Драко 🥰🥵
_______________
✉ Я жду за столиком в дальнем углу. ✉ Заказал тебе латте с овсяным молоком и круассан. Надеюсь, ты не против. ✉ До скорой встречи ❤️_______________
Гермиона не осознает, что стоит как вкопанная, пока кто-то не врезается в нее, бормоча под нос о том, что негоже останавливаться посреди тротуара. Наушник выскакивает из ее уха и падает, из него продолжает приглушенно звучать музыка. — Твою мать, — бормочет она, нагибаясь, а затем делает несколько быстрых шагов, чтобы вернуться в толпу. Однако ее глаза все еще прикованы к телефону — она смотрит на маленькое красное сердечко, которое прислал Драко. За все месяцы, что они встречались и переписывались, он ни разу не отправлял ей смайлики. Гермиона ни за что не поверила бы, что Драко их использует, если не увидела бы собственными глазами. Она не утруждает себя ответом, ведь зеленый навес кафе виднеется всего в сотне метров впереди. Ее пальцы сжимают телефон, пока ноги ведут к зданию, а затем свободная рука распахивает дверь. Маленький колокольчик возвещает о ее прибытии, слышатся звуки кофемашины, небольшой духовой шкаф сигнализирует о готовности выпечки. Гермиона уже бывала здесь раньше: несколько месяцев назад, с травмированной рукой и новым контактом в телефоне, для встречи с очень взрослым мужчиной, ждавшим ее в том же дальнем углу. На столе перед ним вновь стоит латте с овсяным молоком. Только на этот раз все иначе. Они уже хорошо знакомы — у них даже сложились отношения, выходящие за рамки обычных, они изучили друг друга вдоль и поперек. Или Гермионе так казалось. Именно при этой мысли разочарование, маленькие крупицы гнева и грусти захлестывают ее снова, очищая разум от назойливого желания броситься в объятия большого и мягкого мужчины перед ней. Гермиона машет рукой и тут же морщится. Кто так делает? Ведь перед ней не просто знакомый, с которым она пришла выпить кофе. Гермиона медленно подходит к стулу. Драко заметно нервничает, его руки сцеплены в замок на столе, а на губах появляется полуулыбка. — Привет. — Здравствуй, — сухо отвечает Гермиона, прочистив горло. Она осторожно отодвигает стул и садится, поправляя ремешок сумки. — С каких пор ты используешь смайлики? — произносит Гермиона первое, что приходит в голову. Драко — с его дурацкими светлыми волосами, слегка седой щетиной и густыми ресницами, — хмурится. — Я и раньше использовал их. — Нет, — усмехается она, качая головой. — Не использовал. Никогда. Его пальцы сжимают телефон, который кажется таким маленьким по сравнению с широкой ладонью. Гермиона вспоминает, как всего несколько дней назад ей понадобились обе руки, чтобы держать его большой телефон. — В моем списке контактов рядом с твоим именем расположен смайлик, — говорит Драко, неловко ерзая на стуле. Она оживляется и протягивает руку. — Правда? Дай мне посмотреть! — Нет. Исключено. — Ну же, — плаксиво требует Гермиона, придвигая кружку с латте поближе, чтобы помешать пенку. — Я хочу посмотреть. Возможно ее надутый вид совершенно неуместен, поскольку Драко вздыхает и сжимает челюсти. Его плечи слегка напряжены. Он кладет телефон на стол и облокачивается, упираясь подбородком в ладонь. — Гермиона… — Пожалуйста, — говорит она, старательно выпячивая нижнюю губу. — Прошу тебя, Па… Гермиона замолкает, как только первый слог вылетает из ее горла. Неловкое и гнетущее молчание воцаряется между ними словно непроницаемый барьер. Очевидная, но игнорируемая проблема вновь дает о себе знать. Она опускает взгляд на кружку и ерзает на стуле, ругая себя за неуместное поведение и опрометчивое почти использование этого слова на публике. — Прости, я… не знаю, что на меня нашло. Не могу поверить, что… — Рядом с твоим именем ангел, — перебивает Драко, прочищая горло и ожидая, когда она посмотрит на него. — Потому что ты для меня подобна ангелу, Гермиона. Ее подбородок дрожит, а губы сжимаются в тонкую линию. Гермиона чувствует, как слезы накапливаются, обжигая глаза, пока она пытается сморгнуть их, чтобы предотвратить падение. И в этом весь он — произносит тошнотворно сладкие речи, заставляя ее чувствовать себя самым особенным человеком во всем мире. — Гермиона… — пытается начать Драко. Но она качает головой, останавливая его. Слова срываются с ее губ на одном дыхании. — Как ты мог?***
