Pixies — Where is my mind
— Классная песня, — Вики задумчиво рассмотрела строку с названием. — Где хранится твоя библиотека? Я бы накидала туда своих песен. — Серьезное заявление. Я нажал на газ, машина плавно покатилась вдоль пустынной дороги. Можно было бы сходить в магазин пешком, но идея тащить на себе пакеты с продуктами восторга не вызывала. — Ну Люцифер, — она молитвенно сложила руки. — Ну пожалуйста-пожалуйста. Чуть-чуть хаоса в твоей музыке. Черт, дать кому-то копаться в твоей музыкальной библиотеке все равно, что доверить хирургу свое тело. Очень личное и опасное. — Ладно, — согласие прозвучало прежде, чем я осознал, как до этого дошел. — Здесь синхронизация с телефоном. Вся музыка в Apple Music. — Ура! — Уокер радостно задергала головой и начала напевать себе под нос слова песни, совсем не попадая в такт. Как я до этого докатился? Я ведь всегда очень трепетно относился к личным вещам, порядку в них. И ладно, будь дело только в вещах. Я чуть не предал свои принципы, взгляды на жизнь, чуть не сдался и не отступил от дела, заботясь о ее сохранности. Предложил ей переезд во Флориду, сам планируя уехать, лишь бы ее здесь нечему было держать. Нет, в самом деле, блять. Ради нее я готов был поступиться принципами. Позволил себе минуту слабости, поддавшись чувствам. Что сказал бы отец? «Надеюсь, она того стоила, сын?» «Ты меня разочаровал, сын?» «Женись на ней, сын?» Я похлопал себя по карману, с облегчением обнаружив там сигареты и зажигалку. Приоткрыл окно и закурил, выдыхая горький дым, тонкой струйкой текущий наружу, в такую же серую действительность.Where is my mind? Where is my mind? Where is my mind?
Повторял вокалист как заведённый. «Вот уж в самом деле. Где мой разум?» Точно знаю одно: женщину, выбивающую тебя из седла, надо держать как можно ближе. Вики, жутко фальшивя, пела, театрально кривляясь, подвывая до смешного нелепо вместе с исполнителем. Снаружи проплывали ухоженные домики, мерцающие горящим в окнах теплым, желтоватым светом. Город просыпался, включаясь в размеренную тихую жизнь. Возможно, люди боятся, помнят о нависшей как остро заточенная гильотина опасности. Но никто не покажет своего страха, не даст слабину, открывающую уязвимость перед неизвестным монстром. На обочине мелькнул дорожный указатель: «Чикаго 176 миль». Накатила липкая, тошнотворная тоска. Сейчас бы вывернуть руль, притопить газ в пол и умчаться прочь отсюда. Да только нихера это не изменит. Пустые фантазии — удел мечтателей. Я доведу дело до логического конца. Поставлю жирную точку. Достигну цели. В один из дней действительно отправлюсь в сторону спокойной жизни. Буду расслабленно слушать музыку всю дорогу, Вики начнет фальшиво петь, бороться со мной за то, какой трек включить следующим. Елозить на сиденье, постоянно спрашивая, сколько нам ещё ехать, пока я ругаюсь на очередного тошнящего в левой полосе придурка. Будем пить посредственный кофе на автозаправках и разминать затекшие мышцы. На одной из них Уокер прихватит пачку чипсов, начнет есть их, кроша на сиденье и пол под моим возмущенным взглядом. Когда доест, завозится в поисках салфеток, отыщет их где-то на дне своей сумки и продемонстрирует мне чистые руки как доказательство. И все равно, по приезде домой я обнаружу маленький, жирный отпечаток пальца на поверхности бардачка. Воплощение сумбура теперь будет жить в моем доме. А перед самым въездом в город она задремлет, пропустив все самое интересное. Я сделаю музыку потише и разбужу ее, только когда заглушу двигатель на подъездной дорожке. Она сонно захлопает глазами, пригладит растрёпанные волосы и большими, круглыми глазищами уставится на наш дом. — Люцифер! Я вздрогнул, выныривая из размышлений, инстинктивно нажал тормоз, чуть не уронив сигарету. — Светофор, — Вики ошарашенно посмотрела на меня. Дорога пуста. Опасности никакой. Здесь вообще трафика особого нет. Соблюдение правил это, конечно же, не отменяет. Машина остановилась на перекрестке прямо перед въездом на парковку магазина, занимающего отдельное, скорее всего специально построенное здание. Огромная стеклянная витрина с выставленными на ней товарами напоминала о жизни в большом городе. Я поднял глаза наверх. Красный сигнал укоризненно и предупреждающе смотрел на меня, пронзая осенний сумрак единственным ярким пятном на всем пути. С наступлением холодов красок вокруг почти не осталось. Дни напоминали кадры нуарного кино. Отсутствие цвета, черно-белый мир с красными вкраплениями. Светофор, лента, туфли… кровь. — Ты чего? — Уокер взволнованно посмотрела на меня и дымящуюся сигарету между пальцев. — Все в порядке. Я зажал сигарету в углу губ и с непринуждённым видом поехал прямо, как только загорелся зелёный. Плюс столь маленьких городков — почти пустая парковка и ничтожно малое расстояние между объектами инфраструктуры. В магазине было не очень многолюдно, хотя по факту это единственный продуктовый в городе. Хозяева, будучи монополистами и не будучи дураками, сделали его круглосуточным, а выбор довольно щедрым. Я толкал перед собой небольшую тележку, в которую закидывал нужные мне продукты, то и дело замечая, как Вики добавляет что-то своё. — Помолись, чтобы у них был в наличии маскарпоне. Она взглядом коршуна изучала содержимое холодильника. — Никогда не думала заняться выпечкой профессионально? — Думала, — Уокер цапнула круглую банку и победно помахала ей в воздухе. — Почему не попробовала? — я положил сыр в корзину. — Это очень затратно, — в голубых глазах мелькнула тень сожаления. — Одно только оборудование и курсы стоят как крыло самолета. Мне такая роскошь не по карману. — Понятно. «Пора составлять список: "Занятия для Уокер по возвращении в Чикаго"». — Попробую найти савоярди. Если не будет, придется испечь самой. Вики осмотрела редких покупателей, поправила вязаный шарф нежно-голубого цвета, который намотала прямо поверх распущенных волос, чтобы скрыть засосы, и юркнула между полок. Я подошёл к стеллажу с соусами, принимаясь изучать ассортимент. От тщательного выбора меня отвлёк недовольный голос, раздавшийся откуда-то сбоку. — Это позор! — Отец, перестань, — пререкался с ним более молодой. Я весь обратился в слух. — Ты портишь мою репутацию, — сердито шипел тот, что постарше. — Подрываешь авторитет в глазах города. — Мы этот вопрос обсуждали, — молодой, в котором я узнал Дино, был подчёркнуто невозмутим. — Не желаю возвращаться к нему вновь. — Горожане