Free Flow Flava — Dark Mission
— Закрой глаза, — хрипловато шепнул мой демон над ухом. — Ты ведь доверяешь мне? — Да, — к своему удивлению, с большим трудом ответила я. Язык не желал слушаться. Я почувствовала, что становлюсь мягкой и податливой, а каждая мышца в теле расслабляется. Веревка на спине слегка натянулась, горячие пальцы перемещались по коже, следом за ними ложились путы, самые желанные на свете. Воздух колыхнулся. Люцифер крадущейся походкой вернулся вперёд. Веревка под грудью приподнялась, и на второе плечо лег новый виток. Голос инструктора словно приглушили. Я перестала пытаться понять, что она говорит. Для меня это не имело ровным счётом никакого значения. — В твоём непослушании есть свой шарм, — тихо произнес Люцифер, вновь стоя позади. Он неспешно выполнял указания, образуя на спине пониже лопаток хитросплетения. — Признаюсь, — он вдруг замер, — мне даже нравится, когда ты порой вредничаешь. — А… — я открыла рот, желая изумиться. Люцифер перенес руку вперёд и приложил палец к моим губам. — Ничего не говори, — мой демон наградил шею и плечи влажными отрывистыми поцелуями. — Только слушай. Музыка, ненавязчиво льющаяся, словно из ниоткуда, переносила в иное пространство. Я совсем позабыла о людях вокруг, о шумном развратном мероприятии за периметром мастер-класса. Остались лишь скольжение веревки, прикосновения рук и губ, пленительный шепот и глаза. Горящие глаза дьявола. Моего дьявола. — И все же, — Люцифер повел верёвку подмышками, прошёлся над грудью и опять стал плести узлы на спине. — Есть моменты, когда ты должна быть более покорной, — твердый узел прочно зафиксировался позади, скрепляя его слова. Веревка легла возле шеи слева. Люцифер не отказал себе в удовольствии обхватить мою шею позади и погладить большим пальцем. Я наклонила голову, потираясь о его руку, довольная подаренной каплей ласки. Время перестало существовать. Не знаю, сколько прошло. Может, всего лишь пять минут, а может все тридцать. Реальность — далёкие мутные кадры кино за толстым стеклом. Она перестала быть явью. Практика вознесла меня на невиданную высоту. Я стала единым целым с Люцифером, его продолжением, его частью, точно так же, как он стал частью меня. Каждая клеточка тела наэлектризовалась, откликаясь на прикосновения опьяняющим жаром. Стоило Люциферу дотронуться до любой части тела, и горячий импульс устремлялся туда, следуя за пальцами и губами. — Я говорю не только о постели, — бархатистый шепот немного выдернул меня из транса, и я распахнула глаза. — Хотя твое послушание, когда ты умоляешь о ласке, весьма заводит. Я задержала дыхание, рассматривая линии татуировки на шее, заметив, будто в замедленной съёмке, как бьётся пульс под кожей. Люцифер наклонился. Мои губы приоткрылись, требуя поцелуя. Но он, дразня, прошёлся губами по моей щеке и тихо усмехнулся. Новый виток и вязь проскользила змеей с другой стороны шеи. Я негодующе заскулила, лишённая желанной цели. — Терпение, — строго заметил мой демон. — Послушание, — узлы между лопатками становились больше и ощутимее, он начинал фиксировать вязь окончательно. — Доверие. Я вдруг поняла, что ужасно заведена, хотя буквально несколькими минутами ранее была очень расслаблена. По телу бежала мелкая дрожь возбуждения, воздух загустел, стал тяжёлым и вязким, а дыхание участилось. Люцифер взял мою руку и поднял вверх, жестом предлагая покрутиться. Я повернулась вокруг своей оси и, кусая от нетерпения губы, взглянула в его лицо. Он. Тоже. Возбудился. — Уокер, — мой демон прижался так близко, что меня бросило в жар. — Хочу, чтобы на тебе не было ничего, кроме этих веревок, — он крепко обвил мою талию, второй рукой по-хозяйски стиснув ягодицу. Я положила руки на плечи Люцифера, поцеловала плечо и провела языком по шее от кадыка до уха. Вторая рука переместилась на мой зад, мой демон откровенно прижал меня к своему паху. Я едва не потеряла самообладание. — Так давай уйдем отсюда, — низким, выдающим мое состояние голосом произнесла я напоследок. В голове навязчиво пульсировала мысль о такой опасной близости и специфичности мероприятия, что я с трудом заставила себя отбросить идею поискать здесь укромное местечко. Одевались мы как на пожаре. Хотя, если не вдаваться в детали, между нами действительно полыхал пожар. Люцифер спешно застегнул рубашку и помог мне справиться с платьем. К выходу мы неслись на всех парах, наверняка смотрясь до нелепости странно. Вечеринка вошла в свою активную фазу. Танцовщиц с питонами сменили другие, обнаженные. Единственным украшением на их телах служили переплетения кожаных портупей. Девушки двигались грациозно, маняще. Один взгляд на них порождал шквал пошлых мыслей. Гардероб, на наше счастье, пустовал, благодаря чему удалось избежать лишних вопросов. Люцифер быстро отыскал наши вещи, и незамеченными проказниками мы покинули мероприятие. В машине каждый из нас молчал. Не играла и музыка. Заведенные до предела, в ней мы не нуждались. В тишине воздух между нами едва ли не искрился. Главное было не потерять настрой, ту ауру соблазна, окутавшую нашу пару невидимой дымкой. Я предполагала, что он повезет нас в гостиницу, но мы стремительно покидали Ист-Лэйк, похоже, вдобавок превысив скорость. — Куда мы? — Сюрприз для именинницы, — загадочно произнес Люцифер, не проронив больше ни слова. Автомобиль въехал на грунтовую дорогу среди деревьев. Место показалось смутно знакомым. Замелькали огоньки. Из-за рощицы, выстраиваясь рядами, выплывали небольшие одноэтажные домики. В некоторых из них внутри горел свет, рассеянный плотной тканью занавесок. Пространство вокруг умеренно освещали фонари, исполненные на английский манер. Небольшие ёлочки, высаженные между домами, поспешно украсили гирляндами, хотя до Рождества оставалось больше месяца. Я словно попала в маленькую сказочную деревеньку, затерянную в глуши лесов. — Ух ты! — не сдержала я удивления. Люцифер заглушил двигатель и вышел, полагая, что я буду сидеть и послушно ждать команды. Само собой, я выбралась из машины, как только за ним захлопнулась дверь. Прыгая по мокрой земле, я обошла автомобиль спереди и увидела, как Люцифер беседует с мужчиной в распахнутой куртке цвета хаки. К моменту, когда я дошла до них, мужчина попрощался с Люцифером и пошел прочь. — Какая ты неусидчивая, — он покачал головой. — Идём. Миновав короткую лестницу, он вставил ключ в замок и отворил дверь. — Прошу, — галантно пропустил меня Люцифер. Я несмело шагнула внутрь и обомлела. К нашему визиту явно готовились. Постель аккуратно застелена снежно-белыми простынями, огонь в маленьком, скорее декоративном камине мерно потрескивает, а на столике в углу расставлены тарелки, поджидающие, пока мы вкусим еду, спрятанную под металлическими колпаками. — Ты все это устроил? — восхищённо осведомилась я. — А кто же ещё, — Люцифер самодовольно улыбнулся. — Кое-что забыл, — он поднял палец вверх, останавливая мою дальнейшую речь, и молча вышел обратно. «С ума сойти». Никто и никогда не устраивал мне милых сюрпризов ко дню рождения, да и сюрпризов в целом. А романтического толка — подавно. Я торопливо скинула