***
Увула — Ты и твоя тень
Я лениво бреду между полок, без энтузиазма рассматривая товары. Кэсси, пританцовывая, идёт впереди куда более бодрым шагом. Подруга затащила меня в магазин «Все для дома», повинуясь зазывающей вывеске о распродаже. Не то чтобы мне жизненно необходимо сейчас приобрести этот странный, изогнутый немыслимым образом торшер за пять баксов или вон ту зелёную салфетницу за доллар. Кэсси считает, что спонтанные покупки иногда полезны. — Вики! — она задорно подмигивает и напяливает на голову нелепую соломенную шляпку. Кэсси вновь отрастила волосы, и теперь светлые пряди слегка вьются, доходя до плеч. — Я похожа на пляжную модницу? Не скрываю по-доброму насмешливой улыбки. — Ты похожа на дочь фермера из Техаса, — фыркаю в ответ, утыкаясь взглядом в сковородку апельсинового цвета. — У меня в школе была математичка, — подруга подходит ближе. Бирка сбоку шляпки раскачивается в такт ее движениям. — Пришла как-то с волосами такого цвета. — Серьёзно? Я кручу в руке посуду, удивлённо поднимая бровь. — Ага, — Кэсси стучит пальцем по яркому бортику. — Может краску перепутала, — она недовольно морщится. — Изольда. Шизанутая бабка. — Я прям чувствую эту безграничную любовь в твоих словах. Подруга шутливо пихает меня в бок, ловко снимает шляпу и кидает ее обратно на место. — Возьми сковороду, — советует она. — Зачем? У меня есть посуда. — Это же сковородка, — удивляется моей недальновидности Кэсси. — В хозяйстве всегда пригодится, — она кладет посуду в нашу корзину. — Если у нее характер, как у моей математички, твоя еда будет зажарена будь здоров. Подруга ехидно улыбается и шествует прямо, вдоль полок. — Как у тебя со Стэном? — словно невзначай спрашивает она, косясь на меня. — Вроде ничего, — я пожимаю плечами. — Точно? Кэсси останавливается и обеспокоенно заглядывает мне в лицо. — Да, — стараюсь вложить в голос больше уверенности. Мне сложно объяснить свои ощущения от наших отношений. Стэн проявляет внимание, демонстрирует беспокойство обо мне, заваливая бесконечными сообщениями по несколько раз в день. Стоит ему прийти ко мне, он практически не оставляет меня одну, наедине с самой собой. У меня нет претензий к нашим развивающимся отношениям, но внутри свербит странное чувство, словно что-то не так. Маленькие, неуловимые крупицы размытой картинки пока далеки от целостного ее восприятия. Все вместе рождает тревожное ощущение, не подкреплённое устойчивыми фактами. — Вики, — Кэсси берет меня за руку. — Ты всегда можешь рассказать мне о том, что тебя беспокоит. — Все в порядке, — я выдергиваю ладонь из хватки подруги, натянуто улыбаясь. Она недоверчиво щурится, метая подозрительные взгляды, говоря тем самым, что видит меня насквозь. Кэсси принимает деловитый вид, берет из просторной корзины со скидочными товарами набор ракеток для бадминтона, разглядывая его слишком уж пристально. — Врешь, — заключает она, обращаясь к ракетке. Я протестующе цокаю языком, избегая смотреть в глаза подруги. Видит меня насквозь, потому и не верит. — Я не могу это объяснить, — понизив голос, все же признаюсь. — Странное чувство. Кэсси кладет ракетки в корзину и выдвигается дальше, поглядывая на меня с опаской, а я продолжаю: — С ним рядом меня накрывает какая-то угнетённость, а без него — беспокойство и страх. Подруга цапает пачку чипсов и застывает. Упаковка хрустит под нажимом ее пальцев. — Звучит не очень. Может тебе с ним расстаться? Становится не по себе, когда представляю, что Стэна не будет в моей жизни. — Не знаю. Объективных причин для этого я не вижу, — неловко признаю в ответ. — Я тебя не понимаю, — Кэсси идёт в сторону касс. — Если тебе одинаково паршиво и с ним и без него, то может здесь что-то не так? Она выкладывает покупки на автоматическую ленту. Я погружаюсь в пучину сложной гаммы чувств и мыслей. Я ведь столько лет была влюблена в Стэна. Мечтала, как однажды он обратит на меня внимание, перестанет видеть маленькую девочку, заметит во мне взрослую девушку. Реальные отношения с ним оказались совсем не такие, как я представляла. Эйфория прошла слишком быстро. Кассир озвучивает сумму, и Кэсси достает несколько купюр. — Я заплачу, — спохватываюсь, вспомнив, что сковорода — моя покупка. — Не надо, — подруга рассчитывается и забирает пакет. — Будет мой тебе подарок. Мы не спеша доходим до ее дома, жуя по пути купленные чипсы. В воздухе разливается первое весеннее тепло. Слегка свежий, не такой колючий, как зимний, ветер приносит запахи молодой листвы и тонкие, почти неуловимые нотки бутонов цветов. — Я должна тебе кое-что рассказать, — вдруг становится серьезной Кэсси. Настораживаюсь, не понимая, чего можно ожидать от столь внезапной смены настроения. — Мы с Антоном уезжаем из города. Она останавливается перед забором, некогда выкрашенным белой краской. Сейчас покрытие облупилось, напоминая пожелтевшую чешую, обнажающую старые, потемневшие доски. Опешив, замираю, сердце сжимается в болезненный ком, неистово стуча в грудную клетку. — Как? — с трудом проглатываю подступающее удушье. — Почему? — Ты же знаешь, мой бывший... — Кэсси умолкает, открывает ветхую калитку и заходит во двор. — Он чертов псих, Вики, — заканчивает она шёпотом. — Он преследует тебя? Мы садимся в тени старой беседки, я кладу покупки на стол, осматривая ставший таким родным двор дома подруги. Дом, снятый ей и ее новым парнем за скромную цену, не пестрит богатством и требует ремонта. Для них это не важно. Они счастливы здесь, наполняют его стены теплом двоих, встретившихся на извилистом пути жизни. Судьба или случайность — неизвестно. Антон и Кэсси идеально подходят друг другу. Я не чувствую того же со Стэном. Это удручает, вселяет сомнения и страхи. — Да, — она опускает глаза, рассматривая пробивающиеся сквозь землю первые травинки. — Приходит иногда сюда пьяный и ломится в дом, — подруга дергано вздыхает. — Антон убьет его однажды, ты же понимаешь? Во взгляде мольба и отчаяние. Антон — один из самых колоритных персонажей среди моих знакомых. Русский парень, с которым Кэсси зацепилась в споре на Брайтон Бич. Спор перерос в знакомство и любовь. Сначала он показался мне пугающим, грубым, неотёсанным. Этакий здоровенный мужлан с виду. Как же я удивилась, узнав его ближе. Сложно представить себе кого-либо добрее и отзывчивее. У них с Кэсси большая разница в