будут неоднозначного мнения, — голос наполнился визгливыми интонациями. — Нам такие мысли ни к чему, — добавил он уже тише. — Тебя только и волнует, что мнение окружающих. Ты ведь пастор. Божий человек, — Дино не таил своего осуждения в сторону отца. Такая рьяная защита своего статуса и авторитета не могла не привлечь мое внимание. Излишняя правильность в людях всегда настораживает и пугает. Никто не святой, даже священник. Я имел по жизни твердое убеждение, что грешки, пусть хоть самые мелкие, водятся за каждым. — А ты мой сын и позоришь меня! Ты должен быть примером! — что-то громко звякнуло, пастор понизил голос. — Как это выглядит? Сын священника разливает алкоголь в местной цитадели блуда. — Добрый день, — я обогнул стеллаж, являя себя святому семейству. С Дино мы уже были знакомы. Он сжал челюсти и нахмурился на мое внезапное появление. Сегодня на нем были черные брюки и чёрное пальто, никоим образом не выделявшие его среди окружающих. Внешний вид парня казался странновато непривычным по сравнению с тем, что я видел в баре. — Преподобный? — я обратился к его отцу и подал руку для приветствия. — Фенцио. Пастор напустил на себя важности, протянул мне мозолистую широкую ладонь. Мы скрепили знакомство крепким рукопожатием. «Священник, а руки как у рабочего». Передо мной стоял мужчина лет пятидесяти, с лицом, изрытым глубокими морщинами, и неестественно белыми от седины волосами, почти доходящими до плеч. Крючковатый нос и густые, слегка седоватые брови, что утяжеляли и без того суровый взгляд холодных серых глаз. Между бровей залегли две заметные морщины, будто мужчина был вечно хмур. Губы изогнуты в легком презрении. Внешне он походил на самого обычного жителя, в распахнутом двубортном пальто цвета мокрого асфальта. Выдавала его только колоратка под воротником-стойкой обычной, черной рубашки. — Дино, — я поздоровался с парнем. — Люцифер, — как можно более непринуждённо ответил он. Лицо пастора вытянулось, сменяя палитру красок и эмоций от изумления до лёгкого шока. — Имя настоящее, — я усмехнулся. Оно всегда производит впечатление. — Не видел вас в церкви ни разу, — Фенцио прошёлся по мне изучающим взглядом. Мой ответ застрял в горле, внезапно обрубленный громким женским криком. — А-а-а-а, — раздалось сбоку от нас. — Ништя-я-я-як, — теперь к звуку добавились женские руки с пачкой печенья. Они неслись на нас с воплем победителя, не снижая децибел. — Хоть в чем-то я фартовая! — Вики вывернула из-за полок, потрясая находкой. — Смотри, смотри, смотри! — она запрыгала вокруг меня. — Последнее урвала. Тирамису будет козырный, — ее восторг молниеносно оборвался, стоило ей ощутить на себе две лишние пары глаз. — Ой! Фенцио изогнул бровь, начиная напоминать злого школьного учителя. — Здравствуйте, — высокомерно процедил он, поднимая подбородок кверху. — Здрасте, — Вики натянуто улыбнулась и сложила печенье в тележку. — Привет, — одарила она Дино куда более мягкой улыбкой. — Вас я тоже не видел в церкви, — Фенцио не терял своей надменности. — А я не видела вас в баре, — дерзко заметила Уокер и сплела руки на груди. Я обомлел от такой перемены в ней. Куда делась моя скромница Вики? — Не пристало служителю церкви посещать подобные места, — он запнулся, понимая, что не знает ее имени. — Виктория, — Уокер сверкнула глазами. — Это всего лишь бар. Стоило взять ситуацию в свои руки. — Мы сможем поговорить? — я обратился к Фенцио. — Не на бегу и в магазине. — О чем? — он заметно занервничал, занимая руки застегиванием пальто. — Вы ведь пастор. Знаете всех жителей города. — Я не выношу грязное белье моих прихожан на люди, — священник дёрнул головой, смахивая на надменного голубя. — К тому же есть тайна исповеди, и я со всем уважением отношусь к жителям нашего города. — Ни в коем случае не призываю вас рассказывать мне тайны ваших прихожан, — я примирительно поднял руки. — Простая беседа. Не более. — Приходите в воскресенье на службу в церкви, — вмешался Дино. Отец смерил его долгим, уничижительным взглядом, сунул руки в карманы, прижимая голову к плечам, будто хотел спрятаться. — Да. Приходите, — пастор резко распрямился, переводя взгляд с меня на Вики. — Я рад как жителям, так и гостям нашего города, в том числе. — Мы придем, — заверил я. — Увидимся, — Дино кивнул мне, тепло улыбнулся Уокер. — Пойдем, отец. Парень тронул Фенцио за плечо. Они развернулись, удаляясь прочь от нас. Только когда расстояние стало достаточным, пастор наклонился к сыну и негодующе забубнил. Дино недовольно затряс головой, прибавляя шагу. Семейство вышло на улицу, где сын, не желая более общаться с отцом, сел за руль потрепанного серебристого «жука». Пастор забрался на пассажирское сиденье, похоже, продолжая бубнить в сторону сына. Они смотрелись смешно и нелепо в крошечной машинке, больше подошедшей какой-нибудь утонченной девушке, фанатке старого немецкого автопрома. — Ты заснул? — Вики тронула меня за руку. — Я наблюдаю. — А-а-а-а. Наблюда-а-аешь, — растянула она слово. — Машина смешная. — Ага, — я проследил, как святое семейство покидает парковку. — У «жука» дизайн не менялся со времен третьего рейха. — Что сразу Гитлер-то? — Это часть истории, — я сбросил с себя сосредоточенность, как только серебристый кузов скрылся из виду. — Гитлер распорядился о его выпуске ещё до того, как пришел к власти. Есть легенда, что он сам набросал эскиз авто. Уокер положила два пальца под нос и заговорила в резкой, отрывистой манере. — Обергруппенфюрер Уокер, почему не были на собрании партии в церкви?! Я прыснул от смеха. Из-за полки на нас покосилась какая-то женщина. — Ты разбираешься в званиях Вермахта? — Не, — она потерла нос, делая вид, что он зачесался, чтобы утаить откровенную улыбку. — В каком-то фильме слышала. — Пойдем, — я взял ее за руку, возвращаясь к покупкам. — На воскресенье у нас запланировано нетипичное утро.***
