На всё воля судьбы

      В дорогу я собралась быстро, не смотря на крайнюю степень возмущения со стороны хозяйки. Она ругалась, упрашивала остаться, даже плакала однажды своим странным аргонианским шипением. Я была непреклонна, хоть сердце моё и обливалось кровью.       Нарисовала будущее Тёмного Братства, как сумела, надеясь, что они смогут разгадать и предсказать события, глядя на мои рисунки. Чувствовала, но надо с ними попрощаться на случай, если Принц Даэдра отправит меня обратно в мой мир. Приготовила целую гору апельсинового печенья и пышный мясной пирог: хотела порадовать Гогрона - главного поклонника моих кулинарных талантов - напоследок.       Вернулась к началу. Стояла перед дверями заброшенного дома с корзиной еды, гадая, сменили они замок или нет. Впустит меня Чёрная дверь или нет. Мы разошлись на дружеской ноте, но я… больше не чувствовала, что имею право входить в Убежище. Моя роль для любимых братьев и сестёр закончилась, когда я нашла Лашанса в той пещере и раскрыла Беламона. Я умоляла Мать Ночи помочь спасти Чейдинхольское отделение Тёмного Братства и их Уведомителя. Дело сделано.       Повернула выданный мне ключ в замке и облегчённо выдохнула, когда тот послушно щёлкнул. Зашла в дом, закрыла его за собой и спустилась в подвал. Привычным ходом к массивной двери.       — Каков цвет ночи?       «Кроваво-красный, брат мой».       — Добро пожаловать домой, — на этих словах мне показалось, что сейчас разрыдаюсь, часто заморгала, глубоко вздыхая и прогоняя щемящее чувство в груди.       Меня встретил Чёрный Страж. Я сделала книксен, приветствуя его. И он… кивнул. Пока я обескураженно смотрела на него, внезапный вопль едва не оглушил, и на меня налетело нечто мягкое и светловолосое. До боли знакомое.       «Антуанетта».       — Ты вернулась! О, Ситис! – восторгу девушки не было предела, она едва не подпрыгивала, то обнимаясь, то заглядывая мне в лицо, будто не веря своим глазам.       Я не могла сдержать улыбку. Смотря на Мари, ни за что бы не догадалась, что она – убийца. Простая молодая девушка, которая очень рада нежданной встрече.       — Что за крики? – из тренировочного зала выглянул Гогрон, и при виде меня его лицо забавно вытянулось. – Мелкая?       Стремительно надвигающийся огромный орк мог напугать кого угодно, но не меня сейчас, когда я так по всем скучала. Гогрон приподнял руки, но внезапно опустил их и вообще спрятал за спиной, скалясь в клыкастой улыбке.       «Ох, Матушка, он такой милашка!»       Умилившись, сама обняла его, прижимаясь лицом к тяжёлой тёмной нагрудной броне.       — Ых, — забавно выдохнул ассасин, замерев на месте и едва дыша.       — Ха-ха, ну и лицо у тебя, Гогрон, — развеселилась Антуанетта и её звонкий смех заметался под каменным потолком.       Я чувствовала, как всё внутри сжимается, ноет и щемит от того, что я пришла прощаться. Пожалуй, я задержалась с объятиями дольше, чем было прилично, но мне это было необходимо, потому что я пыталась не расклеиться окончательно. Здоровенная ладонь, наверное, как моя голова, осторожно накрыла мою спину. Почти невесомо, страшась навредить.       «Блин, Гогрон, ты не облегчаешь мне задачу!»       — Дитя! – вынырнула из каменного коридора Очива, и поспешила к нам.       За ней подтянулись и другие убийцы, кто был неподалёку и услышал шум. А ещё я выцепила Тейнаву, схватившись за него мёртвой хваткой и обескуражив этим ящера под шутки-прибаутки особо весёлых членов Семьи. Я обязана ему многим. В том числе своим комфортом от пребывания в Убежище. Гудящей компанией мы разместились за большим обеденным столом, куда я выставила принесённые угощения. Пирог отдала лично в руки Гогрону. Кто бы что ни говорил, а он спас и меня, и Люсьена.       — Какие люди, — знакомый вкрадчивый голос раздался так отчётливо и внезапно, что я вздрогнула, оборачиваясь. Позади меня стоял Винсент, и выражение его лица, в отличие от окружающих, не было столь благодушным. Скорее подозрительным и, неожиданно, удивлённым, — Отойдём-ка, надо поговорить.       Я быстро переглянулась с Очивой, но она, казалось, ничего не знала. Бодро поднялась и вышла из-за стола, показав жестом, чтобы остальные ели без меня. Вампир вёл меня по коридору в свою комнату, я послушно шла следом, гадая о теме разговора. Когда мы оказались в его покоях, он пригласил меня присесть, сам остался стоять.       — Итак, ты вернулась, — как-то задумчиво констатировал Вальтиери, разглядывая моё лицо.       «На самом деле, не совсем».       — Если честно, я не думал, что ты это сделаешь, — отметил он, некоторое время молчал, размышляя о чём-то своём, а потом добавил тихо: — Люсьен рассказал мне.       Почувствовала, как кровь отливает от лица при упоминании его имени. Не верилось, что такой молчун, как Уведомитель, поделится личными переживаниями. Или это просто не касалось работы, потому и рассказал. Но мне нечего было добавить, и поэтому я только кивнула. Вампир вздохнул, прикрывая глаза на мгновение.       — Не думал, что он… Неважно. Ты вернулась.       Я встала, осторожно коснулась бледной руки мужчины, и дождавшись, когда он полностью сосредоточится на мне, покачала головой. Его выражение лица моментально поменялось. Винсент нахмурился, его насыщенные алые глаза мерцали в неярком свечном освещении. Я только снисходительно улыбнулась, ненавязчиво прислонилась к плечу вампира, продолжая сжимать его руку. Постояла так немного, а потом просто вышла, и отправилась обратно в центральный зал.       А там шла оживлённая беседа за поеданием печенья. Компания разрослась, я заметила полосатого каджита, Ри’Шана, и поспешила к нему. После серьёзных травм он восстанавливался долго, часть его тела и голову всё ещё покрывали повязки. Он обернулся, улыбаясь мне. До сих пор непривычно, что кот может улыбаться. Тихонько прильнула к тёплому боку.       — Ну что, котёнок? – усмехнулся каджит, поглаживая меня по голове.       Я сидела со всеми некоторое время. Дольше, чем рассчитывала. Слишком долго. Слушала их истории, беззвучно смеялась вместе с ними, и совсем не чувствовала смущения от их обыденных шутеек «ниже пояса». Когда я встала, отошла и присела в глубоком реверансе, присутствующие замолчали.       — Дитя? – поднялась с места Очива, держащая мои рисунки.       Я прикоснулась рукой к губам, к груди и протянула им.       «Я оставлю своё сердце здесь…»       — Мелкая? – пробасил Гогрон, отодвигая блюдо с пирогом, которым был занят.       Улыбнулась им, едва сдержав слёзы, развернулась и пошла прочь, и Семья только молчала мне вслед.              Я дрожала от холода в повозке, что ехала в заснеженную Бруму. Ни за что на свете бы не сунулась на север в это время года, но раз меня зовёт Принц запретных знаний, отказывать ему дурной тон.       Настроение было препаршивое. Расставание с Семьёй горчило до слёз. Мак-На провожала меня до самых ворот. Шла рядом с повозкой, пока та медленно ехала в очереди к главным воротам.       — Если что-то случится, сразу возвращайся, — говорила она. – Слышишь? И обязательно пиши! Не забывай!       Мне было ужасно совестно перед старушкой, которая так сильно ко мне привязалась, потому что я не чувствовала того же. Находясь с ней в книжной лавке, мне было комфортно и относительно безопасно. Но я не принадлежала тому месту. Я не принадлежала этому миру. Пользовалась добротой, ничего не отдавая взамен.       «Возможно, что-то изменится, когда я поговорю с Принцем».       Путь предстоял долгий и сложный, не только из-за кошмарной погоды середины зимы, но и потому, что к самому Святилищу не ходил никакой транспорт. Ездить на лошади я всё ещё не научилась, а значит предстояло мучиться на своих двоих. Добираться туда по времени было столько же, сколько до любого крупного города, а может и дольше из-за вьющейся по горам дороги, по которой, кстати, разгуливали и разбойники, и монстры. Например, огры.       Почувствовала запоздалое беспокойство по этому поводу. Собственно, а как мне пройти мимо огров? Они были огромны, сильны и живучи. Чтобы нанять кого-то против них, нужны хорошие деньги, которых у меня нет, пусть я и забрала с собой все свои сбережения. У самой недостаточно навыков, чтобы прошмыгнуть незамеченной, а окольные пути только по горному бездорожью. Насколько я помнила, огры имели повышенную чувствительность к ядам и боялись огня. В таком случае, хорошо, что я наделала несколько пузырьков с ядами и настойками.       «Отравитель снова на коне», — вздохнула, припоминая, в какой склянке что.       Пока мы поднимались по Серебряной дороге в гору, я заметила на северо-востоке огромные обломки осадного краулера, который был уничтожен в битве за Бруму, и устрашающие чёрные пики – всё, что осталось от Великих врат. Битва была ужасающей, судя по тому, что запах гари всё ещё ощущался, а пепел так и стелился по заснеженным холмам. Следы произошедшего были хорошо различимы даже в сумерках. Я лишь порадовалась, что данное событие произошло без меня.       К моменту, как подъехали к Восточным воротам города, я продрогла едва не до костей. Плащ, хоть и был толстым, но не на меху, такой, на который хватило денег, чтобы они совсем не кончились. На моей памяти комната в таверне стоила целых двадцать пять золотых. В игре в глаза не бросалось, но это – просто грабёж средь бела дня. Хотя понятно, что заведение закупает дрова в огромных количествах, ведь графство не может заготавливать их в достаточной мере из-за малого объёма лесного массива. Основную долю казны пополняют полезные ископаемые и минералы. Из-за этого ты либо покупаешь здесь дом, либо убираешься восвояси, так как кошелёк при таких расценках опустеет на раз-два.       «Выбор, однако, не велик».       Да и не пригодятся мне эти деньги, если Хермеус Мора отправит меня в родной мир.       «Или в Апокриф. С него станется…»       Соседство со Скайримом выражалось в смешанной архитектуре. Террасы, дома с цокольными этажами, элементы строений с явно нордскими резными мотивами. В самом низу вокруг Великой часовни Талоса расположились жилые дома горожан. Вторая терраса была занята гильдейскими зданиями и домами богачей. На третьей стояли магазины и таверна, куда я держала путь. Замок графини же раскинулся на западе. На площадях высились сложенные из камня жаровни.       Поскользнулась впотьмах дважды, пока добиралась до здания с заветной вывеской, но ни разу не упала, что радовало. Отворила тяжёлые резные двери и шмыгнула в протопленное помещение. Привычная уже темень, прорезаемая дрожащим светом свечей в высоких канделябрах и тлеющим камином.       — Добро пожаловать в «Радушие Джеролла»,— приветствовал меня высокий норд – хозяин таверны. – Желаешь снять комнату?       Я положила на стойку двадцать пять золотых, кивнула.       — Замечательно, она твоя на сутки. На нижнем этаже отличная кровать. Спускайся по лестнице, дверь не пропустишь.       Снова кивнула и безошибочно отправилась к двери на цокольный этаж. Не то, чтобы я бывала в Бруме, кроме как по заданиям в игре, что, однако, ориентироваться в пространстве не мешало. Упомянутая дверь была сразу напротив лестницы, пропустить было действительно сложно. Зашла в комнату и заперлась, устало выдыхая и сбрасывая увесистую сумку прямо на письменный стол, что стоял справа. Обвела помещение взглядом.       «Что ж, за такое баблище меньшего и не ожидалось», — думала я, глядя на отличную крепкую кровать с покрывалом из зелёного сатина с серебряным шитьём по кайме.       Без предисловий сняла верхнюю одежду, забралась под одеяло, закрутилась в «кокон», согреваясь, и погрузилась в размышления о том, как добраться до Святилища живой и хотя бы в относительной сохранности.              Я смотрела на стрелу. Стрелу, которая торчала из сюрреалистично маленькой головы огра, относительно его громадного серого тела. По внутренним часам сейчас было около полудня. Небо над горами Джеролл слепило сочной синевой, холодный ветерок гонял под ногами снежную крошку, трепал полы моего плаща. А я смотрела на стрелу в теле огра, труп которого околел до состояния камней вокруг. Из-за холода сложно было даже приблизительно предположить время его гибели, но казалось мне, что это произошло аккурат этой ночью. Стрела была насыщенного чёрного цвета с тонкой золотистой вязью у самого оперения – эбонитовая.       «Круче только даэдрические».       Привычка любителя RPG-игр с открытым миром подмывала меня осмотреться и попробовать восстановить события, но острая необходимость продолжать путь подстёгивала идти дальше. Ведь какая разница, кто убил этого огра, если мне самой теперь не придётся этого делать. С другой стороны, этот некто вполне может поджидать меня дальше. Правда, что с меня взять, кроме горстки монет и еды?..       Зашагала бодрее, хотя левое бедро немного ныло от нагрузки. Довольно скоро показалась первая из нескольких рукотворных террас с каменной лестницей и зажжёнными жаровнями с двух сторон. Я наконец вышла на ветвящуюся по горам дорогу, что упиралась как раз в Святилище Хермеуса Моры.       «Слава Ситису, осталось не так долго».       Присела на ступени, чтобы перевести дух и перекусить, тем более, огры, боящиеся огня, к жаровням с открытым пламенем не сунутся. В голове впервые за очень долгое время было пусто. Ни мыслей, ни переживаний, ни планов на будущее – ничего. Я просто смотрела на раскинувшуюся далеко внизу межгорную котловину с покоящимся в ней древним городом-фортом Санкр-Тором, жевала хлеб и вяленое мясо. Глубоко внутри я прекрасно понимала, что это состояние – искусственное. Когда меня призвал Прядильщик Судеб, догадки подтвердились, ведь не могло быть так много совпадений. Для чего бы он не перенёс меня сюда, свою задачу я выполнила. Пора держать ответ.       К Святилищу я подошла, когда Магнус начал клониться к горизонту. Уставшая и замёрзшая, я беспардонно плюхнулась на одну из скамей, что стояли для прихожан. Отдышалась, растирая ноги и руки, и огляделась. Площадка, на которой Святилище располагалось, было больше того, что видела в игре. Значительно так. Вместо двух скамеек, стояло два ряда по шесть штук. А вот народа было мало. То ли холод, то ли приближающаяся ночь способствовали этому.       «Впрочем, не важно».       Заприметила каджита-льва в синей подпоясанной робе. Тот беседовал с одной из последовательниц Принца немного в стороне. Он являлся своеобразным проповедником, и по всем вопросам необходимо было подходить как раз к нему.       — Явилась не запылилась, — неожиданно уселся рядом со мной какой-то данмер.       Хотя, почему «какой-то»? Тот самый.       Кивнула, даже не глянув на него, рассматривая статую, изображающую огромное яйцо с кучей щупалец, двумя парами клешней и россыпью глаз по всему «туловищу». Забавное изображение Принца. По следующей части игры, где он представал во всей красе, я знала, что в живую он гораздо… гротескней. Пожалуй, весьма сложно передать в статичной скульптуре такое необычное создание. Да и какая мне разница.       — И чего сидишь? – вновь подал голос данмер, раздражая слух неприятным голосом. – Приблизься к алтарю нашего господина.       «Тебя спросить забыла».       Меня клонило в сон. Вероятно, виновата ранняя побудка и изнурительный пеший тур к достопримечательности длинной в целый день. Дремать в подобных условиях было такой себе идеей, но я ничего не могла поделать с тем, что мои глаза упорно слипались.       — Эй, девчонка, — меня тормошили за плечо, но реагировать совершенно не хотелось. – Что с тобой? Эй!..              Не чувствовала ни холода, ни тепла, ни тела как такового, раз уж на то пошло. Не различала верха и низа, никаких запахов. Понимала только, что в сознании, и что вокруг темно, как в яме.       — Ау? – изумлённо замерла, правда, не сказать, чтобы я до этого двигалась, но как есть.       — Кто здесь?       — Есть кто-нибудь?       Звуки будто рождались прямо в моей голове. Так я их воспринимала.       — Где я? – ошалело застыла, наконец узнав собственный голос, тот, который был у меня на Земле.       Тем, кто говорил, была я.       — Приветствую тебя, смертное создание, — чужеродный низкий голос разбивался осколками, струился со всех сторон, почти причиняя боль, — Ты хорошо постаралось, следуя моей воле.       — Хермеус Мора? – моя речь звучала вместо мыслей, немного смущая тем, что скрыть последние из-за этого не получится. – Умно придумал.       — Я прощаю твоё невежество, ведь ты – дитя иного мира. Благодари моё великодушие.       — Премного благодарна, — и даже сарказм не скрыть! – Ты перенёс меня в мир Нирна. Зачем?       — Не только тебя.       — Попаданцев много?       — Десятки. Сотни. Тысячи! Раскиданы по разным версиям одной реальности, скрученной фракталом мироздания. Многие уже погибли. Некоторым было бы лучше умереть. Есть те, кто ещё не начал путь. А есть ты.       — Я? – Почувствовала странное волнение, но не поняла, откуда. – Почему я отдельно?       — Ты первое создание, достигшее успеха, — голос Принца звучал довольно. – Благодаря этому я выиграл спор.       — Погоди, спор? – изумилась я. – Какой спор? С кем?       — С этим несносным Боэтией. Ему хватило глупости усомниться в моей силе влиять на судьбы смертных! Утверждал, что сплетённую для смертного судьбу не смогу переломить даже я, её создатель.       — Прописанный сценарий…       — Именно. К величайшему разочарованию, он был не так уж не прав. Моя власть над нитями судьбы абсолютна, поэтому их переплетение тоже абсолютно. Я, пусть и возвышаюсь над созиданием Нирна, тоже вплетён в его законы.       — Поэтому нужен кто-то извне…       — Правильно, маленькое смертное существо. Однако, первые попытки провалились. Я приложил много усилий, чтобы добиться результатов. Бесчисленные реальности ввергались в хаос из-за действий подселённых разумов из иных миров. Многие сосуды погибли в агонии, в попытке выжить и преуспеть.       — Так значит сбитое повествование было из-за того, что моя реальность была альтернативной?       — Верно. Незначительные изменения дробили историю Нирна на всё новые версии, создавая для меня бесчисленное поле для исследований. Я пожертвовал многими из них ради этого спора. И, наконец, одержал верх над заносчивым Боэтией!       Я каким-то образом ощущала, как сильно Хермеус Мора был доволен собой. И мной.       — Тогда… как мне это удалось? Я ведь не сделала ничего особенного…       — Не забивай свою голову слишком сильно, по крайней мере, пока. Достаточно знать, что предписанная судьба была разорвана даже больше раза, а некоторые нити изменили свою вязь.       Меня внезапно тряхнуло. Ощутимо так. И снова непонятно откуда.       — Что это? – озадачилась я.       Принц как будто усмехнулся. Или показалось.       — Ты заручилось поддержкой довольно сильной сущности. Хвалю. Я не собирался тратить силы на возвращение тебя обратно в родной мир, раз уж и тут тебе хорошо. Как считаешь?       — Я… не знаю. Разве моя роль не сыграна? Кроме того, жить в мире прописанного сценария… без судьбы…       — Будешь творить судьбу самостоятельно. Хочешь остаться?       — … хочу…, — меня вновь тряхнуло, и это уже начало вызывать беспокойство.       — Твоё время истекает, — отметил Хермеус Мора, и у меня перед глазами стремительно пробежала странная рябь, — ты хорошо мне послужило, дитя другого мира, я дарую тебе награду. Чего ты желаешь?       — Снова говорить…       — Кроме этого, — бесцеремонно прервал меня Принц. – Отсутствие голоса – это твоё условие пребывания в этой версии реальности, я не могу его менять, иначе разум быстро ускользнёт из сосуда. Даже я не смогу удержать его. Без моего вмешательства он затеряется в пустотах между мирами, не в силах попасть ни в один из них, или вернуться в родной.       Это было… ожидаемо. Обидно и несправедливо, но ожидаемо. Тряхнуло очень сильно, темнота, в которой я находилась, едва не трещала, будто разрываясь.       — Что решило, смертное дитя? – поторопил Принц.       — Раз говорить нельзя, у меня будет просьба…              Грудина болела, будто меня переехал грузовик-сан. Во рту чувствовался привкус крови. Ноги и руки окоченели на холоде. Тело ощущалось ящиком с камнями. Нет, минимум гружёным вагоном. Кто-то больно подхватил меня под руку, куда-то усаживая. Словно через подушку слышались голоса. Их было немного, но двое из них беседовали на повышенных тонах.       — Её коснулся разум нашего господина! Она должна остаться в Святилище! – неприятный звенящий голос резал вернувшийся слух.       — Только попробуй сунуться к ней, и я отправлю твою душу в Пустоту, — с явной угрозой отвечал ему другой голос, и я его узнала.       «Анголим?»       От неожиданности распахнула глаза, и тут же их зажмурила, так как оказалось, что Магнус уже встал и его яркий утренний свет едва не лишил меня зрения. После кромешной-то темноты.       — Дитя!— Слышащий звучал совсем рядом. – Как ты? Болит что-нибудь?       «Я вся сейчас болю, дорогой брат».       «Не понятно, правда, почему…»       Окружающие окружили меня как-то слишком активно, пока я прятала лицо на груди босмера. Мне потребовалось довольно много времени, чтобы привыкнуть к слепящему свету и проморгаться, но никто меня не торопил. Когда я, наконец, смогла осмотреться, обнаружила вокруг приличную толпу не знакомых личностей, и крепче вцепилась в тёмную накидку Анголима, который успокаивающе погладил меня по голове.       — Болит что-нибудь? – мягко переспросил он.       Я прижала ладонь к груди и вопросительно склонила голову, заглядывая в травянисто-зелёные глаза мужчины.       — Твоё сердце не билось, — пояснил Слышащий. – Эти фанатики перекрывали дорогу. Пришлось… проредить их немного, пока добирался до тебя.       Анголим зыркнул куда-то мне за спину.       — Мерзавец! – послышалось оттуда и теперь я узнала данмера, что был рядом со мной, когда я отключилась. – Господин не оставит это безнаказанным!       «Ещё как оставит».       — Я оказал первую помощь, но… ты точно в порядке? – проигнорировал мужчину босмер.       «Так он делал непрямой массаж сердца? Теперь понятно, почему грудина болит».       Подозревала, что не умерла бы, даже не сделай он этого: всё же, это тело – мой сосуд. Думаю, без подселённого разума – меня, оно просто впадает в своеобразный анабиоз, не теряя жизнеспособности. Но не суть.       «Зачем Слышащий пробивался ко мне?»       «Что он вообще здесь делает?»       