Любовь зла... или «Руководство»

Шаг 24. Познакомиться с его друзьями и семьёй, познакомить со своими. Эх, я думала, что танцы на Хэллоуин были испытанием для меня. Не-ет, я ошибалась, вот этот Хессенхефферский семейный ужас, простите, ужин, конечно, — вот самое настоящее испытание! Моя растущая паника уже к вечеру превратилась в непроходимый ступор. И я тупила по любому поводу. Видимо, от перенапряжения мозг попросту отказывался работать. Гюнтер звонил мне всего четыре раза: уточнял, что не стоит надевать, чтобы понравиться маме. А я бы предпочла, чтобы он вообще не отключался, а постоянно был на связи, подбадривая меня. Но у него и самого было не самое лучшее настроение. Наверное, тоже накручивал себя по полной программе, как и я. Пока я выбирала из своего барахла наряд на вечер, Флинн, Бо и их друг-сосед (постоянно забываю как этого заучку зовут!) то и дело шныряли в мою комнату, играя в прятки. Я оставила безуспешные попытки запретить им что-либо и заперлась с несколькими выбранными вещами в ванной. Точнее, с целой кучей вещей я заперлась в ванной! Да, мне пришлось сделать четыре ходки, чтобы их все перенести в тазике! С большим трудом я всё же остановилась на тёмно-бордовом бархатном платье с рукавом и вышивкой на воротничке. Пусть слишком скромное и без блёсток, зато придраться кроме простоты здесь не к чему. Я как-то краем уха слышала от Тинки, что их родители придерживаются такого же стиля в одежде, как и они с Гюнтером. Поэтому уже предвкушала боль от блеска пайеток в своих глазах. Гюнтер лишь посоветовал не надевать слишком короткую юбку и обувь на высоком каблуке и не заплетать две косички. Эти условия я неукоснительно соблюла. Высокий «конский хвост», украшенный чёрной заколкой (с блёстками!) и балетки завершили мой образ. В коридоре тем временем что-то грохотало, кто-то падал и кто-то ржал, будто стая маленьких пони. Или у них не стая? Табун, во! Я решила не рисковать и накраситься здесь же, в ванной, благо сумку с мобильником я сюда захватила, а где мобильник, там и косметичка! Выйдя в гостиную полностью собранная внешне, но растерянная и неуверенная внутренне, я поглядывала на телефон: Гюнтер должен был позвонить в последний раз. Ох, я ожидала всех неприятностей, которые только могут быть, я ожидала, что всё, что может пойти не так, пойдёт не так! Но пока всё очень подозрительно гладко шло… Я спокойно сидела на диване, малышня не пыталась меня чем-то облить или как-то ещё испортить мой внешний вид. Только что вернувшаяся с дежурства мама сняла полицейскую куртку, одобрительно сказала мне «Эк расфуфырилась!» и улыбнулась. Я положила руки на колени и поглядывала на мобильник каждые две секунды. Кажется, всё нормально, главное самой нигде не напортачить… Гюнтер же позвонил сразу в дверной звонок, хотя я опасалась, что он не осмелится подняться, он ведь впервые пришёл за мной сам. Мама проигнорировала крик Флинна «Я открою, ма-ам!», тут же оказалась у двери и впустила моего ненаглядного. Я приготовилась к сарказму и шуточкам, от которых меня накроет испанским стыдом, но мама неожиданно была на высоте! Она мило пошутила про напыщенных парней в начищенных чёрных ботинках (Гюнтер был в белых кроссовках) и пожелала нам приятного вечера. Гюнтер был смущён и обещал в следующий раз пригласить в гости всю нашу семью. — Боюсь, тогда вы с Сиси перестанете дружить, — хохотнула мама, косясь на Флинна и его друзей, пытающихся снять занавески, чтобы соорудить крышу для импровизированного вигвама из стульев посреди нашей