Когда с походом в магазин было покончено, я сложил пакеты в багажник и наметил мысленно следующую остановку. Сейчас стоило посетить полицейский участок. — Ты сегодня в ударе, — я вывел машину на дорогу. — О чем ты? — Вики излучала уверенность и хорошее настроение. — С самого утра дерзишь. Что случилось? — Не знаю, — Уокер пожала плечами. — Состояние странное. — Странное? — Вдохновлённое. Воодушевлённое. Возвышенное, — она сопроводила свои слова звонкими, ударными шлепками по колену. Видеть ее такой удивительно и непривычно. — У тебя закончились слова на «В»? — Нет. Просто сегодня все по-другому, — она откинула козырек перед собой и поправила волосы в зеркальце. — Это все волшебная порка. — И волшебная палка, — Вики бросила на меня красноречивый взгляд. — Уокер, — меня пробрал смех, да так, что я закашлялся. — Ты как ляпнешь что-нибудь. — Волшебная палочка из дуба, — она изобразила крайнюю серьезность, выдумывая свойства на ходу. — Восемь дюймов, содержит в сердцевине частицу кожаной плети и пепел адских пустошей. Я отвлекся от дороги и поглядел на нее, чувствуя, как брови уползли чуть ли не на затылок. — Что? — Вики суетливо забегала глазами. — Я рисую. У меня хороший глазомер. — М-м-м, — мне больших усилий стоило не начать снова хохотать. — Глазомер. — Да, — она спрятала смущенную улыбку в складках шарфа. Я припарковался возле участка. — Подождешь здесь? — Ещё чего! Я с тобой! Уокер выскочила из машины вперёд меня и стремительно пошла ко входу. Неугомонная. В участке не хватало только перекати-поля и реющего над пустотой степного орла. Секретарь с сонным видом раскладывала очередную партию пасьянса на старом компьютере, удостоив нас ленивого взгляда длиной в несколько секунд. — Он у себя, — не скрывая важной надменности, небрежно бросила она. Шериф снова погряз в семейных проблемах. Из-за приоткрытой двери кабинета долетали обрывки разговора, в который периодически вклинивалось очевидно нерабочее «дорогая». — Шериф, — я бесцеремонно толкнул дверь, врываясь в личную беседу. — Я перезвоню, — служитель закона нажал отбой, не дожидаясь ответа жены. Наверняка дома ему влетит за такую выходку. — А, детектив, — он сделал грудь колесом, вспоминая, что сейчас является представителем закона. — Виктория. — Здравствуйте. Уокер присмирела и стала разглядывать обстановку кабинета, сосредотачиваясь на трёх грамотах, украшавших стену. Кабинет был обставлен довольно минималистично, совсем ничего не рассказывая о своем владельце. — Вы хотели поговорить о деле, — не хотелось тратить время на бессмысленные беседы. Шериф сощурился, перевел взгляд на Вики, но ничего не сказал. — По делу Джонсон, — он вальяжно облокотился на стол, демонстрируя, кто тут главный. — Алиби ее парня подтвердилось. Вики обеспокоенно посмотрела на меня, похоже переживая, что я могу проговориться о дневнике. — Шериф, это не мое дело, — я сел на потёртый стул из темного дерева возле стены. — Касаемо жертв маньяка я не отказываюсь помогать в расследовании. Остальное, уж простите. Я развел руками и покачал головой. Взваливать на себя все дела этого города в мои планы точно не входило. Достаточно того, что подвязался на основное дело, отступать от которого не позволит гордость. Уокер закончила с изучением обстановки и села на соседний стул для посетителей. — Если убийца Джонсон кто-то другой, то у ее отца нет алиби. К концу фразы тон его голоса стал тише, выдавая неприятный контекст разговора. Он обошел стол и, будто прячась, сел в свое кресло. — Как нет? — Вики испуганно подпрыгнула на месте. Мысль, что ее начальник может быть убийцей, до сих пор вслух не озвучивалась. — Я рассматривал всех подозреваемых в связке трёх убийств, — шериф задумчиво оглядел папки с материалами дел на столе. — Если есть алиби хотя бы на одно, значит подозреваемый не наш. Служитель закона схватил ручку со стола и начал нервно теребить ее между пальцев. — Джек работал в тот вечер, когда убили Линду, — припомнила Вики. — И он ее отец, а значит вряд ли стал бы... — Да, — шериф кивнул. — Остальных убили после закрытия, либо не в его смену. У меня есть только слова о том, что каждый из жителей, вроде как, — он недовольно подчеркнул эту фразу, — был дома. — Не-е-ет, — Уокер вцепилась в край парки, вытягиваясь как струна. — Джек не убийца. Он хороший. Самый лучший начальник из возможных. Я успокаивающе накрыл ее руку своей. Джек явно относится к ней хорошо, по-отечески, учитывая их сходство с покойной дочерью. Может поэтому он принес ей дневник. Шериф с досадой крякнул, начал перекладывать документы с места на место в ровные стопки. Уверен, необходимости в этом не было никакой. — Какие-то ещё новости? Пока что смысл визита в участок был не понятен. — Беккер застрелился, — выпалил слуга закона. Скользнул хмурым, коротким взглядом по нашим лицам и продолжил: — На Хэллоуин. Не выходил на работу и на связь. Мать пришла проведать и обнаружила, — добавил в конце тихо, с печальным вздохом. В кабинете воцарилась тишина, нагнетаемая тиканьем настенных часов. Уокер ошарашенно уставилась на меня, каменея всем телом от шока. Казалось, она хотела сказать что-то, но передумала. — Записка? — меня эта смерть смутила не меньше. — Нет, — шериф развел руками. — Ничего. Мать допросили. Она сказала, что открыла своим ключом, почувствовала запах и нашла сына на кухне, — он заскреб ручкой по столу. — Если он наш убийца, мы об этом никогда не узнаем. Я напрягся. Не рассчитывал, что потенциальные подозреваемые займутся самоуничтожением. Херовый расклад. Многовато пиздеца для такого маленького города. — Точно самоубийство? — Коронер подтвердил. Сегодня утром пришло, — шериф потыкал ручкой в бежевую папку на столе. — Брызги крови, угол выстрела и прочая фигня. В общем, сам он. Шериф скуксился, швырнул письменную принадлежность в сторону, откинул голову на широкую кожаную спинку и начал раскачиваться на стуле из стороны в сторону. — Обыск ничего не дал? — я цеплялся за любую нить. Блять, вот бы он оказался убийцей, который добровольно себя прикончил. Идеальный расклад. — Нет. «Размечтался. Как же, блять». — Ясно, — я резко поднялся на ноги, смысла здесь находиться больше не видел. Уокер встряхнула головой, приходя в себя, и не менее быстро вскочила следом. — На днях продолжу ковырять архив. Может что удастся найти, — я подошёл к шерифу. — Будем на связи, — закончил, протягивая ему руку. Надо выдвигаться домой и заняться, наконец, тщательным изучением дела.***
Bohren & Der Club Of Gore — Im Rauch
