что у меня нет настроения на секс. Однажды я попыталась отказать ему, на что получила хлёсткое «ясно», скривившее лицо Стэна в отвращении, а затем неделю холодного, тотального игнора, за что корила себя каждый мучительный день. Разве сложно потерпеть? А лучше заставить себя, убедить, что я тоже хочу. Бельё сползло вниз, застревая на лодыжках и мешая движениям. Парень схватил меня за бедра, резко разворачивая к себе спиной. Я чуть не упала, путаясь ногами в захрустевшей от напора ткани. — Давай, Вики, порадуй меня, — приказным тоном произнес Стэн, утыкаясь в мой затылок и неумело шлепая по ягодице. Прохладные пальцы легли на промежность. Я послушно раздвинула ноги шире и закрыла глаза, стараясь отключиться от мыслей, представить, что мне приятно, приказывая своему телу расслабиться. В какой-то момент это начало помогать. Я изображала удовольствие, стонала, когда нужно, имитировала оргазм, который со Стэном испытала лишь пару раз в начале отношений, когда он расстарался изо всех сил, стремясь показать свою заинтересованность. Постепенно его внимание ко мне сошло на нет, и я просто выполняла свой долг. А свои потребности удовлетворяла самостоятельно, когда парень отсутствовал дома. Он проник в меня двумя пальцами, совершив пару-тройку ленивых движений. Отвлекся, расстёгивая свои джинсы, и с трудом вошёл. Слизистую неприятно обожгло. Я попыталась максимально расслабиться, нарисовать в голове какую-то пошлую картинку, чтобы почувствовать возбуждение. — Что такое? — Стэн замер. — Ты мне не рада? — Рада, — я сжала пальцы на деревянной поверхности тумбы, изо всех сил контролируя волнение. — Может что-то со здоровьем, — постаралась выкрутиться из положения. Сказать, что он не умеет меня возбуждать, мне было попросту страшно. — Ну так сходи к врачу, — злобным и раздражённым тоном бросил парень. Что-то ответить я не смогла. Он перехватил моё горло рукой, сжимая неожиданно сильно, и начал двигаться. В каждом толчке и пальцах, постепенно усиливающих нажим на шее, чувствовались гнев и недовольство, выплескиваемые таким способом. Стэн взял мои волосы в кулак и потянул на себя ускоряясь. Он никогда не делал ничего подобного. Обычно мы занимались совершенно скучным, безразличным для меня сексом, имея в арсенале всего пару поз и управляясь минут за десять. Я выполняла свой долг как девушка, надеясь, что он благодаря этому не решит искать кого-то на стороне. Не знаю, что было самым странным. То, что он был слишком уж нервным и агрессивным сегодня или то, что способ выплеснуть его агрессию мне понравился. Нет, я не возбудилась моментально, ощущая механичность фрикций и считая секунды до конца. Но его рука на шее и неприятно оттянутые до лёгкой боли волосы мне понравились. Постарайся он побольше до, я бы, возможно, получила удовольствие. Движения стали грубее и быстрее. Я закрыла глаза и начала постанывать, сосредоточив внимание на лёгкой боли у корней волос. Стэн кончил, резко выйдя и спуская мне на ягодицу. Он шлёпнул меня по бедру и отпустил. — Что? Понравилось? — довольно поинтересовался парень. — Угу. Я спешно поправила одежду, подняла трусы с пола, в глубине души желая как можно быстрее очутиться в ванне. — У тебя пожрать есть? — Стэн застегнул джинсы и снова потёр нос, странно дергая плечами. — В холодильнике есть пицца. — Ага, — пренебрежительно ответил он и скрылся на кухне. Я ушла в ванную, закрыла за собой дверь, начиная суетясь раздеваться. Самая скучная часть наших встреч закончилась, теперь можно было выдохнуть.***