кухни. — Родственников не выбирают, — философски заметил Гюнтер, взяв меня за руку. — Но ведь мы и не… — начала было мама, а потом шокировано замолчала и уставилась на меня. — Сиси, надеюсь на твоё благоразумие! Когда мы уже выходили из квартиры, я краем уха услышала, как мама спрашивает у Флинна: — Так, а разговор, посвящённый беременности и родам у вас в каком классе проводят? — В шестом, — ответил брат. — Уф-ф… — послышался облегчённый мамин вздох. Блин, что это вообще было?! Гюнтер намекнул, что мои родственники — его родственники? Мама подумала, что я беременна от Гюнтера, и он собирается на мне жениться? Гюнтер намекал на совместное будущее создание семьи? Может, мама уже пишет на него заявление за домогательство? О, не, это перебор, хватит выдумывать, Сиси! Пока мы спускались, меня бросало в жар от собственных предположений, а мой парень шёл рядом, ведя за руку, и казалось, был абсолютно спокоен. — Когда я сказал, что ты придёшь на ужин, Мutter(1) приготовила восемь фирменных блюд и штрудели, в том числе, с перепелиными яйцами! Но всё это ерунда, потому что она сварила коричный пунш! А пунш она варит только в САМЫХ особенных случаях, — Гюнтер остановился и посмотрел на меня. — Ich habe Angst(2). — Ты не представляешь, как страшно мне, Гюнтер! — ответила я честно. Он обнял меня за плечи, и мы пошли дальше. Поймав такси, мы быстро доехали до дома Хессенхефферов. В принципе, их район был похож на наш, только располагался в другом конце города, и на улицах чаще можно было увидеть европейских эмигрантов. Перед входом в квартиру Гюнтер оглядел меня, поправил мне волосы, разгладил складочки на плечах платья. — Чуть не забыл! — воскликнул он и украсил мою заколку всё это время лежавшим у него в нагрудном кармане искусственным тюльпаном. И только потом открыл дверь, галантно пропуская меня вперёд. С замирающим сердцем, я вошла. В прихожей пока никого не было. Но как только Гюнтер закрыл дверь, громко щёлкнув замком, из глубины квартиры (а она оказалась большой — четырёх- или пятикомнатная, наверно!) послышались шаги. К нам вышли мужчина и женщина примерно одного возраста в ярких нарядах а-ля кабаре, от света страз играли блики по стенам. Родители Гюнтера показались мне довольно симпатичными, несмотря на оригинальные образы (да скоро я вообще автоматически перестану обращать внимание на что-либо блестящее!). У мамы длинные светлые волосы, заплетённые в толстую косу, и серые глаза, а у папы такие же светлые кудри до плеч и небесно-голубые, совсем как у Гюнтера, глаза. И они очень мило смотрелись вместе. Я широко улыбнулась, не зная, как приветствовать их. Его мама, оценивающе осмотрела меня, и вроде бы, осталась довольна. Особенно, заметив в моих волосах точно такой же цветок, какой и у неё самой был приколот к воротнику платья. — Mutti, Vati(3)! Это моя Liebe(4) Сесилия Джонс. Сиси, это мой папа Кашлак и моя мама Сквитца. Родители встали передо мной и внезапно синхронно улыбнулись и, раскинув руки в стороны, хором произнесли: — И вместе мы есть Хессенхефферы! Я, кажется уже говорила, что человек с фамилией Хессенхеффер не может быть нормальным? Так вот, я ошибалась, их старенькая тётя Фрида Хессенхеффер оказалась очень даже ничего. Но она — художница, значит всё же точно поручиться за её адекватность не могу. А вот племянничек Вилле — внук Фриды, это просто ужас! Громкий ужас! Выглядел он, правда, очень миленько, этакая уменьшенная копия Гюнтера. Но на этом вся милота заканчивалась, потому что этот трёхлетний монстр был способен