По возвращении я устроилась на диване со злосчастным дневником. Люцифер снял со стены все фотографии и записи, кроме карты города. — Надо начать сначала, — озвучил он ход своих мыслей. — Итак. Некий… — Мистер У, — я включилась в мозговой штурм. От волнения у меня подрагивали руки. Я тискала твердый, бархатистый переплет дневника, с помощью разговоров оттягивая неизбежное. — У? — Люцифер кинул стопку фото на столик. — У — значит убийца. Как «В — значит вендетта». — Фильм с лысой Натали Портман? — он щёлкнул пальцами и махнул указательным, будто мы играли в шарады. — Это все, что ты запомнил? — Там был какой-то хрен в маске Гея Кокса. Я разразилась гомерическим хохотом, да так, что заболели мышцы пресса, а из глаз брызнули слезы. — Гая, — я сделала шумный вдох, — Фокса. — Ой, — губы Люцифера изогнулись в язвительной усмешке. — Эти бунтари на одно лицо. Он приклеил стикер с буквой «У» посреди стены. — Убийца явно коренной житель этого городка, — Люцифер вернул себе строгий вид. — Почему ты так думаешь? — Валери убили через два дня после того, как она перекрасила волосы, — пустился он в объяснение хода своих мыслей. — На подготовку к остальным убийствам он явно тратил больше времени. Проникал в дом, разведывал обстановку, — Люцифер умолк на секунду, концентрируя внимание на фотографиях. — Все должно быть идеально. Без сучка и задоринки. Только благодаря аккуратности маньяк не попался до сих пор. Он отлепил взгляд от фото с мест преступлений и хмуро посмотрел в мою сторону. — Выходит, с Валери он был хорошо знаком, — подытожила я. — Очень хорошо. И с ее домом и с ее жизнью. — Получается, в этом году это его первая жертва? — осознание пришло внезапно. — Если Линда не имеет отношения к делу. — Выходит так. Люцифер начал выбирать по несколько фотографий из каждого дела и, группируя, клеить их на стену при помощи двустороннего скотча. — Как он держался весь год? Почему не убил кого-то другого? — я положила дневник рядом с собой и обняла колени. — Полагаю, у него на примете была другая девушка, — он споткнулся о собственные мысли. В гнетущей, недоброй тишине прямоугольники фотографий шуршали о стену. Люцифер скинул с себя излишнюю задумчивость, решительно наклеил фото своей невесты и закончил мысль: — Возможно, тщательно готовится. Возможно, что-то мешает ему до нее добраться. Поэтому получилось так. — Разве у него нет сильной потребности в убийстве? Как он так долго сдерживался? Я походила на ребенка-почемучку. Говорить что-либо по поводу кадров с места первого убийства не стала. — Я где-то читал, что сам процесс подготовки преступления для таких людей уже удовольствие, — Люцифер с особой тщательностью размещал фото, следя, чтобы они висели идеально ровно. — Обдумывание, планирование, попытка представить в красках, что будет. Для него это своеобразный… — Кайф, — перебила, заканчивая за него. — Да. Кайф, — он кивнул. — К тому же, у него есть трофеи. Он не бездумный головорез. — Что ты имеешь в виду? — Например, туфли, надетые на жертвах, — Люцифер развернулся ко мне. — Каждая пара идеально подходит по размеру жертве. — Что?! В голове взвилась череда сумбурных мыслей. Кожу защипали ледяные мурашки, поднявшие дыбом волосы на затылке. — Да. — Как?! — я тряхнула головой, стараясь не показать страх. — Порассуждай сама, — Люцифер не торопился с ответами. Я растерянно заморгала, вперившись в фото на стене. — Давай-давай, — он покрутил рукой в воздухе. — Это довольно просто понять. — Он знает их размер обуви, — зажмурившись, напрягла мозг, стараясь не думать, приготовлены ли мне туфли по размеру. Почему-то только сейчас я мало-помалу начала осознавать глубину проблемы, до недавнего времени избегая плохих мыслей. Если не думать о плохом, ничего плохого и не случится. Бегство от реальности. — Само собой. Откуда? — Если он бывает дома у жертвы перед убийством, — пауза дала возможность собрать мысли в кучу. — Он копается в вещах. Смотрит размер обуви. — Говорю же: просто. — Это жутко, — руки крепче обняли колени. — Не менее жутко, чем лента, сшитая собственными руками, — погружение в детали пошло дальше. Теперь я опешила. — Ох. Он шьёт ленту для каждой? — глаза сами собой забегали по рядам фотографий на стене. — В первом убийстве, — Люцифер сжал кулаки на пару секунд. Какой бы не была его бывшая, умерла она не самой завидной смертью, — лента была с небольшими огрехами. Строчка не совсем ровная, — он ткнул в крупную фотографию ленты. — Со временем они стали куда качественнее. — Он совершенствуется. Люцифер кивнул. — Во всем. Вероятность, что он допустит оплошность, все меньше. Он раздосадованно выдохнул и продолжил на одном дыхании: — Без ошибки у нас не будет ни единого доказательства, указывающего на преступника. Если в делах не найдется упущенных зацепок, придется ждать жертву, на которой он совершит прокол. Люцифер стиснул кулаки до побеления костяшек. Отсутствие контроля над ситуацией и бессилие, которые он так не любит. Гнев, взметнувшийся в его настроении, можно было без труда уловить в потяжелевшем воздухе. — Увлечение шитьем должно вызывать вопросы, — попыталась увести нить рассуждения в сторону, не дать злости завладеть настроением. — Почему? — отвлекся он от мрачных мыслей. — Я бы очень удивилась, застань тебя вечером за рукоделием. Если он живёт не один, то у жены, девушки, — я поняла, что многие в городе по-прежнему живут в отчем доме, — или родителей должны быть вопросы. С чего вдруг их близкий человек занимается шитьем лент? — указала на одну из крупных фото на стене. — Красных. — Значит либо он живёт один, либо у него есть мастерская, в которой его не потревожит никто, — сделал логичный вывод Люцифер. Рассуждать вдвоём и вслух оказалось весьма продуктивно, нежели в уме сопоставлять все факты. — У родителей Фи́липпа во дворе дома мастерская, — осенило меня очевидным ответом. — И подозрений шитье в их случае не вызовет, — он насторожился, сдвинул брови, испытующе, почти что гипнотизирующие смотря мне в глаза. «Надеется, что я сдамся и уеду под его тяжёлыми взглядами». Я кивнула, не показывая догадок, а память услужливо подкинула позабытое воспоминание. — На Хэллоуин Фи́липп спрашивал у меня, не собираюсь ли я уехать с тобой в Чикаго. Люцифер поменялся в лице. Строгость разом слетела с него, меняясь на очевидное беспокойство. — Потом сказал, что уедет в Ист-Лэйк. Вроде как родители нашли ему там работу, — закончила я, вкладывая в голос непринуждённость. — Любопытно. Он стал наворачивать круги по комнате, походя на зверя, загнанного в клетку. — Как думаешь, родственники могут догадываться? — Я читал, что жена одного серийного убийцы настолько не хотела верить в его виновность, что убедила себя, будто кровь на его одежде — это просто грязь. Люцифер устало опустился на диван рядом со мной, погруженный в удручающие раздумья. — Его близкие видят все происходящее, но