Утро было убийственным. Боль тугим обручем сдавливала голову, которая, казалось, весит целую тонну. Виски пульсировали, а мозг словно перемешали миксером на максимальных оборотах. Изо рта, в котором ощущалась настоящая пустыня, вырвалось бессвязное хрипение, язык прилип к небу, губы потрескались, настойчиво требуя воды. — Б-о-о-ги, — завыла я, кладя руку на лоб. Тело отказывалось слушаться и ныло. Мне показалось, что вчера я не пила, а разгружала вагоны с вином, параллельно получая палкой по хребту для мотивации. Стоило открыть глаза, как меня встретило насмешливое выражение лица Люцифера. Он лежал на боку, подперев голову рукой, и с беззлобной издёвкой смотрел на меня. — А Бахус хорош. После ночи со мной ты гораздо бодрее по утрам, — начал издеваться он, широко улыбаясь. — О-о-й, иди ты, — я вяло махнула рукой в его сторону. Люцифер ловко избежал удара, чуть отклонившись назад. — Может не стоит напиваться, если ты не умеешь пить? — активировал он режим наставника. — Отстань, — проныла я, накрываясь подушкой. — Я редко пью. А не напивалась и вовсе несколько лет, — забубнила из своего укрытия. — Тебе вообще нельзя алкоголь, если что. — С чего это вдруг? — Стимуляторы не рекомендуются при панических атаках. Тем более в таких количествах. — Пощади, — я дернула ногой в сторону Люцифера, но не попала. — Давай без лекций с утра. Мне нужен аспирин. — И порка за такое поведение. Я убрала подушку, игриво косясь на Люцифера. Попыталась осознать, сколько прошло времени, произвела нехитрые расчеты и поняла, что последний день месячных сегодня. — Завтра, — поставила его в известность. — Сегодня аспирин. Похоже, он ожидал от меня шутку или что-то в этом роде, но никак не чёткие сроки. Его бровь изумлённо выгнулась, а взгляд стал испытующим. Он пытался понять, шучу я или говорю на полном серьёзе. Не найдя в моем лице намека на шутливость, подался вперёд и легонько шлёпнул меня по ягодице. — Вставай, — скомандовал Люцифер. — Примешь душ, поешь — станет лучше, — я не успела возразить. — Дверь в ванную не запирай, на случай, если станет плохо. Кряхтя, перевернулась на бок и с трудом поднялась. К горлу тут же подкатила тошнота, а голова закружилась. Я легла обратно. — Я умираю. — Ты не умираешь. У тебя похмелье, Уокер. Люцифер бодро прошёлся по комнате и распахнул занавески, впуская яркий солнечный свет. Погода на улице, на удивление, стояла ясная, совсем не под стать моему состоянию. Поток света противно ударил по глазам. Я зашипела, как кошка, и накрылась одеялом с головой. — Подъём, — не позволил мне скрыться мужчина, откинув одеяло в сторону. — Отдыхать будешь позже. — Твоё шило в жопе и есть твой внутренний стержень? Люцифер упёрся руками в кровать, нависая сверху надо мной. Даже только поднявшись с постели он выглядел, чёрт возьми, идеально. Небрежно растрёпанная прическа, в противовес обычной аккуратности, придавала ему особую, манящую сексуальность, лицезреть которую мне удавалось только по утрам. «А у меня видок, наверное, кошмарный». Я крепко сжала губы, боясь, что к потрёпанному виду добавится аромат моих вчерашних возлияний. — Кое-кто вчера предлагал перепутать колу и пепси, — он пристально оглядел меня. — Поговорим о твоих внутренних стержнях и их местонахождении? Пересохшие губы разнылись, когда я, против своей воли, стала улыбаться, стыдливо отводя глаза в сторону. Люцифер выпрямился, выглядя довольным собой, и направился к выходу. — Дурак, — вякнула ему вслед. — У-о-к-е-р, — Люцифер застыл, оглядываясь через плечо, и поиграл мускулами на спине. Уголок его губ пополз вверх. — Остановись, иначе не сможешь сидеть неделю. Щеки вспыхнули. Я нервно заёрзала ногами по постели, пока он с хохотом удалялся прочь. Десять минут тёплого душа и дважды почищенные зубы придали немного сил. Я почувствовала себя гораздо свежее. Люцифер уже приготовил завтрак и что-то сосредоточенно печатал на ноутбуке. Как только я зашла, он закончил, закрыл крышку и отставил технику в сторону. — Это чай? — я недоверчиво заглянула в кружку. — Он самый, — Люцифер взял приборы и приступил к еде, с аппетитом уминая яичницу. — А кофе? — заныла, недовольно надувая