возрасте, что весьма смущало меня поначалу. Но ее знакомый открывался мне с каждым разом с лучшей стороны. Шоком стало и то, что у Антона незавидное, жуткое прошлое. Тяжёлые годы на родине, где он, стремясь к лучшей жизни, связался с криминалом. Работа с бандитами закончилась гибелью жены и ребенка от их рук. Больше такой оплошности он не допустит. Когда Кэсси говорит, что Антон убьет ее безумного бывшего, она не шутит и не преувеличивает. — Понимаю, — неохотно соглашаюсь, ковыряя носком ботинка влажную землю. Подруга обнимает меня за плечи, утешительно гладя по голове. — У тебя все будет хорошо, Вики. В жизни черные полосы сменяют белые, — я вымученно улыбаюсь. — В твоей черных было слишком много. Однажды настанет одна большая, нескончаемая белая, вот увидишь, — утешает она. — Появится человек, который принесет тебе свет. — Хочется верить, — шмыгаю носом, поддавшись эмоциям. Кэсси берет набор ракеток и даёт одну мне. — Сыграем?***
— Ну нихрена себе тут завал! — практически проорала я, как только мы зашли в помещение архива. Для маленького городка количество коробок с делами оказалось достаточно внушительным. — Проблема в том, что большинство информации ценности не представляет, — раздосадованно заметил Люцифер. — Надеюсь, вдвоем мы осилим архив быстрее, — я задумчиво осмотрелась. — В этом точно есть смысл? Места поджогов. Они дадут нам какую-то информацию? — попытала я счастье, в надежде, что Люцифер откажется от своей затеи. — Учитывая, что их виновник умер... — он снял пальто, аккуратно сложив его на спинку стула. — Не знаю. Вдруг, получится наткнуться на что-то интересное. Не связанное с поджогами. Он деловито осмотрел полки, полный уверенности в полезности нашего занятия. Я тоже разделась, кинув парку поверх его пальто. — Итак, — уперев руки в бока, прикинула фронт работ. — Поджоги и зоосадизм? — Да, — Люцифер достал одну из коробок с полки и поставил на стол. — Может ещё что-то интересное. — Хорошо. Я уселась на стол рядом с коробкой и достала первую папку. В воздух взвилось облачко архивной пыли. Я громко чихнула и потерла глаза, неприятно поцарапанные отпечатком застарелости документов. День обещал быть томным. Мы копошились в бесчисленных документах, как оказалось, находящихся в сущем бардаке. Вплоть до того, что бумаги в деле могли частично отсутствовать, либо среди них лежали листы, не относящиеся к делу. Через пару часов энтузиазма у меня поубавилось. Под изучение пошла вторая коробка дел, не представлявших ровным счётом ничего интересного для нас. Вдвоем, конечно, мы справлялись быстрее, но не настолько, чтобы легко разобраться с архивом в ближайшие недели. — Слушай, — я понизила голос и разочарованно убрала очередное дело в сторону. — К разговору о церкви. Люцифер заинтересованно поднял взгляд. — Если мы подозреваем даже священника и его сына, — я нагнулась над столом, переходя на заговорщический шепот, — почему мы не подозреваем шерифа? Я стрельнула глазами на дверь и выпучилась, слегка перепуганно ожидая ответ. Что если маньяк сам блюститель закона? Сидит в своем кабинете и насмехается над нашими нелепыми попытками поиграть в детективов. Он знает, как обмануть закон, замести следы на месте преступления. В конце концов, он приехал как раз, когда начались убийства. — Кто сказал, что мы его не подозреваем? — Люцифер иронично приподнял бровь. — Ты не говорил, — я понизила голос сильнее, переходя не то, что на шепот, а на китовью частоту. — У меня под подозрением все, — отбил он с непоколебимой уверенностью. — Кроме Джека, пожалуй. С логической точки зрения, он не подходит. — Вдруг он будет водить нас за нос? — Птичка, — Люцифер расплылся в загадочной улыбке. — Я сам кого хочешь провожу, — понизил голос, вкладывая в тон очевидный сексуальный намек. — И не только за нос. Я рассмеялась слишком громко для человека, читающего уголовные дела. Люцифер приложил палец к губам, я спохватилась, беря себя в руки, тем не менее, позволяя лёгкой улыбке остаться на губах. Он устало запыхтел, открыв очередную папку, и пробежался глазами по содержимому. — В пятнадцать тридцать пять на пульт дежурного поступила жалоба на обнаженного мужчину, передвигающегося по Мэдоу Лэйн. Патруль, прибывший на место, обнаружил мужчину, быстрым шагом направляющегося на север. Им оказался Мистер Фостер, задержанный за нарушение правопорядка. В ходе выяснения обстоятельств он пояснил, что экстренно покинул жилье своей любовницы — миссис Симонс, ввиду возвращения домой ее мужа. Зачитал он протокольным тоном, убедился, что больше в папке не содержится других документов, и с лукавой улыбкой закрыл ее, откладывая в сторону уже просмотренных. Я усмехнулась, понимая, что от скуки сама начала вчитываться в протоколы. — Мистер Вильямс заявляет, что его сосед мистер Кэвин Уотсон незаконно похитил и присвоил себе десять голов кур. Мистер Кэвин Уотсон, в свою очередь, утверждает, что куры добровольно сели в его грузовик, тем самым изъявив желание сменить место жительства. — Потрясающе, — Люцифер словно преисполнился энтузиазмом после истории о курах. — Не найдем чего-то ценного, хотя бы повеселимся. — И на том спасибо, — не стала спорить я, выуживая из коробки очередную папку. Без особой надежды и воодушевления прочла первые строки заявления, глаза расширились от удивления, жадно забегав по дальнейшей информации. Кровь застыла в жилах, мозг принялся лихорадочно обрабатывать информацию. — Кирп-и-ич мне в рот, — протянула я. — Вот это поворот! Люцифер громко хлопнул папкой, которую держал, и кинул ее в стопку. — Судя по твоей реакции, нашлось нечто занимательное. — Да ты только посмотри! Я вскочила, взбудораженная своей находкой, обогнула стол и затрясла документами прямо перед его носом. — Я не буду утверждать наверняка, но, судя по возрасту и чертам лица, это сестра Билли Беккера! — голос наполнился визгливыми нотками паники. Люцифер перехватил маячившую перед лицом бумагу и начал вчитываться. — Хм, — брови задумчиво съехались на переносице. — Она пропала пятнадцать лет назад. Тело так и не найдено, — он жадно проглатывал строку за строкой. — На Хэллоуин, — ошеломленно оповестил Люцифер, поднимая на меня глаза. — Нужно поговорить с матерью Беккера, — руки нервно зачесались, кожу закололо тысячами раздражающих иголочек. — Вдруг это важно? Он ведь на