отказываются признать проблему? — я отложила дневник, поворачиваясь к Люциферу. Он запрокинул голову на спинку дивана, испепеляющим взором скользя по карте города, словно там можно было найти ответы на все вопросы. — Если он живет здесь, — Люцифер лениво махнул рукой, — с самого детства, я слабо верю, что никто не замечал никаких начальных проявлений агрессии. Были признаки. Только сопоставить факты никто не может. Или не хочет. Он недовольно скривился, негодуя то ли в сторону жителей, то ли в сторону ситуации в целом. — Не хочет? — я удивлённо заглянула ему в лицо. — Боится, к примеру, — Люцифер начал бесцельно пролистывать папки, мельком рассматривая протоколы. — Они здесь все друзья, соседи. Друг за друга, — дела перекочевали на край стола в идеально ровную стопку. — Станет кто-то обвинять собственного сына или сына закадычной подруги в жестокости? Он поднялся на ноги, принимаясь опять расхаживать по комнате. Я понимала, как бесит Люцифера ситуация, не поддающаяся планам и спискам. При его любви к порядку и предсказуемости — это самый настоящий вызов. Собрав в голове все сказанное в единое целое, я задала логичный, пугающий вопрос. — Могло быть такое, что он уже был у меня дома? Люцифер сунул руки в карманы брюк, замирая на месте. — В теории да. Но не думаю, — озвучил он вердикт. — Почему? — ответ был больно оптимистичным. — Сюда сложнее забраться. Ты работаешь буквально в двух минутах от места жительства, в любой момент можешь вернуться. К тому же, у тебя есть соседи. — Да нет у меня соседей! — возмутилась на его упертость. — В той квартире пусто. Он цокнул языком на мое такое же упрямство и, после небольшого раздумья, спросил: — У меня есть одно предположение. Я не могу его никак проверить. — Предположение? — У тебя белье не пропадало? Я обалдело захлопала глазами, ожидая чего угодно, но не этого. — Если только с твоей помощью, — хихикнула, кокетливо улыбаясь. — Я серьезно, Вики, — Люцифера почему-то такая реакция не впечатлила. — Не знаю, — я пожала плечами. Его серьезность сбила меня с толку. Следуя за вектором мысли, я спустила ноги на пол и направилась в свою квартиру. Это было страшно и любопытно одновременно. Не знаю, что я ожидала там обнаружить, в моем-то отсутствующем напрочь порядке. Наверное, убедиться, что опасения беспочвенны. Люцифер выдвинулся следом. После, стоял рядом, не проронив ни слова, выжидающе, пока я рылась в шкафу. — Нет, — я пихнула стопку трусов обратно в ящик. — Я бы заметила. — В этом бардаке? — с насмешкой спросил он, кивком указывая на тотальный беспорядок. — Никакого бардака. У меня своя система, — я примяла ладонью белье. — Из черного кружевного только вот эти? — Люцифер звучал, как инспектор на проверке. — Какой ты внимательный, — отшутилась, понимая, что комплект из секс-шопа разительно отличается от всего остального, что я ношу. — Красное, — он придвинулся ближе, хмуря брови. — Ты не носишь. Я с энтузиазмом зарылась в ящик, устраивая ещё больший бардак. — Из красного есть с клубничками, — победно потрясла найденным бельем. Люцифер ухмыльнулся, а я вспомнила, что в самом начале он дал понять о своей любви к этой ягоде. «Я их даже не надевала при нем». — Не переживай, — он наклонился к моему уху, опаляя горячим дыханием и, словно прочитав мысли, продолжил: — Все равно я сниму их с тебя так быстро, что ты и опомниться не успеешь. Возможно, тебе вообще стоит перестать носить белье. Изо рта вырвался короткий дрожащий вздох, кислород внезапно перестал поступать в легкие. Я сдавленно пискнула, с грохотом задвинув ящик. Он довольно рассмеялся и стал копошиться на полке с футболками, да так усердно, будто не он вовсе минутой ранее шептал мне на ухо пошлости. — Содержимое твоего шкафа напоминает высадку в Нормандии, — он рассмотрел принт на одной из футболок. — Ха-ха, — я скорчила недовольное лицо и закатила глаза. — Только дурак нуждается в порядке. Гений господствует над хаосом, — внесла добивочку из всем известной фразы, за что получила шутливый шлепок по заднице. — В общем, все на месте. Равнодушно всплеснула рукой в сторону закрытого ящика. На душе стало спокойнее после спонтанной инспекции. — Я бы не был так уверен, — деловито не согласился Люцифер. Пререкаться мне помешало его весьма странное занятие, за рассматриванием которого я потеряла дар речи. — Что ты делаешь? — Привычка, — он поправил ловко сложенные стопки вещей. — Привычка все упорядочивать? — Так ведь удобнее, — недоуменно пожал плечами. — Здесь белые футболки. Здесь темные, — поочередно указал на вещи, смотря на меня с явственным непониманием. — У меня никогда не было столько порядка в жизни, сколько стало с твоим появлением. Люцифер обмер, склонил голову на бок, потом, словно сорвавшись, положил руку на талию, привлек к себе и поцеловал в лоб, замирая с прикосновением губ. Я стушевалась под внезапной нежностью, в груди разлилось приятное тепло. Прижалась всем телом в ответ, обвивая руками. Мы стояли так молча с добрых пять минут, затем нехотя разомкнули объятия и в каком-то почти траурном молчании вернулись в соседнюю квартиру, к страшным фотографиям. Разбредаясь каждый к своей обязанности. Я пролистывала дневник, поначалу быстро пробегая глазами ровные строчки. Поняла, что могу при таком просмотре упустить нечто важное. Вернулась к первым страницам и вчиталась в мысли моей погибшей коллеги, пока Люцифер рассматривал карту, стоя возле нее как истукан. Обычные мысли обычной девушки. Неловко лезть в голову покойнику. С другой стороны, надеюсь, что не найду там ничего, обязующего ввязаться в это дело. — Ты не думала о том, что в городе, помимо бара, есть ещё одно место, столь же посещаемое? — спросил Люцифер, направляясь к ящику, в котором он привез бумаги. — Какое? — я оторвала взгляд от дневника. Он нашел коробку с канцелярскими кнопками и вернулся к карте. — Я слишком зациклился на баре, считая, что он — единственное популярное место, где убийца может находить своих жертв, — Люцифер прикрепил красную кнопку на здание, в котором мы сейчас находились. — Рассуждай. Куда ещё ходят люди в маленьком городе, не реже, чем пропустить стаканчик в пятницу вечером? — начал он наталкивать меня на размышления. Я забегала глазами по карте. Большого разброса вариантов в столь маленьком городе не было, тем не менее, вопрос ввел меня в ступор. — В магазин? — предположение казалось вполне логичным. — Нет. — В школу? — взгляд