— Я… Гермиона, я не… Я просто… Драко осекается и качает головой. Он искренне ненавидит такие моменты. Гермиона снова плачет из-за него, спустя всего несколько минут разговора. Они даже ничего не обсудили, просто перекинулись парой фраз, а он уже причинил ей боль. Ночью и утром Драко ворочался в постели, отсчитывая часы, минуты и секунды до того момента, как сможет снова увидеть ее и наконец объясниться. Но теперь, когда они смотрят друг на друга, когда он видит светло-розовый лак на ее ногтях и красивое серебряное кольцо с бантиком на пальце, Драко не может вспомнить, что хотел сказать. Он сокрушается, ведь им не пришлось бы говорить в общественном месте, а Гермионе — сдерживать слезы, плотно закрывая глаза, если бы она согласилась прийти в его квартиру или впустить его в свою. Они застряли в этом моменте, и Драко не понимает, как из него выбраться. Он не знает, как утешить Гермиону, не знает, как быть ее Папочкой. Теперь ему кажется, что он никогда им и не был. Как будто весь прогресс, которого они достигли в отношениях, попросту испарился. Словно несколько дней, проведенных в разлуке, превратились в пять лет, и они теперь чужие друг другу люди, которые когда-то были близки. Но Драко все еще помнит созвездия веснушек на ее теле, мелодичный смех, урчание живота и ощущение от ее холодных ног, которые она засовывала под его бедра, чтобы согреться. Он чувствует себя совершенно не в своей тарелке, не как взрослый мужчина. Ему кажется, словно все, что произошло, было сном. Но тут напротив него шмыгает носом Гермиона, глядя в кружку… Короткий, мягкий и предшествующий слезам, если он ничего не предпримет, звук проходит сквозь Драко. Он кладет свою ладонь на ее руку и слегка сжимает, давая ей понять, что он рядом и никуда не денется. Прикосновение к ее нежной коже подобно удару тока. Легкая дрожь, пробежавшая по ее телу, безошибочно уловима, когда он проводит большим пальцем по костяшкам ее пальцев, по маленькому шраму возле большого, полученному после ожога о неисправный чайник. Ему ничего не нужно взамен, Драко лишь хочет, чтобы она знала: несмотря ни на что, во время любых неурядиц его первая и последняя мысль всегда будет о ней. Он показал себя не с лучшей стороны и подорвал ее доверие. Драко сам вырыл себе яму, из которой, как ему кажется, никогда не сможет выбраться. Но Гермиона удивляет его, переворачивая свою руку. Она переплетает их пальцы, как бы заверяя его, что тоже рядом и никуда не денется, что никакие невзгоды и проблемы не разрушат их отношения, что они все преодолеют. — Мне так жаль, Гермиона, — начинает Драко. — Я совершил… такую большую ошибку, не рассказав об этом. Но, пожалуйста, поверь, я не хотел тебя обидеть или причинить боль. Рано или поздно я все рассказал бы, просто мне тяжело об этом вспоминать. Он качает головой и проводит пальцами по волосам, размышляя о своих прошлых отношениях больше, чем следует. Гермиона хмурится и смотрит на их сцепленные руки. — Я знаю, что это звучит как оправдание. Так оно и есть. Точнее… — Драко вздыхает и проводит рукой по лицу. — Я разведен, как тебе уже известно… И дело не в том, что я не хотел признаваться, что разведен дважды. А просто потому, что развод дался мне очень тяжело. Гермиона ерзает на стуле. — Ты можешь просто… рассказать все с самого начала? Просто объясни мне… изложи основное, пожалуйста. Драко кивает и еще раз проводит большим пальцем по ее руке, а затем обхватывает кружку с черным кофе без молока. — Несколько лет назад я женился на женщине по имени Пэнси. Мы были в браке шесть месяцев, а затем расстались и развелись еще через шесть месяцев. Все случилось быстро, оказалось огромной ошибкой, поэтому я не люблю вспоминать