привести в ярость даже ангела! А меня и подавно. По иронии судьбы именно меня в начале вечера негласно определили ему в няньки, то и дело пытаясь посадить его ко мне на руки или прося откуда-нибудь его достать (а он лез под диваны, кресла, портьеры, столы, в шкафы и всюду, куда только пролезала его пухлая тушка!). Вилле же норовил вытереть об меня испачканные чем-нибудь руки или пнуть, а я стойко терпела всё это, пока собственно мы все не уселись за стол. Тут уж его посадили в детское креслице, а я постаралась, чтобы моё место оказалось как можно дальше от малыша. А Гюнтер сразу же сел рядом со мной и легонько погладил по плечу. — Ты им понравилась! — шепнул он. — Правда?! — удивилась я. — Конечно! Фрида даже не назвала тебя «тощей янки», как она обычно называет всех американских актрис подобной комплекции. А мама только что поставила перед тобой суп в своей самой любимой тарелке! Папа ещё не начал рассказывать анекдоты, значит пытается припомнить нечто действительно поразительное, чтобы удивить тебя. Я покосилась на Вилле. — А Вилле просто маленький porkel(5)! Он всех терпеть не может! — Ясно, — кивнула я и ещё шире улыбнулась семье Гюнтера. На большом столе было очень много странных блюд, мне даже не хочется все их сейчас припоминать, потому что я только чудом избежала участи попробовать субпродукты всех мастей сваренные со странными приправами и политые странными соусами. Иногда Гюнтер заботливо и незаметно убирал что-то, что меня смущало из моей тарелки к себе, и тем спасал от конфуза и рвотных позывов. Но зато коричный пунш и штрудели разных сортов меня просто покорили! Они оказались безумно вкусные! И даже если там внутри, в начинке, были какие-то необычные ингредиенты, мне плевать, не хочу ничего о них знать! Гюнтер с нескрываемым удовольствием наблюдал, как я ем. Впрочем, его мама тоже умиленно наблюдала за нами. — Миссис Хессенхеффер, пунш — просто чудо! — проговорила я с набитым штруделем ртом. — Ой, детка-а, называй меня просто — фрау Сквитца! — тоном, которым раньше частенько говорил мой Гюнтер протянула она. Я засмущалась, а Гюнтер просиял. Тинка даже ревниво надулась. Кого-то сегодня явно обделили вниманием, да, принцесса? Хм, я сейчас задумалась, а что у них там с Таем? Интересно, как чувствовал бы себя он, будучи в качестве парня Тинки приглашённым в этот дом?.. Надо будет спросить у Рокки, что у них там. Папа Хессенхеффер вдруг и правда начал травить байку за байкой, и некоторые из них были явно из жизни. Некоторые очень пугали своей абсурдной реалистичностью. Но едва герр Кашлак начал рассказывать историю встречи с фрау Сквитцей, Гюнтер вдруг нервно засмеялся и сказал: — Прибереги эту историю для следующего раза, папа. А то я хотел ещё успеть показать Сиси свою коллекцию сценических костюмов. Отец понимающе и серьёзно кивнул. В целом, весь ужин прошёл спокойно и даже обычно. Я расслабилась. А потом Гюнтер И ПРАВДА повёл меня показывать свои костюмы! При этом, главным было то, что мы разговаривали. — Как ты думаешь, твоя мама захочет подружиться с ними, когда познакомится? — с лёгким сомнением в голосе спросил Гюнтер. — Не знаю. Но попробовать стоит! — оптимистично ответила я. — А почему ты не захотел, чтобы папа рассказал про встречу с мамой? — Ну… там долгая и скучная история… — подозрительно фальшиво промямлил Гюнтер. — В следующий раз ты только намекни, он тебе её тут же выложит во всех подробностях! — Оке-ей. Что-то он не договаривает! Но я быстро выкинула эту мысль из головы, потому что мой любимый вдруг заговорил об очень волнительном дне. Дне Святого Валентина! Он говорил что-то о том, что теперь для него этот день — особенный, а раньше он его не любил, теперь же он хочет устроить праздник для нас двоих. 