Хэллоуин... — озарение выбило почву из-под ног. Мне перестало хватать воздуха, сердце и вовсе норовило выскочить из груди, как после бега. — Застрелился, — подытожила я. — Попробую узнать у шерифа. Он здесь всего лишь два года. Но вдруг что-то слышал. Люцифер в несколько широких шагов оказался в коридоре, нацеливаясь на кабинет блюстителя порядка. Я скакала следом практически вприпрыжку, перебирая в голове варианты возможной связи с нашим делом. Шериф угрюмо рассматривал фотографии, разложенные на столе, почти не двигаясь и не мигая. Ступор мужчины сняло только наше эффектное появление. — Шериф! — Люцифер потряс находкой. — Вы знали, что у Беккера пятнадцать лет назад пропала сестра? Мужчина медленно моргнул, ещё и ещё, выходя из транса раздумий. Я обратила внимание, что материалы на его столе относятся к гибели Линды. — Нет, — заметив мою заинтересованность, он поспешно накрыл фотографии бумагами. — Какое это имеет значение? — Понятия не имею, — Люцифер принялся мерить кабинет шагами. — Эта история может иметь отношение к нашей. — Вряд ли нынешние убийства могут быть… — Вы не можете утверждать наверняка! — голос Люцифера стал негодующим. Он выглядел гончей, напавшей на след, смутный, неясный, почти неуловимый. Инстинкты во всю трубили о необходимости проверить информацию досконально. Шериф примирительно поднял руки. — Не могу. О пропаже девочки не знаю. — Где живёт его мать? Мне надо поговорить с ней, — Люцифер стоял посреди кабинета, напряжённый, как курок на взводе. — Это... Гм... — мужчина поёрзал в кресле. — У них сегодня похороны. Я бы не стал. — Твою мать. Люцифер опять начал суетливо вышагивать по пространству. — Можно проверить информацию по Беккеру? — он замер. — Судя по всему, у них с сестрой небольшая разница в возрасте. Шериф повел бровью, ничего не ответил, молча повернулся к старенькому компьютеру и начал печатать на клавиатуре. — Вот, — коротко оповестил он. Мы с Люцифером сгрудились вокруг мерцающего экрана, с которого на нас смотрели водительские права Билли Беккера. Я пробежалась глазами по информации. — Какая дата рождения у сестры? — кивнула на папку с делом в руке Люцифера. Цифры показались мне знакомыми. — Семнадцатое марта девяносто первого года, — зачитал он. — Они близнецы, — шокировано произнесла я. — Похожи внешне, — заглянув в материалы дела, сверила фото. Однозначно, нынешний Билли стал потрепанным жизнью и гораздо старше, но общие черты без труда прослеживались между ним и девочкой на фото. — Я заберу материалы, — заявил Люцифер. — Поговорю с матерью Беккера на днях. Это может быть очень важно. — Если будет нужна моя помощь, я к вашим услугам, — откликнулся шериф. — Спасибо. Люцифер, всполошенный находкой, был полон энергии и энтузиазма. В какой-то мере она его замотивировала и обнадежила. На волне успеха мы перерыли целых три коробки, к сожалению, так ничего больше не обнаружив.***
Дома, после быстрого ужина, Люцифер занялся наведением порядка в личных делах, требующих не меньшего внимания, чем расследование. Я переключилась на дневник, в надежде, что очень скоро станет понятно, кто такой этот некий Х.15 ноября. Взяла у Х номер телефона. Не знаю зачем. На что рассчитывать. Между нами словно тяга.
17 ноября. Переписывались весь день. У нас так много общего, это невероятно. Он потрясающий собеседник. С Томом у нас нет такого глубокого взаимопонимания. Думаю, Том вообще не мой человек.
20 ноября. Сегодня приезжал Х. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, стоило его увидеть. Он предложил сходить вдвоем куда-нибудь в Ист-Лэйк. С нетерпением жду свидания.
22 ноября. Свидание прошло великолепно. Мы оба волновались, чтобы нас никто не увидел вместе, но все прошло гладко. Х довёз меня до дома, пришлось выйти за пару кварталов и пройтись пешком. Плохо, когда приходится скрываться. Уверена, если мы поймём, что созданы друг для друга, преграды можно будет устранить.
— Есть что-то интересное? — голос Люцифера, отчуждённый и далёкий, вывел меня из мира Линды. — Этот Икс, — я прочла последнюю запись за двадцать второе ноября. — Они почему-то могли видеться только тайком. — Тайком? — Да. На свидание ездили в Ист-Лэйк. Оба волновались о приватности. Само собой, — я кивнула, соглашаясь со своими рассуждениями, — у Линды есть парень. Только у меня впечатление, что этот чувак тоже не свободен. — Почему? — заинтересовался Люцифер, отвлекаясь от ноутбука. — Линда пишет: «Уверена, если мы поймём, что созданы друг для друга, преграды можно будет устранить», — зачитала я. — Я не психолог, не следователь, наверняка не могу утверждать, только предполагать. Меня смущает формулировка «мы». — Та-а-ак, — подталкивал мои размышления Люцифер. — Судя по ранним записям, отношения с Томом ее не устраивали, как мне показалось. Она была более чем готова к их разрыву, — мне вспомнился мой опыт болезненных отношений, в которых я никак не могла поставить точку, снедаемая страхами и сомнениями. — Рассуждай вслух. Озвучивай все, что придет в голову. Люцифер поставил ноутбук на столик, выражая глубокий интерес к моим мыслям. Я встала с дивана, начиная вышагивать взад-вперёд от стены к стене, точь-в-точь как он сегодня в участке. — Теоретически, Линда вполне могла разорвать свои отношения сразу же. Но они были вместе давно, и это не так просто, как кажется, — высказала я догадку. — Не так просто? — Люцифер выгнул бровь, не улавливая мою логику. — Да. — Поясни. — Когда находишься в отношениях с человеком очень долго, — я добавляла паузы между предложениями, медленно оформляя кучковавшиеся в голове мысли, — вы прикипаете друг к другу. В итоге, если становится тяжело, и посещают мысли расстаться, жалеешь потраченное время. Поэтому оттягиваешь момент. — Не понимаю. Люцифер моргнул, хмурясь на странную для него логику. — Ты как бы... — я остановилась и начала крутить рукой, ища определение, которое все объяснит. — Как бы думаешь: «Может что-то изменится все-таки». — Но ведь тебе плохо, — он пожал плечами. — Что изменится? — Не знаю, — я вновь начала мельтешить возле дивана, где он сидел. — У тебя никогда такого не было? Тень задумчивости легла на его лицо. Люцифер отстранился в свои думы, раскапывая нечто в глубине. Вероятно, даже вскрывая болезненные раны. — Это как... Как… — я пыталась выдать подходящую ассоциацию. — Чемодан