куртку и обувь, помчалась в ванну, чтобы помыть руки и проверить свой внешний вид. Прохладная вода приятно остудила мой пыл. Я приложила ладони к лицу и посмотрела в зеркало. Щеки покрыты румянцем волнения, глаза возбуждённо блестят, а бретели платья, надетого в спешке, перекручены. — Я уж подумал, что ты сбежала, — на пороге возник Люцифер. — От тебя не сбежишь, даже если очень захочешь, — я взяла салфетку и стала стирать помаду. — За чем ходил? Я уловила в отражении зеркала хитрый прищур. — Какая же ты все-таки любопытная, — поцокал языком Люцифер, вытирая руки. Он повернулся ко мне, и я заметила на его щеке смазанный след помады, что вызвало у меня ехидный смешок. — Чего? — Ты в помаде, — я принялась оттирать следы с щеки Люцифера. — Мими устроила мне шоу с преображением, — закончив, я кинула скомканную салфетку в корзину. — Я думала, что она сделает из меня участницу бразильского карнавала. — Ты сегодня особенно хороша, — он заправил прядь волос мне за ухо. — Из-за макияжа? — насупилась я. Как правило, я косметику игнорировала из-за отсутствия времени и желания. — Нет, Уокер, — Люцифер нежно поцеловал меня в самый кончик носа. — Тебе идёт белый цвет, — под его размеренными движениями крючки на платье щелкали, освобождая меня от плена ткани. — Нежные образы, — он легонько толкнул каждую из бретелек.Ramsey — Dark Side
Сцена с вечеринки повторялась. С той лишь разницей, что теперь нам никто не помешает. — Особенно он хорош, когда знаешь, что под нежным образом скрывается порочный сюрприз, — довершил мой демон. Люцифер провел пальцем по шее, зацепил кольцо чокера и потянул к себе. Его губы накрыли мои, язык нагло проник в мой рот, возвращая дрожь желания, немного потерянную, пока мы добирались сюда. Я нащупала пуговицы на рубашке и стала непослушными пальцами освобождать их из петель. Люцифер тоже не терял времени, с поразительной ловкостью снял с меня лифчик, минуя вязь на теле. — Как ты это сделал? — я оторвалась от поцелуя, удивлённо рассматривая отражение в зеркале. — Ну, ты же в курсе, что у меня ловкие руки, — откровенно намекнул он. Люцифер встал позади. Ладони легли на мои бедра, гладя, сминая, разгоняя кровь, разбудив во мне влечение с новой силой. Он опускался поцелуями по шее к плечам, томительно изучая каждый миллиметр, заставляя кровь вскипать от желания. Я откинула голову ему на плечо, глядя на сцену в зеркале через поволоку желания. Мой демон в расстёгнутой рубашке, высокий, сильный, возбуждающий. И я, такая хрупкая на его фоне, податливая, с переплетением красных линий на груди в виде пентаграммы. Птичка, попавшая в сети дьявола. Люцифер завел большие пальцы под края трусиков и потянул их вниз. Белье упало к моим ногам. — Ты прекрасна, — не удержался он от очередного комплимента. — А ты всё ещё одет, — вынырнула я из упоительной неги. — Думаю, время открывать подарки, — развернувшись, я взялась за ремень на брюках, но дальше расстёгивания пряжки мне зайти не удалось. Люцифер взял мои руки в свои, положил себе на плечи и поднял вверх. Я обхватила его ногами. Не торопясь, понес меня к кровати, пока я не отрывала взгляд от рубиновых глаз. Было в этом мгновении нечто от иной жизни, где я в самом деле была ангелом, а Люцифер демоном. Он сел на кровать, устраивая меня на своих коленях. Я скинула рубашку с напряжённых плеч, стащила рукава и небрежно бросила ее на пол. Следующими пали брюки и боксеры. Люцифер позволял раздеть себя, ловя мои жесты, прикосновения, взгляды. Огонь в камине бросал оранжевые блики на его смуглую кожу, подсвечивал теплым уютным светом белые простыни, рисовал танцующие загадочные фигуры на стене. Тихое потрескивание дров, знойный морок в воздухе, дурман страсти в голове. Я будто попала в восхитительный сон, от которого не хочу просыпаться. Я приподнялась на коленях, разводя их пошире, проскользила по члену вверх-вниз. Мокро, горячо, дразняще. Бедра свело от желания, внутри щемило, требуя немедленно начать, перестать томить. Люцифер придержал меня за талию одной рукой, второй направляя член. Слишком сильное возбуждение, слишком долгое ожидание. Он опустил меня вниз, входя глубоко, плавно, и я издала откровенный стон, получая долгожданную наполненность. Откинула голову назад и сжала татуированные плечи пальцами почти до отметин ногтей. Плевать. Люцифер наблюдал, как я полностью сажусь на него, сжимая широкими жаркими ладонями мои ягодицы. Он прикусил сосок, подстегнув возбуждение болью, оттянул губами, сменив на нежность. Он сжимал, гладил, облизывал, меняя ласки моей груди так быстро, что я потерялась в обилии ощущений. Крепко держась за его шею, я поднялась почти полностью, но мой демон явно был против. Он толкнулся вверх, входя до самого основания, снова сорвав громкий дрожащий стон. Стало жарко, веревки тёрлись о кожу, а комнату наполняли влажные шлепки тел. Нежность, с которой мы начали, подошла к грани, где она превращается в необузданную страсть. Я впилась в губы Люцифера долгим, прерывистым от быстрого ритма поцелуем. Выдыхая ему в рот каждый сильный толчок, кусая, выпуская свою похоть на волю. Он оттянул нижнюю губу зубами, заставив шипеть и сжать пальцы на задней части его шеи. Резкий рывок и я оказалась спиной на кровати. Узлы между лопаток вынудили выгнуть спину, что, безусловно, только выигрышно натянуло веревки вокруг груди. Люцифер поднял сначала одну мою ногу, поцеловал, ещё и ещё, после закидывая ее себе на плечо. То же самое проделал со второй, с силой притянув меня к себе за бедра. Подразнил, проведя головкой по половым губам. Я закусала губы и нетерпеливо повела бедрами. — Люцифер, — умоляла я. Он хитро улыбнулся и вошел, обнимая мои бедра и цепляя пальцами второй руки вязь под грудью. Мощные, быстрые толчки, снова и снова. Насаживая, владея, доводя до безумия. Вжимаясь спиной во влажные от пота простыни, я опустила руку вниз, дотрагиваясь до клитора, второй рукой сминая грудь, чем приближала желанный оргазм. Это похоже на безумие, порочную фантазию, в которой есть лишь мое вожделение и дьявольская похоть. Оргазм разлился колючим чувством до самых кончиков пальцев на ногах. Перед глазами потемнело, на долю секунды я забыла, как дышать. Люцифер закончил, замирая на самой высшей точке. Так, чтобы я почувствовала, как пульсирует его член, как становится мокро и горячо от его спермы. Помешательство. И оно мне ужасно нравится. Не успела толком прийти в себя, как Люцифер опустил мои ноги вниз и, перевернув меня на живот, начал развязывать узлы. Я оперлась на дрожащие руки. Обвязка ослабла, веревка, скользя, упала на кровать. Следом упал чокер. Люцифер нагло стащил меня с кровати и, пользуясь моим замешательством, понес в душ, одарив парой шлепков по заднице. — Ты дьявол, — хрипло пробормотала я. — Мы только начали, — шутливо пригрозил он. — У нас вся ночь впереди. В ду́ше я с помощью геля и упоминания всех богов мира смогла, не знаю, с какой попытки смыть макияж. Люцифер уже успел закончить и потешался над моими матерными ругательствами. — Что ты смеёшься? Вот не стала бы умываться, и тебе пришлось бы в следующий раз ебать Джокера, — негодовала