Настал тот волнующий момент, когда мы, как минимум, половину главы посвятим одной лишь Марли. Я точно уверена, всем вам не терпится узнать подробности врачевального дела, но если вы интересуетесь только тем, как профессионально работают лекари на Пиладе, то нет, вам явно не понравится то, что Марли не смотря на клятву Гиппократа отлынивала от работы. Точнее, первый час она с лицом праведника ходила-таки по домам, раздавала нужные лекарства и лечила, если это было нужно. Но большую часть дня она проводила на своей тайной «работе», и Дорис это прекрасно знала.
Хотя сейчас напряжение между Клыками и Антидраконовцами стремительно нарастало, грозя перейти в настоящую череду кровавых дней борьбы и страха, это не было чем-то необычным и непривычным. Когда две противодействующие группировки только заявили о себе, начался настоящий кошмар, Марли отлично помнила это тяжкое время. Она только прибыла на Пиладу, и на хрупкие уставшие плечи девушки сразу рухнула новая ответственность в виде защиты мирных людей. Наследный принц Пилады заболел, никто не мог ему помочь, покровители одним взмахом руки убивали целые толпы врагов, и улицы буквально были залиты кровью, а в воздухе стоял противный запах смерти.
Конечно, ради своей безопасности и психики Марли приняла наилучшее решение, когда кровавые времена закончились. Она стёрла себе память об этих днях, чтобы ненароком не травмировать себя, и вскоре столкновения между двумя сторонами стали реже, а ещё позже почти все битвы оканчивались победой Клыков. Ну разумеется, для этого она вправила покровителям мозги, чтобы целились своими заклинаниями прицельнее, не задевая простых людей, да и не всегда убивая врагов, тем более что в этом кошмаре жила Лулу.
И Марли была далеко не послушным соладтиком Венеры, она занимала важную должность, но, дабы не разрушить этот ареол таинственности вокруг нее, я больше ничего вам не сообщу о её должности. Она сама вам расскажет! Но чуть позже.
В тот роковой день, когда механизм развязки этой войны был запущен без права на сброс, в её голове было полно навязчивых мыслей, отличных от обыкновенных размышлений лекарки. И всё из-за того поцелуя, будь он не ладен!
При одной мысли о герцоге девушка, сама того не замечая, краснела, и её пульс становился быстрее. А думала она о нём почти каждые пять минут, в перерывах между домами. И каждый знакомый, а их у Марли было целое море, встречавшийся ей на пути, сначала здоровался с ней, а потом подмечал, что она неестественно пунцовая, и лекарка становилась ещё смущённее. Дошло до того, что она почувствовала, как её ноги становятся ватными от морального потрясения, и Марли поспешно завернула за угол, прислонившись спиной к стене харчевни «Три гуся», в которой часто веселились и во время и после службы стражники.
Тяжело выдохнув, Марли устало прикрыла веки и услышала бешеный стук сердца.
— Невыносимо! — простонала она и медленно сползла по стене вниз, обхватив колени руками. Сумка тяжело опустилась рядом, и из неё выкатился пузырёк с тёмно-алой густой жидкостью, которая едва заметно отливала золотом, если на неё падали солнечные лучи.
Марли поспешно схватила пузырёк, боясь, что кто-нибудь увидит, и спрятала его в карман, надеясь, что скоро её отпустит эта красивая улыбающаяся физиономия герцога, и она наконец сможет вдохнуть полной грудью.
«Нельзя! Нельзя сейчас об этом думать!» — Марли крепко зажмурилась, но лицо Инея никак нежелало исчезать из её головы. Вчерашний поцелуй всплыл в памяти неожиданно очень живо, заставив её коснуться своих губ, и к щекам опять прилила кровь.
Марли понимала, что тот поцелуй был ошибкой. И виновата в нём больше она, чем Иней. Она не сдержалась, ей было так хорошо в компании герцога, так легко, как ей не было ещё никогда за два года мучений. Появление Инея и Валтора было для Марли глотком свежего воздуха, она будто снова ожила после всех трудностей. Да, их так жаждут заполучить Антидраконовцы, что они буквально бзбеленились, но… Марли, конечно, никому не говорила, боясь вызвать ропот, но ей всё вообще-то нравилось. Ей нравилось наблюдать, как Валтор играет с Лулу, как Иней смеётся, ей так понравилось то, как он её встряхнул вчера. Честно, она ничего лучше не слышала!