без ручки. И нести тяжело, и выкинуть жалко. Он вынырнул из омута памяти, сменяя задумчивость на озарение. — Странно, но я понял тебя. Люцифер взъерошил пальцами волосы, размял плечи, избегая смотреть мне в глаза, поднялся и подошёл к окну, рассматривая непроглядную ночь. — Во всем этом знаешь, что странно? — я попыталась отогнать от него гнетущие думы. — М-м-м? Он отошёл к столу, взял папку с делом, по-видимому, чтобы занять руки хоть чем-то. — Если Линде так сильно нравился этот мистер Икс, настолько, что она очень-очень хотела быть с ним, почему она не сорвалась и не бросила парня? Я остановилась, вопросительно разводя руки по сторонам. — Хороший вопрос, — Люцифер возвел глаза к потолку. — Что им могло мешать начать нормальные отношения? Я взяла дневник, перечитала ещё раз записи, на которых остановилась. — После свидания он довёз ее не до порога, а высадил за несколько кварталов. Почему? — Линда жила с отцом? — Насколько я знаю, да, — я села на диван, раз за разом вчитываясь в запись после свидания. Люцифер устроился рядом. — Плюс, она пишет про какие-то преграды, мешающие быть вместе, — я ткнула пальцем в запись. Он опустил глаза на ровные строчки, медленно, вдумчиво их читая. — Что если у него тоже есть девушка? — логичное предположение напрашивалось само собой. — Тогда они оба не могут позволить себе вольностей, — Люцифер устало откинул голову на спинку дивана, загружаясь вдобавок к своему расследованию. — Звучит логично. «Черт, грузанула нас обоих в итоге».***
— Слушай, — Вики медленно закрыла дневник, прошлась глазами по фото на стене, тяжело сглотнув, и вернула взгляд ко мне. — Давай проедемся. — Проедемся? — не понял я. — Да, — она кивнула уже увереннее. — Сменим обстановку. Представим, что ничего этого, — она, не глядя, махнула рукой на стену, — нет. Есть только мы двое, ночь, дорога, музыка и скорость. Я удивился такому предложению. Несильно страдал романтическими дорожными порывами, хотя мчаться в густую ночную тьму, вжимая педаль в пол, безумно люблю. Есть в этом нечто отрешающее тебя от реальности, ее жестокой, стальной хватки на твоём горле. Путь без цели и смысла, который однажды закончится. — Если хочешь, не вопрос, — я кинул папку с делом на стол. — А ты будто нет. Вики насупилась, по-детски надувая губы. Я слегка наклонился, разгладил указательным пальцем морщинку между ее бровей, залегающую там каждый раз, когда она хмурится. — Я хочу быть там, где ты, Уокер. Она округлила глаза, секундой позже вспыхивая румянцем. — Заварю чай, — Вики вскочила на ноги, суетливо вышагивая в сторону двери. — На улице холодно, замерзнем ещё. В своей квартире Уокер заметалась, одеваясь потеплее, погремела шкафчиками на кухне, отыскав там маленький термос, и поставила греться воду.LXST CXNTURY — Amnesia
Спустя полчаса мы сели в машину. На улице стемнело, наступила ночь, тускло подсвеченная скудным светом фонарей на тротуаре. Недолго думая, я взял курс на трассу, ведущую в соседний город, в Чикаго, прочь отсюда. Опять этот грёбаный соблазн все бросить и умчаться прямо сейчас, без оглядки и сомнений. Вики с энтузиазмом начала копаться в музыкальной библиотеке, подбирая трек по настроению. Пейзаж маленького городка редел. Небольшие ухоженные домики шли на убыль, попадаясь все реже и реже, чем сильнее мы приближались к выезду. Жилые участки сменились густой растительностью, шумящими в темноте ветвистыми деревьями, листья с которых вот-вот опадут, чернеющими раскидистыми кронами в темноте. Сливаясь в плотные, живые стены на обочине. Вереница фонарей оранжевыми, размытыми шарами тянулась вдоль дороги, выстилая наш путь. Им вторила флуоресцентная разметка, змеящаяся по асфальту под колеса машины. Дорожные указатели поблескивали в свете фар яркими вспышками. Дорога убаюкивала, даря покой сердцу и мыслям. Машина стала маленьким островком безопасности в суровой реальности, которую мы силились разгрести всеми силами. Мчались по серпантину неизвестности, пути «Жизнь» от рождения до смерти. Короткий миг, длиной в несколько десятков лет. Вики похлопала себя по боку, удивлённо нахмурилась и расстегнула парку. В бледном свете уличного освещения блеснуло что-то маленькое и круглое. Она задумчиво покатала находку пальцами и повесила на зеркало заднего вида, перекидывая цепочку назад. Теперь я смог рассмотреть предмет получше. Им оказался маленький кулон. Прозрачная сфера с переливающимися внутри густыми сине-фиолетовыми вкраплениями с множеством блёсток. Вселенная. Космос. Бесконечная, холодная пустота. Беспощадно неприветливая и завораживающе прекрасная. — Откуда это у тебя? — Подарили, — ответила она, напуская на себя загадочности. — Это кто тебе дарит украшения? — в голосе засквозила ревность. — Люцифер, — ей явно польстила моя реакция. Она сдержанно улыбнулась, фокусируя внимание на подвеске. — Парень Линды, — Вики запнулась, — отдал. Вики замолчала, тронула пальцем прозрачный шар, он завращался, мерно покачиваясь с движением машины. — Сказал, хотел порадовать ее, перед тем, что произошло, — Уокер замолчала, кусая губы в глубоких раздумьях. — Теперь наполнять эту вселенную смыслом будем мы с тобой. Знаешь, — она играючи провела пальцами по ручке двери, — эта машина, как наша маленькая вселенная, где мы в безопасности, и нет ничего, кроме нас двоих. Я крепче сжал руль, в глубине души желая никогда не покидать это свободное от бед пространство. Огни встречных машин масляными отблесками лизали поверхность шара, зажигая искры-звезды внутри. Прозрачная гладь бликовала, разбрасывая сверкающие всполохи по салону. Вики открыла окно. Свежий ночной воздух ворвался внутрь, взметнув ее растрепанные волосы вверх. Пряди разметались по плечам и груди, вторя потокам ветра. Она положила руку на раму, ловя пальцами встречный ветер, пробуя простор ночной дороги, притрагиваясь к свободе похолодевшими длинными пальцами. Блики пробегали по белоснежной коже, охваченной в темноте голубоватым свечением. Мелькали цветными вспышками на ее одежде и протянутой в окно руке, словно говоря мне: «Эй, смотри. Вот она. Она твое спасение. Она то, что ты искал. Она есть, она здесь и она тебе ничего не должна. Твои ожидания — это твои проблемы. Цени ее, идиота ты кусок». Вики закрыла глаза, утопая вместе со мной в ритме песни, разливающейся по салону дрожью