я, вылезая из кабинки. Люцифер разразился бурным смехом. — Такого опыта у меня ещё не было. Возможно, это было бы занятно. — Да ну тебя, — я огрела его полотенцем. — В честь дня рождения прощаю такую дерзость, — благосклонно проинформировал меня Люцифер. — Но только сегодня. — Ура! — я запрыгала, вешаясь ему на шею. — Даёшь хулиганство! Он шлепнул меня по заду. Я с визгом унеслась в комнату, сцапала с пола черную рубашку и, надев ее, уселась на кровать. Люцифер вышел следом, задержался на мне долгим очарованным взглядом. Несколько шагов к столику возле входа, и в его руке оказалась небольшая подарочная коробка небесно-голубого цвета. — Откроешь? — Люцифер сел рядом, с торжествующей улыбкой протягивая подарок. — Спрашиваешь! — я даже подпрыгнула от нетерпения. Растягивая интригу, погладила пальцами рельефную поверхность коробки, оказавшуюся бархатистой на ощупь. Осторожно сняла крышку и заглянула внутрь. Первым, что я увидела, была коробочка красного цвета с белым тисненым квадратом, внутри которого располагались надписи. «EAU D'ITALIE», — прочла я название бренда. Внутри коробки меня ждал увесистый флакон из толстого белого стекла с золотой крышкой. — Духи, — я, ощупывая, обвела надписи. — Обалдеть! У меня никогда не было духов. Я сняла крышку, вдохнула аромат и чуть не захлебнулась слюной: до того он был вкусный. Взрыв кислых красных ягод перенес в летний день, втягивая в воображаемый сад, где я ем спелые ягоды прямо с куста, и их кислый сок стекает по пальцам. Затем сочный гранат, вяжуще осевший на языке. Немного приторной конфетной сладости и свежесть утренней травы в росе, ее влага и запах, оставшиеся на руках после прогулки. Повинуясь порыву, я сделала один пшик. Аромат заполнил собой все пространство вокруг. — Очень вкусный запах, — я уткнулась себе в плечо, жадно втягивая носом весь букет, постепенно смешавшийся с запахом рубашки Люцифера. — Он напомнил мне тебя, — он провел носом по моей шее, скинул рубашку с плеча и потерся о выступающую косточку. — Открой второй. Рядом с духами лежал бархатный черный мешочек, затянутый золотой тесемкой. Я потянула ее в стороны, подставила ладонь, и на нее упал тяжёлый серебряный браслет. На основании плотного плетения россыпью нанизаны серебряные бусины, переливающиеся в огненных отблесках. Резные, с крошечными сердечками, густо усыпанные розовыми сверкающими камнями, похожие на сахарные конфеты. Главным же был крошечный, весьма знаковый элемент. Узкое кольцо с яркой розовой, в тон бусинам, полоской держало на маленькой петельке подвеску-птичку. Она летела, расправив крылья, украшенная прозрачными камушками. — Как это мило, — я сморгнула подступившие слезы. — Маленькое напоминание обо мне, — Люцифер застегнул браслет на моем запястье и дотронулся губами до кисти. — О тебе в моей жизни теперь много чего напоминает, — я потянула к нему руки, обнимая в порыве эмоций. — Спасибо. Я никогда не получала в подарок девчачьи милые штучки. — Готов хоть каждый день заваливать тебя милыми штучками, — он заботливо стёр слезы с моих щек. — Лишь бы ты была счастлива. — У-и-и, — я вскинула руки вверх и начала хаотично зацеловывать Люцифера. — Ты самый лучший. Ответить ему не позволил телефон, противно зазвеневший в кармане брюк. Люцифер недовольно нахмурился, принимаясь выуживать смартфон. — Дино? — вопрос ушел в пространство. — Наверное, потеряли нас, — меня звонок ни чуть не удивил. — Когда ты успел дать ему номер? — Перед вечеринкой, — Люцифер нажал отбой. Немного подумал и набрал короткое сообщение: «Мы уехали. Другие планы». Он собирался убрать телефон, когда я перехватила его кисть и стала яростно тыкать в экран. Открыла камеру, переключив на фронтальную. — Что ты делаешь? — недоуменно скосил глаза на меня Люцифер. — Селфи на память, — я прильнула поближе, притягивая одной рукой его к себе, вторую занесла над экраном. — Скажите «ди-и-ичь», — я повернулась и поцеловала Люцифера в щеку, одновременно тыкая в телефон. — Покажи, покажи! Я запрыгала на месте от нетерпения. Кровать опасно заходила ходуном. — Тише, — Люцифер открыл получившееся фото. На нем я целую его в щеку, пока Люцифер жмурится от удовольствия с застывшей на губах расслабленной улыбкой. — Какая прелесть, — я задрыгала ногой, удовлетворенная результатом. — Что ты делаешь? — Угадай, — озорно ответила я, быстро-быстро тыча в телефон. Фотография заняла место невзрачной заставки. — Теперь у тебя тоже будет напоминание обо мне.***
— Вики, это нужно выбросить. Мои сборы достигли своего апогея. И сейчас я билась не на жизнь, а на смерть с Люцифером за свой очень важный, на мой взгляд, в хозяйстве предмет. — В смысле выкинуть? — негодовала я. — Вики, — Люцифер устало закатил глаза, — это пакет с пакетами. — Вот именно! — вскрикнула я в недоумении. — Знаешь, сколько раз он меня выручал? Я дернула сокровище на себя, но хватка Люцифера была очень уж крепкой. — Ты думаешь, в Чикаго нет пакетов? — Я думаю, он нам пригодится, — я снова потянула ручку на себя. — Моя пре-е-елесть, — проскрипела напоследок, пародируя Голлума. Полиэтилен вытянулся эластичной жвачкой, истончаясь и становясь белым хрупким полотном. Затем ручка порвалась, и я упустила предмет спора. — Все, — командным тоном заключил Люцифер, выдвигаясь в сторону выхода. — На выброс. И банки тоже, — он затолкал в шуршащую кучу две стеклянные кофейные банки. — А вдруг они пригодятся что-то сложить? — я скакала следом за ним, крутясь рядом, как ребенок. — Не пригодятся, — уверенно заявил он. Осмотрелся и в несколько больших шагов оказался у дивана. — Это тоже, — следом в пакет отправилась порванная ракетка. — Это память! — я попыталась поймать торчащую ручку. — Память? — Да. О человеке, — я насупилась, не готовая прощаться с имуществом. — Уокер, — Люцифер покачал головой. — Дырявая ракетка — так себе память. Новая жизнь. Зачем тебе в ней хлам? Я надула губы и уставилась в пол, понимая, что он прав. — Эй, — Люцифер приподнял мой подбородок, ловя взгляд. — Память о людях должна быть здесь, — он мягко указал пальцем в область моего сердца. — А не хламом за диваном. — Тоже мне, философ, — я скрестила руки на груди. — Инспектирую качество твоей новой жизни, — деловито заметил Люцифер. — Забери вещи с работы, — он поцеловал меня в лоб напоследок и взялся за ручку, распахивая дверь. — Ладно, — смягчилась я, закрывая за ним. Люцифер собирался посетить школу и побеседовать с учителем. Шериф старательно игнорировал любую помощь от Люцифера, видимо, опасаясь, что тот опять выведет кого-то из его знакомых на чистую воду поперек самого обладателя значка. Я обернулась, уныло разглядывая фронт предстоящих работ. Вокруг валялись многочисленные вещи, сумки и мусорные пакеты большого размера. Последние дни мы жили в невероятном бардаке. Я вывернула все возможные шкафы и ящики, перебирая все нажитое, притащенное из Нью-йорка, то, что, возможно, стоило выкинуть уже давно, но сил проститься с барахлом не было. Оно ждало своего часа и дождалось. Люцифер, конечно, снисходительно отнёсся к моему желанию забрать с собой разные странные мелочи, вроде массажёра