об этой части моей жизни. Он говорит без запинки, не делясь ничем, кроме фактов. Каждое слово тщательно отрепетировано за последние дни. Никаких эмоций, никаких проблем, с которыми они столкнулись, только холодные, суровые истины. Гермиона выглядит не слишком довольной его ответом. Ее губы плотно сжаты, пока она изучает его лицо. — И это все? Ты скрывал, что разведен дважды, потому что тебе неприятно об этом вспоминать? Не совсем, но почти. Они недолго встречались, чуть дольше были женаты, а потом она втянула Драко в тяжелый бракоразводный процесс, а после исчезла из его жизни. Он не виделся и не общался с ней, поскольку не намеревался поддерживать связь. Она стала воспоминанием, которое он тщательно прогонял на задворки своего разума. — Все стремительно стало из рук вон плохо, — пытается объяснить Драко. — Мы слишком поздно поняли, что несовместимы… Это сложно, Гермиона. Но все закончилось несколько лет назад. С тех пор я не виделся с ней и не планирую. Она хмурится. — Значит, ты не встретишься с ней и Тори? — И не подумаю, — отвечает он, качая головой. И это чистейшая правда. Драко даже не допускает такой мысли. Его беспокоит лишь то, что Астория перешла границы дозволенного, не оставляя навязчивых попыток организовать встречу. Он никогда не поймет ее дружбы с Пэнси. — Ты не собираешься увидеться со своей бывшей женой? — недоверчиво переспрашивает она. Гермиона подносит кружку к губам, чтобы сделать большой глоток латте, закрыв глаза и наслаждаясь вкусом. Протянув руку через стол, Драко достает еще теплый круассан из маленького бумажного пакета и кладет перед ней. Но потом он вздрагивает, понимая, что, вероятно, перегнул палку, поскольку они еще недоговорили. — Прости, я… Нет, Гермиона, нет, я не собираюсь с ней встречаться. Я же сказал тебе, что не видел ее с момента нашего развода и не горю желанием. Она молча смотрит на круассан, а затем застенчиво переводит взгляд на Драко. — Можешь разделить его для меня? Пожалуйста. Он с удовольствием погружает пальцы в круассан, разрывая его посередине и раскладывая кусочки на бумажный пакетик. Гермиона издает радостный звук, как всегда, когда собирается съесть что-то вкусненькое, обычно сопровождаемый… ах, вот, небольшим покачиванием. — Спасибо, — почти шепчет она. Только прожевав, Гермиона говорит снова. — Я все еще не понимаю, почему ты не рассказал мне. Заметно, что воспоминания расстраивают тебя и что ты не хочешь об этом говорить, но… ты мог бы просто поделиться основными моментами. Я бы все приняла. Вот так просто, не правда ли? Но на самом деле Драко и сам не знает, почему не рассказал ей. Потому что даже вспоминать не хотел? Еще одна ошибка, которую он совершил, еще один неудачный брак, еще одни неудачные отношения с кем-то, кто не понимал его должным образом, чьи желания и стремления в жизни не совпадали с его. Драко чувствует себя идиотом. Ему кажется, что все его заготовленные речи придумал слабоумный. — У меня нет ответа, Гермиона. Знаю, что это не то, что ты хотела бы услышать. Я думал только о себе, и мне очень жаль. Я не хотел обидеть тебя. Ты должна знать, что я никогда не причиню тебе боль нарочно. Она тщательно пережевывает еще один кусочек и делает очередной глоток латте. Драко понимает, что едва притронулся к своему кофе, но когда Гермиона медленно кивает, он приходит в себя и подносит кружку к губам. — Я знаю, — говорит она. — И от этого еще больнее. Потому что… наши отношения далеки от обычных. Я доверяла тебе то, о чем не говорила ни одной живой душе, в чем не признавалась даже самой себе. А ты утаил от меня такую важную часть жизни, хотя мы делимся чем-то таким… таким… — Сокровенным, — заканчивает Драко за нее. — А то, что происходит между нами, уникальное и бесценное. Гермиона поджимает губы и кивает. — Именно поэтому мне еще больнее. Я доверилась тебе, но ты не смог поступить так же. Драко чувствует, как при этих словах грудь сдавливает еще сильнее. Он скрыл правду от Гермионы, чтобы лишний раз