Кивнула, опираясь на ассасина, попыталась встать. С первого раза не вышло – ноги плохо слушались, а левое бедро сильно ныло, ощутимо пульсируя по всей длине раны.       — Не торопись, — подбадривал Анголим.       — Ты не можешь уйти! – взвился данмер, гневно сверкая алыми глазами. – Тебя призвал господин! Ты не представляешь, какие беды обрушатся на твою голову, если ослушаешься его воли!       «Да мы, считай, родственники - он же меня создал».       Только качнула головой, даже не глянув в его сторону. Раздражающий тип. Когда получилось подняться и немного расходиться, без лишних церемоний подхватила свою сумку и вместе со Слышащим покинула Святилище, пока проповедник пытался угомонить буйного мера.              Отсутствие непосредственного внимания со стороны Хермеуса Моры я ощутила практически сразу. Началось с того, что по пути в Бруму на нас дважды напали. Сначала это были огры, целых двое. Не окажись со мной Анголима, моё распоряжение собственной судьбой закончилось бы весьма скоро. А на перекрёстке у подвесного моста встретилась шайка головорезов. Тут пригодились пузырьки с ядом, которые ассасин закинул в немногочисленную, но всё же, толпу врагов. И присвистнул от эффекта, расстреливая из чёрного лука с золотой вязью бьющихся в агонии бандитов.       — Не подозревал, что ты настолько ценный кадр, — отметил он позднее, и я улыбнулась.       На ночь мы остались в доме Дж’Гасты, эксперта по рукопашному бою, днюющего и ночующего в тренировочным зале в подвале собственного дома. Каджит был чьим-то Душителем, которого протагонист убивал по сюжету игры. И теперь он предоставил нам кров, топорща пышную львиную гриву, польщённый вниманием уважаемого гостя. Едва до рассвета мы загрузились в повозку и отправились назад в Чейдинхол.       Но и тут не повезло: на середине пути началась снежная буря. Повозка остановилась, возница перебрался с козлов к нам на сиденья, мы все накрылись плащами, пережидая непогоду. Совершенно без зазрения совести прижалась к Анголиму, он точно так же прижался ко мне, усмехнувшись. В итоге, к городу мы подъехали только к ночи. Пробирались по заснеженным улицам, мимо Великой часовни Аркея, к заброшенному дому.       Послушно шла со Слышащим, предвкушая встречу с Семьёй, которая случилась раньше, чем я боялась. Раз уж на то пошло, я была рада, что она вообще случилась. Правда, не понятно, почему. Я практически смирилась с тем, что больше не имею ценности для Тёмного Братства, и нужно их покинуть, чтобы не стать «слабым звеном». Так почему босмер сжимает мою руку, уверенно ведя в Убежище?       Заброшенный дом встретил нас привычной тишиной и темнотой. Отряхнувшись от снега, мы спустились в подвал, где Слышащий подтолкнул меня к Чёрной двери.       — Каков цвет ночи?       Сердце почему-то сжалось, я прислонилась к двери головой, ощущая могильный холод от барельефа.       «Кроваво-красный, брат мой».       — Добро пожаловать домой, — прошептала та, отворяясь, а я не смогла сдержать слёз облегчения, шмыгая раскрасневшимся на морозе носом и утирая глаза рукавом.       — Что-то ты совсем расчувствовалась, — усмехнулся Анголим, входя следом за мной.       «Так я была готова вернуться в свою серую реальность, оставив всех вас позади».       «Не надеялась, что вновь пройду через Чёрную дверь».       Немного неуклюже поприветствовала Чёрного Стража книксеном, и он кивнул.       — Подожди здесь, — мягкий голос Слышащего звучал с неожиданной хитрецой, и я послушно замерла рядом со скелетом, сложив у ног свою сумку.       Босмер стремительно скрылся в дальнем коридоре, наверняка пошёл к Очиве или Винсенту. В это время из дверей жилой зоны неторопливо вышел Шемер. Встал на задние лапы, поводил мордочкой из стороны в сторону, принюхиваясь, и целенаправленно пошёл ко мне. Приблизился, снова принюхался, обошёл круг-другой, и привалился пушистым боком к моим ногам. Я только улыбнулась, наблюдая за ним.       Ждать долго не пришлось. Спустя буквально минуту из коридора уже спешила Очива, кончик её хвоста нервно дёргался.       — Ты…, — сквозь острые зубы аргонианки пробивалось шипение. Большой опыт общения с представительницей этой расы подсказывал, что так выражалась крайняя степень волнения. – Мы думали, что ты ушла насовсем.       Я только кивнула. Из тренировочного зала вышло несколько ассасинов, увидели картину маслом «Девочка, скелет и крыса», и замерли с забавным выражением лиц. А потом подтянулись и остальные. Конечно, Антуанетта была вне себя от радости и возмущения, обнималась, а потом стояла, держа меня за руку.       — Всё! – хмурила светлые брови девушка, — Теперь никуда не отпущу!       Тут вернулся Анголим, рядом с ним шёл Винсент, недоверчиво глядя на меня. Ожидаемо.       — Дорогая семья, — заговорил Слышащий, — Мать Ночи назвала нашу «потеряшку» «драгоценным ребёнком». Оберегать это дитя – наша привилегия и обязанность. В свою очередь, она тоже будет оберегать нас.       Босмер запустил во внутренний карман накидки руку, вынул свиток и протянул его мне.       «А чего раньше не отдал, раз он для меня?»       Развязала жёлтую с зелёной каймой ленту, подозрительно косясь на Анголима. Больно мне его хитрая моська не нравилась. Аккуратно развернула свиток и погрузилась в чтение. А там на проштампованной дорогой бумаге была написана дарственная.       «За заслуги перед городом… неоценимый вклад в борьбу с вторжением даэдра… я, Андел Индарис, действующий правитель графства Чейдинхол, милую в дар дом, что долгое время стоял без хозяина…»       Сердце пропустило удар, и я совершенно ошарашено подняла взгляд на Слышащего.       — За вклад в благополучие нашей Семьи, — пока он говорил, я чувствовала, что сейчас разрыдаюсь от невероятного счастья, — Чёрная Рука приняла решение отдать тебе в распоряжение заброшенный дом. Так мы всегда сможем присмотреть за тобой, милое дитя.       И всё-таки я разревелась, пряча лицо в ладони. Такой конфуз. Антуанетта смеялась, обнимая меня.       — Мои поздравления, дитя, — ласково щерила зубы Очива. – Я знаю, ты очень этого хотела.       Когда немного успокоилась, стоящего неподалёку орка я легонько похлопала по животу и показала «рот-есть».       — Ты сможешь готовить? – после недолгой паузы взволнованно уточнил Гогрон, заглядывая мне в лицо, едва не лоб в лоб. Я кивнула. – О, слава Ситису, мы будем нормально есть!       Он расхохотался так громогласно, что на него зашикали. Я беззвучно рассмеялась, с благодарностью наблюдая за всеобщим воодушевлением.       «Они не против…»       «О, Милосердная Матушка, они не против. Я так рада».       — Уведомитель знает? – спокойно спросил Винсент, про которого я вообще успела забыть.       — Нет, — со странной интонацией ответил Анголим, будто ему был не приятен этот вопрос. – Оповестите его самостоятельно.       — Конечно, Слышащий, — почтительно поклонился вампир, бросив на меня быстрый взгляд, кивнул и пошёл, очевидно, писать письмо Лашансу.       — В таком случае, — привлекла к себе внимание Очива, — с утра стоит заняться подготовкой дома к заселению. Дорогая, ты не хотела бы обсудить со мной планировку? Я, конечно, Тёмный Ящер, но ещё я – хозяйка Убежища. Помогу всем, чем смогу.       Я кивнула несколько растерянно, ведь приобретение этой недвижимости было для меня очень далёкой и почти невыполнимой целью. Не думала, что так скоро придётся «выбирать обои».       Первым делом прочистили и привели в рабочее состояние камин – околеть никто не стремился. Починили всё, что можно починить, переработали на дрова, что починке не подлежало. Остальное выбросили. Кровать покупать не пришлось – принесли мою из Убежища. Из мебели остался длинный обеденный стол, пару этажерок, маленький комод, несколько бочек, сундук без крышки и стул с чердака. Единственный коврик кинули пока к входной двери, чтобы не таскать грязь и снег за ногами. Очива сказала, что раздобудет кухонные тумбы и несколько больших шкафов, в том числе для продуктов. Еле уговорила её написать мне долговую расписку на это дело. Сейчас я не имела достаточно средств, чтобы привести дом в удобоваримый вид, но я планировала заработать.       Собственно, Анголим и подал мне идею: яды. Очевидно, что данный товар распространялся исключительно для членов Тёмного Братства. К ядам добавились припарки и отвары, а когда обустроили кухню, то и сухпайки, которые занимали меньше места по сумкам и были питательнее из-за приготовленного мяса, овощей и приправ.       Мне разрешили рассказать Мак-На о том, что граф пожаловал мне дом, так что старушка была крайне счастлива, даже подарила довольно дорогой экземпляр книги по изысканной кулинарии острова Саммерсет. А ещё отметила, что было бы отлично, продавай я свою выпечку, и что она с удовольствием станет моей постоянной клиенткой.       — Надо же извлечь пользу из соседства с часовней, — резонно отметила она. – Излишки можешь раздавать нуждающимся, как ты раньше делала.       «Торговка, она и в Чернотопье торговка», — усмехнулась я, соглашаясь с отличным планом.              Весна в этом году была тёплой и сухой. Через открытое окно доносились редкие голоса ранних птах, весёлое журчание реки Корболо и бой колоколов на башне Великой часовни Аркея. А у меня уже зарумянилась первая партия выпечки, распространяя сказочные ароматы в доме и на улице.       Прошло два с половиной месяца, как я получила некогда заброшенный дом от графа Чейдинхола. Дела шли неплохо, особенно после того, как Тейнава сделал мне информационные таблички с расценками и режимом работы. По будням торговля, в лордас раздача милостыни, в сандас выходной. С покупателями очень помогла Мак-На, развернувшая целую рекламную компанию. Она разместила маленькие буклеты в своих книгах, а также в магазине постоянно стояло большое плетёное блюдо с моей выпечкой, которым каждый мог угоститься. Хотя это и вышло случайно: я принесла ей угощение, но аргонианка схитрила и выставила его в лавке, чтобы приманить больше клиентов. Стратегия удалась на славу. А так как у неё постоянно спрашивали, где она всё это взяла, проще было сделать карточку с адресом, чем каждый раз отвлекаться от работы на один и тот же вопрос. Вот и вышло, что посетителям приходилось покупать какую-нибудь книгу, чтобы узнать адрес пекарни. Гениально.       Тёмное Братство очень быстро перестроилось под новое прикрытие, и теперь они спокойно входили и выходили из дома под видом моих покупателей. Это увеличило «трафик», так как теперь не надо было выгадывать момент со стражей или случайными прохожими. Можно было просто сказать, что много слышал об этой пекарне и всё – иди куда и когда хочешь.       От последователей Хермеуса Моры первое время были хлопоты. Особенно, от одного небезызвестного данмера, который однажды едва не устроил погром, когда я работала в пекарне. Всё зазывал меня обратно в Святилище. А потом к нему вышел Гогрон. Этим всё и кончилось. Правда, он всё же вернулся через пару недель, вполне убедительно извинился и преподнёс амулет в лучших традициях Лавкрафта: с извивающимися щупальцами и зеленоватой грязной эмалью, которая влажно блестела. Это чудо условно ювелирного дела весьма забавно замирало при попадании на него света.       — Господин передал этот комплимент в честь памятного разговора, — объяснил данмер, прежде чем удалиться.       