остановился на довольно заметном по размеру здании. — Школу? — Люцифер вопросительно изогнул бровь. — Почему нет? — я развела руками. — Нет, Вики, — он мягко улыбнулся. — Это не школа. — Требую подсказку зала, — я хлопнула себя по коленке. Мини-викторина затянула меня. Дневник был закрыт и отложен в сторону. Люцифер призадумался, чуть качнул головой, подтверждая какую-то свою мысль, и показал крест из пальцев. — Аптека? Точно! Аптека! Все болеют! — я взбудоражено замахала руками. — Нет, — он усмехнулся. — Не аптека. Думай. — Может ещё подсказку? — засканудила в ответ. — Покажешь пантомиму? Люцифер сдержанно улыбнулся, сложил руки в молитвенном жесте и коротко взглянул на карту, будто теперь ответ точно должен быть очевиден. — Я знаю! Кладбище! — я аж подскочила на диване едва не свалившись. — Маньяк сидит за надгробием и наблюдает за будущими жертвами, — закончила замогильным голосом, нагнетая жути своим словам. — Кладбище? Как ты до этого додумалась? — он неподдельно изумился на мою логику. — Ты показал крест, — я разочарованно села, не понимая, в какую сторону мыслить. — Давай, Уокер, — Люцифер покрутил рукой с выставленным указательным пальцем в воздухе. — Ты сообразительная, — ткнул в карту, предлагая посмотреть внимательно. Я сдалась, более детально изучая крошечные домики, испещрившие стройными рядами рисунок города. — Це-е-ерковь, — осенило меня. — Ну конечно. — Бинго, — он прикрепил кнопку поверх здания. — Наверняка на воскресную службу собирается весь, — замолчал, после неопределенно махнул рукой, — или почти весь город. — Часть жителей не ходит в бар, — я бросилась в рассуждения, развивая мысль. — Но точно ходит в церковь. Все потенциальные жертвы как на ладони, — логичный вывод напрашивался сам собой. — Я не хожу туда. Люцифер сделался обеспокоенным, оставил стену с картой в покое и сел ко мне. — Не исключено, что ты не попала в его поле зрения благодаря этому. — Дино теперь мой коллега. А с его отцом мы имели честь познакомиться сегодня, — я закусила губу, делая неутешительный вывод. Если кто-то из них наш убийца, я засветилась, сама того не подозревая. — Говорил тебе, уезжай, — завел он свою пластинку менторским тоном, пытаясь вновь продавить меня авторитетом. — Ой! Не начинай, — взвилась я в негодовании. — Я тебя не оставлю одного с этой канителью. Люцифер протяжно, устало выдохнул, потёр переносицу пальцами и взял со стола блокнот. — Канителью, — повторил он, записывая. — Да! — голос стал писклявым от возмущения. — Я не буду прятаться и бросать тебя тут с маньяком наедине. Давай забудем про этот вопрос раз и навсегда. Он громко хлопнул записной книжкой. Я притихла, распереживавшись, что сейчас беседа о деле выльется в выяснение отношений. — Ты такая вредная порой, — Люцифер щёлкнул меня по носу. — Нам определенно будет очень непросто, — он встал с места, разминая шею и плечи. Меня смутила столь спокойная реакция. То ли он начал привыкать ко мне, то ли в нем что-то переключилось, и он стал видеть наши отношения в ином свете. — Пойдем. Приготовим поесть, — он выдвинулся к двери, пока я, нелепо путаясь в ногах, вставала с дивана. Негодование, клокотавшее минутой ранее, утихло так же стремительно, как и появилось. На миг я ощутила себя глупо со своей несдержанностью, отсутствием стабильности и контроля. Сплошной комок эмоций. Люцифер был словно стена — олицетворение спокойствия в ответ на бурю во мне. Продукты перекочевали в мой холодильник. Квартира Люцифера теперь стала местом сугубо для расследования. На кухне он начал доставать продукты, с непоколебимым спокойствием насвистывая под нос какую-то мелодию, словно мы не обсуждали убийства буквально только что. — Режь мелко. Выдал мне упаковку бекона Люцифер, сам начиная заниматься луком, резкий запах которого смешался с копченым ароматом. В желудке засвербело от голода. — Что мы готовим? — я взяла доску и нож, приступая к выполнению указания. — Бургеры. — Да ладно, — я бахнула ножом по деревянной поверхности. Лезвие с глухим стуком вонзилось в доску. Люцифер скосил глаза на мои руки. — Пальцы не отруби. — Погоди-ка-а-а-а, ты ведь против фастфуда, — мне вспомнился наш поход в Макдональдс. — Мы приготовим бургеры сами. Это не фастфуд, — наставительно заметил он. — М-м-м-м, — я постаралась сохранить серьезность, но вышло плохо. Усмешка явно мелькнула на лице. — Это другое. Он отвлекся от своего занятия, наклонился и, пользуясь тем, что у меня заняты руки, коротко дотронулся до моих губ своими. Я встала на цыпочки, потянувшись за поцелуем, но Люцифер не дал желаемого, склонил голову, меряя меня своим фирменным взглядом, которым умел смотреть только он. — Я починю кровать, — начал было свою угрозу. — И мы сломаем ее снова, — брякнула, перебивая попытку вогнать меня в краску. — Именно, — подтвердил с мечтательной улыбкой мои слова. Лук начал щипать глаза. Я шмыгнула носом, часто моргая. Люцифера же его нарезка никак не впечатлила. — Тебя вообще не пробирает что ли? — мутная пелена перекрыла обзор. Пришлось прерваться в нарезке бекона, помыть руки и стереть слезы незадачливого повара. Он поделил нарезанный лук пополам, поставил сковороду на огонь и занялся подготовкой чеснока. — Нет, — как ни в чем не бывало пожал плечами. — Это не ты плачешь от лука, это лук плачет от тебя, — я заметалась по кухне, обмахиваясь руками. Люцифер усмехнулся, заканчивая нарезку бекона за меня. Когда глаза перестали вылезать из орбит, я вернулась к столу. — Натри чуть-чуть сыра, — продолжил он размечать фронт работ. — И добавь специи в фарш. Вооружившись тёркой, я приговорила на ней упругий кусочек белоснежной моцареллы, прокручивая в голове последние выводы о преступнике. Люцифер выложил к луку в сковороде чеснок, присыпал сахаром, после добавил паприку и томатную пасту. Я так залюбовалась его слаженными, уверенными действиями, красивыми, сильными руками, которые с невероятной ловкостью и умением управлялись с приготовлением еды, что чуть не натерла вместе с сыром пальцы. — Ой! — острый зубец тёрки впился в кожу. — Пальцы в рецепт не входят. — Да ну тебя! Я отставила тарелку с сыром, достала специи из шкафа и фарш из холодильника. — Я тут думаю, — осторожно начала возвращаться к теме преступлений. — Как он находил жертв в Чикаго? Они тоже посещали одно и то же место? На сковороде тем временем зашипела вторая порция лука. Люцифер выгнул бровь, замирая посреди процесса перемешивания. — У