не поддаваться тяжелым воспоминаниям. — Я просто не могу не задаться вопросом, что еще ты мне не рассказываешь, — произносит она спустя мгновение. — Не говоря уже о том, что у меня все еще есть вопросы о твоем браке, об этой женщине, которую ты явно любил достаточно, чтобы жениться. — Ничего, Гермиона. Я ничего не скрываю, клянусь, — говорит Драко. — Я знаю, что у тебя есть вопросы, но это сложно… Она раздраженно фыркает, ставя кружку на стол немного сильнее, чем следовало бы. — Перестань говорить, что это сложно. Я… не понимаю, почему ты не можешь мне просто все рассказать. Драко качает головой и проводит ладонью по лицу. — Я не люблю об этом говорить. — Думаешь, мне приятно было услышать про твой второй развод? — усмехается Гермиона. — Тогда почему ты так сильно хочешь узнать подробности? Его ладонь ударяется о стол, и Драко вздыхает, плотно закрывая глаза. Он нечасто выходит из себя — не должен в силу профессии, — но даже мысли о Пэнси достаточно, чтобы привести его в ярость. Ее нижняя губа дрожит, и Гермиона отталкивается от стола, скрестив руки на груди. — Не злись на меня, я не сделала ничего плохого. Боль нарастает, распространяясь от груди Драко одновременно и вниз по животу, заставляя мышцы непроизвольно сжиматься, и вверх к голове, вызывая сильнейшую мигрень. — Я не… Знаю, Гермиона. Просто не понимаю, что ты хочешь от меня. Я сказал тебе, что развод был неприятным, неужели тебе действительно нужно услышать все грязные подробности? — Они мне и не нужны. Я просто не понимаю, почему ты продолжаешь недоговаривать. — Гермиона шепчет, но ее голос резок. — Я просто хочу, чтобы ты мне все объяснил! Слова вылетают из его рта, прежде чем Драко успевает их остановить, прежде чем он успевает придумать, что еще сказать. Драко просто хочет, чтобы этот разговор закончился, он просто хочет забрать свою девушку домой и одеть ее в пижаму, укутать на диване в одеяло, прижав к своей груди. Отнести ее в свою постель. Драко просто хочет, чтобы все вернулось на круги своя, но он чувствует себя загнанным в ловушку, поэтому позволяет словам вырваться наружу. — Я хотел детей, а она — нет, ясно? Она… она лгала, говорила мне… она говорила мне именно то, что я хотел услышать, а потом, как только мы поженились, все изменилось. Ясно? Этого достаточно? Его грудь по-прежнему сдавливает боль, но, кажется, что с плеч падает груз. Драко закрывает глаза, опирается локтями на стол и сжимает кулаки, уткнувшись в них лбом. Обрывочные воспоминания о ссорах возвращаются к нему, заполняя разум — ужасные слова, которые они говорили друг другу, обвинения, которыми они бросались. Гнев не раз брал верх над ним. И если Гермиона узнает, что он может так себя вести — способен кричать и бить кулаком о стену, — то больше не захочет строить с ним отношения. Драко не может признаться ей. Он не может позволить Гермионе узнать об этом. Покачав головой, Драко встает, чтобы уйти, но ее рука смыкается вокруг его запястья и останавливает. Он не смотрит на Гермиону, просто стоит и позволяет своим легким наполниться воздухом. Ее пальцы сжимаются все крепче и крепче, пока он наконец не переводит свой взгляд на нее. — Спасибо, что рассказал мне, — тихо говорит Гермиона, глядя на него. — Ты должен понимать, как это выглядит с моей точки зрения, Драко. Два очень коротких брака и два развода, одна бывшая жена, с которой ты до сих пор дружишь, и другая, о которой ты даже не можешь вспоминать. Ты должен понимать, что я начала бы задумываться… А точнее, задаваться вопросами… Она позволила невысказанным словам раствориться в воздухе между ними, и Драко уловил их, не желая слышать. Насколько сильно он виноват? Что с ним не так? Что стало причиной двух разводов с разницей во столько лет? — Есть ли моя вина в этом... — заканчивает за нее Драко. Гермиона пожимает плечами и подтягивает его ближе к столу. — Пожалуйста, сядь, я не хочу, чтобы ты уходил. Я просто пытаюсь быть честной с тобой. Каким не был с ней Драко. Но она не бросается