Марли казалось, что всё происходящее — это дивная сказка, так неожиданно ворвавшаяся в её тёмную жизнь. За два года она совсем привыкла к Антидраконовцам и, честно говоря, не видела в этой бессмысленной бойне ни конца ни края. Марли всем сердцем ненавидела Персефону, Деониса и Аида, но уже позабыла, каково это — жить нормально. А Иней… Боже, Иней стал для неё светлым лучиком в этой непроглядной тьме!
А она взяла и поцеловала его! «Ну, кто меня просил?! Я теряю бдительность в последнее время! Одни проблемы, блин! — Марли насупилась. — Когда я вернусь домой… Хотя… — она дотронулась до своей груди. — Нет, уже не так. Если я вернусь к семье, то обязательно схожу в джакузи! Мне просто необходимо расслабиться!»
Марли улыбнулась своим мыслям про джакузи и мечтательно выдохнула:
— Вот бы всё было хорошо! — чуть подумав, добавила: — И они не уезжали.
— Кто не уезжали? — добродушно спросил Равшан, чья бритая голова торчала из-за угла и с улыбкой взирала на лекарку.
Его голос так напугал Марли, что она упала на пятую точку, едва не перевернув рукой сумку, и вскрикнула:
— Господи! Ты как сбежавший из психушки сумасшедший!
Равшан появился полностью и обиженно фыркнул:
— Вообще-то мой бритый череп был в моде долгое время!
— Когда это было, лет пять назад? — Марли добродушно улыбнулась и поднялась, отряхиваясь от дорожной пыли. — Знаешь, тебе следует поехать на Землю на Хеллоуин. Прямо так! Уверена, тебя все дети пугаться будут.
— Ты считаешь меня страшным?
— Рави, ты же королевский стражник. Это комплимент для тебя!
Равшан недоверчиво прищурился в поисках подвоха:
— Комплимент, да? Ну, спасибо.
— Да не за что! — Марли попыталась снова улыбнуться, но в голове снова вспыхнул образ Инея, и она покраснела в сотый раз за день.
Равшан это, конечно, заметил и не мог не спросить:
— Так кто там не уезжали? Или у тебя температура подскочила? Болеешь?
Марли прыснула и неуверенно кивнула:
— Да, можно сказать, я болею. — она смущённо опустила взгляд. — Серьёзно болею.
Равшан несколько секунд хмурился, силясь понять эту метафору Марли, и наконец вздохнул, так ничего и не поняв:
— Фиг поймёшь вас, лекарей! То тело болит, то душа! Ты изъясняйся попонятнее, а то я даже волнуюсь!
— Прости, Рави. Просто вчера… — Марли нерешительно передернула плечами. — Прости… Тяжёлые будни.
— Ну, теперь хоть видно, что у тебя болит душа. И раз ты у нас не психолог, то… — Равшан взял у неё сумку и второй рукой обнял за плечи: — Сегодня я побуду твоим душевным врачом. Пошли, у меня как раз зарезервирован столик.
В таверне «Три гуся» пахло ладаном, ароматическими свечами и успокаивающими маслами. Терпкий запах благовоний сразу врезался в нос, и Марли удивлённо спросила Равшана, когда они сели за самый отдалённый столик, укрытый деревянной стеной:
— Сохры уже приехали?! Стоп!.. Какой сейчас месяц?!
Равшан рассмеялся и указал на трёх девушек в восточных одеждах с открытыми животами:
— Зернияр с подругами решили приехать на месяц раньше, чтобы посетить праздник урожая.
Марли широко улыбнулась, когда одна из девушек — красавица-мулатка с птичьими острыми чертами лица и густыми тёмными волосами в канареечном костюме — вызывающе улыбнулась в их сторону и резко вильнула бёдрами, а Равшан восхищённо вздохнул и расплылся по столу счастливой лужицей.
— Я смотрю, это и есть Зернияр, — хихикнула Марли, толкнув друга в плечо. Тот покраснел, но кивнул:
— Да. Мы познакомились вчера на празднике… Она так красиво танцует! Ты бы видела…
— Вообще-то все Сохры красиво танцуют.