для ног, которым я никогда не пользовалась, но настоял на том, чтобы я серьезно отнеслась к нужности вещей. Я брела между коробок и пакетов, в которые сложила часть вещей, раздумывая, как это все поместится в машину Люцифера. Мысль о том, что вряд ли она настолько бездонная, посещала меня уже давно. Будучи не самым ловким человеком на свете, я умудрилась запнуться об одну из коробок, потерять равновесие и со всей дури наступить на что-то позади. — Проклятие! — выругалась я, чувствуя, как что-то хрустнуло под моим весом. Я подняла ногу и с ужасом поняла, что это маленькое карманное зеркало. Оно оказалось безнадежно и абсолютно полностью раздавлено. Отражающую поверхность покрывала плотная сетка трещин. Место, куда пришелся самый сильный нажим, так вообще раскрошилось. В довершение моей неудачи сверху упала пара капель крови из порезанной ноги. Полная смятения такой оплошностью и тревожного беспокойства, я присела над жертвой собственной неуклюжести, чтобы собрать осколки. В отражении мелькнуло мое недовольное лицо. Первый же острый осколок уколол палец, добавив красных красок. — Ай! — я дернула рукой. — Да чтоб тебя! Кое-как собрав осколки, я обработала раненую ступню и палец. Выбросила разбитое зеркало, предварительно поплевав через левое плечо, потому что вспомнить, что именно нужно делать, я не смогла. Теперь настрой на веселые и активные сборы стал и того меньше. Оттягивая момент начала кипучей деятельности, я взяла ключи, натянула ботинки и спустилась в бар, вдыхая уже такой родной и знакомый запах масла и сырости. Я нарочито неспеша шагала вниз, сетуя на проклятое зеркало, порезавшее ногу. Мне было немного грустно прощаться с работой, которая мне так нравилась, с коллегами и классным начальником. С местом, ставшим родным, где, обживаясь, я представляла, как встречу старость, больше никогда не покинув Линден. В то же время мне было радостно, ведь я уезжала с человеком, которого люблю, к великолепным перспективам перестать бороться с невзгодами и начать жить и наслаждаться. Все складывалось хорошо, если не сказать великолепно. Ощущение сродни ожиданию Рождества в детстве. Приятное волнение в предвкушении подарков и дни, тянущиеся бесконечной нитью, будто кто-то назло замедлил бег стрелок, чтобы потомить, дать настояться праздничному настроению. Я толкнула дверь в бар и ввалилась внутрь. В помещении было тихо. Частенько по утрам играла негромкая музыка, бодрая, настраивающая забежавших позавтракать или выпить кофе жителей на рабочий лад. Сейчас в заведении будто готовились к поминкам. Основной свет выключен, только подсветка над полками с алкоголем бросала желтоватые блики на деревянный пол. Пасмурная погода не баловала солнцем, из-за чего воздух напоминал серую пыльную взвесь, мешающую толком различить контуры предметов. Я крадучись шла в сторону помещения для персонала, не понимая, куда все подевались. Рабочий день уже начался, и хотя бы один из моих бывших коллег должен быть на месте. — Привет, — раздалось сбоку, сдобренное хриплым зловещим покашливанием. От неожиданности я вскрикнула, подпрыгнула на месте и приложила руку к груди, унимая колотящееся сердце. — Прости, — сдавленно прилетело следом. Я повернулась в сторону стойки, щурясь в слабом освещении, чтобы разглядеть, кто меня потревожил. Белесый свет из окон больно царапал глаза, рисуя лишь контуры фигуры. Я шагнула ближе и только тогда смогла рассмотреть Филиппа, сидящего в обнимку со стаканом виски. — Филипп, — выдохнула я. — Ты меня напугал. — Я не хотел, — сдавленно оправдался он, отпивая алкоголь. — Кто-нибудь из сотрудников есть в баре? — я огляделась. — Темно, будто все вымерли. — Дино и Бетти. На кухне, наверное, — он пожал плечами. Судя по состоянию парня, он уже порядком захмелел, хотя день едва начался. — Разве ты не должен быть на работе? — Взял выходной, — огрызнулся Филипп. — Почему всех так удивляет мое присутствие в этом гребаном городе? — вдруг взвился он ни с того ни с сего. — Я просто спросила, — примирительно поднимая руки, я начала отходить в сторону кухни. — А ты что здесь делаешь? — Пришла забрать вещи. — Забрать вещи? — не понял Филипп. — Да. Я уволилась. Уезжаю, — кратко пояснила удивленному парню. — Значит, все-таки он забирает тебя с собой, — он криво, вымученно улыбнулся. — Не забирает, а я еду сама, — мне не очень понравилась такая формулировка, и я сделала ещё шаг назад. — Незнакомцу из другого города куда больше доверия, чем местному парню, которого ты знаешь два года, — он склонил голову на бок, испытующе глядя на меня. — К чему это? Хлопнула дверь, ведущая на кухню. Послышались обрывки беседы двух людей и шаги. — Вики, — в полосу света вошёл Дино. Он нащупал выключатель, и помещение бара залило ярким светом, от которого все поморщились. — Что ты здесь делаешь? — Пришла забрать вещи, — повторила я уже для коллеги. — Как-то у вас тут мрачно и тихо, — я обвела вокруг себя рукой. — Такое дело... — Дино помялся, будто то, что он собирался сказать, давалось ему с трудом. — Мама Питера умерла сегодня ночью. Никто не ожидал, что так скоро. Джек вызвал Бетти вместо него. Сам Питер остался дома, — он искоса глянул на Филиппа. — Джек сказал, что Питер не в состоянии работать и что-либо делать, поэтому Джек занимается организацией похорон сам, — на одном дыхании закончил Дино. Я застыла, ошарашенная внезапной новостью. Ожидала услышать что угодно, но точно не это. Вдруг Филипп громко и недобро рассмеялся безобразным пьяным смехом. Он хохотал, тяжело вздыхая, потирая глаза и лоб, словно устал или у него разболелась голова. Мы с Дино непонимающе уставились на парня. По спине пробежал отвратительный холодок. Слишком жуткой была его реакция. — Как все жалеют бедного Питти, — с отвращением процедил он. — Для всех он всегда, — поморщился Филипп, — всегда был хорошим мальчиком. Даже для моей матери чужой сын лучше собственного. Хотя это она виновата в моей дурной славе. Я стояла, пригвожденная к полу странной откровенной тирадой, совершенно потерявшись и не находя слов. — Гостинцы ему из Чикаго передает, — Филипп нырнул рукой в карман куртки и вытащил оттуда шуршащую цветную упаковку, которую брезгливо швырнул на стойку. — Питти ведь так любит эти гребаные конфеты. Он махом осушил стакан с алкоголем, чуть поморщившись от его крепости. Шатаясь, поднялся с места и последний раз смерил меня взглядом, на этот раз печальным. — Всем проще думать, что я наркоман и конченый человек, чем поверить, что я нормальный. Даже собственной матери проще втемяшить себе в голову, будто я торчок, нежели признать, что она своими руками испортила мне жизнь. Филипп, покачиваясь, вышел прочь из бара и поплелся в мглистое утро, пока я и Дино растерянно смотрели ему вслед. Я вернулась к стойке и взяла пакет, оставленный парнем. Множество надписей на японском, упаковка с зелёными и желтыми полосами, среди которых затесались рисунки ананаса и листьев зелёного чая. — Заберу вещи и схожу к Питеру, — я махнула пакетом с конфетами. — Отдам гостинец, принесу соболезнования. Все же два года вместе проработали. — Тебе необязательно тратить время, — поспешил меня отговорить Дино. — Я могу передать ему конфеты потом, когда он вернётся. И ты можешь позвонить ему. Тебе ведь нужно вещи собирать. — Да брось, — я бодро развернулась в сторону двери наверх. — Это не займет много времени.***