губы. — Не рекомендуется, — отрезал он. — Почему ты всё время решаешь за меня? — я поджала ноги, поставив их на сидушку и обиженно насупилась. Люцифер склонил голову, откладывая вилку с ножом, и задумчиво вгляделся в моё лицо. Я не понимала, почему он молчит, не шутит и не отвечает. Он размышлял, ища подходящие слова. После уверенно встал, скрипнули деревянные ножки стула о пол. Я часто заморгала, недоумённо следя за его действиями. Люцифер подошёл ближе, и, в отличие от ситуации утром, он не стал нависать надо мной, демонстрируя свое главенство, а присел рядом на корточки так, чтобы я оказалась выше. Я спустила ноги на пол и слегка согнулась, стремясь стать ближе. — Не знаю, в чём причина, — начал он, аккуратно подбирая выражения. — Может, дело в твоём состоянии. Может, в банальном стыде, — его тёплая рука коснулась моей, приятно согревая. — Но я вижу, что ты, — он прервался, ловя мои эмоции, — не в силах позаботиться о себе. Возможно, это не совсем правильно, решать за другого человека. Поверь, мои желания куда масштабнее, чем налить тебе чай вместо кофе и отругать за чрезмерное употребление алкоголя, — во фразе не было ни капли пошлости или намека на сексуальный подтекст и те шутки про порку. Речь шла о каких-то более серьёзных вещах, где нет места юмору. — Только вот, поступить так будет неправильно. Поэтому мой максимум — это бытовые мелочи и советы. Люцифер выпрямился, раздосадованно умолкая, как если бы сболтнул лишнего. Я отвела взгляд, застыла, не шевелясь и смотря перед собой в пустоту. Мысли лихорадочно кружились в голове, не желая собираться во что-то дельное. Мы становились заложниками ситуации и наших отношений. Отношений, где каждый стремительно терял себя, свой привычный уклад жизни, цели и взгляды. Нужно было выйти из зоны комфорта, пойти на уступки, отречься от собственного эгоизма ради другого. Такой расклад вызывал сумрачное беспокойство. Порождая вполне закономерный вопрос: «А стоит ли оно того?» Люцифер вернулся на место, храня неловкое молчание. Раздражающе капала вода в кране, на которую он то и дело бросал негодующий взгляд. — Возьму у Джека инструменты. Надо починить, — вынес вердикт Люцифер, разбивая гнетущую тишину. — Угу, — я не стала противиться. Присутствие мужчины в доме, который всячески пытался его облагородить, доказывая свой интерес делом, а не пустыми словами, ощущалось непривычно, но весьма приятно. — Надеюсь, я вчера не наговорила глупостей, — я попыталась вернуть игривый настрой утру. — Глупостей, — Люцифер медленно растянул слово, высматривая ответ на потолке. — Была одна глупость, очень неожиданная. Он сверкнул глазами, вгоняя меня в краску. «Боже, что я сказала? Весь вечер как в тумане. Даже не помню, как оказалась в кровати». — Напомнишь? — поинтересовалась, изо всех сил сохраняя невозмутимый вид. — Не-е-ет, Уокер, — Люцифер хитро прищурился. — Пусть это будет моей маленькой тайной. Я цокнула языком и закатила глаза. — Ты невыносим. В ответ он только рассмеялся, смотря на меня с теплотой и нежностью, как будто знал что-то, о чем не догадывалась даже я. Как ни старалась, мне так и не удалось откопать в памяти момент, когда я ляпнула лишнего. И, самое главное, понять, что за лишнее это было, столь обрадовавшее Люцифера, открывшее ему мою маленькую тайну, завесу, показавшую крошечный, но весьма значимый кусочек моих мыслей и переживаний. Стоило нам покончить с завтраком и грязной посудой, телефон Люцифера зазвонил, утягивая его в рабочую суету. Он расположился в гостиной, полностью фокусируясь на делах. Я же выпила таблетку от головной боли, вернулась в кровать и включила ноутбук, чувствуя себя после еды порядком живее, чем после пробуждения. Коварная техника опять продемонстрировала синий экран, намекая, что для просмотра сериала мне придется приложить усилия. Раздосадованно