— Да, но она… Она королева танцев! Нет, царица! Или вернее, императрица!
— Да ты запал на неё, как я погляжу!
— Зернияр похожа на бриллиант. Она и дерзкая, и добрая, и красивая, и страстная, и милая, и ранимая… Ах, что за женщина! И она здесь пробудет ещё два месяца… Чудо, а не девушка!
Марли снова прыснула в кулак. Ей стало радостно от того, что друг наконец нашёл девушку, с которой ему хорошо. Вообще-то Равшан вёл активный поиск возлюбленной последние три месяца, но его бритый череп отпугивал всех барышень.
Сохры были кочевым народом, путешествовали с планеты на планету, пока не нашли свой райский уголок на юге Пилады — островах Пижмы. Там они и остались, стали разводить скот и выращивать фрукты с пряностями. Сохры были прекрасны, темнокожи, у них были вызывающие танцы с соблазнительными движениями, и они считались диковинками Пилады. Своими яркими цветами и странными традициями они напоминали Марли цыган. Раз в год на праздник Солнцеворота Сохры приезжали в столицу, привозили с собой невиданные товары, которые в обычные дни стоили бы целое состояние, но в праздник Сохры понижали свои цены. И Марли они очень нравились.
Зернияр что-то сказала подругам и, шелестя шароварами, подошла к их столику. Широко улыбнувшись, она прищурила узкие карие глаза в сторону Марли и прощебетала с лёгким акцентом:
— Здравствуйте! Мы с вами ещё не виделись, но я рада знакомству. Моё имя — Зернияр!
— А я Марли! Очень приятно познакомиться! — молодая Сохра лекарке очень понравилась с первого взгляда, и Марли широко заулыбалась, а мысли о герцоге вмиг куда-то делись. Она не сдержалась и восхищённо присвистнула: — Чудесный наряд! Ваш народ знает толк в красоте!
Зернияр польщённо покраснела:
— Благодарю. — она поклонилась Марли в пояс, отчего многочисленные золотые браслеты и бусы на ней зазвенели. — Мой народ польщён твоей похвалой.
— Эм… Да…
— Итак, — Зернияр ловко покрутилась, полы её тонкой шёлковой накидки взметнулись, подобно крыльям, и в мгновение ока она очутилась рядом с Равшаном и уселась к нему вплотную. Парень от такого, разумеется снова растаял. Марли тихо усмехнулась в кулак. — Ты давняя подруга Равшана?
— Да.
— Как вы познакомились?
Спрашивая это, у Зернияр не было какого-то дурного умысла. Ей серьёзно было интересно узнать. Марли такому вопросу не удивилась, она знала, что Сохры очень дружелюбные и предпочитают заводить друзей очень быстро — не смотря на то, что обычные люди привыкли не узнавать друг друга сразу.
Вспомнив, как они с Равшаном встретились впервые, Марли развеселилась и хихикнула:
— А ты точно хочешь знать это? Смотри, а то разочаруешься в нём!
Равшан обиделся и возмутился:
— Эй! Я же изменился и стал лучше!
— О да, превратился из местного хулигана в хранителя порядка! — Марли снова захихикала. — Так ладно. Зернияр должна знать! Мы познакомились на главной площади, несколько лет назад, Равшан промышлял грабежом, и я решила его остановить, но он стал мне угрожать. И… — Марли сделала драматическую паузу. — И я его победила в честном бою!
— Хватит заливать, не так всё было! Ты волшебница, а я обычный, какой ещё честный бой?! Ты просто запустила в меня магией, я едва не сгорел к чертям! — возмутился Равшан, на секунду оторвавшись от красивых глаз Зернияр. — Я от страха чуть в штаны не нало…ой!
Стражник ужасно покраснел, скосив глаза на Зернияр, но милая Сохра только широко улыбнулась ему.