Возле местной школы не было ни единой души. Погода не способствовала желанию школьников побывать на свежем воздухе, в чем я был с ними весьма солидарен. Ноябрь выдался ещё более отвратительней, чем октябрь. Сырость, срывающийся снег и ночные морозы пробирали буквально до костей. Я с облегчением вошёл в теплое помещение, оглушенный множеством звонких голосов и криков детей. Младшие суетливо бегали по коридору, те, что постарше, группами стояли у шкафчиков, обсуждая свои дела. Воздух пропитался запахом старых книг и еды из школьной столовой. — Эй, привет, — я обратился к группе девушек, стоящих особняком. — Где мне найти Альберта Нормана? Школьницы молчаливо переглянулись, слегка потерянные и смущённые. — Вон там, — одна из девушек взяла на себя смелость ответить. — Дальше по коридору, кабинет двенадцать, — она ткнула пальцем с ядовито-зеленым лаком вперёд. — Спасибо, — я постарался благодарно улыбнуться и кивнул, чем невероятно смутил школьниц. С трудом пробравшись через живую реку, поток которой невозможно предугадать, я нашел нужный кабинет. Громогласно прозвенел звонок, оглушая своей трелью. Дети бросились врассыпную, спешно хватая рюкзаки с пола, хлопая металлическими дверцами шкафчиков, и поспешили на занятия. Мимо меня в кабинет просочилась стайка ребят, спешивших занять места в классе. Учитель сидел за столом, что-то старательно выводя в журнале. — Мистер Норман, — окликнул я его. Мужчина вскинул голову, слегка ошалелый и потерянный. Он выглядел измученным, с тенью скорби и следами бессонницы на лице. Меня охватили жуткие воспоминания и размытые чувства из того, кажущегося сном прошлого. — Детектив, — он удивлённо уставился на меня. — На пару слов, — я махнул головой, предлагая выйти в коридор. Норман осмотрел притихший класс, с интересом наблюдавший за развернувшейся картиной, поднялся с места и нетвердой походкой направился в мою сторону. Он закрыл за собой дверь, избегая любопытных глаз и ушей. — Чем я могу помочь? — мужчина смотрел сквозь меня безжизненным пустым взглядом. — Хотел уточнить пару моментов, — мне стало неловко задавать дальнейшие вопросы. По собеседнику без труда можно было понять, как тяжело на нем сказалась смерть Элизабет. — Моментов? — Норман часто заморгал. — Да. Подскажите, почему Элизабет оказалась одна в тот вечер? Мужчина виновато отвёл глаза. Его губы вытянулись в тонкую бледную полоску. — Мы только недавно начали наши отношения. Очень долго к этому шли. И вместе не жили, — добавил он с виноватым видом. — Значит, она всегда жила одна? — Нет. С родителями, — бросился в пояснения Норман. — Но в ту неделю их не было дома. Они уехали отдыхать, кажется, куда-то во Флориду. — Альберт? Сзади раздался строгий учительский голос, будто нас застукали за прогуливанием занятий. — Директор Форбс, — беспокойно залепетал Норман, становясь совсем несчастным. Я понял, что никаких ответов мне здесь не сыскать, только рискую бередить незажившие раны учителя. Позади стояла женщина невысокого роста. Худая, в огромных круглых очках и с короткой мальчишеской стрижкой. Её лицо будто высекли из камня грубыми резкими ударами, до того оно казалось жёстким. Директор была уже в довольно почетном возрасте, но взгляд её даже сквозь толстые стекла излучал ясность и трезвый ум. — Норман, — рубленые черты смягчились, она шагнула ближе, тронув учителя за плечо. — Тебе стоило согласиться на временный отпуск. На тебе лица нет. — Я справлюсь, — вяло попытался настоять он. — Нет уж. Иди домой и постарайся отдохнуть, — женщина сделала жест, будто подгоняет его. — Я позову тебе на замену кого-нибудь другого. Похоже, Норман и сам понял, что не потянет обязанности, вдобавок затронутый моим появлением. Он кивнул и, не проронив ни слова, вернулся в кабинет за вещами. — А вы? — осведомилась женщина. — Детектив. — Ах, — она выразительно посмотрела на меня. — Одну минуту, детектив. Не уходите. Началась рабочая суета. Через минут пять прибежала молодая девушка со стопкой учебников. Не обращая на меня никакого внимания, она юркнула в кабинет, откуда сразу же вышел Норман. — Всего хорошо, детектив, — тихо попрощался мужчина. — До свидания, — я пожал сухую крепкую руку. Он понуро побрел прочь, глядя себе под ноги. Директор Форбс как раз вернулась довольно резвым шагом, отстукивая толстыми каблуками туфель бодрый ритм по натертому полу. Для своего возраста она была очень и очень энергична. — Чем я могу вам помочь, детектив? — женщина изящно развернулась, молчаливо предлагая следовать за ней. — Даже не знаю, — я шел рядом, рассматривая обстановку коридоров, свободных от детей. — Я хотел побеседовать с мистером Норманом, но он, похоже, слишком расстроен, чтобы вести беседу. — Верно подметили, — директор кивнула. — Я никак не могла спровадить его в вынужденный отпуск. Альберт усердно старался держаться, — она посмотрела на меня из-под стекол очков. — Похоже, ваш визит совсем удручил его. — Не преследовал такой цели. Я действительно не собирался давить на психику учителя, только побеседовать. — Надеюсь, это так, — отчеканила директор. Одну из стен коридора, по которому мы шли, занимали школьные фотографии. Часть была черно-белой, часть цветная. Они начинались с той стороны, откуда мы шли, и постепенно обретали более яркие краски, уходя вдаль. Я остановился, с интересом разглядывая запечатленных на них учеников. Короткий своеобразный экскурс в историю школы, похоже, не такую большую в силу крошечности городка. Взгляд зацепился за уже знакомое мне фото. Четверка девушек, тогда ещё носивших другие фамилии, в мантиях и шапочках выпускников. Рядом висели другие фото с их участием. На одном из них я узнал молодую миссис Джефферсон. Слева от нее стояла девушка со смутно знакомыми чертами лица, справа — парень, однозначно мне незнакомый. — Дарси, Хелен и Тэд, — без запинки перечислила имена бывших учеников директор Форбс. — Дарси, — заострил я свое внимание на девушке. — Не могу понять, кто это. — Скорее всего, вы знаете её как Дарси Эванс, мать Валери. «Ну конечно! Я видел её один раз и в довольно плачевном состоянии». — Они дружили с Хелен? — удивился я. — Да. Конечно, основной костяк подруг у нее был другой, — женщина указала рукой на уже знакомое мне фото. — Дружба с Дарси тянулась с самого детства, и остальные девчонки не особо принимали её. Но Хелен довольно характерная. Была, — после паузы уточнила директор. — А справа? — Тэд Джефферсон. — Джефферсон? — не скрывал я своего удивления. — Верно, — женщина сдержанно улыбнулась на мою реакцию. — Они с Хелен встречались ещё в школе, потом поженились, — директор как-то грустно вздохнула. — В школе Тэд был оторви и выбрось, а как закончил, за ум взялся. Потом стал шерифом. Работал, пока не схлопотал инфаркт, — она печально скривила губы. — После второго город потерял своего шерифа. Я стоял напротив фото, пораженно