вибрации. Вот бы закольцевать этот миг, нестись в бесконечной петле покоя и ветра в чертовом куске стали. Я ведь уверен, сука, на сто процентов уверен, что все будет хорошо. Что все сложится, удастся и разрешится. Убеждён: будем вместе, будет дом, будет семья, будет и пляж, и Диснейленд. Тогда почему так свербит глубоко внутри больная, неуместная тревожность? На обочине показался знак. Стрелка и надпись «Озеро «Парадайс». Я сбавил скорость и свернул на грунтовую дорогу. Освещение пропало. Теперь нас направлял лишь свет фар, прыгающий среди мрачных деревьев. Сверкнуло крошечное озеро с темной, рябой от ветра поверхностью. Вода — тягучий, черный сироп расплескавшийся в ночной тьме. Я припарковал машину боком, недалеко от воды, оставив противотуманные фары спереди включенными, в качестве небольшого источника света. Вики закрыла окно и, не проронив ни слова, выскочила на улицу, обмирая в немой задумчивости. Благословенная тишина, вокруг ни души. Рядом с водой холоднее, чем обычно. Я достал плед из багажника и термос с чаем. — Давай, — поставил термос на крышу, завернул Уокер в плед и, подняв на руки, усадил на багажник. — Замерзнешь ещё, — закутал по самый подбородок. Вики шмыгнула носом и спрятала лицо в мягкой ткани. Две дорожные кружки с термоса наполнились ароматным напитком, приятно согревающим руки. Пар был едва различим в ночи. Уокер приняла чай из моих рук, высунув одни только пальцы из пледа, осторожно подула, пробуя губами температуру. — Божественно, — выдохнула она, сделав глоток. — Если бог существует, он сейчас обиделся на то, что в его ведении такие мелочи, вроде чая, — усмехнулся я, вставая рядом и опираясь на машину спиной. Вики задрала голову наверх, рассматривая удивительно звёздное небо, не скрытое тучами. — Почему ты потерял веру? — она шумно вдохнула. — Ну, то есть, в какой момент ты понял, что тебе она не нужна? — Моя вера, — я ещё раз прокрутил в голове мысль, прежде чем высказать вслух, — результат воспитания моих родителей. Они привили мне ее, убедили, что она нужна, и растили с такой установкой в голове. Я замолчал, сделал глоток чая, смачивая горло. Вики тихо ждала продолжения, гипнотизируя одну точку на земле. — Жил и верил — все вокруг по законам кого-то сидящего свыше. Важного, кто решает за нас. И если что-то происходит, значит так нужно, — я вспомнил события многолетней давности, вновь почувствовав себя в болезненном миге. — Только когда ты держишь в руках остывшее тело того, кого любишь, верить, что это нужно и правильно, как-то тяжело. Уокер отрывисто вздохнула, успокаивающе положила руку на мое предплечье, сминая пальцами ткань пальто. — После смерти моих родителей, — осторожно начала она, — состояние у меня было крайне тяжёлое. Если бы не Кэсси, вряд ли я хотя бы с кровати смогла подняться. — Вики замолчала, рассматривая чай в моей кружке. — В церкви, когда проводили мессу, я стояла сама не своя. Смотрела по сторонам и не понимала, как бог допустил такое? Она отвернулась, вглядываясь в отблески на озере, и закончила мысль, обращаясь к ночной пустоте: — В группах поддержки нам говорили, что бог даёт испытания по силам. Только сил у меня не осталось уже, а испытания так и не закончились, — ее голос дрогнул, обнажая больную тему. — Иди ко мне, — я обнял худые плечи и поцеловал ее в висок. — Все закончится. Я приложу максимум усилий, чтобы наши жизни стали такими, каких мы заслуживаем. — Почему ты так стремишься взять ответственность на себя за все вокруг? — Вики повернула голову, всматриваясь мне в глаза. В слабом свете фар выражение лица было не очень различимо, но я на каком-то инстинктивном уровне понял: она меня жалеет. Дернулся, нервно, стыдливо. Ночь частично скрывала нас друг от друга, одновременно обнажая души. Черт, почему так сложно говорить о том, что внутри? — Отец, — я стиснул кружку, давя порыв закрыться, — всегда убеждал меня, что я должен быть взрослым и ответственным. Однажды стану мужем, отцом, а без этих качеств муж и отец из меня получится паршивый. — Только стараешься ты уж слишком сильно. Можно иногда позволить себе слабость и чуточку лени. — Наверное. Мы помолчали, допивая первую порцию чая. Вики разлила по новой. Каждый переваривал разговор, натужно шевеля усталым мозгом. — Черт, — я выругался, едва не кинув от досады кружку. — Так тупо, разменяв четвертый десяток, понять, что не обязательно жить как сказали родители. «Чувствую себя взрослым идиотом». — Чувствуешь себя идиотом? — словно прочла мои мысли Уокер. Я недовольно крякнул, запивая негодование. — Тебе хотя бы сказали, как жить. Ну, — она пожала плечами, — попытались, как могли. — А ты? — я оживился. — У тебя разве не было такого? Вики болезненно усмехнулась. — Мои родители все время работали, — она стала гладить кромку посуды пальцем, обводя ее по кругу. — Их рекомендации ограничивались: «Учись хорошо, чтобы ты могла пробиться в жизни», «Веди себя прилично, чтобы люди чего дурного не подумали», «Поешь суп и убери в холодильник, когда остынет». Теперь я обречённо хмыкнул. Родители и их установки — спонсор роскошной жизни вашего психолога. Паршивая безнадёга. Как ни старайся, дров все равно наломаешь. — Когда их не стало... — Уокер хотела продолжить, замялась откашливаясь. Я утешительно погладил ее по плечу. — Мне было восемнадцать. Одна во взрослой жизни. Без цели, без пути, без плана. Подсказать некому, спросить тоже некого, — она пространно махнула свободной рукой. — Покопалась в голове, в воспоминаниях. Подумала, вдруг соберу по крупицам рецепт жизни. А его там нет, — Вики постучала ногтем по стенке кружки, будто проверяя ее прочность. — Выяснилось, что мне не рассказали, как жить эту жизнь. Я живу и не знаю, как должно быть. Как правильно и как надо. Болтаюсь по свету, сквозь года и время, словно щепка в океане. Мне даже компаса не дали. Вики замолчала, украдкой потерла щеку, надеясь, что я не замечу. — Птичка, — я поставил кружку и ласково прижал Уокер к себе. — Мы со всем разберемся. Нас ведь двое. А две головы лучше, чем одна. Она всхлипнула, поставила напиток себе на коленку, позволяя голове утомлённо лечь на мою грудь. Я гладил ее шелковистые, прохладные волосы, баюкая в своих руках, веря, что смогу дать тихую гавань, стану компасом, светом, помогут найти потерянный фарватер и цель в безбрежном