Драбблы

Правда в том, что Коннор не романтичный. Это Гэвин знает совершенно точно, а поэтому сейчас отчаянно потеет и дёргает галстук. Дышать легче не становится — все эти пафосные стены, скатерти и форма официантов давят на него. Конечно, Гэвин не какой-то там закомплексованный парень, который трясется на долгожданном свидании, просто… просто это стремно. Потому что Коннор и романтика не сочетаются у Гэвина в голове. — Всё в порядке? — спрашивает Коннор. И Гэвин находит в себе силы улыбнуться и кивнуть. Все совсем не в порядке. * Когда Коннор подкатывает к нему в обеденный перерыв в кафетерии, смотрит долгим взглядом из-под ресниц и предлагает: — Может, вечером сходим куда-нибудь? — Гэвин не удивляется. — Я и сейчас готов куда-нибудь сходить, — с намёком отвечает он. В комнату для допросов, или в архив, или в душевую. Смена чертовски скучная. Но Коннор, увы, не спешит развеять скуку Гэвина. Он улыбается — тоже с намёком, — качает головой и произносит: — Вечером, — и это звучит точно как обещание. Так что остаток дня Гэвин проводит в предвкушении, и только сообщение ближе к шести: «Надень что-нибудь приличное, я заеду в семь», — ставит его в тупик. Приличное — это какое? Гэвин вроде и так с голой задницей не ходит. «Костюм», — приходит сообщение вдогонку, потому что чертов андроид сидит у Гэвина в голове. Костюм? Нахрена ему костюм? Первый порыв — послать смайлик со средним пальцем, потому что какой ещё костюм… Но Гэвин все же роется в шкафу и находит «приличное» — отказать Коннору чертовски трудно. Да и мечты о восхитительном вечере, который Гэвина ждёт, подогревают покладистость. Если бы он знал, что его ждёт, то ради своего душевного здоровья отказался бы и отключил телефон — только на сегодня — но он не знает. Потому что Коннор не романтик. Ага. * Коннор заезжает ровно в семь, и Гэвин сразу понимает, нахрена ему костюм. Сам Коннор выглядит как картинка из журнала. Что-то типа «лучшие луки для стильного андроида» или «фото парня, который слишком хорош для тебя». — Какой-то повод? — спрашивает Гэвин нервно. Улыбка у Коннора ослепительная. — Нет, — отвечает он, — просто захотелось. И теперь Гэвин сидит в шикарном ресторане (да какого хрена, Коннор привёз его в ресторан, и открыл дверь машины, и отодвинул стул, и…), и Гэвину кусок в горло не лезет. Ни в какие «просто захотелось» он, конечно, не верит — Коннор никогда ничего не делает просто. И поводы, которые приходят Гэвину в голову, не радуют. Коннор не совместим с романтикой, зато галантен достаточно (и уж точно достаточно стервозен), чтобы накормить Гэвина перед расставанием. — Тебе не нравится еда? — спрашивает Коннор, и в его взгляде Гэвину мнится напряженность. — Хочешь заказать что-нибудь другое? Он уже в пятый раз заводит с Гэвином приятный разговор — и тот увлекается даже, потому что сияющие глаза и улыбка Коннора кого угодно увлекут, — но потом вспоминает, что это стремно. Ага. — Я сыт, — выдавливает он. И тянется за бумажником. — Я заплатил, — мелькая лампочкой, заявляет Коннор, пока его улыбка самую малость меркнет. И то, и другое чертовски дурной знак: Коннор прижимист и редко тратит кровные денежки на ерунду, а ведь он даже не ел. Гэвин в курсе, что жалование у него ниже, так что подобная щедрость точно не к добру. Романтические жесты выглядят очень угрожающе. * В такси Коннор берет Гэвина а за руку. Пальцы у него тёплые. И Гэвин знает, что лучше промолчать — ну, может, пронесёт, и Коннор передумает. Лучше! Но… — Скажи честно, жестянка, — Гэвин стискивает зубы, — ты меня бросаешь? — Что? Коннор поворачивается к нему с таким потрясённым лицом, что Гэвин понимает, что лучше бы заткнуться, но заткнуться он уже не может. — Мы расстаемся? — угрюмо спрашивает он, — поэтому вот это всё? Коннор выпускает его руку. — «Это всё», Гэвин? — теперь голос у него не удивлённый. Скорее сухой. — Что «это всё»? — Это, — поясняет Гэвин, поводя руками и как бы обрисовывая весь прошедший мучительный вечер. — Ну… ты типа не романтик, Кон. — Я не романтик? — бормочет Коннор. А потом отворачивается и смотрит вперёд, и лицо у него каменеет. — Окей. Но он же правда не романтик… Гэвин вдруг некстати вспоминает кофе на прошлой неделе — с молочным сердечком. И цветы на позапрошлой, когда у Гэвина был очень плохой день. И как вчера Коннор поцеловал Гэвину руку — прямо при Крисе, и тот заорал: — Езжайте домой! А Коннор на это ответил: — Да он мне просто слишком нравится сейчас. И, кажется, Гэвин идиот. Прямо в разгар этого невероятного осознания машина останавливается. — Спокойной ночи, Гэвин, — говорит Коннор ровным тоном. Он и не пытается расстегнуть ремень безопасности — и окей, даже если он правда не романтик (ты идиот), то Гэвин-то сто процентов самый романтичный парень на свете. Сто процентов! Выдыхая, он берет Коннора за руку — романтично! — и подносит его пальцы к своим губам — сто процентов романтично, — и произносит невероятно романтичным тоном: — Как насчёт зайти на чашечку кофе, красавчик?