откинувшись на подушки, я некоторое время боролась со своей ленью, в итоге решив, что воскресить непокорную машину из мертвых рано или поздно придется. Сходила за водой на кухню и полезла в Гугл. Спустя полдня, при помощи чёртовой матери, инструкции на форуме, лучей проклятия и матерных ругательств в сторону ноутбука, я поборола проблему. Чувствуя себя жутко выдохшейся, собиралась прилечь поспать, когда во входную дверь постучали. Люцифер открыл, послышались мужские голоса. Я лениво поплелась к выходу, с немалым удивлением застав там Джека. — Привет, Вики, — хозяин бара слегка махнул мне рукой. — Привет. Он передал Люциферу пакет с едой, который тот понес на кухню. Готовить сегодня у Люцифера не было времени, судя по всему, а у меня сил. — Выглядишь уставшей. Ты не заболела? — обеспокоенно спросил мой начальник. Мне стало неловко. Джек всегда волновался за меня, как за собственную дочь. Особенно после её смерти. Может дело в том, что мы немного похожи, а может это обычная человеческая вежливость. «Чёрт! Не говорить же ему, что я напилась накануне». — Да. Приболела, — я виновато улыбнулась. «Брехло ты, Уокер». — Ты ведь завтра в дневную смену? — уточнил Джек. — Возьми выходной. Дино отработает. Он вовсю рвётся быть самостоятельным. К тому же, — он выудил из-под мышки записную книжку в розовой обложке, — у меня к тебе просьба. Я настороженно подошла ближе, не понимая, что от меня требуется. Мужчина протянул блокнот и, понизив голос, стал заговорщически пояснять. — Вчера я поднимался на чердак, — он сделал паузу. — Нужно было найти кое-что. Я там особо не бывал раньше, а тут вдруг понадобилось. Я непонятливо хлопала глазами, силясь уловить, к чему он ведёт. — Я увидел, что за одной из ниш что-то лежит, — Джек сглотнул и отвёл глаза, будто ему было тяжело сказать дальнейшее. — Это дневник, — мужчина погладил розовую обложку. — Лин, — он с трудом сделал вдох, — Линды. — Ох, — теперь ситуация выглядела ещё более странно. — Понятно. Более умного ответа у меня попросту не нашлось. Неловкость от происходящего заставляла переминаться с ноги на ногу, бегать глазами по коридору за спиной хозяина бара и надеяться, что он, наконец-то, подведёт логический итог своей речи. — Я хочу, чтобы ты прочла его. — Что?! — голос сделался писклявым, ответ прозвучал слишком громко. Люцифер на кухне перестал греметь и выглянул в коридор. — Всё в порядке? — Да, — я затрясла головой, он кивнул и вернулся к своему занятию. — Вики, пойми, — зашептал Джек. — Я не могу читать его, потому что это дневник моей дочери. Вдруг там есть ответ. Что если она знала того, кто сделал это с ней? — Вы должны отдать его шерифу. — Нет. Я не знаю, о чём она писала. Это может быть что-то личное. — Тогда отдайте её подругам, — я всячески старалась избавить себя от ответственности, которую на меня пытались взвалить. — Вики, — мужчина посмотрел на меня усталым, измученным взглядом. — Подруги разнесут тайны моей дочери по всему городу. Ты не будешь болтать, в тебе я уверен. Джек практически насильно вложил мне в руки дневник и отошёл от двери, направляясь в бар. — Если там будет важная информация, поставь в известность шерифа. — Почему его? Я могу рассказать вам, — сконфуженно замерев в дверном проёме, я покрутила в руке блокнот. — Нет, — выражение лица мужчины стало непривычно суровым. — Я могу наделать глупостей. «С ума сойти. Он ведь в самом деле может не сдержаться, если убийца кто-то из знакомых». — А если здесь ничего не будет? — Тогда сожги его, — Джек распахнул дверь, ведущую вниз, и посмотрел на меня последний раз. — Поправляйся, — кинул он напоследок и, не давая мне ответить, ушёл, оставив меня в полнейшем смятении.***