тебя разговоры об убийстве пробуждают аппетит? — Мне любопытно, — я добавила перец и соль, мешая фарш с излишним энтузиазмом. — Я ведь не могу переключать мысли моментально. — Вообще это полезное умение. Советую научиться, — он добавил бекон к луку. Запах копчёности, поджаренной до хрустящей корочки, дразнил рецепторы все сильнее, слюна наполнила рот. Организм точно насмехался, давая утвердительный ответ на вопрос. — Думаешь, это так просто? — Нет, — признал Люцифер, отрицательно покачал головой и призадумался. — Только когда у тебя нет выбора, приходится учиться, иначе рискуешь сойти с ума, — на мое обалдевшее лицо он продолжил свою мысль, не дожидаясь вопроса: — В армии некогда терзаться муками совести. Если будешь постоянно мусолить в голове тот факт, что отнял чью-то жизнь, тронешься рассудком. — Ты не мучился? — выпалила я и сразу прикусила язык. — Там, я имею в виду, в Ираке. Его лицо стало суровым, как железная маска, в момент скрывшая от меня привычного мне чуткого и заботливого мужчину, явившая другую сторону личности. Я поняла, что немного забылась, старательно видя в нем только хорошее. Само собой, он не причинил бы мне ни капли вреда, но если понадобится, примет жестокое, волевое решение. — Там нет, — Люцифер выложил обжаренный бекон в фарш, добавил сыр и жестом показал, чтобы я размешала его. — Когда вернулся на гражданку, — он глубоко вздохнул, замирая с салфеткой в руке. — Тогда накрыло. — Прости, — я стыдливо спрятала глаза, жалея, что завела такой разговор. — Все в порядке. Короткий миг наполнился угнетающей тишиной. С одной стороны, стало понятно: тему нужно закрывать. С другой, меня посещали теоретические вопросы, которые очень хотелось задать. Люцифер разрезал булочки и начал подрумянивать их. — Можно вопрос? — Валяй, — нейтральным тоном разрешил он. — Ты бы убил маньяка, случись такая необходимость? — я слепила котлету и теперь нелепо стояла с ней в руке, задавая столь серьезный вопрос. — Я хочу, чтобы он сел, а не умер. — Но вдруг, к примеру, — пустилась я в рассуждения, — встанет выбор моя жизнь или его? — Сегодня у тебя философское настроение, — отшутился он. Стало понятно: тянет с ответом. Боится меня испугать. Котлеты зашипели, стоило им коснуться разогретой поверхности. Мы молчали. Я ждала. Люцифер думал, нужно ли мне вообще такое знание. — Да, — он стиснул челюсти, не глядя на меня. — Я бы мог его убить, чтобы спасти тебя. Не раздумывая. Я не нашлась с ответом. Да что вообще можно ответить на такое? «Проклятие. Зачем я вообще задала этот вопрос?» За нарезкой помидоров мозг лихорадочно метался в поисках ответа на вопрос «А смогу ли я так же?». Кислый сок защипал мелкие ранки от тёрки. К конкретному результату я не пришла. Убийство в состоянии аффекта не равно осмысленно отнять жизнь, пусть и того, кто сам отнимает их с завидной регулярностью. — Я склоняюсь к мысли, что в Чикаго убийца тоже брал на примету жертв в одном месте, — Люцифер сам взял главенство в разговоре, переключая фокус внимания. Я была не против. — Почему? — Все убитые жили в одном районе, — он перевернул котлеты, оценивая с секундной паузой румяную корочку. — Ходили в одни и те же магазины, рестораны, торговые центры, бары, прачечные, — долгая пауза. — Церковь. Любой сотрудник мог быть тем самым убийцей. — Но ты бы вспомнил кого-то из местных, встреть ты его раньше, — я начала собирать бургер, складывая на булку сочный салат и ярко-красный кружок помидора. Люцифер неопределенно качнул головой, возвел глаза к потолку, прикинул что-то в уме. Не ответил сразу. С излишней точностью отрезал два абсолютно одинаковых кусочка сыра. Либо опять корил себя за недостаточную самоотдачу, либо думал. — Не факт, — заключил он. — Убийца мог иметь неприметную должность, в которую не входит общение с людьми. — Например? — Ты помнишь, как выглядит охранник или уборщик в ближайшем к твоему дому магазине в Нью-Йорке? Сыр отправился на котлету, начиная плавиться, точно как мой мозг под обилием мыслительной деятельности. Я отрицательно покачала головой. — Вот тебе и ответ, — вынес безрадостный вердикт Люцифер. Когда бургеры были собраны, я спохватилась о том, что в холодильнике стоит нетронутое пиво. Взяла пару бутылок и под строгим взглядом Люцифера поставила их на стол. — Что? — я поспешно сняла крышку со своей бутылки. — Бургер без пива — продукты на ветер. — Алкоголь, Уокер, — нравоучительно ответил он. — Да брось, — отмахнулась я. — Одна бутылка. Откусила наш совместный кулинарный шедевр и запила прохладным напитком. Пузырьки защекотали нёбо, к сочному мясу прибавилась хмельная горчинка. — Ефдрифть ме-е-я наеэво, — пробубнила с набитым ртом, — как же ха-ашо. Вкус был просто божественный, как будто к приготовлению этого бургера приложили руку все боги Олимпа вместе взятые. «Охерительно. Женись на мне». — Что? — Люцифер прервал мои восторженные мысли, довольно улыбаясь. «Надеюсь, я не вслух это сказала». — Тост! — я цапнула запотевшую бутылку всей пятерней. — За твои умелые руки. Если ты понимаешь, о чем я, — вложила двусмысленности напоследок. — Тонкие намеки не твой конек, — он тоже взял пиво. — И за ответ в виде тирамису, — подначил так же. После сытного обеда пришлось вернуться к не столь приятным делам. Я разлеглась на диване с дневником, хотя предпочла бы вздремнуть вместо выяснения чужих тайн. Люцифер начал перебирать файлы, подшитые к делу, и фотографии. Записи начинались со школьных годов в старших классах. Сперва меня посетила мысль пролистать этот период жизни. Вряд ли он имел отношение к произошедшему. Пришлось приструнить свою лень и прочитать каждую запись. Кто знает, какие подсказки оставила моя погибшая коллега. Записи представляли собой самые обычные девичьи переживания, свойственные для семнадцати-восемнадцати лет. Люцифер немигающим взглядом вчитывался в протоколы, погрузившись в подробности убийств. Задумчиво чесал подбородок, стоял возле фотографий, как каменное изваяние, пытливо смотря на них, точно вот совсем немного и жертвы заговорят с ним через эти фото. Я дошла до страницы, на которой крупными цифрами вертикально было написано «2020». Далее шли записи за прошлый год. Неловкие подробности личной жизни и отношений с парнем. Я сконфузилась. Хоть Линда и не узнает, что я читаю ее мысли. Мне было, мягко говоря, не комфортно.5 ноября. Сегодня Х подвозил меня домой. Он довольно симпатичный. Мы мило поболтали.