существовании. — Прости, — выдавила Вики отстраняясь. — Не собиралась жаловаться. — Все в порядке. У нас выдалась беседа о жизни, — я поправил сползший плед. — Грех не воспользоваться. — Как думаешь, — она вскинула голову наверх, — там кто-нибудь есть? Я имею в виду не условного бородатого мужика, а… ну не знаю, — Уокер протяжно выдохнула. — Законы вселенной. Невидимые силы, которые управляют нашими жизнями. Небеса такие смотрят сейчас на нас с тобой и смеются, — она поставила кружку, соскочила на землю и принялась размахивать руками, крича в бескрайнюю пустоту ночи. — Эй! Посмотрите на них! Два идиота! — Уокер мучительно, неестественно рассмеялась, плед забавно развевался на манер плаща. — Сидят тут, боятся, переживают. Ничтожные букашки. Мнят свои жизни самыми важными, — она вытянула руку и показала небу средний палец. — Пошли вы! Я улыбнулся, делая пару щедрых глотков. Чай проскользнул в желудок горячим комом. — Надеюсь, они тебя не услышали. Иначе нам несдобровать, — подколол я. — Ой! В жопу их, — Вики взгромоздилась обратно на багажник. — Потому и боязно что-то планировать. Хочешь насмешить бога — расскажи ему о своих планах. — Конфуций? — Джейсон Стэтхэм. Меня пробрал нездоровый, наполненный откровенной тревогой смех. Какая же, блять, правда. В какой момент моей жизни все пошло под откос? Вики понесло в сторону философских, пространных рассуждений. — Может наша жизнь — это сон собаки? — Чего? — я принюхался к чаю. — Ты туда алкоголь не добавляла? — Да ну тебя! — она подрыгала ногой от возмущения. — Какой собаки, Уокер? — Ты ведь знаешь про сериал «Лост»? — я утвердительно кивнул. — Все так ждали его развязку, объяснение, ответы. Сценаристы очень закрутили, — пустилась она в пояснения. — В начале каждой серии Симпсонов Барт пишет на доске какие-то слова. Так вот, он написал фразу: «Финал «Остаться в живых» — это был сон собаки. Смотрите нас!» — О, это многое объясняет, — согласился с персонажем известного мультфильма. — Правда собаке, которая видит сон о нас, не завидую. — Точняк, — буркнула Уокер в кружку. На улице становилось холоднее. Редкие порывы ветра то и дело лизали кожу, поднимая короткие волосы на затылке, прячась за шиворотом пальто ледяными щупальцами. — Не замёрзла? — Не. Все в ажуре. — В ажуре. «Блокнот не взял». — Я тебе дома продиктую, — опять читала мои мысли Вики. — У нас установилась ментальная связь, не иначе, — я не удивился ее догадливости. Мы начинали привыкать друг к другу.Lee DeWyze — Castles
По правде говоря, порой меня посещали потрясающие до глубины души своей метафизикой мысли, не свойственные мне раньше. Я человек материалист, четких, прикладных взглядов, вдруг поддавался раздумьям. А не суждено ли нам быть вместе? Может мы созданы друг для друга, как инь и янь? Добро и зло. Свет и тьма. Одно не может без другого. Четко подходит своей противоположности, вставая на правильное место в мире. Откуда это навязчивое чувство целостности с тем, кого узнал недавно? Чувство, будто я… Подходящее определение вертелось на языке, никак не желая сложиться в ёмкое по смысловой нагрузке слово. — Ментальная, ага, — поехидничала Вики. — Наручниками. — Допро-о-ос-и-ишься, Уокер, — я цокнул языком. — Обязательно, — кокетливо отозвалась она, начиная крутить головой по сторонам. — Классное место. Надо приехать сюда днём как-нибудь. — Да, — не мог не согласиться. — Сейчас отмечу на карте. Я достал смартфон, проставляя метку возле озера. К моему удивлению, на противоположной стороне оказалась зона отдыха, где можно снять уютный домик для двоих. «Как-нибудь обязательно съездим сюда. Отдых от негатива нам точно не помешает». — Расскажи про свой новый дом, — неожиданно попросила Вики, рассматривая крошечные огни за густой порослью другого берега. — Какой он? Я убрал телефон, продолжая держать в памяти фотографии уединённой обстановки внутри деревянных домиков. Манящий теплым светом камин с разожженным огнем, просторная кровать, туманное утро, в котором ты не чувствуешь пустоты, находясь рядом с дорогим тебе человеком. — Пустой, — пришло на ум самое подходящее слово. — Мой дом пустой и одинокий. Я вспомнил, как перевозил вещи, находясь в прострации событий. Обустроил только кабинет, погружаясь в план поиска преступника. Спал на голом матрасе, ведя спартанский быт. После целого дня суеты, беготни с попытками совместить бизнес и расследование я входил в темную не обжитую прихожую. Замирал на пороге, шаря глазами по голым стенам, вдыхал пыльный запах одинокого дома и до боли сжимал кулаки, зверея от того, что мою жизнь отобрали. — Я тоже боюсь одиночества, — рука Уокер, держащая кружку, дрогнула. Она вся вдруг сжалась в напряжённый комок, становясь уязвимой маленькой девочкой, в жизни которой светлых моментов было слишком мало. Неторопливый, размеренный рассказ, наполненный болью одиночества и безнадежностью, зазвучал в уединении ночной тиши: — У меня была подруга Кэсси. Мы познакомились в группе поддержки жертвам насилия. Единственная подруга, которая у меня была, — на лице Вики мелькнула слабая тень улыбки. — Я всегда старалась не сближаться с людьми, помня, что они могут уйти, а это всегда больно. Каждый раз попадаюсь на эту удочку. Я покачал остатки чая на дне кружки, не зная, чем занять руки. Допил их и убрал посуду. Вики тоже протянула мне пустую кружку. — Кэсси была моей поддержкой, — продолжила Уокер рассказ. — Ко всему прочему, она устроилась в то же кафе, где работала я. Начальник у нас был знатный мудак. Чуть что, сразу повышал голос и говорил всякие мерзости, — меня передёрнуло от отвращения. — Она всегда защищала меня. Вики замолчала, разглядывая плотную стену деревьев. Ветер встревоженно шелестел в ночи, нашептывая неразборчивые, зловещие фразы. Я отделился от машины, вставая перед Уокер. Она вытянула руки, обняла меня, без слов прося защиты. — Когда Кэсси уехала, заступаться за меня стало некому. Однажды я опоздала на работу. Проспала банально, — приглушённым голосом рассказывала Вики, теребя пальцами мое пальто. — Начальник начал возмущаться, повышая голос все сильнее и сильнее. Пока не перешел на жуткий крик. Тогда это случилось первый раз. Я думала, что умираю. Что у меня сердечный приступ или вроде того. — Вот же мразь, — вырвалось помимо моей воли. — Ещё какая, — усмехнулась Уокер. — Сказал, что