Остаток предыдущего дня для меня пролетел, как один миг. Люцифер с головой ушёл в работу, отвлекать его не хотелось. Он выглядел счастливым и увлечённым делом, что питало мою скромную надежду на улучшение его настроения и вероятность того, что мы избежим дальнейших разговоров обо мне и происходящем между нами. К чему эти беседы, если я не тот человек, который ему нужен? Я же занимала свое внимание просмотром сериала, в перерывах между сериями наворачивая круги по комнате и опасливо зыркая на проклятущий дневник, свалившийся на мою голову. Люцифер выразил солидарность с моими мыслями, предложив отнести блокнот шерифу. Мне не позволила сделать это моя честность и преданность самому лучшему начальнику на моей памяти. Обилие эмоций не дало принять здравое решение, и я отложила раздумья до завтра. Правда, когда оно наступило, совсем ничего не поменялось. После завтрака я уселась на край кровати, тревожно подергивала ногой, кусала ногти и прожигала глазами розовую обложку, пестревшую своим по-детски наивным цветом в моей комнате. Люцифер застыл на входе, опираясь плечом на косяк и устало глядел, то на дневник, то на меня. — Вики, не мучай себя. Отдай его шерифу и дело с концом. — Не могу! — я подскочила с кровати. Он непонимающе пожал плечами. — Тогда верни. — Нет. Ты не понимаешь, — я стала нервно заламывать пальцы. — Он просил. — Просил, — согласился Люцифер, выдвигаясь к шкафу и доставая чистое полотенце. — Только вот Джек взвалил на тебя ношу, не удосужившись подумать, а надо ли оно тебе. — Он всего лишь хочет знать, кто убил его дочь. И вообще, — я недовольно топнула ногой, метнулась к тумбе и цапнула дневник. — Очень странно читать чужие мысли. Блокнот отправился в ящик, который я закрыла с излишним усилием, грохнув им от злости. — В самом деле? — в голосе Люцифера послышалась шутливая насмешка. Я вспыхнула, на пятках разворачиваясь к нему лицом. Он обезоруживающе улыбнулся, не оставляя обиде шансов. — Что? — с вызовом спросил Люцифер. — Ничего. Я бы тоже так подколола, — отрицать справедливость шутки не было смысла. Люцифер удовлетворенно прищурился и пошел к выходу. Я, почти не моргая, смотрела на его обнаженную мускулистую спину, зафиксировав взгляд на сексуальных ямочках на пояснице. «И откуда ты такой горячий явился?» Я вышла в гостиную, в которой на глаза попались разложенные на столе покупки из магазина для взрослых. Покусала губы, раздумывая о том, насколько сильно удивится Люцифер, если я встречу его в чокере. Взяв аксессуар, вернулась в комнату и открыла дверцу шкафа, на внутренней поверхности которой находилось зеркало. Надела чокер, в домашней обстановке ощущая себя гораздо комфортнее, покрутилась перед зеркалом, собрала волосы в свободную косу, но передумала и распустила. От волнения всё внутри клокотало, учащая пульс, лицо горело, а руки чуть подрагивали от неясной эйфории, истоки которой я понимала с трудом. В гостиной послышался шорох. К своему удивлению, я обнаружила там Люцифера, полностью одетого в привычные чёрные брюки и рубашку. Его вполне дежурный вид вызвал у меня восторженное онемение, с которым я разглядывала высокую, статную фигуру мужчины. Широкие плечи и накаченную грудь, обтянутую тканью рубашки, виднеющиеся из-под её ворота очертания черепа и закатанные рукава, обнажающие плотно покрытые татуировками сильные руки. Кажется, я задержала дыхание от восхищения. — Ты куда? — голос наполнится нотками претензии. — Прогуляться, — не понял моей реакции Люцифер. «В смысле прогуляться? Я ноги побрила и жду порки. Гулять он собрался». Я захлопала глазами, судорожно придумывая, что сказать. — Зачем? — умнее ответа не нашлось. — Воздухом подышать, — он пригладил волосы на голове. — А как насчёт, — я стала теребить край футболки и кокетливо поковыряла носком ступни пол, — прогулки до кровати? Сначала Люцифер обомлел, из-за чего я распереживалась, начиная корить себя за глупые слова. Но затем рассмеялся, запрокидывая голову, и опустился