«Ровно год назад». Сонный транс как рукой сняло. Буква «Х» выбивалась из общего написания. Почерк всех записей был мелким, округлым, со старательно выведенными буквами. Без единой помарки. Здесь косая линия, смотрящая вправо, имела почти вертикальное начертание. Буква вышла кривая, но Линда не пожелала марать дневник исправлением. «Как странно». Я прочла следующую запись.7 ноября. Встретила Х в магазине. Проболтали, стоя у входа, целый час. Поймала себя на мысли, что с ним интересно. Так странно.
Теперь «Х» имела свой привычный вид. Я сверила записи, убеждаясь, что мне не показалось. Составить представление о неизвестном мистере «Х» из двух записей возможным не представлялось. Далее шли размышления о нынешнем парне, имя которого наконец-то удалось освежить в памяти.8 ноября. Наши с Томом отношения стали пресными. От мысли, что я решила связать свою жизнь с этим человеком, меня тошнит. Когда мы уедем отсюда вдвоем, изменить что-то будет сложно.
9 ноября. Спала просто отвратительно. Точнее сказать, почти не спала. Всю ночь думала про Тома. Он хороший парень, но…
11 ноября. Видела сегодня в городе X.
Запись за одиннадцатое число выглядела на фоне остальных бессмысленной. Одно предложение, не несущее никакого смысла. Впрочем, отличное тем, что в конце стояла уж очень жирная точка. Люцифер в это время суетливо, в нетипичной для себя манере описывал круги по комнате. Переоделся в более удобную, домашнюю одежду. Сделал подтягивания на балке у потолка и несколько отжиманий, похоже, удовлетворения не достигнув. Наверняка посетовал про себя на отсутствие спортзала в городе и гантелей под рукой. — Астрологи объявили неделю шиложопого Меркурия, — я с умным видом пялилась в дневник, вещая в его страницы. — Количество мельтешащих в пространстве Люциферов увеличено вдвое. Густые брови съехались на переносице, он деловито упёр руки в бока. — Физические нагрузки полезны для организма, — назидательно начал Люцифер. — Улучшают прилив крови к мозгу, чтобы лучше соображать, — не смог удержаться от саркастичного тона, вставая рядом со мной, распластавшейся на диване. — Когда лежишь, кровообращение тоже хорошее, — я закинула ноги на спинку. — Видишь, — указала пальцем наверх, а затем на свою голову. — Сейчас как прильет. Он громко хлопнул в ладоши, я чуть не выронила дневник от неожиданности. — Что насчёт пробежек по утрам? — Единственные упражнения, на которые я согласна совместно с тобой, не подразумевают покидать кровать в нечеловеческую срань. Я с шелестом перевернула страницу и недвусмысленно улыбнулась. — Через десять лет без занятий спортом с тебя начнет сыпаться песок, — Люцифер сел рядом и положил мои ноги себе на колени. — Помяни мое слово. — Вот через десять лет и посмотрим, — я отвлеклась от чтения, балдея под поглаживаниями горячих пальцев на коже. — Пока что мой максимум — это лёж лёжа. За свои шутки я получила беспощадную щекотку пяток, прекратившуюся, только когда мне перестало хватать дыхания. — Нашла что-нибудь? — Здесь упоминается некий «Х», — я села прямо и показала текст от пятого ноября. — Буква написана странно, видишь. Люцифер взял дневник в руки и внимательно прочитал указанные строки. — Дальше буква написана ровно, — я ткнула пальцем в другой день. — Это странно. В целом, Линда писала без помарок. — Впечатление, что она хотела написать другую букву, — заключил он. — Может имя. — Но передумала, — такое предположение вполне объяснило странность. — Интересно почему. — Может боялась, что отец найдет дневник, и тот, — Люцифер постучал пальцем по хрустящей странице, — кто здесь упоминается, не очень понравится ему в качестве возможного кавалера. — Джек сказал, что не читал. Я встала на защиту начальника, и без того сегодня подвергнутого серьезным подозрениям. — Сказать можно что угодно, — справедливо рассудил Люцифер. — Правду знает только он. — Ты правда считаешь, что Джек может быть нашим убийцей? — неприятная мысль снова прокралась в голову. Здравый смысл и логика подсказывали: подозревать нужно всех. Да и сама я вначале нашего общения твердо придерживалась такого мнения. Подвергать реальному сомнению того, с кем я бок о бок тружусь почти каждый день, человека, который дал мне жилье и работу, виделось форменным свинством. — И да, и нет, — честно признался Люцифер. — С одной стороны, у него бар. Сколько лет этому заведению? Я покопалась в памяти, восстанавливая все мимолётные разговоры с Джеком и его дочерью. — Лет двадцать, кажется. — Джек работал здесь всегда? Со дня открытия? — Да. — Никогда не бросал бар на произвол? — Нет, — я мотнула головой. Люцифер повел рукой в воздухе, обозначая черту под сказанным. — Не буду утверждать наверняка, только смею предположить, что Джек не убийца. Вряд ли он бросил бар и жил в Чикаго. Или, чего хлеще, мотался туда-сюда, чтобы вершить свои грязные дела. — Че-е-ерт, — поражённая столь простой логикой протянула я. — А шериф? Почему шериф его подозревает? — всполошилась тут же, волнуясь за честь хозяина бара. — Он не берет во внимание Чикаго. Дела-то закрыты, — Люцифер глянул на часы. — Я же смотрю все в связке. Тебе пора на работу. — Ох, точно, — я подскочила с дивана как ошпаренная. — Потеряла счёт времени. — Я спущусь с тобой. Возьму инструменты, починить кран и кровать. На выходе из квартиры я бросила последний взгляд на карту города, застывая в глубоком раздумии. — Итого: у нас в подозреваемых всё мужское население Линдена, минус один человек.