обвинениями, а просто делает то, что считает правильным. И это действительно так. Гермиона ведет себя как взрослый человек, а он — как ребенок. Она рассудительная, а Драко опрометчивый. Поэтому он садится обратно и складывает руки на груди. — Ты не должен больше ничего говорить. Мне просто нужно было знать… Мне нужно было знать, есть ли что-то, что я упускаю. Но дети — весомая причина, поэтому я… Теперь я понимаю, почему ты не хотел рассказывать, Драко. Тишина между ними снова стала такой же густой и тягучей. Она ощущается как нечто, через что им приходится продираться, и что тяжким грузом оседает на их одежде и волосах. Они чувствуют расстояние, на которое отдалились друг от друга, хотя находятся рядом. А потом… — Значит, ты согласна со мной? — тихо спрашивает Драко, поглаживая пальцами кружку с кофе. — В чем? Он стискивает зубы и проводит рукой по бороде, слегка почесывая ее. — Насчет детей. Еще слишком рано. Гермиона молода. И этот разговор не должен происходить на публике. Но, несмотря на все настойчивые просьбы Драко не торопиться и подождать, они перешли к обсуждению раньше, чем следует. Он внимательно наблюдает за ее реакцией: видит, как она закусывает губу и теребит выбившийся локон, прежде чем медленно кивнуть. — Да, — отрывисто произносит Гермиона. Драко оставляет все как есть — ее простого ответа достаточно больше, чем он заслуживает в данной ситуации. Ведь сейчас не время обсуждать, хочет ли Гермиона детей, речь идет о его ошибке и обмане. — Значит, ты все еще хочешь встречаться со мной? — спрашивает Драко, стараясь не смотреть на нее со слишком большой надеждой. Но это все, что ему остается… — Конечно, хочу, Драко. Конечно, я все еще хочу быть с тобой, — уверенно отвечает она. — Мне просто нужны были объяснения, вот и все. Последние несколько дней я не могла перестать думать о тебе, а вчера вечером мне так сильно не хватало твоего присутствия, что я решила попросить тебя привезти одеяло. Я все еще хочу встречаться с тобой, Драко. — Поедешь ко мне домой? Кружка ударяется о стол, а стул скрипит, когда Гермиона встает, поправляя сумку. — Я думала, ты никогда не спросишь.***
Возможно, именно потому, что между ними все еще так хрупко, так шатко, когда Драко отпирает дверь в свою квартиру, Гермиона прыгает на него, надеясь, что он ее поймает. Драко, конечно же, ловит ее, обхватывая руками талию, а затем несколько раз гладит по спине. В следующее мгновение они целуются, тяжело дыша, и пальцы Гермионы зарываются в его волосы. Они все такие же длинные, как и в тот день, когда Драко забрался к ней в кровать и сказал, что она ему нужна. Ей нравится, что его волосы немного вьются и ниспадают на лоб. Его щетина царапает ее щеки и подбородок, но Гермиона льнет к нему сильнее. Ей отчаянно хочется чувствовать его рядом и убедиться, что они все еще вместе. — Мне жаль, — бормочет Драко между поцелуями. — Боже, Малышка, мне так чертовски жаль. Гермиона впитывает слова, обхватывая его губы своими и скользя по ним языком. Каждым поцелуем и касанием она заверяет Драко, что принимает его извинения. — Я думал что… Я думал, что никогда больше не смогу обнять тебя, никогда не смогу почувствовать тебя рядом с собой, — произносит Драко, тяжело дыша, а Гермиона просто хочет, чтобы он продолжал целовать ее. — Я думал, что мне придется отпустить тебя… — Хватит болтать, Папочка, — жалобно требует она, прижимаясь грудью, животом и промежностью к его торсу. — Пожалуйста, замолчи. Он стонет и несет ее вглубь квартиры, положив ключи на тумбочку. Гермиона бросает сумку в прихожей, думая — надеясь, — что Драко идет в спальню, что через несколько секунд она очутится в мягкой постели. Она отвлекается на его язык, скользящий по ее зубам, и на то, как его руки сжимают ее ягодицы, и даже не замечает того, что он действительно укладывает ее на кровать и отстраняется, чтобы стянуть с нее свитер через голову. Гермиона не потрудилась надеть бюстгальтер в то утро, поэтому Драко стонет, благоговейно