— И что же было дальше? — с любопытством спросила она. Марли, не обращая внимания на пылающего гневом друга, продолжила:
— Не важно, как всё было, главное, что я тебя победила! После этого мы не виделись очень долго, пока однажды я не решила спасти ребёнка из горящего дома. Равшан тоже бродил недалеко, заметил дым и зачем-то пришёл туда. А когда я вся в золе и пепле, с маленькой девочкой на руках выбежала из здания, которое уже начало обваливаться, то Равшан не растерялся и оттащил меня подальше на свежий воздух. Не смотря на хулиганские замашки, он был не тем мужчиной, который мог бросить человека в беде. Потом оттерлась от золы, мы друг друга узнали и… Опять подрались. Только после этого нас нашла Дорис, маленькая девочка, что я спасла, оказалась её внучкой. Она отчитала нас и вылечила в своей лечебнице. Мы с Равшаном разговорились и вот… Подружились.
Равшан громко выдохнул. Видимо, он ожидал, что подруга сделает из него эдакое чудовище и преступника, но Марли рассказала всю правду как есть.
Зернияр, пораженная рассказом, почтительно посмотрела на Марли:
— Ты храбро поступила, решив спасти ребёнка. И ты, Равшан, очень храбрый.
Равшан резко воспрял духом. И с благодарностью посмотрел на Марли. Та ответила хитрой улыбкой.
Зернияр ещё о многом расспрашивала их и восхищалась трогательными историями крепкой дружбы. В конце концов, Равшан всё же вспомнил о том, какой нашёл её у таверны, и обеспокоенно спросил:
— Но что с тобой сегодня было? Тебя что-то тяготит.
Марли неловко покраснела и сжалась. Она только забыла об Инее, и на тебе! Опять вспомнила о нём и о поцелуе… Видимо, смущение явно отобразилось на её лице, и Зернияр, заметив это, сложила руки на столе и пронзительно, как могут только Сохры, посмотрела на нее:
— Тебе стоит рассказать нам. Рави и я — твои друзья, можешь не сомневаться, мы поймём.
— Я знаю… — Марли почувствовала, как сердце бешено заколотилось внутри. — Но это сложно…
— О, люди, такие как вы, думаете, что любовь сложная вещь! — звонко рассмеялась Зернияр, запрокинув голову.
Марли шокированно посмотрела на неё, раскрыв рот:
— Как ты поняла?
— У влюблённой девушки всегда такое выражение лица.
— Чего-о-о? — так же шокированно воскликнул Равшан, вылупившись на Марли. — И в кого ты влюбилась?! Блин, я думал, ты вообще не умеешь влюбляться!
— Что значит, не умею?! — взвилась Марли.
— То и значит! Ты Джеремию так ненавидишь, что я решил, будто тебя не привлекают парни!
Марли смущённо закрыла лицо руками, стараясь поскорее прогнать прекрасное улыбающееся лицо Инея из головы. Мозги кипели как никогда. М-да… Вот она и влипла. Равшан всё ещё ждал ответа, скрестив руки на груди и хмурился. Порой он своей опекой напоминал Марли её старшего брата, который тоже пытался оградить сестричку от всех бед этого мира. Ну, как вы понимаете, ничего у него не вышло. Марли сейчас очень захотелось потрепать Равшана по волосам, чтобы успокоить, заверить, что её влюблённость — это очередной пустяк, но она не могла. Во-первых, у него не было волос, а во-вторых, обет правды тут же выдал бы её и поменял цвет. Марли прекрасно осознавала, что такая ситуация, как у неё — Это не пустяк, а большущая проблема, решение которой находится за гранью логики. По кране мере, в данную минуту.
— Ну и кто этот пришелец, который украл твоё сердце и не отдаёт обратно? — Равшан не был её братом, а потому на его лице быстро расцвела ухмылка, показывая, что теперь его очередь издеваться над ней. — Какой-нибудь хахаль, у которого полно денег и огромная усадьба?
— Ну да.
Равшан аж подавился слюной от того, что его шутливая догадка попала в точку. В голове лихорадочно проносились разные варианты, пока стражника вдруг не осенило.
Видя, как лицо друга шокированно вытягивается, Марли смущённо улыбнулась, пытаясь замять эту тему:
— Ну, подумаешь, я его разок поцеловала, с кем не бывает?
— Поцеловала?! — в ужасе воскликнул Равшан. Зернияр с интересом наблюдала за его реакцией. — Стой! Ты поцеловала гер…
Марли быстро заткнула его рот рукой, прошипев:
— Рави, я тебе гланды вырву за болтливый язык!