смотря на совсем юных девушек и парня, пока мозг складывал два и два. Отец Питера — шериф. Значит, он мог знать, где находится сигнализация и как ее отключить. «Чёрт возьми. И что я ему предъявлю? Родство с шерифом?» — Детектив? — директор заметила мою озадаченность. — Да. Я... — пришлось быстро взять себя в руки. — Спасибо за информацию. Я кивнул и спешно отправился к выходу, провожаемый удивлённым взглядом женщины. В кармане пальто завибрировал телефон. Номер был неизвестный. — Да. Звонивший молчал. Я вышел на улицу, все ещё потеряно собирая мысли в кучу, бездумно скользя взглядом по школьному двору в лихорадочных попытках понять, что делать дальше с полученной информацией. Налетел ветер, хлестким порывом растрепал полы пальто и холодными щупальцами прошёлся по шее. — Вас не слышно, — проговорил я в тишину, собираясь повесить трубку. — Это Вэнди Парсонс, — женский голос, нервный, осторожный. — Мама передала ваш номер. Девушка умолкла на долю секунды. — Я не совсем понимаю, зачем вам знать... — она запнулась о собственные слова. — О том случае. — Вэнди, — быстро преодолевая ступеньки, я спустился вниз и пошел на парковку, где мог побеседовать в тишине. — Я понимаю, что вы не очень хотите ворошить прошлое. Но, возможно, что-то из вашего рассказа поможет мне найти убийцу сейчас. Я сел в машину, переводя дыхание, сбитое скорее волнением, нежели быстрым шагом. Положительный ответ, на который я отчаянно надеялся, в моем представлении служил спасательной соломинкой в безумном водовороте фактов. Общая картина никак не складывалась. У меня в руках будто были детали одного пазла, на первый взгляд очевидно подходящие друг другу. Правда, понимания, какую картинку они должны составить в итоге, не было. Я тыкался наугад, бродил на границе истины, без подсказок и помощи. — Я… — Вэнди колебалась, похоже, не до конца твердо решив перед тем, как меня набрать, какой ответ она даст. — Я просто… Я... — девушка шумно выдохнула в трубку. — Не по телефону, — решилась она. — Шестьдесят семь, Айвори Стрит. Приезжайте в ближайшее время. Она повесила трубку, ставя тем самым меня перед фактом и выбором. Сейчас или никогда.11:02 Я: Позвонила та девушка из истории в колледже. Просила приехать сейчас.
11:02 Вики: Похоже погода портится. Будь осторожен 💋11:03 Я: Непременно.
Я мчался в Ист-Лэйк, наверное, превысив скорость как минимум пару раз. Благодаря навигатору растрачивать внимание на поиск нужной улицы не пришлось. Светофоры казались бесконечно долгими, нарочито задерживая меня на каждом перекрестке, пешеходы на переходах — раздражительно медленными, а улицы — бесконечно длинными и нескончаемыми. Жёсткие крупицы снега клацали по стеклу, косыми нитями разрезали городской пейзаж. Они скатывались по капоту, оставляя влажные следы. Мглистый, чугунно-серый горизонт не сулил ясной погоды в ближайшие часы, а скорее наоборот — сильнейший снегопад или, в крайнем случае, ледяной дождь. Я боялся, что Вэнди передумает. Больно долго она была одна после своего порывистого согласия, а значит, вполне могла пожалеть о решении и попросту передумать. Так что вместо ответов меня ожидала бы захлопнутая перед носом дверь. Припарковавшись возле нужного дома нетерпеливым шагом пошел к двери и позвонил. Трель звонка потерялась в глубине дома, звук резанул беспокойством по нервам. В голове настырной мухой билась мысль: «Она передумала». Наконец дверь с тихим скрипом открылась. В проёме показалась молодая девушка в синих джинсах, черном свитере с высоким горлом и пепельными волосами в высоком хвосте. Она с опаской осмотрела меня с ног до головы. — Вы детектив? — Верно. Вы звонили мне сегодня. — Проходите, — чуть поколебавшись, она приоткрыла дверь шире и сделала шаг в сторону.***
Снежная крупа зарядила аккурат, когда я вышла из дома. Порывы ветра собирали снежные потоки в жёсткую плеть и беспощадно стегали её хвостами по моему лицу. Под ногами образовалась шуршащая каша из грязи и снега. В такую погоду самое то было сидеть дома, пить горячий чай с чем-то вкусным и смотреть кино, завернувшись в плед. Но сегодня ни я, ни Люцифер не были в достаточной мере свободны для таких занятий. Продираясь сквозь вихри непогоды в сторону Грин Стрит, я мысленно уповала на отсутствие проблем на дороге в соседний город. Не хватало ещё, чтобы Люцифер попал в аварию. Отступать от намеченного плана было поздно. Да и Питера мне было откровенно жаль. Он всегда казался мне хорошим парнем, с которым мы неплохо ладили. Дорога казалась бесконечной. Я спрятала руки в карманы, поглубже накинула капюшон и шла, ориентируясь практически по памяти. К моему облегчению, спустя довольно продолжительное время борьбы со стихией показалось крыльцо дома моего коллеги. Я с удовольствием ступила на веранду, скрывшую меня от стихии, и, скользя по мокрым доскам, добралась до двери. Звонка не было. Пришлось несколько раз постучать озябшими руками по деревянному полотну. Я прилично продрогла, намокшая куртка потяжелела. Я шмыгала носом, рассматривая, как с кончиков мокрых волос капает вода. Внезапно дверь распахнулась. Передо мной предстал Питер. Болезненно бледный, с торчащими в разные стороны волосами. — Привет, — я почувствовала себя неловко. Возможно, он спал, а я его разбудила. — Я слышала про твою маму. Вспомнила своих родителей, — я нервно потеребила край мокрой куртки. — Подумала, тебе нужна поддержка. Парень вдруг просиял, словно я оказалась лучом надежды, искомой опорой, самой явившейся к нему домой. — Проходи, — он приглашающим жестом указал внутрь. Спасительное тепло приятно согрело щеки и руки. Я сняла верхнюю одежду и повесила на крючок. — Соболезную, — выдала, так и стоя возле вешалки, чувствуя странную неловкость между нами. — Спасибо, — Питер слабо кивнул. — Кстати, — я зарылась в карман куртки. — Филипп утром заходил в бар, видимо, искал тебя, чтобы передать. Выудив шуршащую упаковку конфет, протянула ее парню. — Миссис Дуглас не забывает обо мне, — он взял конфеты. — Всегда покупает мне их, когда ездит в Чикаго, — Питер развернулся. — Пойдем. Его высокая фигура маячила передо мной, скромно крадущейся следом. Коридор вывел нас в гостиную, освещённую лишь изогнутым торшером в углу. Его понурая голова бросала причудливые тени из-под цветастого пластикового абажура, погружая комнату в немного интимный теплый свет. Торшер напоминал увядший цветок, загрустивший по своей хозяйке и отдающий последние крохи былой красоты миру. Я огляделась, изучая обстановку. До этого я ни разу не была дома у Питера. Жилье выглядело скромным, но довольно ухоженным. Парень положил конфеты на низкий столик у дивана. Сесть мне помешал телефон в заднем кармане джинсов, который я едва не раздавила. Подпрыгнув, я достала его и с удивлением поняла, что из-за холода батарея разрядилась быстрее, чем обычно. — У тебя нет зарядки? — я помахала смартфоном. — А то останусь без связи. — Да, конечно, — учтиво ответил Питер. Он вышел из гостиной на кухню. Послышался шорох. Я быстро набрала сообщение перед тем, как расстаться с телефоном.13:43 Я: У Питера умерла мать. Я у него дома, пришла поддержать.