на диван. — Уокер, ты единственная женщина на моей памяти, которая не умеет флиртовать, — я недовольно надула губы в ответ. — Это очень мило. Он вальяжно расселся на своем месте, похоже передумав куда-либо идти. Потакая первому порыву, я взгромоздилась на колени Люцифера, попутно прихватывая стек со стола, намекая на выполнение обещания. Он провел пальцами между кожаных ремешков чокера, подцепил указательным кольцо и потянул его вперёд. Тело само собой последовало за жестом. Я выпрямила спину, сводя лопатки, и скользнула по грубой ткани брюк голыми бедрами, впечатываясь в мужской пах. Жаркие губы накрыли мои, настойчивый язык проник внутрь, распаляя и дразня. Изо рта непроизвольно вырвался стон желания. Я обхватила рукой шею Люцифера, второй крепче сжимая рукоять стека, и углубила поцелуй, понимая, что теряю голову от каждого прикосновения. От запаха его кожи и её жара, от того, как он властно кладет свою руку мне на талию, а после ведёт ниже, грубо и одновременно бережно стискивая мою ягодицу. Отпускает металлическое кольцо, скользит горячей ладонью по шее и смыкает пальцы на моем затылке. Я веду бедрами, потираясь о него, за что получаю разжигающий страсть лёгкий шлепок. Люцифер прерывает поцелуй и смотрит на меня с хитрым прищуром. Внимательный взгляд карих глаз заставляет тело покрыться мурашками и вспыхнуть разгорающимся возбуждением. Я взволнованно закусываю нижнюю губу. — Раздевайся, — хрипло шепчет Люцифер.Из воспоминаний маньяка.
Отношения. Люди называют этим словом необходимость быть рядом с кем-то. Держать возле себя человека, который будет раздражать своим присутствием и настырным вниманием. Я не особо понимал, зачем они нужны и что надо делать для их создания. Она оказалась рядом как-то сама собой. Навязчиво одаривала меня своим вниманием, мельтеша поблизости, и увязалась со мной в комнату общежития. Мне было плевать, чего она хочет. Я просто лег спать, проигнорировав сигналы, именуемые флиртом. Какая нелепая трата времени. Утром я проснулся первым. Собирался встать, но от чего-то замер, разглядывая спящую девушку в красных кружевных трусах. Она лежала лицом вниз, в подушку. Я не видел, как вздымается её грудная клетка, не слышал сопения. Казалось, она вовсе не дышит, словно мёртвая. От этой мысли член стал наливаться кровью, чего не удавалось достичь другими методами. Я откинул одеяло и разместился позади. У меня не было опыта, я банально не видел в нем необходимости. Отодвинул в сторону ткань и толкнулся, проникая внутрь. Она была тёплая. Это смущало. Похоже, не совсем то, что нужно. Я сделал несколько движений. Девушка застонала и проснулась. — Эй, ты что делаешь, — сонно бормочет она, пытаясь перевернуться. — Заткнись и не двигайся, — я прижимаю её голову к подушке. — Прекрати, — сдавленно просит она. — Ты сама сюда пришла. Делай, что сказал, — злюсь я, сильнее вдавливая её в постель. Она не должна сопротивляться. Не должна вообще показывать реакцию. Её предназначение — удовлетворить мои желания. Я закрываю глаза, сосредотачиваясь на ощущении. Что-то было не так. Не хватало деталей и так было неприятно. Она не двигалась, лежала смирно, повинуясь мне. Такая покорность меня порадовала. — Сука. Я отпрянул. Возбуждение падало. «Бельё. Может дело в белье?» Я стал тащить кружевную ткань вниз. — Не надо, пожалуйста, не надо, — вяло протестует она, начиная обливаться слезами. — Я. Сказал. Заткнись, — мне пришлось грубо сжать её щеки. Какого чёрта она плачет? Слезы дико выводили из себя. Было бы идеально, лежи она молча и не издавая никаких звуков. Я сдернул трусы с её тела и начал внимательно рассматривать прислушиваясь к ощущениям. Она вскочила с кровати, трясясь, и попятилась к стулу, где висели её вещи. Мне было плевать. Через мгновение она выскочила прочь из комнаты, оставляя меня наедине с моим трофеем.