Зернияр же напротив, воспылала любопытством.
— Гер? Кто такой этот Гер? — спросила она, по-птичьи нахохлившись. — Ещё один ваш друг?
— Скорее большая беда. — ответил Равшан, когда вновь смог говорить. — Марли, ты серьёзно влюбилась в него?!
— Нет! — но татуировка выдала с головой, сделавшись красной. Марли сжалась от душевной боли. — Ну, может, совсем чуть-чуть.
Но обет правды цвета всё равно не поменял, и девушка вынужденно призналась, низко опустив голову:
— Ладно, сильно. И даже очень.
Равшан со стоном упал на стол, что-то неразборчиво пробормотав, а Зернияр, всё ещё не понимая насколько серьёзна проблема, обратилась к Марли:
— Тогда почему ты грустная? Если вы поцеловались, значит, и у него к тебе есть чувства.
— У него есть девушка, Зернияр! — ответила Марли. — И это я поцеловала его, а он от меня отшатнулся!
Сохра пару раз моргнула карими глазами и наконец, проведя по цветастым амулетам на груди рукой, очень медленно, будто говорила с маленьким ребёнком, произнесла:
— Так не бывает, Марли. И это не просто влюблённость. Никто не целует человека
просто так. У тебя очень глубокие чувства к этому парню, если ты сделала такой важный шаг. И он тоже к тебе что-то чувствует.
— Ко мне? — Марли даже удивилась и испугалась.
— Да! — невозмутимо кивнула Зернияр. — Ты ведь поддалась влечению и поцеловала его. Он тоже ощущал влечение. Обычно два человека чувствуют эту особенную атмосферу, когда должен совершиться поцелуй. И он даже был готов к этому, даже если и сам не подозревал. Ты говорила с ним?
— Нет. Я просто… Извинилась и ушла.
— Сбежала, значит! — кажется, Зернияр разочаровалась, и Марли вдруг стало стыдно перед ней. — Ты хоть подумала, как это отразится на нём?! Поцеловала и сбежала! Стыд и срам! Мой народ за такой опрометчивый поступок прогоняет с островов Пижмы на целый год! Для нас поцелуй — это нечто сокровенное, что мы дарим только полюбившимся нам людям. И не разбрасываемся поцелуями направо и налево! Если любишь — скажи об этом! Глупо держать это в себе. Да и если бы он так уж дорожил своей девушкой, стал бы он устраивать такую атмосферу для поцелуя?
Марли и Равшан сидели и во все глаза смотрели, как разглагольствовала Зернияр. Когда она говорила, то активно жестикулировала, но плавно и мягко, её движения чем-то напоминали птичьи — поворот головы, прищур глаз, резкие движения руками, словно крыльями.
Закончив свою тираду, Зернияр победно посмотрела на друзей, и Равшан выдохнул:
— Какая ты мудрая…
— Это то, что каждый Сохр знает с самого детства! — поучительно сказала Зернияр. — И поцелуй для нас очень важен! Особенно первый. Вот я, например, ещё не дарила свой поцелуй никому ни разу! Я хочу, чтобы это был особенный человек! Марли, тебе стоит быть решительнее, если хочешь, чтобы тот парень стал твоим! Я тебе покажу! — и, ловко развернув к себе голову ошарашенного Равшана, Зернияр поцеловала его. Продлилось это недолго, но она даже не покраснела, только по-особенному улыбнулась Равшану, поправив складки шаровар, встала и с грацией лани умчалась к своим подругам за другим столиком, которые звонко хихикали.
Через секунду Марли захохотала, уткнувшись лицом в стол и похлопала ошарашенного друга по плечу:
— Я тебя поздравляю! У Сохров вроде принято быстрое развитие отношений, так когда свадебка? Через месяц-другой, да?
Равшан от шока даже ничего путного не сказал. Только сбивчиво пробормотал:
— Это судьба…
Марли в ответ с умным видом сказала:
— Нет, это любовь с первого взгляда!
Но тут на сердце стало беспокойно. Как-то неестественно для такой весёлой ситуации, и Марли побледнела от ужаса. Охранные заклинания, которые она наложила на свою комнату (мало ли Валтор опять повадится копаться в её вещах?) неожиданно все разом активировать, и в ушах столя оглушительный звон. Сердце сжалось от паники.