я больная, и ушел. Пока я собирала себя по кусочкам, забившись в холодный угол помещения для персонала. Одна, — она равно вздохнула. — Это страшно — остаться одной. Наверное поэтому я соглашалась на все эти никчемные отношения. — Тише, — я не на шутку испугался, не случится ли у нее сейчас нового приступа. — Я с тобой. Все хорошо. Вики молча кивнула, расслабляясь в кольце моих рук. — Как думаешь, я когда-нибудь буду по-настоящему счастлива? — Будешь конечно, — не сомневаясь ни на секунду, заверил ее. — Только скажи, что делает тебя счастливой. А там уже дело техники, — покровительственные интонации сами собой наполнили голос. Вики подняла глаза, старательно всматриваясь в мое лицо. — Я не знаю, когда смогу сказать: «Сейчас я счастлива», — с сожалением призналась она. — А ты знаешь, когда ты будешь счастлив? Счастье. Грудь сжалась в тисках. Вопрос ударил под дых, сбив дыхание, а мысли в бестолковую кучу. Я посмотрел на усеянное россыпью звёзд небо, ехидно возвышающихся над нами, с презрением глядящих на несуразные попытки людей тащить эту жизнь на себе. — Когда я смогу целовать тебя утром перед работой и возвращаясь вечером с нее. Чувствовать, как твои волосы пахнут выпечкой и пряными специями, и понимать: «Я дома». Потому что ты мой дом. Тогда я совершенно точно буду счастлив. Определение, которое вертелось на языке все это время, никак не желая формулироваться, пришло в голову без раздумий, родившись не в голове, а в сердце. Я замолчал, пялясь на сверкающую в сине-черном небе Венеру. Теплые, маленькие ладони легли на мое лицо. По щекам Вики катились крупные слезы, чертя сверкающие, влажные дорожки. Я спохватился, растерявшись на такую реакцию. Стёр слезы пальцем и не успел ничего сказать, она меня опередила: — Это самое лучшее признание, о котором только можно мечтать, — шепнула Вики мне в губы. Настоящий шквал эмоций рухнул на меня, унося в безумном вихре. Признание. Я не задумывался ни над одним из сказанных слов, позволил говорить сердцу, а не уму. Отчаянный поцелуй, сметающий мои страхи, скрепил сказанное. Мы целовались неистово, глотка́ми выпивая друг друга, чтобы наполниться вновь. Борясь с фатумом, смертью, болью, страхом. Понимая: каждый из нас нашел родное, свое, то, что искал многие годы, а теперь держит его в руках, стоя над обрывом.«Я встретила Жана тогда, когда обрела целостность, справившись со страхом потерять партнера. Как и многие женщины, я путала страх одиночества с любовью. Как-то подруга из Индии сказала мне: «Однажды ты встретишь человека, из глаз которого на тебя будет смотреть Бог». Так и случилось. Это не идеализация, а понимание закона, по которому сердце не выбирает что попало, но чувствует родное, необходимое». Эльчин Сафарли «Когда я вернусь, будь дома»
Из воспоминаний маньяка
До чего же люди любят копить всякое барахло. Дома в старой части города просто находка. Встроенный в стену большой шкаф, и вот оно укрытие, из которого можно спокойно наблюдать и слушать. В шкафу хранятся теплая одежда и обувь, какие-то коробки, объемное одеяло и ещё несколько непонятных тюков, кажется с тканью. Люди ни черта не смыслят в порядке, в отличие от меня. Она расхаживает по дому в халате, взбивая руками длинные, влажные после душа волосы. Это мой первый раз, первая вылазка, первая разведка и такая досадная оплошность. Ненавижу, когда всё идёт не по плану. В то же время, происходящее так рискованно и будоражаще одновременно. — В ателье отключили свет, — говорит она кому-то в телефонную трубку. — Всех отправили домой. «Почему я не могу контролировать все аспекты в жизни?» Ее голос… Я представил, как сладко будет слышать прерывистое дыхание, какой прекрасной она станет после встречи со мной. В паху болезненно потянуло. Надо держаться, взять себя в руки. Сегодня я, определенно, не готов к нашей встрече. Все должно быть идеально, я ведь не хочу расстроить мою девочку. Нет, нет, вовсе нет. Ладони вспотели, в кожаных перчатках становится жарко. Руки начинают дрожать, чего со мной почти никогда не случалось. До чего же волнительно, не думал, что так сильно буду переживать. Ни одна женщина не вызывала во мне такого отклика. Она совершенно точно создана для меня. Я грезил, предвкушал, смаковал минуты подготовки, мгновения мечтаний о свидании. Идеальном свидании. Все рисовалось в голове живо, красочно. До этой поры никакие события в жизни не были для меня в той же мере сладки своим ожиданием. — Люцифер ещё не в курсе, — пропевает она, вышагивая по коридору, мельтеша в дверном проёме. Меня передёргивает. Пальцы сами собой сжались в кулак. Чертов самоуверенный хлыщ. Малейшая мысль о том, как он трогает ее, мне противна. Она смеется ответу собеседника, я тяжело сглатываю. — Ох, ты же знаешь, я тебе до конца жизни благодарна за наше знакомство, — она чуть понижает тон. — Люцифер видный мужик. Само собой, я взяла быка за рога. Собеседник долго что-то говорит, порядочно утомляя меня своей болтовней. Мне нужно покинуть дом и вернуться в другой раз, выполнить подготовительную часть. Мозг лихорадочно ищет пути отступления. — Хочу пройтись по магазинам, пользуясь свободным временем, — она уходит в комнату, похоже, собираясь одеться. «Неужели мне удастся привести в действие свой план». Я успел порядком разозлиться на свою неудачу. Я облажался, как последний идиот. Выяснил их график работы. Когда никого нет дома, выбрал день и время. — У меня как раз есть фиолетовая ткань, — голос внезапно приближается. Я приглядываюсь сквозь щель между дверцами. Она выныривает из дверного проема, направляясь в сторону моего спонтанного укрытия. «Блять!» Мелкая дрожь пробивает тело. Вжимаюсь в заднюю стенку, едва не выдав свое местонахождение. Если она откроет шкаф… Я не готов. Перед мысленным взором плывут образы нашего свидания. Она обнаженная с лентой на шее и в элегантных туфлях. Эйфория застучала в висках частым пульсом. — Нет, — она недовольно цокает языком. — Жёлтой у меня нет. Сокрушенно трясет головой и уходит обратно в спальню. Кислород обжигает лёгкие, стоит мне задышать полной грудью. Почти попался. Это никуда не годится. Она закончила говорить по телефону и вышла из комнаты полностью одетая. Струящееся нежно-розовое платье до колен, волосы распущены. Сама невинность и чистота. «Не сейчас. Не сейчас. Не сейчас». Хлопок входной