Ответа не было. Похоже, Люцифер был очень занят. — Давай я поставлю. Вернулся Питер. Он протянул ко мне руку, ожидая, когда я отдам ему смартфон. Ответное сообщение все не приходило. Я нехотя отдала телефон, который парень оставил заряжаться на тумбе у дальней стены, и скромно села на край мягкого дивана. Бывший коллега сел рядом, более расслабленно откидываясь на спинку, одаривая меня открытым заинтересованным взглядом. Между нами вновь появилась гнетущая неловкость. Почему-то находиться дома у Питера вдвоем оказалось немного некомфортно. Я никогда не рассматривала его как объект любовного интереса. Он был совершенно не в моем вкусе. На работе у нас не случалось неудобных ситуаций, даже когда наши ночные смены совпадали и мы оставались только вдвоем. Ладони вспотели от напряжения. Я начала вытирать их о джинсы. Потом переключилась на влажные волосы, принимаясь прочесывать их пальцами. Они растрепались и начали виться, раздражая меня. — В общем, я утром пошла забрать вещи с работы, — говорить пришлось с невидимой точкой на полу. Смотреть в глаза Питера я не осмеливалась. — Дино рассказал мне о случившемся. Я сразу вспомнила, как потеряла родителей, — я нервно заерзала на месте, растирая между пальцев влагу с волос. — Мне, конечно, лет было меньше. Но все равно терять близких тяжело, — натужно вздохнула, мысленно отругав себя за сердобольность, из-за которой я теперь в столь неловкой ситуации. — А ты тут совсем один. Мы вроде как работали вместе целых два года. Я несла несуразный бред, чтобы заполнить возникшую тишину, пока Питер молчал. «Скажи уже что-нибудь, господи». — Мне приятно твое беспокойство, — вдруг совершенно ровно ответил он на мою сбивчивую речь. Мне вдруг стало немного спокойнее. Правда, что ещё можно сказать, я так и не придумала. Пожалуй, можно было ограничиться соболезнованиями по телефону. Жаль, что подобная мысль пришла слишком поздно. — Значит, Чикаго, — перескочил с темы смерти своей матери Питер с такой лёгкостью, будто она не имела для него никакого значения. Я осмелилась посмотреть на парня. Он сидел в непринуждённой позе, закинув руку на спинку дивана, изучая меня любопытным взглядом. — Вроде того, — я моргнула, не понимая, почему он вспомнил причины моего отъезда в такой момент. — Мы с Люцифером… как-то… закрутилось все и… — я сбивчиво силилась пояснить что-то, нужные слова никак не находились. — Новая жизнь и все такое, — выдала я на одном дыхании, натянуто улыбаясь. — Понимаю, — пространно ответил Питер. Его губы растянулись в искусственной жутковатой улыбке. — Хороший город. — Бывал в Чикаго? — Проездом, — небрежно кинул он в ответ. Я молчала, продолжая трепать завитки почти высохших волос и лихорадочно генерируя повод поскорее уйти. — Может перекраситься, — вдруг брякнула, глазея на свои волосы так, будто первый раз их видела. — В белый, к примеру. Как там назывался фильм?.. — я щёлкнула пальцами. — «Джентльмены предпочитают блондинок». Питер вдруг молниеносно изменился в лице. Его глаза блеснули недовольством на грани с паникой. Он поджал губы и гневно нахмурился. — Даже не думай, — парень так резко придвинулся ближе, что я никак не успела среагировать. — У тебя потрясающие волосы, — он поднял руку и бесцеремонно начал гладить мои пряди, рассматривая их почти любовно. — Тебе очень идёт. «О, нет! Он что, клеится ко мне?» Я с трудом сглотнула, столбенея от неожиданного флирта. — С первого дня, как ты появилась в баре, я все смотрел на тебя, — вдруг начал парень. — Ты невероятная. Мечта, — Питер покатал слово на языке, смакуя, словно изысканный напиток. — Ни одна моя девушка не была так хороша, как ты. Воздух в комнате резко закончился. Мне стало трудно дышать. На меня нашло полнейшее отупение. Понимание дальнейшего конфуза, когда придется сказать, что между нами ничего не возможно, встало желчной тошнотой в горле. Зачем он решил признаться в своих чувствах именно сейчас? Когда я увольняюсь, уезжаю, люблю другого человека и вообще, пришла утешить его после смерти матери. — За последние сутки моя жизнь обрела новые краски, — Питер рассеянно улыбнулся и забегал взглядом по комнате. — Мама кое в чем призналась мне перед смертью. Пришла в себя и... — он задумчиво потёр лоб. — В принципе, я догадывался о том, что мой отец мне неродной. И кто мой настоящий отец, — парень странно засмеялся. — Выходит, у меня есть брат. — Мне кажется, я не совсем понимаю тебя. Его попытка посвятить меня в свои тайны и откровения о чувствах обрушились мощной лавиной паники. Я растерялась от неожиданности. Парень придвинулся ещё ближе, молчаливо заглядывая мне в глаза, будто собирался поцеловать. В этом взгляде было нечто такое, из-за чего я не могла отвернуться, вынужденная ждать дальнейших слов, однозначно сделающих происходящее ещё более неловким.***
Вэнди устроилась в широком белом кресле напротив меня. Она медленно курила тонкую ментоловую сигарету, стряхивая пепел в стеклянную пепельницу на подлокотнике. Я не торопил её, хотя предпочел бы быстрее узнать суть истории и вернуться в Линден. Наверняка на трассе движение затруднено непогодой и снежной кашей, покрывшей дороги. — Почему вы решили узнать историю с моей стороны? — девушка выпустила колечко дыма, с прищуром осматривая меня. Она была очень похожа на свою мать. Такие же черты лица, только моложе. Тонкие запястья, длинные пальцы, которые нервно сминали край фильтра. — Боюсь, участники с другой стороны могут быть не совсем объективны, — увильнул я от подробностей бесед с троицей. — М-м-м, — Вэнди глубоко затянулась, бесцельно рассматривая свои ногти. За последние минут десять слов было сказано мало. Мы больше молчали, оценивая друг друга с немым интересом. — Почему вы считаете, что я открою вам нечто такое, что поможет в расследовании, — девушка прикусила губу. — Не вижу связи. Её попытка оттянуть момент рассказа уже порядочно раздражала меня. — Расскажите вашу версию, — я постарался скрыть внутреннее напряжение. — Есть вероятность, что вы знаете нечто такое, для вас несущественное, а для меня критически важное. Вэнди потушила сигарету, сразу же взяла новую, и я сам готов был закурить, унимая нервозность. Девушка отрешённо уставилась в окно, на слепящий белый горизонт. — Сейчас у меня другая жизнь, — зашла она издалека. — Хорошая должность, место в обществе, — левая рука взметнулась вверх. — Свадьба на носу, — на безымянном пальце блеснуло золотое кольцо с приличного размера камнем. — Разговор останется строго между нами. Девушка все также не смотрела на меня, опустила руку и стала мелко покачивать ступней. — В колледже я вела не самый подходящий для молодой девушки образ жизни, — Вэнди надула губы. — Освободилась из-под родительской опеки и отрывалась, как могла. В кармане пальто глухо завибрировал телефон. Я не стал читать сообщение, боясь спугнуть настрой на откровение. — Алкоголь, мальчики, — она скосила на меня глаза. — Наркотики. Я не выражал никаких эмоций, стараясь оставаться беспристрастным. — В