«Там же Валтор… Иней… И Дорис с Лулу…» — только успела подумать она, как ноги на сверхзвуковой скорости уже мчали её к лечебнице. С Равшаном она толком не попрощалась, даже забыла свою сумку — но сейчас её больше всего волновала судьба друзей.
Дома сменялись, становясь всё ниже и ниже, пока Марли не нашла глазами знакомую улицу, на которой распологалась лечебница. От ужаса и страха она даже не успевала дышать, но адреналин помогал ей бежать дальше. Вот антикварный магазинчик сумеречного мага Хьюго, вот покосившийся домик миссис Прискет, у которой всегда мигрень, вот старая мельница Миллеров, а вот…
Марли резко затормозила, сбитая с толку кое-чем странным. Прямо над её головой летало что-то маленькое серое и подозрительное. Когда непонятная крошка спустилась ниже, Марли сразу узнала, что это по обгоревшим краям — пепел.
А посмотрев вперёд, она увидела чёрный дым, чудовищным облаком нависнувший над лечебницей, и фиолетовые языки пламени, пожиравшие крышу.
***
Валтор не знал, как так получилось. Они просто сидели, Лулу что-то с интересом рассказывала ему, сидя у него на коленях, а Иней сидел почти что рядом — на соседней кровати, изредка задавая вопросы Дорис, которая неохотно на них отвечала. Она хлопотала у плиты, а иногда ревностно смотрела на Лулу. Но через пару часов Дорис внезапно смирилась — Валтор это чётко подметил. В глазах у неё стояла странная печаль, но она уже не пылала гневом, когда Валтор ласково называл Лулу птенчиком. Он честно пытался заплести её белокурые волосы в косу, но тщетно, и тут Дорис со вздохом подошла к нему и показала как надо. Валтор удивился, но виду не подал. Он, конечно, обязанности телохранителя выполнял из рук вон плохо, но уже понимал, что в такой ситуации он бессилен, да и в конце концов его просто уволят за такое. Самое время было задуматься о новой работе, но Валтор был всецело занят Лулу.
В конце концов они с Дорис разговорились о чём-то бытовом — кажется, как воспитывать детей, лекарка говорила о Лулу и о её отце — Энохе, своём сыне. Валтор делился тем, как он на пару с Огроном воспитывали малолетнего Думана, а Иней порой вставлял свои комментарии, вспоминая те времена, когда он присматривал за своими младшими сёстрами. Они делились разными подробностями своих жизней, и, казалось бы, наконец не ссорились!
Валтор хотел сказать Дорис много чего, ведь она перестала смотреть на него враждебно, но банально не успел…
Он хотел сказать спасибо за то, что она доверила-таки ему свою внучку.
Дорис подошла к окну, нахмурилась, закричала на подозрительного типа «прочь!», но…
Окно пробила странная бутылка и влетела прямо в Дорис. Разбилась прямо о неё, освободив тёмное фиолетвое пламя, порожденное запретным колдовством.
И Дорис просто превратилась в пепел. На глазах у всех, включая Лулу.
Валтор действовал на уровне инстинктов, вскочил с Лулу, крепко схватил Инея за плечо, быстро набросил на них морок, и они выбежали из лечебницы. Огонь, а особенно магический, распространялся очень быстро, буквально за секунды, и они чудом выжили, успев выскочить на улицу. Войдя в транс, Валтор заметил того типа, что убил Дорис.
И, не задумываясь, обрубил ему нити Смерти, убив на месте.
***
— Валтор! Иней! Лулу! Дорис!
Истерические крики Марли, которая, кстати, даже не задумалась о том, чтобы изменить их имена, вывели Валтора из оцепенения. Иней судорожно дышал рядом, его лицо было покрыто золой. Он в ужасе смотрел на остатки лечебницы. Валтор успокаивающе погладил Лулу по спине:
— Всё обошлось, птенчик.
Но девочка не ответила.
— Валтор! Иней! Дорис! Лулу! Кто-нибудь, отзовитесь! Кха! — дрожащая, испуганная и сорвавшая голос Марли показалась рядом. Увидев их, она облегчённо выдохнула, едва не упав:
— Живы! — её лицо озарилось улыбкой, но сразу же погасло. — А где Дорис?