двери и скрип замка оповестили о ее уходе. Я выждал время, на случай, если она вернётся, и вышел из шкафа. В доме стоит полнейшая тишина, в которую иногда вклиниваются звуки городской жизни за окном. Сердце бьется в груди, как запертая в клетку птица, которую вот-вот отдадут на съедение. Соблазн поддаться первому порыву, диктуемому желанием, слишком велик. Нужно действовать по плану. Я методично обхожу жилье, подмечая малейшие детали обстановки. Меня ведут охотничьи инстинкты, которым я могу довериться полностью, они не подведут, подскажут, направят. Слегка приоткрытая дверь привлекает меня, чутье подсказывает: «Здесь стоит осмотреться». Я осторожно приоткрываю ее, отмечая про себя, в каком положении она была изначально. После моего ухода следов практически не должно остаться. Рабочий кабинет, судя по обстановке. На столе ежедневник, старательно заполненный хозяином. «Удача». Смартфон — одно из лучших изобретений человечества. Делаю фотографии всех страниц с записями и осматриваюсь. Фото в рамке рядом с ежедневником. Она мило улыбается в его объятиях. Противно видеть довольное лицо этого придурка, его руку на ее плече. Она моя, только моя. Палец в кожаной перчатке скрипит о стекло фоторамки. Забрать снимок с собой не могу, поэтому делаю фото так, чтобы видно было лишь ее. Как мало нужно женщинам. Смазливая внешность — залог успеха. Знаю это по себе, они так и вьются рядом, заискивающе смотрят в глаза, трогают, болтают без умолку. Ни одна из них не сможет дать мне желаемое. Дальше стоит проверить ее вещи. В шкафу спальни обнаруживаю целую коллекцию обуви. И ни одних красных туфель. Какая досада. Уверен, она обрадуется моему подарку. Только лучшее для моей девочки. Она будет идеальной, самой лучшей, такой, какой я хочу запомнить ее навсегда. Единственной и неповторимой. Проверяю размер нескольких туфель, вновь достаю телефон и записываю его себе в заметки. Влажная от пота рука дрожит, палец оставляет мокрые следы на экране. Блокирую смартфон и он предательски выскальзывает из руки, грохаясь на пол. — Сука, — шиплю в негодовании, поднимаю телефон и спешно прячу его в карман. Излишние нервы все портят. Я грезил, представлял в подробностях эти мгновения. Все должно было пройти совсем не так. Чётче, увереннее, слаженнее. Теперь осталось белье. Нужный ящик нашелся в комоде, почти под завязку забитый разноцветным бельем. Чёрное кружево в единственном экземпляре темнеет пятном на фоне пастельных и разноцветных комплектов. Я прячу его в карман и недовольно замечаю, что красного нет среди белья. Это сбивает с толку, снова. Опять мой план летит к чертям. Со злостью захлопываю ящик, сжимая вспотевшие ладони. «Какого хрена?» Трачу несколько минут на совладание со злостью и волнением. Стоит собраться и пораскинуть мозгами. Я не отступлю от своей цели. «Должна быть корзина с грязным бельем. Может там?» В ванной комнате нахожу небольшую деревянную корзину. Откидываю крышку и зарываюсь в скомканные, несвежие вещи. Под руку попадаются ее трусики, среди них нет красных. Не могу сдержаться, позволяя себе вдохнуть дивный аромат. Ее аромат. Она первая и самая прекрасная для меня. Хочу запомнить ее навсегда, оставить с собой как можно больше напоминаний о нас. Позволяю себе слабость немного отклониться от задумки и взять ещё одно маленькое напоминание. Пора уходить и заняться подготовкой к нашему свиданию.***
— Ты сегодня рано! — кричу, только пересекая порог. В комнате слышится шорох и тихо играющая музыка. — На работе отключили свет, — отвечает она из спальни. Кладу ключи от машины и документы на столик и иду в сторону комнаты, попутно развязывая галстук. Она вертится возле зеркала, на кровати и перед распахнутым шкафом раскиданы пакеты с покупками. — Ты была в магазине? — спрашиваю, оглядывая под завязку забитый шкаф. — Скоро места совсем не останется. Неуёмный шоппинг захламляет квартиру обилием одежды и барахла различного рода. Говорить о разумности и необходимости очередной покупки не приходится. — Да, — она крутится вокруг своей оси в новом платье, которое, уверен, наденет от силы один раз. — Решила порадовать себя. Рассматриваю разбросанные по полу разноцветные пакеты с брендовыми надписями, некоторые даже не распакованы. — У нас уже скоро места не останется, — шуточно замечаю я. — Придется тебе потесниться, — фыркает она. Я улавливаю нотки недовольства в голосе. Берет небольшой пакет среди прочих, неловкое движение и по полу рассыпается косметика. Она протяжно выдыхает, всплескивает руками и присаживается, начиная собирать рассыпавшиеся покупки. Я опускаюсь вниз, помогаю вернуть в пакет разноцветные тюбики. Среди них на глаза попадается маленькая обёртка с зелёными и желтыми полосами — леденец. Надрываю упаковку и закидываю сладость в рот. — Если переедем в дом побольше, у тебя будет своя гардеробная, — опять поднимаю тему, ставшую камнем преткновения. Леденец растворяется на языке, обволакивая рецепторы странным сочетанием вкусов: кислая свежесть, сродни мятной и ананасовая вяжущая приторность. — Люцифер, мы уже об этом говорили, — она убирает косметику на столик и возвращается к примерке вещей. — Вдруг ты передумала, — я слишком настойчив, чтобы быстро сдаться. — Нет. От чего-то дерганная и недовольная. В воздухе ощутимо взвилось напряжение. Я морщусь и выплёвываю конфету себе на ладонь. Кручу фантик, изучая, что за несуразный вкус. Надписи на японском, только рисунок подсказывает, что во вкусовой добавке зелёный чай и ананас. — Кажется, в этом магазине косметики больше не хотят тебя видеть, раз положили такой невкусный леденец. — Боже! — она откровенно злится, повышая голос. — Тебе даже конфета не угодила! — Я всего лишь заметил, что у нее странный вкус. Примирительно поднимаю руки, понимая: назревает конфликт. Она мастерски умеет раздуть скандал из ничего. Я решительно не понимаю, что сделал не так. — Я не чувствую себя дома, находясь здесь, — пытаюсь достучаться в очередной раз. — Я уже вырос из этого жилья. Ее мало пронимает моя речь. — Да ты просто хочешь увезти меня подальше от моих подруг и магазинов, — передёргивает она, и я теряюсь. — Ты всегда хочешь, чтобы все было по-твоему! И вечно всем недоволен. Она уносится прочь в ванную, демонстративно хлопает дверью, оставляя меня одного, с напрочь испорченным настроением.