тот период мне нравился Питер Джефферсон. Питти, как звали его друзья, — девушка ностальгически улыбнулась. — Он был такой загадочный и довольно симпатичный. Блондины в моем вкусе. Но он не обращал на меня ровным счётом никакого внимания. Я старалась постоянно оказываться на всех тусовках, куда он ходил, крутилась рядом в надежде, что Питер обратит на меня внимание. В итоге мной заинтересовался его друг. Филипп. Она умолкла, быстрее качая ногой, очевидно волнуясь перед дальнейшими подробностями. — Однажды Филипп пригласил меня к ним на тусовку, — Вэнди совсем позабыла о сигарете в руке, пространно глядела в окно, пока пепел падал на ее джинсы. — Они отдыхали втроём в квартире, где он жил. Помимо алкоголя была травка, кокаин, — девушка дернула плечом. — Я раздобыла «Раш». Рассчитывала, что смогу соблазнить Питера и внести немного остроты в наш первый раз, — на её губы наползла улыбка отвращения. — Мы напились, сверху решили дополнить кокаином. Наверное, мое самообладание покинуло меня после такого коктейля. Я схватила Питера за руку и потащила в пустую комнату. Филипп выглядел жутко расстроенным. Похоже, я правда ему нравилась, — Вэнди сделала затяжку и задержала дым. — Сэм только ободряюще улюлюкал нам вслед. Девушка притихла, видимо, прокручивала в голове тот злополучный вечер. Я, изрядно обеспокоенный фактом буквального хождения по краю истины, барабанил пальцами по обивке, всерьёз думая не закурить ли мне за компанию. — В комнате я набросилась на него, как дикая, — прервала паузу Вэнди. — Целовался он посредственно. Раздевал меня неохотно. Будто я его не привлекала. Мне снесло крышу от мысли, что я добралась до объекта своего обожания, — она откинула голову на спинку, и дальнейший рассказ был адресован потолку. — Я раздела его, а он не возбужден. Во-о-обще. И не похоже, что ему нравится процесс. Я попыталась ему помочь. Ну, знаете... — девушка махнула рукой, и дымок змейкой взвился вверх. — Может, алкоголь и наркотики сказались. У меня от возбуждения уже крышу сносило, а дело совсем не шло, становилось неловко. Питера это вообще не волновало. Будто он не был удивлен и обеспокоен. Обычно парни волнуются, когда у них в ответственный момент происходит осечка, — Вэнди хитро улыбнулась и покосилась на меня. — Я предложила свернуться и встретиться при других обстоятельствах. Перестала наседать на него. Она вновь умолкла, выдерживая тишину, с каждой минутой становящуюся мрачнее и мрачнее. Я усиленно пытался предположить, что могло бы случиться дальше, из-за чего история вылилась таким неприятным итогом для всех. Дальнейшая часть рассказа повергла меня в шок. — Я сидела на нем сверху, голая и потерянная. Чувствуя себя просто отвратительно. И тут, — Вэнди запнулась, — у меня из носа пошла кровь, — она вымученно усмехнулась. — Так нелепо. Девушка яростно затушила сигарету в пепельнице, приложила тыльную сторону ладони ко рту, будто я ее сейчас стошнит, а в её глазах блеснули слезы. — Что было дальше? — осторожно осведомился я. Она судорожно вдохнула. — Я хотела одеться, уйти в ванную, остановить кровотечение. А он схватил меня за руку так, что синяк остался, — теперь Вэнди панически всхлипывала. Ситуация, произошедшая много лет назад, оставила болезненный отпечаток на ее психике. — Я пыталась вырваться. Не знаю, как это смотрелось со стороны. И знать не хочу, — девушка крепко зажмурилась. — Я начала умолять его прекратить. Он пугал меня. Питер словно не слышал. Тогда я заметила... — она подавилась словами. — Заметила, что он возбудился. Вэнди резко подалась вперёд, сжимаясь в дрожащий от ужаса комок. Обхватила колени и начала покачиваться из стороны в сторону. — Не знаю, как мне удалось освободиться. Я оделась, перепачкав кровью всю одежду, а когда уходила, увидела... — девушка уронила лицо в ладони. Я сидел, пригвожденный к месту, боясь сделать лишнее движение и спугнуть рассказ. Мне хотелось успокоить ее, но важнее было услышать все до конца. — Он… он… мастурбировал, — буквально выдавила из себя Вэнди. Она резко вскочила и побежала прочь, зажимая рот рукой. Совсем ошалевший я бестолково пялился на пустующее кресло, пока смысл её слов доходил до усталого мозга, складывая картинку в единое целое. «Нужно срочно возвращаться». Я поднялся и едва ли не бегом устремился к выходу, сталкиваясь с возвращающейся Вэнди. Она была очень бледная, с раскрасневшимся лицом, на котором выступила испарина, и заплаканными глазами. — Как вышло, что вы подали заявление на всех троих? Девушка стыдливо отвернулась, потирая ладонью лоб. — Представляете, в каком виде я завалилась домой? — она покачнулась, оперевшись плечом о стену. — Я никому не рассказывала, как всё было на самом деле. Ничего не произошло, а я чувствовала себя грязной, использованной. Никто, кроме вас, не знает всей правды, — девушка прислонилась лбом к стене, тяжело дыша. — Соседке сказала, что меня хотели изнасиловать все трое. Побоялась, что меня окрестят шлюхой на кампусе. Она-то и потащила меня подавать заявление. Вэнди еле держалась на ногах. Я помог ей сесть на стул. Девушка безвольно плюхнулась на сидушку, опадая, как тряпичная кукла. Кровь стучала в голове, внутренности скручивало ядовитой паникой. Слишком паршивая погода, чтобы быстро добраться домой. Слишком далеко Уокер, чтобы быть спокойным за её целостность. Я достал телефон, чтобы позвонить Вики и попросить никуда не выходить из дома. В шторке уведомлений висело одно сообщение. 13:43 Вики: У Питера умерла мать. Я у него дома, пришла поддержать.***
Из воспоминаний маньяка
Вечером пятницы в ресторане жуткая суматоха, полная посадка и не хватает рук. Я суечусь на кухне, не успевая перевести дыхание после приготовления очередного блюда. Круговерть заказов поглощает меня с головой, ноги гудят от усталости. Я мечтаю поскорее очутиться дома. В суете готовки обнаруживаю, что закончился один из соусов. Такая досадная мелочь. Официанты носятся в мыле, не обращая внимания на мои просьбы. Приходится делать все самому. Быстрым шагом выхожу из рабочей зоны и иду в подсобку. Необходимая бутылка обнаруживается на полке слева, и я все так же стремительно возвращаюсь назад. Коридор пересекается с другим, по которому посетители направляются в уборную. Слишком быстрый шаг, слишком много спешки. Вылетаю из-за угла, точно безумец, и наталкиваюсь на девушку, роняя бутылку от неожиданности. Она со шлепком приземляется на пол. Черный глянцевый соус покрывает жирными брызгами белую плитку, мою обувь и розовые туфли девушки. Она шумно втягивает носом воздух, длинные пальцы до побеления сжимаются в кулаки. — Криворукий идиот, — ядовито цедит она сквозь зубы, а я обмираю. Незнакомка так похожа на мою мать. Цвет волос, глаз, этот злой, ненавидящий взгляд и фраза точно возвращают меня в вечер, первый раз обагривший мои руки человеческой кровью. Разъярённая, она уходит, чертыхаясь себе под нос. Но я уже заболел ей, поражённый таким сходством. Я должен найти ее, выследить во что бы то ни стало.