Иней стал тихо, с опаской оглядываясь на Лулу, шептать ей на ухо, а Валтор поставил Лулу на землю и осмотрел её, решив, что она где-то поранилась. Но всё было в порядке. Только вот её лцо было очень бедным, ничего не выражающим, а глаза словно поблекли.
— Птенчик! Птенчик, ответь мне! — Валтор затряс её за плечи. — Эй! Лулу!
Судорожно всхлипнув, Лулу задрожала. Валтору вдруг стало невыносимо видеть её такой, он взял её за плечи и, серьёзно глядя в глаза, сказал:
— Лулу, ответь же что-нибудь!
Она разрыдалась от опустошающего горя, еле шевеля губами:
— Бабушка! Я хочу к бабушке! БАБУШКА!
Валтор сам не понял, почему на сердце так плохо. В ужасе от искаженного мукой лица Лулу, он крепко обнял её, понимая её боль. Дорис была её единственным родным человеком, который любил её.
А теперь нет в мире никого, кто бы любил эту маленькую девочку. Она осталась одна.
Валтор тоже терял дорогих сердцу людей. Он видел, как умирает его лучший друг, держа его на руках. Он видел, как умирает единственная ведьма, что была ему матерью. Он видел, как в огне Прародительниц погибает его названная семья, и его душа скорбила о Дорис вместе с душой Лулу.
Девочка не переставала плакать, наоборот, её рыдания лишь усиливались. На улицу высыпали люди, которые не понимали, что случилось, и Марли, сморгнув слёзы, сказала им:
— Нельзя, чтобы нас раскрыли. Соберём уцелевшие вещи, я знаю, где нам укрыться.
Валтор легонько подул на голову Лулу, и в следующий момент девочка расслабилась и заснула. Подхватив её на руки, телохранитель кивнул:
— Да, конечно.
К ним подбежал испуганный Ганс, и молодая лекарка жестом заставила его замолчать.
— Нам надо уходить. Если Венера или кто-то другой из них придёт, скажи, что я теперь…там, куда зареклась больше не ходить. — сказала она, сквозь слёзы собирая то немногое, что уцелело из её вещей, на которые она наложила кучу защитных заклинаний.
— Может, у меня…
— Нет, Ганс! В штаб я тоже не пойду, мы его который день перемещаем! В Майоле оставаться нам слишком опасно. Это единственное место, что я знаю!
Ганс только кивнул, и по его грустным глазам можно было понять, что он догадался о судьбе Дорис.
***
Марли неуверенно переминалась с ноги на ногу и никак не могла собраться с духом, чтобы постучать в дверь по виду самого обычного дома. Он находился уже в другом районе, нежели лечебница, но уставшие Иней и Валтор, со спящей Лулу на руках, даже не разглядывал его.
— Ты стучать собираешься? — недовольно спросил Иней, у которого от моральной усталости слипались глаза. — Или мы здесь состаримся?
— Да, прости! — поспешно понурила голову Марли и, вздохнув, постучала.
Через минуту ожидания дверь им открыла старая женщина, по виду ровестница Дорис, с большими блеклыми голубыми глазами и длинной седой косой, кончик которой доставал до пола. Женщина выглядела занятой, а на её щеках виделись следы от муки. Увидев Марли, глаза женщины расширились.
— Что… Как… Почему?! — хрипло вымолвила она.
— Я потом объясню! — злобно проговорила Марли. — Лечебница сгорела, безопаснее всего идти к тебе! Мы очень устали, и я хочу, чтобы ты приютила моих друзей на время!
Оглянувшись на Валтора, Инея и Лулу, она грустно улыбнулась:
— Простите, но вы пока побудете без меня. Я должна прийти в штаб. Переконтуйтесь пока у неё. Она присмотрит за вами.
Она спустилась по ступенькам крыльца и быстро ушла, скрывшись в толпе. Иней посмотрел на ошарашенную женщину.
— Здравствуйте! Вы тоже из Клыков? — спросил он как можно миролюбивее.
— Нет… — пробормотала женщина, впуская их в дом. — Я — Лана. И я мама Эмили.
Валтор и Иней переглянулись:
— Первое имя Марли — Эмили?