смотря на нее. Его губы скользят по ее подбородку к горлу, затем он осыпает поцелуями ее грудь и проводит языком по соску. Но на этот раз Драко не дразнит ее, а действует решительно. — Сегодня я не буду тебя трахать, Малышка, — говорит он, обхватывая губами ее сосок и слегка посасывая его. — Рот или пальцы? — Нет, Папочка. Твой член, пожалуйста, — умоляет Гермиона, качая головой. Они ведь уже занимались сексом. Почему он снова отказывает ей, когда она так нуждается ощутить его внутри себя снова? Его зубы впиваются в ее нежную кожу словно в наказание. — Мое терпение на исходе. Рот или пальцы, Малышка, выбирай. Гермиона чувствует, что заслуживает большего. — И то и другое. Я хочу и то и другое, Папочка, пожалуйста. Он крепко обхватывает ее, сдвигая вверх по кровати, а затем стягивает ее легинсы вместе с трусиками к лодыжкам. Драко действительно нетерпелив. Он располагается между ее бедер и прижимается губами к клитору. Голова Гермионы падает на подушку, а глаза закатываются. Драко отстраняется на долю секунды, чтобы раздвинуть ее складочки, а затем плюнуть и растереть слюну. — О, черт, — стонет Гермиона, обхватывая его голову руками, когда он вводит в нее указательный палец. — О боже, Папочка. Драко делает несколько резких толчков, прежде чем добавить еще один палец. Он медленно сгибает фаланги и скользит ими по чувствительному местечку внутри, которое, как Драко клянется, существует, просто она никогда не могла нащупать его. Он проводит языком по клитору, заставляя Гермиону извиваться и пытаться отстраниться из-за чрезмерной стимуляции. Но Драко неумолим. — Ну же, Малышка, у тебя получится, — бормочет он, прижимаясь к ней. — Ты сможешь кончить для Папочки, правда? Я хочу, чтобы ты кончила на мои пальцы как хорошая маленькая девочка. И… Гермиона зажмуривает глаза, видя лишь яркие вспышки за закрытыми веками. Мышцы ее живота напрягаются, а ноги дрожат. Он с силой вдавливает в ее бедра свои пальцы, удерживая на месте, и Гермионе кажется, что она никогда в жизни не кончала так сильно. Ее глаза распахиваются, грудь вздымается, и что-то стекает по внутренней стороне бедер. Он вытаскивает из нее пальцы и вытирает их о ее живот, оставляя влажные следы. По телу Гермионы распространяются остаточные импульсы оргазма, пока Драко успокаивающе поглаживает ее. — Такая хорошая девочка. Чудесные ощущения, не так ли? Не сдерживайся, Малышка, дай Папочке полюбоваться тобой. Его большой палец кружит вокруг клитора, продлевая наслаждение. Стоя на коленях перед ней, Драко приспускает штаны свободной рукой, чтобы вытащить член. Он несколько раз проводит рукой по всей длине, наблюдая за тем, как Гермиона извивается на простынях. Вероятно, из-за того, что отношения, казалось, вот-вот закончатся, изменятся, Драко гортанно стонет едва ли не минуту спустя, и горячие капли спермы летят на ее живот, поверх высыхающих следов ее собственного оргазма. Он наконец перестает массировать ее клитор, когда Гермиона возмущенно стонет и пытается отстраниться. — Я больше не позволю тебе уйти, — хрипло говорит он, все еще стоя на коленях и переводя дыхание. — Мы больше никогда не будем ссориться. Гермиона смеется и проводит пальцам по высыхающей на животе сперме. — Просто ничего не скрывай, и я не уйду. — Больше никогда, — клянется Драко. — Никогда, Гермиона. Я весь твой и расскажу все, что ты хочешь знать. Он переплетает их пальцы на ее животе и медленно водит ими по нежной коже, втирая липкий слой. Затем Драко ложится рядом с ней, прижимаясь обмякшим членом к ее бедру. Только тогда Гермиона вспоминает, что ее легинсы все еще не сняты, но она решительно ничего не предпринимает. — Поспим немного? — спрашивает Драко, протягивая руку, чтобы обнять ее. Гермиона льнет к его груди и кивает. — Было бы неплохо. Ее глаза закрываются, а тело окутывает блаженная нега. Засыпая, она чувствует, как Драко прижимается губами к ее лбу. — Прости меня, Малышка, — шепчет он. — Не сейчас, — отвечает Гермиона, не желая портить момент.