14 февраля в этом году очень удачно приходился на воскресенье, и у меня был настолько широкий выбор, как мы могли бы его провести, что просто голова кругом! Пока я мечтала, Гюнтер продолжал показывать наряды, всё было прекрасно. Но вдруг позвонила мама и велела срочно возвращаться домой. Я не поняла к чему такая спешка, но когда она упомянула моего папу, всё стало ясно. — О, как не вовремя! — пробормотала я, — Мне придётся уйти прямо сейчас. Там папа приехал. — У тебя есть папа? Ой, то есть, было бы интересно познакомиться с мистером Джонсом. — Хм, не стоит, — сморщилась я. — Папа хороший, но я не думаю, что он готов познакомиться с ТОБОЙ. Тем более, прямо сейчас. — Может, попробуем? — Нет, Гюнтер! Мы только начали встречаться, и я не хочу, чтобы кто-то из моих родных, особенно мой бестактный и прямолинейный отец, всё испортил! — Ладно. Но я хотя бы провожу тебя, хорошо? Я согласно кивнула. Конечно, я подозревала, что у Гюнтера есть какой-то план, но такой решительности я от него не ожидала! Когда мы стояли прямо около моей квартиры, он потянулся ко мне, будто бы поцеловать, а сам нажал на дверной звонок. Вместо Флинна открыл папа… — Здравствуй, Сиси! — обрадовался он, а потом заметил Гюнтера и замолчал. Я обняла отца. — Привет, пап, ты надолго? Во Флориде время остановится без тебя. — Да я всего-то до завтра, поэтому заскочил так поздно, хотел вас повидать, пока не улетел из Чикаго. Вообще, у меня обалденная новость. Но сначала представь меня своему другу, Сиси. — Я стану старшим братом! — к двери с воплем подбежал счастливый Флинн. — Что? У вас с Кэти будет ребёнок? — спросила я. Мама с папой давно в разводе, и год назад папа женился второй раз на Кэти, которую мы с Флинном искренне уважаем. Потому что она классная. — Да, — смущённо подтвердил папа. — Как здорово! Поздравляю! — я бросилась второй раз обнимать его. Ну что ж, пока тут все в умиленном расположении духа, тянуть не было смысла. — А это Гюнтер, папа. Гюнтер Хессенхеффер, мой парень. Названный моим парнем зарделся и потупился. Папа потерял дар речи. — Это мой папа — ДжейДжей Джонс, Гюнтер. — Рад познакомиться, мистер Джонс! — сказал Хессенхеффер. Папа молча покивал, а потом всё же протянул руку для рукопожатия. — Сиси, напомни, сколько тебе лет? — шепнул мне папа. — Пятнадцать с половиной, — ответила я тоже шёпотом. — А ему? — Шестнадцать. — А, — папа как-то спокойно выдохнул и сказал уже громко: — Ну проходи, Гюнтер. — Поздравляю вас, мистер Джонс. — Ах да, спасибо. Мы думаем, это будет мальчик. Но только следующее УЗИ покажет наверняка, — доверительно сказал папа и улыбнулся. Мы с Гюнтером тоже. Ох, значит мама вовсе не меня подозревала в беременности, она просто проверяла, не шокирует ли эта тема Флинна. Ура! — Кажется, назревает ещё один семейный ужин? — вслух поинтересовалась я, увидя маму, разрезающую подогретую пиццу. — Да. Раз уж такое дело, мы должны отметить! — жизнерадостно сказала она. Хорошо, когда разведённые родители остаются друзьями. А историю любви родителей Гюнтера я обязательно выспрошу в следующий раз. И этот раз обязательно будет, потому что мой парень понравился моему папе! А я понравилась Хессенхефферам! Зря я столько паниковала. — Гюнтер, а что ты думаешь о внешней политике Лихтенштейна в годы второй мировой войны? Или не зря?..