Я только пожала плечами, надевая подарок и пряча его под одежду. Приятно, когда Принц Даэдра ответственно относится к собственным словам. Обычно подобного за ними не водится. Впрочем, свойства амулета мне пока не известны, так что не стоит радоваться заранее. А вот саму цель, ради которой всё и затевалось, я не видела с того самого дня в форте.       Люсьен точно приходил в Убежище, это было заметно по частоте входа-выхода убийц, а также по количеству запросов на яды и снаряжение, так как Уведомитель приносил заказы от Матушки. Но каким-то образом ни разу не попался мне на глаза. Конечно, я не поджидала его у Чёрной двери, а ещё помнила про скоростной потайной ход через колодец, но всё же, мужчина специально или случайно выбирал такое время, когда я отсутствовала, спала или была занята чем-то на верхних этажах. Винсент только недовольно качал головой, наблюдая за этим безобразием, а я улыбалась ему.       Я только и могла делать, что улыбаться. Даже если хотелось пореветь.       На самом деле, я очень сильно скучала по Люсьену. Молилась Матери Ночи, чтобы оберегала его на заданиях, чтобы он был цел и здоров. Чтобы не корил себя за произошедшее, хоть глубоко внутри и понимала, что он не станет. За то время, что мы провели вместе в форте, я успела привыкнуть к его «домашнему» виду, что он всегда рядом, когда я просыпалась или засыпала. Теперь у меня была большая и любящая Семья, но… чувство одиночества всё чаще завладевало мной. Особенно, перед рассветом, когда находясь в полудрёме, я размышляла о делах на день и собиралась с силами, чтобы улыбаться близким. В такие моменты слёзы сдерживать было практически невозможно, и я сопела в подушку, ругая себя за то, что желаю большего от того, кто в этом не заинтересован. В конце концов, не честно требовать чувств от того, кто этих самых чувств не испытывает.       Иногда Винсент «по секрету» упоминал, что Уведомитель жив-здоров или, наоборот, ранен. В такие моменты я также «по секрету» оставляла вампиру припарки и настои, которые он обещал правдами и неправдами отдать Люсьену. Я была безмерно благодарна ему за то, что стал буфером между нами.       Однажды, нас почтил своим присутствием Слышащий. Это случилось незадолго после предположительного посещения Лашанса, так что я была несколько озадачена тем, фактом, что босмер сидел у меня на кухне и попивал травяной чаёк. Раз Уведомитель уже принёс заказы, что здесь делает Анголим? Впрочем, он мог зайти по пути, чтобы передохнуть.       — Думаю, ты уже давно забыла об этом, — подал голос мужчина, — но дело об убийстве Адамуса Филиды закрыли за недостаточностью улик.       Я замерла с недонесённым до рта кусочком ежевичного пирога, хлопая глазами и пытаясь припомнить, на чём расследование остановилось, когда я в последний раз о нём слышала. Слышащий усмехнулся, отпивая из чашки.       — Так и думал. Фафнир проделал титаническую работу, организовывая тебе прикрытие.       Я кивнула. Действительно, если бы не он, меня бы наверняка уже арестовали, чтобы сделать ответственным хоть кого-нибудь. Не важно, что по факту я и есть убийца.       — Кстати, — продолжил босмер, — возможно тебе будет интересно узнать, что преемник командора пришёл в себя. Но разум его помутился, он не может говорить и ходить, и прикован к постели. Прогнозы целителей не утешительные.       Я только кивнула, жуя пирог, который внезапно потерял весь вкус и аромат. Как и ранее, я не жалела, что прибегла к отравлению его в том числе. Но никогда не хотела, чтобы кто-то так долго мучился.       — Я расстроил тебя, — после непродолжительного молчания заключил Анголим, и я торопливо закачала головой. – Не отрицай, я же вижу. Жаль, что жертва выжила.       Кивнула, хотя подозревала, что его жалость отличается от моей. Мы молча допили чай, и Слышащий собрался уходить, так и не заглянув в Убежище. Это казалось странным, но размышлять над мотивами его поступков не было никакого желания. Он действительно мог просто забежать по пути.       Мои мысли какое-то время бродили вокруг предположений, где мог бы оказаться Уведомитель, пока я не заметила, что босмер уже застегнул свой плащ и просто стоит, глядя на меня. Вопросительно склонила голову, заглядывая в зелёные глаза эльфа.       — Ты…, — он медленно поднял руку и невесомо коснулся моей скулы, не закончив фразу и будто погрузившись в размышления.       Осторожно поглаживал моё лицо, и едва задел нижние ресницы, будто… стёр невидимую слезу. Сама не зная почему, покраснела, отстраняясь от мужчины. Это вывело его из задумчивости.       — Старайся больше отдыхать, дитя, — обронил Анголим, и весьма стремительно вышел за дверь, оставив меня в растерянности и с неожиданной догадкой.       «Не может же он…»       Он явных признаков не подавал, но если сложить вместе все его жесты и кристально прозрачные намёки, то…       «Да не, не, вряд ли…»       «Ох, Матушка, надеюсь я просто надумываю».       Отмахнувшись от навязчивых мыслей, пошла на второй этаж, чтобы убрать со стола. Милостыню сегодня я уже раздала, так что остаток дня можно было посвятить изучению алхимии. Подготовила ингредиенты по одному любопытному рецепту, размышляя, получится ли усилить эффекты зелья, заодно готовила новую порцию обезболивающего, которое пользовалось огромной популярностью у ассасинов. Ожидаемо.       — Эй, мелкая, — раздалось с первого этажа. – У меня заказ на границе с Морровиндом, тебе надо чего?       Гогрон стал любителем побегать за интересными продуктами для моих блюд. Кстати вспомнила про пепельные ботаты, у которых пошёл первый молоденький урожай. Схватила книгу с иллюстрациями на такой случай и пошла показать ему корнеплод. Орк скалился в предвкушении.       — Притащу, сколько унести смогу, — гоготнул он и ушёл.       А мне подумалось, что потребуется ящик повместительней того, что стоит у меня в подвале под овощи.       «Ох, блин, зелье!» — вспомнила я и поспешила обратно к алхимическому столу, где… смесь в колбе поменяла цвет на нужный, будто я добавила в него последние травы.       Чего я не делала.       Притихла, обескураженно дожидаясь, пока жидкость закипит, чтобы затем оставить её настаиваться. В доме стояла привычная тишина, и с улицы не доносилось ни звука, так как напротив находилось кладбище. Только кипело зелье и чуть поскрипывали под весенним ветром доски. Я взялась за колбу, чтобы снять её с горелки. Странное ощущение, когда полностью управляешь своим телом, но оно при этом чудит: я ухватилась недостаточно сильно. Гладкое стекло выскользнуло и смесь расплескалась по столу, забрызгав мне левую руку. Беззвучно ахнув от боли, отдёрнула её, отскакивая назад… и оказалась схвачена за плечи большими сильными руками.       — Беспечная…, — раздался раздражённый низкий голос, пробравший до дрожи, и меня волоком оттащили к кадушке с холодной водой, сунув в неё пострадавшую конечность.       Я смотрела на размытый силуэт, преломляющий свет и от этого кажущийся прозрачным, совершенно отчётливо понимая, кто это, но не в силах поверить. Эффект хамелеона начал таять, проступила чёрная подпоясанная мантия поверх крепкого высокого тела, капюшон был скинут, открывая лицо владельца моему жадному взгляду.       Люсьен совсем не изменился за эти месяцы. Вечно хмурый и всем недовольный, немногословный, раздражительный и бесконечно восхитительный. Карие глаза с длинными ресницами устремлены на водную гладь, губы упрямо поджаты, между бровями морщина.       Сердце билось тяжело и сильно, ударяясь будто с разбегу, норовя пробить грудную клетку и выпрыгнуть в объятия любимого мужчины. Боль в руке я не чувствовала, но кожа просто пылала там, где касался её Лашанс.       «Я думала, что больше не увижу тебя так близко…»       Подняла вторую руку, совершенно бездумно прикоснулась к голове Уведомителя, гладя волосы, перебирая пряди хвоста пальцами. Люсьен замер, на мгновение смежил веки, а затем посмотрел мне в лицо. Едва не позабыв дышать, я заглянула в его глаза, дотронулась до колючей щеки, переплетаясь пальцами в холодной воде кадушки.       — «Я люблю тебя, Люсьен», — раздался мой собственный голос откуда-то из-за воротника.       Мы вздрогнули одновременно и глянули вниз. Я торопливо вытащила из-под одежды амулет Хермеуса Моры. Щупальца его извивались, а в середине открылся зелёный глаз со сдвоенным зрачком, что неотрывно глядел на Лашанса, влажно поблескивая.       «Вот как он выкрутился. Умно.»       — Что это? – вечно недовольное лицо мужчины стало ещё недовольней, хотя казалось, куда уж дальше.       Я только умилилась этому, прикоснувшись к своему горлу и приблизив к нему амулет.       — «Я люблю тебя», — мой голос был довольно низким и звучал очень мягко, именно так, как я и хотела бы сказать это. – «Я люблю тебя, Люсьен».       Карие глаза стали почти обсидиановыми, когда Уведомитель взглянул на меня, и его выражение было очень непривычным, растерянным и при этом каким-то несчастным.       — «Я люблю тебя», — продолжал повторять амулет, ведь ему, очевидно, были доступны только эти фразы.       Но я не была против, признаваясь раз за разом, затаив дыхание глядя на мужчину. Он молчал, но я всё равно ощущала грустное удовлетворение от того, что Люсьен знает о моих чувствах.       — «Очень, очень сильно люблю», — выдал что-то новое амулет перед тем, как глаз в его центре закрылся, и он затих, даже щупальца замерли.       Убрала его обратно за воротник, подавив желание разреветься из-за того, что ответа не последовало.       — Это твои слова? – тихо спросил мужчина и я кивнула. – И… твой голос?       Я снова кивнула, улыбнувшись. Несколько мучительных мгновений Люсьен молчал, разглядывая край моего воротника. А затем…       — Хм, — вода в кадушке всплеснула, моё лицо оказалось внезапно обхвачено большими руками, и Уведомитель впился в мой рот жадным поцелуем.       Из головы вылетели все мысли, а сердце едва не остановилось, пока мужчина жарко ласкал, посасывал и прикусывал мои губы. Он надавил на подбородок, вынуждая открыть рот, и проникая внутрь языком. Отвечала ему, как умела, вцепившись в его мантию пальцами, подтягиваясь на цыпочках и прижимаясь к возлюбленному. В какой-то момент ноги не удержали, и я начала оседать на пол. Тогда сильные руки Уведомителя одним движением посадили меня на кухонную тумбу.       Первым порывом было обхватить мужчину ногами, но внезапный страх, что я где-то напортачу, и он вновь меня оттолкнёт, остановил меня. Люсьен заминку заметил, и отстранился, восстанавливая дыхание и заглядывая мне в лицо. Щёки горели огнём, а глаза увлажнились, ведь ощущение, что всё может внезапно закончиться из-за недопонимания, душило меня.       Лашанс нахмурился, совершенно очевидно воспринимая ситуацию не правильно. Я вцепилась в его мантию мёртвой хваткой, на случай, если он вдруг решит совсем отстраниться, и собирая в кучку поплывшее от нашего жара сознание. Я так и не поняла, где ошиблась в тот раз, чтобы иметь хоть какую-то возможность объясниться.       — Ты, — мужчина обхватил пальцами мой подбородок, заглядывая прямо в глаза, — любишь меня?       Я без промедления кивнула, насколько позволяла его рука. Он мучительно долгое мгновение молчал.       — После моего поступка…, — он непривычно замялся, — боишься меня?       Судорожно закачала головой, дёрнувшись к нему. Люсьен заметно выдохнул.       — Тогда не сомневайся, — он мягко приблизился к моему лицу, прикасаясь губами к векам, к носу, к скулам. – Касайся меня бесцеремонно, как раньше. Целуй везде и как хочешь. Поступай, как пожелаешь, я даю тебе такое право. Люби меня без стыда…       Всхлипнула, перехватывая его губы, раздвигая ноги и обхватывая ими мужчину, прижимаясь как никогда тесно. Он обнимал меня в ответ, и от этого всё внутри трепетало, дрожь пробивала от головы до пят, а в животе разлилось лавовое озеро Обливиона. Оперативно расстегнула ремень и застёжку мантии, распахивая её и торопливо шурша креплениями чёрного кожаного доспеха. В это время не менее шаловливые, чем мои, руки Уведомителя расправлялись со шнуровкой на платье. Когда с основной одеждой мы закончили, для дальнейшего непотребства тумба оказалась слишком высокой, так что мужчина подхватил меня руками и уложил на длинный обеденный стол. Пока стаскивала корсаж, Лашанс скинул кирасу.       Терпкий пряный запах мужчины отчётливо ударил в нос, вызывая настоящий слюнопад, я едва сглатывать успевала, цепляя шнуровку на штанах мужчины, в которых было заметно тесно. Обнажённый по пояс, в чёрной лёгкой броне, задирающий подол моей нижней юбки, чтобы добраться до панталон, Люсьен был сногсшибателен. Навалился сверху, покрывая мои шею и ключицы поцелуями, осторожно проникая пальцем мне в промежность.       — Уже такая мокрая, — жарко выдохнул он, прикусывая кожу, и я вся передёрнулась от удовольствия.       Оттянул верх сорочки, ловя губами сосок, и я непроизвольно выгнулась, прижимая его голову к своей груди. Каждое движение отдавалось электрическим разрядом по телу, стало жарко, я громко выдыхала, извиваясь в сильных руках, трепеща и нетерпеливо подаваясь ягодицами навстречу руке Уведомителя.       «Ну же!»       А он будто смаковал каждый дюйм моего тела, не спеша переходить к «основному блюду», хотя скользнувшее из расшнурованных штанов достоинство находилось в полной боеготовности. Не долго думая, принялась ласкать его рукой. Ответом мне был страстный укус в плечо и лёгкий щелчок по соску. Дёрнулась, почувствовав, что ещё немного таких шалостей, и я кончу.       — Ты дрожишь внутри, — усмехнулся мне на ушко Люсьен. – Так нравится?       Закивала, прижимаясь к мужчине и рвано выдыхая ему в шею. Он игрался ещё некоторое время, и я уже готова была взвыть, когда Уведомитель, наконец, пристроился между моих бёдер. Я ухватилась покрепче за края стола, покусывая губы и раздвигая ноги шире. Лашанс вошёл одним сильным толчком и замер, давая мне время привыкнуть в нему. Но даже чувствуя спазм от вторжения внутрь, я не могла больше терпеть. Никого и никогда так сильно не желала, как Люсьена сейчас. Начала покачивать тазом, отчётливо ощущая, как опаляет жаром лицо и шею.       — Развлекаешься в одиночку? – усмехнулся мужчина, совершенно беззастенчиво наблюдая за моими телодвижениями и не предпринимая попыток присоединиться.       В текущем положении двигаться было сложно. Поясница неприятно тёрлась о стол, быстро вспотевшие ноги соскальзывали с бёдер любовника, из-за чего терялась опора. Я только рвано выдыхала, с упорством горного козла продолжая покачиваться, чувствуя каждый дюйм горячего мужского достоинства будто наэлектризованным нутром. Когда мышцы устали и ритм сбился, Лашанс неожиданно сильно подался вперёд, втолкнув член до самого основания и буквально вышибив из меня воздух.       — Моя очередь, — пылко промурлыкал Уведомитель, крепко обхватил мою талию и начал двигаться частыми жёсткими толчками.       Ощущения были невероятными. Самыми красочными из тех, что приходилось чувствовать ранее. Меня колотило от удовольствия при каждом движении. Я билась и извивалась в сильных жилистых руках, запрокидывая голову и поджимая пальцы на ногах. Амулет Моры болтался где-то позади. Но хорошо, что не было голоса, иначе бы переполошила всё Убежище своими воплями. А кричать очень хотелось. От происходящего, от экстаза, от упоительной любви к Люсьену. Внутри всё горело и пульсировало, хлюпающие звуки и громкие вздохи заполнили помещение, невероятно смущая и возбуждая ещё сильней.       Смена темпа произошла внезапно: на место интенсивного и быстрого пришёл медленный. Мужчина почти выходил, а потом мучительно неспеша входил, покачивая тазом и неотрывно глядя на меня. Его широкие ладони скользили по моему животу, чуть надавливая, из-за чего отчётливо чувствовалось каждое движение. Сердце колотилось, как ненормальное, а горячая пульсация внутри сводила с ума. Я смотрела, как надо мной возвышается Лашанс, как перекатываются сильные мышцы под блестящей от пота кожей. Его практически чёрные глаза едва не опаляли, мурашки не проходили.       Мужчина наклонился ко мне, и я обхватила его руками, жадно целуя. Всё же за него держаться приятней, чем за стол. Впивалась пальцами в кожу, чувствуя, как она рвётся под ногтями.       — Нгх, — простонал Люсьен мне в рот, и вновь принялся входить быстро.       Внутри нарастало напряжение, мышцы дёргало, будто по ним пробегал электрический ток. Я сжала Уведомителя ногами, пришпоривая.       — Такой соблазн…, — хрипло проговорил мужчина, но разум мой был слишком затуманен, чтобы его понять. – Но не сейчас…       В одно мгновение экстаз обрушился на меня, сметая остатки мыслей, расцвечивая всё вокруг сюрреалистично контрастными цветами. Тело билось в сладостных конвульсиях, пока Люсьен всё ещё был внутри. Настолько сильного и яркого оргазма никогда в жизни не испытывала, думала такое только в порно актёры отыгрывают. Я даже на миг испугалась, что тело или разум не выдержат подобной встряски.       Когда слепящее удовольствие начало стихать, мужчина расцепил мои ноги и вышел, чтобы кончить мне на живот.       — Это было… опасно, — усмехнулся Лашанс, восстанавливая дыхание и глядя на моё распластанное в изнеможении тело, которое ещё не прекратило содрогаться.       В себя я пришла сидя, прислонившись лицом к плечу Уведомителя, пока он натягивал на мои плечи блузку.       — С возвращением, — мурлыкающий голос вызвал почти болезненные мурашки на чувствительной влажной коже, которую, очевидно, недавно протёрли.       Я сфокусировала взгляд на любимом лице, не пытаясь помочь мужчине одевать себя, и улыбнулась. Люсьен был сосредоточен на одежде, но у глаз едва собрались морщинки, а уголки рта приподнялись. Так он ответил мне.       Счастье обрушилось гигантской волной и, дождавшись, когда мои руки окажутся в рукавах блузки, сжала мужчину в объятиях, вдыхая у шеи его запах, пряный, с металлическими нотками. Лашанс ничего не сказал, послушно обнял, утыкаясь колючим подбородком мне в макушку.       «Хермеус Мора, спасибо, что это была я».       — Дитя, я хот… О, Ситис!       Я выглянула из-за плеча Уведомителя и заметила только, как чешуйчатый хвост мелькнул за поворотом лестницы. Беззвучно рассмеялась, чувствуя, как обжигает щёки и шею. Услышала, как мужчина хмыкнул, очевидно, понимая, что слухи об этом виде будут ещё долго ходить в Убежище. Хотя не думаю, что Очива станет распространяться по этому поводу. Впрочем, я так же не думаю, что удержусь от демонстрации своих чувств на людях, ведь «тормоз» снят, сам разрешил.       Очень не хотелось, но пришлось разорвать объятия, чтобы одеться. Люсьен помог мне, я – ему, застегнув все шнурочки-ремешочки на броне. Стоять на ногах было сложно, и я вновь покраснела, опираясь о стол.       — Не искушай, — лицо мужчины было непривычно расслабленным и не таким суровым, как обычно.       «Смотрела бы на него вечно».       Улыбнулась, качнув головой, хотя повтор подобного «заезда» был весьма соблазнителен. Но на дворе день, и в любой момент ещё кто-нибудь может подняться в дом. Особенно после того, как внезапно вернулась Очива. Так что пошалить пока не выйдет.       Некоторое время мы неловко молчали. Даже неожиданно. Всё же произошедшее было импульсивным событием.       — Мне… нужно закончить пару дел.       И Лашанс направился к лестнице на первый этаж. Вот так просто. Я послушно пошла за ним, чтобы проводить. Не то, чтобы я не понимала, что мой любимый сбит с толку. Не думаю, что какие бы то ни было отношения, помимо Семьи, нормальны для него. Сомневаюсь, что они вообще когда-либо у него были. Поэтому сейчас я ощущала странную дисбалансную смесь удовлетворения и разочарования.       У самого входа Люсьен замешкался, перепроверяя снаряжение на поясе и в рукавах. Я смиренно ждала, пока он закончит, чтобы собственноручно закрыть за ним дверь. Наблюдала за каждым движением сильных рук, что умело проходились по всем креплениям, привычно уже чувствуя некоторую тревогу, которая непременно станет нарастать тем сильней, чем дольше Уведомитель будет отсутствовать.       — Не делай такое лицо, — моей щеки неожиданно коснулись; встретилась взглядом с бездонными тёмными глазами Люсьена. – Я правда просто закончу запланированные дела, и вернусь.       Кивнула, прижимаясь лицом к широкой грубой ладони. Мужчина приблизился на одном вдохе, по-хозяйски поднял моё лицо и неожиданно нежно поцеловал. Дыхание спёрло, и я вцепилась пальцами в мантию, жадно отвечая на ласку, пока Лашанс не усмехнулся мне в рот.       — Я так никогда не уйду…       «И не надо! Оставайся здесь!»       — Мне правда пора, — оторвался от меня мужчина, отстранился и стремительно вышел за дверь.       Только смежила веки, смакуя эхо его прикосновений и смиряясь с вынужденным ожиданием, от которого, тем не менее, всё трепетало внутри. Потому что у Люсьена будет время обдумать происходящее между нами, взвесить все варианты и сознательно подойти к этим отношениям. Конечно, всегда остаётся шанс, что он – верный сын Ситиса, поставит Семью в больший приоритет и откажется от своих чувств. Хотя Тёмное Братство для него всегда на первом месте, что ожидаемо.       Вздохнула и отправилась переделывать обезболивающую настойку и обрабатывать свой ожог, который оказался совсем незначительным. И надо бы приготовить что-нибудь из аргонианского меню для Очивы, в качестве извинения, так сказать.              День проходил за днём, я работала, готовила из целой горы пепельных бататов, читала. И ждала. Возвращалась мыслями к той самой непотребной сцене, чувствуя, как тянет низ живота, и гоняя в голове слова Люсьена, о том, что «не сейчас». В тот момент я была не в состоянии понять его, но теперь думала, что он имел ввиду «то самое».       Дети.       «Сосуд вообще фертилен?»       С моей точки зрения, логично, если нет. Тем более, все сосуды являлись экспериментальными и не подразумевалось, что они оставят потомство.       Вытащила из-за пазухи амулет, задумчиво разглядывая его.       «Вот бы спросить у Хермеуса Моры…»       Но сколько не смотрела на бирюльку, глаз его не открылся, и никто не ответил мне. Очевидно, Амулет не коммуникатор и с его помощью никак не связаться с Принцем. Вновь идти в Святилище очень уж не хотелось, да и валяться там на обледеневшей скамье без сознания – тоже. Однако о сосудах, кроме как у Прядильщика Судеб, узнать никак не получится.       «Мне бы Чёрную Книгу…»       Сама удивилась здравости мысли. И очень кстати среди моих знакомых затесалась не безызвестная торговка книгами. Осталось запастись вкусняшками и отправиться в гости.       — Вел! – из-за прилавка щерила зубы Мак-На, рассчитывая клиента.       Я кивнула, просматривая новые поступления на полках и дожидаясь, когда хозяйка освободится. Заодно у меня было немного времени, чтобы обдумать свою просьбу. Нет гарантии, что книгу получится найти, и что не проще ли попросить Семью поглядывать по сторонам, так как они мотаются по стране, а также на пограничье. Соответственно, у них больше шансов найти такой опасный артефакт. В то же время, Чёрные Книги переносят читателя на условную арену, пройдя которую, он получает знания и разные плюшки от Принца. А я сомневаюсь, что у меня хватит сил пройти такую арену. И что Хермеус Мора будет присутствовать в той части Апокрифа, в которую меня занесёт.       «Но мне всё равно хочется иметь у себя экземплярчик».       Принц знаний больше не направлял мои мысли, как было раньше, так что подобная убеждённость показалась мне странной. Но, прежде чем я начала погружаться в размышления об этом, Мак-На отвлекла меня, дотронувшись до плеча.       — Рада тебя видеть, дорогая, — аргонианка внимательно пробежалась взглядом по моему лицу и, не заметив ничего подозрительно, успокоилась. – Всё хорошо?       Я кивнула и протянула ей корзинку с угощениями. По моему настоянию она не стала закрывать магазин. Мы разместились тут же у стойки, чтобы не упускать покупателей. Хозяйка рассказывала последние новости. Например, что работы по восстановлению Имперского города после нашествия даэдра идут тяжело. Что Кватч всё ещё в руинах. А вот Анвил восстановился быстро, и не только потому, что не так уж сильно пострадал, а потому что его морские торговые маршруты быстро пополнили казну города. Приблизительно то же произошло и со Скинградом, где проблему решил экспорт вин и сыров, на которые всегда был высокий спрос.       Я с упоением слушала, как она рассказывает с присущим аргонианке ворчанием о событиях «после», потому что в оригинале всё движение останавливалось, стоило протагонисту завершить квест. Едва не забыла о собственной просьбе.       — О, Хист, дай мне волю – я до утра говорить буду, — смеялась старушка, отправив очередного клиента, который и прервал этот нескончаемый поток. – Ты-то как? Как хозяйство?       Я вкратце объяснила, что да как, и подвела к мысли, что ищу одну книгу.       — Это ты по адресу, — заинтересованно придвинулась ко мне Мак-На.       Достала и показала заготовленный заранее рисунок. Аргонианка рассматривала его очень внимательно, и в какой-то момент чешуя на её переносице сморщилась, когда женщина нахмурилась. Ожидаемо.       — Во имя Хиста, Вел, я надеюсь, что ошибаюсь, — она посмотрела на меня крайне обеспокоенно. – Это же не то, о чём я подумала, правда?       Я кивнула.       — Ох, Вел…, — хозяйка положила рисунок на стойку и принялась ходить по залу, нервно стегая хвостом по подолу платья. – Зачем? Зачем тебе Чёрная Книга? Ты же знаешь, чья она? Понимаешь, какую опасность несёт?       Мак-На ходила и причитала, и тон её нарастал.       — Сделки с Принцами Даэдра не заканчиваются хорошо! Ты никогда не выиграешь от них! Вел, нет, я не стану искать это для тебя. Если с тобой случится беда, я не… Я не смогу…       Я не планировала посвящать её в это, но, пожалуй, это будет честно, учитывая её чувства ко мне. Приблизилась к хозяйке, заглянула ей в глаза, отчётливо замечая плещущуюся в них тревогу, оттянула ворот блузки и достала амулет. Мак-На отшатнулась от меня, как от прокажённой, ошеломлённо приоткрыв зубастый рот.       — Н-не может быть… Вел, ты… Когда? Как?! – Её голос начал шипеть от переполняемых аргонианку эмоций. – Неужели… Тот странный посыльный…       Я только кивнула, вновь пряча амулет, и ясно видя образовавшуюся между нами дистанцию. Не думала, что меня это заденет, но было немного обидно, хоть и предсказуемо. Хозяйка молчала, не в силах переварить новости.       «Пожалуй, стоит дать ей время».       Я неспешно собралась и направилась к выходу, когда тёплая чешуйчатая рука перехватила меня.       — Вел, нет…, — Мак-На выглядела подавленной и обеспокоенной, и совершенно несчастной. – Я… Мне… надо подумать. Да. Дай мне подумать. Я… посмотрю, что можно сделать, только… пообещай, что не станешь делать глупостей, ладно? Пообещай мне.       Глаза защипало, я кивнула, позволяя хозяйке осторожно обнять себя.       — Ох, дитя моё…       Я вернулась домой опустошённой. А вся эта затея началась с простого вопроса: «Может ли сосуд выносить ребёнка?». Не столь важный, каким казался, но ответ на который мне непременно стоило узнать. Потому что «не сейчас» означало «когда-нибудь». И я хотела быть уверенной, что это «когда-нибудь» наступит.       «Ребёнок от Люсьена…»       Эта мысль вызывала дрожь в теле, некое предвкушение, хотя сама я, честно, не была уверена, что готова стать матерью. Так что «когда-нибудь» относилось и ко мне тоже.       Настроение оставляло желать лучшего. Я закрыла дом, отнесла заказанные яды в специально выделенные под это дело контейнеры в подвале. Взглянула на проход в стене, который маскировал выдвижной шкаф.       «А почему бы и нет?»       Миновала Чёрную дверь. Чёрный Страж кивнул мне, продолжая свой неустанный патруль. Я забралась с ногами в кресло, устраиваясь поудобнее, и прислушиваясь к поскрипыванию костей. Моя любимая колыбельная. Пока я здесь, никакие роящиеся мысли не помешают мне заснуть.       Дрёма накатила почти сразу, глаза закрылись. Я погрузилась в привычную темноту, в которой слышался только шёпот, низкий и мурлыкающий, успокаивающий, хоть я не могла понять, о чём он говорит. К нему примешивался другой, мягкий и воркующий, укутывающий, будто одеяло, он что-то напевал, баюкая.       Такой прекрасный сон.       Первое, что я почувствовала при пробуждении, был запах. Уже давно привычный, но не тот, что стоял в моём доме. Так пахло в Убежище. Немного землёй, немного сыростью, немного металлом, свечным воском и старыми книгами. А тут ещё и свежими чернилами. Комната Винсента.       «То-то рёбра ломит».       Каменный пьедестал, на котором обычно почивал вампир, был занят мной, закутанной в одеяло, словно окуклившаяся гусеничка. Я проморгалась и осмотрелась. Хозяин комнаты нашёлся рядом, пишущий что-то на пергаменте, отсюда и запах чернил.       — С пробуждением, — не отвлекаясь от занятия, подал голос Винсент.       Я кивнула и села, разворачиваясь из одеяла, пытаясь сообразить, зачем меня принесли сюда, а не в дом, или уж к Очиве, на худой конец. Тёмный брат молчал, сосредоточившись на письме, а я не настаивала. Поднялась, потянулась, чувствуя, как хрустнуло где-то в спине, сложила одеяло и принялась рассматривать книги на книжной полке вампира, хоть я и прочитала их все. А вдруг новое что-нибудь появилось? Тем более, не думаю, что меня принесли сюда просто так.       — Итак, — наконец закончил мужчина и поднялся, рассматривая меня с высоты своего роста.       Я непонимающе смотрела в ответ, улыбнувшись, потому как отметила, что настроение Винсента было вполне хорошим. Вроде как.       — Я не мог не заметить некоторые изменения, — туманно заговорил он. – Вы, наконец, помирились?       Сначала я не поняла. А потом поняла. И сильно покраснела, кивнув.       — Очива ничего не рассказывала, — Винсент усмехнулся, сверкнув глазами, — но мне и не надо – и без того понятно, что она увидела нечто крайне занимательное. В то же время, не могу сказать, что не услышал того, чего не должен был.       Пока он говорил, я чувствовала, что на моей голове можно было пожарить яишенку, так она горела. И уши, и шея, и плечи, и само лицо. У меня и мысли не возникло, что он может всё это непотребство услышать.       — О, я не осуждаю, — веселился Винсент, совершенно бессовестно наслаждаясь моим смущением. – Наоборот, поддерживаю. Сил моих уже не хватало смотреть на его метания. Теперь хоть угомонится немного. И конечно, я никому ничего не скажу.       Только кивнула, пряча лицо в ладонях.       «Ох, Ситис, стыдобища какая!»       Впрочем, не думаю, что эта новость стала бы неожиданностью для жителей Убежища – я так-то не скрывала пылких чувств к Уведомителю. Не заметил бы только слепой. Но это не одно и то же с тем фактом, что мы вместе. Если, конечно, мы будем вместе.       Эта мысль немного привела меня в чувство. В отличие от меня, Люсьен не признавался, и я, если честно, вообще себе этого не представляла. И всё же. Не думаю, правда, что он из тех, кто подобным образом воспользуется чьими-то чувствами, но никто не утверждал обратного. Кроме того, я являюсь удобным источником информации, хоть и «последователем» Хермеуса Моры. Держать меня при себе выгодно.       — Похоже, ты опять думаешь о какой-то ерунде, — неожиданно близко от меня возникло задумчивое лицо вампира. – Куда бы не завела тебя шальная мысль, остановись и дождись Уведомителя. От себя упомяну, что наблюдаю за вами с самого начала и поводов для беспокойства не так уж много. Просто к слову.       Вздохнула и снова кивнула, рассматривая блики в рубиновых глазах Винсента.       «Мой любимый дядюшка».       Усмехнулась и увидела сдержанную улыбку в ответ. Он, конечно же, прав. Нет смысла загоняться по вещам, которые я могу уточнить у Лашанса. А это значит, ждём дальше.       — А теперь я бы хотел обсудить с тобой вот это, — и он протянул мне стопку моих рисунков с изображением будущего Тёмного Братства, что должно случиться через двести лет.       «Разумеется».              От работы меня отвлёк стук в дверь. Громкий и торопливый.       — Вел, ты дома? – послышался знакомый голос, и я поспешила со второго этажа, недоумевая, что же произошло.       Мак-На ничего не давала о себе знать последние несколько дней, а я не настаивала, понимая, что ей нужно многое обдумать и со многим смириться. Но сейчас хозяйка стояла у моего порога и явно была чем-то обеспокоена.       — Пожалуйста, следуй за мной, — шипяще проговорила она вместо приветствия, стоило мне отворить дверь.       Я кивнула, запирая за собой дом и радуясь, что в данный момент ничего не стоит на огне или в печи. Мак-На спешила, и в то же время шла явно неохотно, иногда косясь на меня. Первая мысль была о каких-то серьёзных проблемах с магазином, но тут же её опровергла тем, что хозяйка сама может разобраться с этим и уж явно не побежит ко мне. Разве только за небольшой помощью. Но для этого очень уж перепуганные у неё глаза. В связи с этим пришла мысль о Хермеусе Море. Что-то связанное с ним? Как тогда, когда пришёл его последователь.       Мы буквально залетели в магазин, и аргонианка повела меня наверх. На скамье, где раньше располагалась я, лежал огромный чёрный том. Я переглянулась с Мак-На.       — Это уже было здесь, когда я проснулась, — взволнованно пояснила она. – Но я даже не успела ничего спросить у своих поставщиков. Понятия не имею, как так получилось.       Я осторожно двинулась к книге. Мак-На придерживала меня за руку и шла следом. А книга была огромной. Чем ближе мы подходили, тем крупней она казалась. Но…       «Она какая-то другая…»       Присела на корточки перед ней.       — Вел…, — предостерегающе обронила аргонианка, нервно стегая хвостом из стороны в сторону.       Чёрная Книга была, как ей и полагалось, чёрной, с крупным светящимся зелёным рисунком Принца знаний. Она оказалась более тонкой, чем я помнила из игры. А ещё её опоясывал ремешок с замком, к которому нужно было что-то приложить.       Пока я её рассматривала, в голове проплыл образ Солстейма и я замерла, осознав кое-что крайне неприятное: я не смогу прочесть эту книгу вне острова.       «Почему я об этом забыла?!»       — Вел, ты в порядке? – очевидно заметив, как я изменилась в лице, спросила Мак-На.       Что же теперь делать? Понятно, что путешествие к Святилищу гораздо сподручней, нежели в Морровинд, хотя туда, по идее, даже ближе. Столько проволочек с бумагами…       Впрочем, книга же появилась здесь. Почему здесь? Почему не у меня дома? Потому что там Тёмное Братство? Да и не помню, чтобы на Чёрных Книгах были замки.       Приблизилась к нему вплотную, изучая выемку под «ключ». Знакомая такая форма… Вытащила из-за воротника амулет и примерила «на глаз». Подошёл.       — Вот те на, — заглянула мне через плечо аргонианка.       Сглотнула, посмотрела на хозяйку.       — Ты же не… не собираешься сейчас?..       И приложила амулет к замку. Крепление щёлкнуло, ремешок разошёлся, и книга раскрылась сама по себе, утягивая меня в темноту.              Первое, что я поняла – я лежу. Само наличие ориентации в пространстве обнадёживало. По крайней мере, у меня было тело, чтобы лежать. Следом пришло ощущение сырости, и мысль о том, как в таких условиях сохраняются книги. Тут же оправдала, что в Апокрифе сохраняются знания, а не их физические носители.       «Как скажешь».       А вот запахов, неожиданно, не было. Открыла глаза и проморгалась. Надо мной нависали тяжёлые тёмные тучи, расходящиеся волнами, будто я находилась под водой. Лежала на каменном пьедестале, но холода не чувствовала. Взглянув на свои руки, отметила, что они полупрозрачные. Место, где я находилась, больше походило на клетку, нежели на какое-то помещение. Будто бутон высушенного физалиса с сомкнутыми лепестками. Он высился на башне из книг и свитков над непроглядно чёрным океаном, что убегал за горизонт во все стороны.       — Так я правда в Апокрифе…       Вздрогнула, так как мой голос, кажется, звенел в воздухе, а не исходил от меня. Впрочем, задумываться над этим не стала – я могла говорить вслух, и ладно. Поднялась со своего ложа и прошлась по небольшой площадке, что была мне доступна, но ничего примечательного больше не попалось на глаза.       Чёрный океан колыхался практически бесшумно, ветра не было. Попыталась рассмотреть хоть что-то под ногами, но тщетно – тусклого зеленоватого света из неизвестного источника было недостаточно. Так что я села на пьедестал, вздохнула, и принялась ждать. А Принц-то не торопился. Но его появление спустя некоторое время я заметила сразу. Такое огромное существо сложно было проигнорировать.       Сначала и без того тёмное небо будто сгустилось в одной области, насыщаясь чернотой. Затем из самого центра появилось гигантское щупальце, за ним ещё и ещё, и, когда извивающиеся конечности заполонили небо, появился шар, влажно отблескивающий зелёным. И открылся глаз со сдвоенным зрачком. Вместе с ним пооткрывались десятки, если не сотни, глаз поменьше, просто зависнув в пространстве отдельно от основного «тела». Они вращались, глядя в разные стороны, охватывая множество углов зрения.       «Что ж, это было более впечатляюще, чем в игре…»       — Приветствую тебя, смертное дитя, — раздался вкрадчивый, но в то же время раскатистый голос Принца, его причудливый зрачок был направлен на меня.       — Хермеус Мора, — вежливо склонила я голову. По крайней мере, я могла сделать это.       — Желаешь присягнуть на верность?       — Я с вопросом. Или несколькими.       — Смертное дитя должно знать, что ничего не даётся просто так, — после короткого молчания произнёс Принц. – Ответы на вопросы – это знания, а я не разбрасываюсь таким ценным ресурсом.       — И…, — я запнулась, припоминая все свои прошлые аргументы против сделок с Даэдрическими Принцами, — чего же ты желаешь в обмен?       Хермеус Мора склонился ниже, при этом становясь меньше. От получившейся оптической иллюзии у меня немного закружилась голова. Чем ближе был Принц, тем холодней становилось, что удивительно, ведь температуру всего остального я не чувствовала.       — Знания за знания, — его голос почти оглушал.       «Ожидаемо».       — Какого рода знания? – уточнила на всякий случай. – Я не могу знать всего, ты же понимаешь?       — Несомненно, — Принц смягчился. – Даже мне это не под силу. Но у тебя есть воспоминания из твоего прошлого мира. Я желаю их получить. За них я дарую тебе понимание мира Нирна.       — Мои воспоминания исчезнут?       — Нет, я просто извлеку из них знания.       Я задумалась. Пожалуй, это наиболее выгодный вариант из тех, что он мог запросить. И в то же время… Если информация о моём мире будет извлечена, я потеряю для Хермеуса Моры ценность, что весьма опасно. И недальновидно, если вдруг мне потребуется ещё что-то узнать.       — Мне ведомо моё сомнение, смертное существо, — покровительственно произнёс Даэдрический Принц. – В том нет нужды. Я – Хермеус Мора, знающий неведомое и плетущий паутину судеб, дарую тебе свою Книгу и Ключ. С их помощью ты сможешь попасть в Апокриф в любое время и обратить ко мне свои мольбы. За все знания, что я извлеку из твоих воспоминаний, до конца твоих дней я буду наблюдать за тобой и поделюсь своей мудростью, если в том возникнет нужда.       «Вот это аттракцион невиданной щедрости!»       — Согласна, — кивнула я без промедления.       Верить ему на слово резона не было, но и альтернатив тоже. Да и не думаю, что когда-либо получу более выгодное предложение, чем это. Хотя и есть неприятное ощущение, что где-то меня нагрели. Но чего уж теперь…       — Великолепно, — Хермеус Мора воодушевлённо зашевелил своими щупальцами, подбираясь ко мне.       Подавила внезапное паническое желание удрать от огромного извивающегося существа, сцепила зубы до скрежета. Внезапный толчок и я поняла, что чувства меня не обманули, глядя на торчащее из моей груди щупальце. Конец моих дней настал как-то слишком быстро…              Возле уха надрывался будильник. Как же я ненавидела вставать в пять утра, чтобы успеть вовремя добраться до работы. Выключила звонок, морщась и лениво переворачиваясь на другой бок. Спать хотелось нещадно, и оттого выше риск проспать. Всё ещё не в силах разлепить глаза, вылезла из постели и привычным маршрутом побрела в ванную, чтобы совершить утренний туалет и умыться.       Пока кипятился чайник, готовила себе бутерброды и поглядывала на прогноз погоды на ноутбуке. Сводка новостей по катаклизмам вещала об извержениях на Огненном Кольце, что, впрочем, не было мне интересно. Градусник за окном показывал минус три. Выходить на улицу совсем не хотелось.       Попивала чай, зачем-то читая о развитии нейросетей и полётах на МКС. Никогда этим не интересовалась. Собиралась по большей части на автопилоте, поглядывая на тёмные окна, за которыми ещё не скоро начнёт светлеть. Взяла сумку с документами и вышла за дверь.       — Нам во вторник таблицу сказали закончить. Ты успеваешь? – я обернулась на беседующих коллег.       «Когда… я успела приехать на работу?»       Странное дискомфортное чувство давило на грудь, и я поправила воротник блузки, будто это могло помочь. С монитора рабочего компьютера на меня глядел репортёр, беззвучно вещающий о какой-то медицинской конференции.       «Почему я это смотрю?»       Переключила на рабочий стол, нашла и открыла файл с пресловутой табличкой, начиная заниматься делом. Ближе к обеду запал пропал. Я листала методические папки в поисках нужного графика, но не могла найти.       — Ты не идёшь обедать? – обратилась ко мне коллега.       «Как её зовут?»       — Нет, — услышала свой голос откуда-то со стороны. – Мне нужно найти больше информации.       — М-м, ясно. Удачи с этим.       Женщина ушла, как почти все из присутствующих. Может, мне пойти воздухом подышать? С монитора ноутбука на меня смотрел щуплый мужчина в белоснежном халате, показывающий на какие-то мудрёные схемы на доске за своей спиной. Что-то техническое. Подняла голову. Я сидела на скамейке на крыше офиса.       «Почему я тут?»       Ощущение, что происходит что-то не то, стало сильнее. Давящее чувство в груди усилилось. Не инфаркт бы…       Привлекательный мужчина рассказывал об изменениях на бирже.       Женщина в красном переднике готовила какое-то сложное блюдо.       Новости о военном столкновении за границей.       «Что происходит?»       Я чувствовала страх и тревогу от невозможности осознать, что именно со мной творится. В груди уже просто болело, и от этой боли никак не получалось избавиться. Кажется, я выпила какие-то таблетки. В голове мутно… в голове… больно…       — Так не пойдёт, — раздался оглушительный голос, казалось, со всех сторон, заставляя содрогаться внутри.              Я пришла в себя рывком, закашлялась, чувствуя, как глаза слезятся. В груди болело. Я пощупала её, но ничего необычного не обнаружила. Голову разбила такая мигрень, что я зашипела, будто вода на раскалённой сковороде. Хотелось прилечь, но я уже лежала на какой-то сетчатой платформе. Осмотрелась.       «Точно. Я ведь в Апокрифе…»       — Что… случилось? – спросила я вслух, не обращаясь ни к кому конкретно.       — Я извлёк часть воспоминаний, — так неожиданно последовал ответ, что я вздрогнула, перепугавшись, и ошалело уставилась на Хермеуса Мору всё ещё нависающего надо мной.       «Так, ещё раз».       Припомнив недавние события, поднялась, гневно раздувая ноздри.       — Ты проткнул меня щупальцем?!       — Извлёк часть воспоминаний, — невозмутимо поправил Принц. – Я обнаружил весьма примечательные знания. Изумительно. Я даже не смог извлечь их все за раз, иначе разум твой мог погибнуть.       — Не удивительно, ведь ты проткнул меня щупальцем!       Принц замолчал. Взгляд его бегал по моему лицу. Я поверить не могла, что он это сделал. Нет, могла, он уже проделывал подобное в следующей части игры. И не то, чтобы Принцы Даэдра славились миролюбивым подходом к делу. Но, Ситис его задери, он насвистел тут мне про щедрость и покровительство, и тут же проткнул щупальцем!       — Я создал этот сосуд, — жёстко и громко сказал Хермеус Мора, что ушам стало больно. –И могу делать с ним всё, что пожелаю. Я мог сломить твой разум и взять воспоминания силой, но не стал. Восхваляй моё великодушие, смертное существо.       Сжала губы, чувствуя, как от напряжения сводит челюсть. Разочарование и беспомощность не облегчали самочувствия. Какое-то время мы оба молчали. Я пыталась взять эмоции под контроль. А Принц… не знаю. Ждал, наверное, когда я начну петь ему дифирамбы.       «А вот и не начну, самодур».       — В любом случае, — я глубоко вдохнула, хмурясь от болезненного эха в груди, — ты сказал, что извлёк только часть воспоминаний. Почему?       — Их оказалось больше, чем я рассчитывал, — вполне охотно откликнулся Принц, энергично зашевелив щупальцами. – Твой мир переполнен различными знаниями. Их так много, что даже вокруг тебя, того, кто ими не интересовалось, собралось огромное количество. Я смотрел на то, на что ты не обращало внимания. Слушал то, что ты не слышало. Из-за этого твой разум претерпел сильнейшую нагрузку и едва не схлопнулся.       «Видимо, он использовал меня, как фильтр, который «засорился» от обилия информации».       — Я поняла, — села на каменный пьедестал. – Получается, этот процесс надо повторить, чтобы извлечь оставшееся?       — Непременно. Но сейчас тебе надо отдохнуть, смертное дитя. Твой разум должен восстановиться, чтобы перенести дальнейшее извлечение знаний.       — В таком случае, могу я уже задать вопросы, что привели меня к тебе в этот раз?       — Раз уж свою часть уговора ты выполнила, хоть и не полностью – задавай.       Ощутила внезапный прилив стыдливости за тему разговора, но пересилила себя. Сейчас я понимала, что ценность тех ответов, что я прошу, не соизмерима с теми ответами, что получит Принц. Но чего уж теперь…       — Мой сосуд способен выносить и родить дитя?       Судя по тому, как внимательно посмотрел на меня Хермеус Мора, подобное если и приходило ему в голову, то явно не в первую и даже не во вторую очередь. Под этим взглядом щёки мои горели всё сильней.       — Способен, — наконец нарушил Принц молчание. – Если на то будет моя воля. В эксперименте не было цели позволить сосудам размножаться. И, конечно, это не безвозмездно, поскольку требует затрат моих сил.       «Как я и думала».       — Тогда…, — я сглотнула, — ребёнок тоже будет сосудом?       — В каком-то смысле. Подселить инородный разум в него не получится, только местный, и то не всякий.       В голове тут же пронеслась вереница мыслей, перебирающая варианты разумов и душ, но слишком много переменных не позволяли сделать какие-то конкретные выводы. Например, считаются ли души из Каирна Душ, ведь они, по сути, пленники? Хермеус Мора не станет заморачиваться переговорами с Идеальными Повелителями по такому пустяку. Можно ли подселить в сосуд душу детей Ситиса? Подобное проворачивают и сами члены Тёмного Братства. Доказательство тому Чёрные Стражи и Чёрные двери, в которых обитают души ассасинов.       — Ты знаешь, кто будет отцом? – начала я издалека.       — Глупый вопрос, смертное существо, ведь я даровал тебе свой артефакт. Я обо всём осведомлён. Предвосхищаю твоё сомнение, но раз уж ты хорошо мне послужило, я дарую тебе эту милость.       — А что взамен?       — Преподнеси своё дитя мне во служение.       Я подскочила, как ужаленная, чувствуя, что во мне поднимается буря негодования. Уставилась на Хермеуса Мору, не в силах подобрать слова, чтобы послать его с такими требованиями как можно дальше.       «Я знала! Я так и знала!»       Яд растекался по горлу, подбивая выплёвывать колкие слова, но я держалась – нельзя было провоцировать Даэдрического Принца. Только зло выдыхала, до боли впивая ногти в кожу ладоней.       — Ни за что, — тихо обронила я, не отводя взгляда.       Хермеус, казалось, раздулся на всё небо. Стало темно и холодно.       — Ты смеешь отказывать мне – своему создателю? – его голос будто раскалывался колючими осколками, ушам было больно. – Дерзкое смертное существо. Я потакал тебе достаточно.       Мысли панически метались у меня в голове, перебирая варианты того, как подъехать к капризному Принцу, чтобы меня саму в расход не пустили.       — Ты…, — я задохнулась от давящей ауры, окутывающей меня. – Да как можно своего ребёнка… отдать?       — Служение мне – великая честь. Благодари моё великодушие, ведь я создал тебя и не ограничивал свободу. За это я требую раба.       Глаза заслезились. Если бы я знала, что так выйдет, ни за что бы не обратилась к нему. Но сделанного не вернуть. Борзеть, так по полной.       — Раз ты… создал меня, то я могу считать тебя… своим отцом, — воздуха не хватало, слова давались с трудом. – Мог бы ты… отдать меня – своё дитя – во служение Сангвину или Боэтии?       Принц замешкался, я почувствовала это и решила гнуть дальше, пока меня не вырубило.       — Отец, я не смогу отдать тебе ребёнка, но…, — сознание поплыло, мысли путались, — ты можешь сам… заинтересовать его… Если дитя выберет служение тебе, я… не стану…       Темнота проглотила меня в одно мгновение, я даже не поняла, когда. Только что разговаривала, а теперь будто дрейфовала в непроглядном и неощутимом мраке. До меня доносился шёпот, похожий на тот, что я слышала во время сна. То приближался, то отдалялся. Один из голосов был явно встревожен. А потом стало жарко, почти невыносимо. Следом обдало холодом. И наступила глухая тишина.       — Как долго…       — … только…       Глаза никак не открывались, в них не то, чтобы песка насыпали, а словно наждак под веки засунули. В горле пересохло. Губ коснулся гладкий холодный край и в рот полилась вода. Я жадно пила, придерживаемая кем-то за затылок.       — Стоит на мгновение отвернуться, и она уже влипает в какую-то историю, — ворчал голос, вызывающий мурашки по всему телу и дрожь внутри.       «Люсьен? Как он оказался в магазине?»       — Что делать с книгой? – прошипел другой знакомый голос – Тейнава.       — Пусть у Винсента побудет, пока мы не разобрались в том, что произошло.       — Как с торговкой поступить? – Очива.       — От Матери Ночи не было никаких распоряжений, так что просто присмотрите за ней, но на глаза не попадайтесь.       На какое-то время наступила тишина, прерываемая только моим дыханием. Наконец смогла открыть глаза и проморгалась, возвращая чёткость зрения. Первым, что я увидела, был потолок. Знакомый такой, каменный.       «Я в Убежище?»       Тело слушалось, неожиданно, без труда. Ничего не затекло и не болело. Я бодро села, осматриваясь, на что тут же обратили внимание. Тёмные Ящеры и Уведомитель внимательно смотрели на меня и молчали, и выражение их лиц не предвещало ничего хорошего. Особенно, Лашанса. Накинутый на голову капюшон придавал ему больше мрачности, а свет свечей, отражающийся в тёмных глазах мужчины, нагонял жути. Обычно беспокоящаяся за всех Очива сейчас хмурилась, не торопясь вопрошать в порядке ли я. Тейнава стоял в стороне, сложив руки на груди и выглядел отнюдь не дружелюбно.       Поджала губы, вставая с постели аргонианки, ведь мы все находились в её комнате. Прекрасно понимая, что стоит извиниться, поклонилась, потупившись. Но присутствующие не проронили ни слова.       — Ты, наконец, очнулась, — дверь отворилась, и зашёл Анголим.       Хлопала глазами, не понимая, что вообще происходит, пока он приближался ко мне. Слышащий обошёл меня вокруг и, дёрнув за подбородок, посмотрел в глаза. Я недоуменно покосилась на Люсьена, отчётливо замечая желваки на его челюсти.       — Я начинаю всерьёз задумываться о твоём заключении, — обронил босмер, и я тут же сосредоточила взгляд на его лице. – Матушка хранит молчание в отношении тебя, а значит, ты всё ещё под нашей опекой. Так поведай мне, дитя, почему ты пытаешься из-под неё сбежать?       «Я? Когда?»       «Не было такого!»       Помотала головой насколько позволяла рука мужчины, всё ещё держащая меня. Я смотрела в зелёные глаза Анголима и понимала, что мне не верят. Неприятное чувство. Вновь помотала головой, на сей раз сильней, пытаясь вырваться из захвата цепких пальцев. Не вышло. Обиженно насупилась.       «Я больная, что ли, столько пыталась попасть в Семью, а теперь бежать?»       «Да и с чего они вообще решили, что я куда-то денусь?»       Память любезно подкинула мне воспоминания о недавних событиях, и я дёргано схватилась за воротник, пытаясь нащупать амулет. Безуспешно. Глядя на мою возню, Уведомитель вынул из внутреннего кармана искомое и показал мне.       Амулет Хермеуса Моры не шевелился, глаз был плотно закрыт, а зелёный глянец, почему-то, посерел.       — Занятная вещица, — Анголим даже не глянул в ту сторону. – Дорогая, мне не приятно думать, что будучи приближенной к Семье, ты отдаёшь наши тайны третьей стороне.       «Какого?!.»       Дёрнулась с такой силой, что короткие ногти босмера больно чиркнули по коже, но зато я вырвалась из его хвата, отошла и яростно замотала головой, указывая на амулет и на своё горло. Смотрела на братьев и сестру и повторяла жест. Заглянула в глаза Люсьена, хмурясь, не понимая, почему он молчит. Он же знает, что амулет просто транслирует запись.       «Хотя откуда ему знать, что это?»       Жестикулировала, объясняя, что обратилась к Принцу с вопросом, и только.       — Допустим, — спустя некоторое время обронил Анголим.       По его лицу я видела, что он более-менее успокоился.       «Слава Ситису!»       — Стоило ли рисковать, связываясь с Даэдрическим Принцем? – наконец подала голос Очива. – Неужели в твоих книгах ответа не нашлось?       Я качнула головой. Глянула на присутствующих и робко двинулась в сторону Уведомителя. Сил уже не осталось быть в стороне от него под этими взглядами, будто я совершила страшное преступление или, как минимум, наиглупейшую ошибку. Мужчина и не шелохнулся, наблюдая за мной с высоты своего роста и с непроницаемым выражением лица.       «Ты дал мне право, не смей идти на попятную».       Моя рука дрожала, когда я боязливо зацепилась одним пальчиком за мизинец Лашанса, подошла к нему вплотную, вдыхая пряный запах с металлическими нотками, чувствуя, как замирает всё внутри от страха, что он оттолкнёт меня. Часто заморгала, заглядывая в лицо любимого, молясь Матери Ночи и Ситису, чтобы не увидеть там неприязнь.       Люсьен был хмур, под глазами залегли тени, и в том не был виноват капюшон. Он ждал ответов, как и все остальные. Чувствуя, как краснеют щёки и шея, показала на живот.       «Ох, милосердная Матушка, стыдобень какая…»       — У тебя что-то болит? – последовало первое предположение, от Очивы.       Я покачала головой, краснея ещё сильнее и пряча лицо на груди Уведомителя. Под их недоумевающими взглядами мне хотелось провалиться на месте. Кто же знал, что такой дурацкий, хоть и не маловажный, вопрос поднимет подобную бучу. Затылок горел.       — Ты…, — от вибрирующего низкого голоса Лашанса меня передёрнуло, — спрашивала дозволения?       Кивнула, сгорая от стыда, зарываясь лицом в мантию мужчины в безуспешных попытках потеряться в ней навеки.       — Дозволение? – переспросил Анголим.       — Как вы знаете, Слышащий, она является последователем Принца запретных знаний, — пояснил Уведомитель, а я почувствовала большую руку на затылке, мягко поглаживающую меня по волосам. – Не таким, как остальные, насколько я мог понять. Возможно, появились… некоторые планы, участвовать в которых она не может без позволения.       — О, Ситис… — Очива, ожидаемо, быстро сложила картинку, прикрывая морду руками. – Такой бардак из-за сущего пустяка.       — Так, объяснитесь нормально, — голос босмера был непривычно строг, и я украдкой посмотрела на Слышащего.       — Если будет на то воля Ситиса и нашей Матери Ночи, — Люсьен говорил твёрдо и открыто, так, что у меня мурашки побежали, — у нас может появиться ребёнок.       На лице Анголима сменился целый спектр эмоций, пока не осталось нейтрально-ошеломлённое. Он перевёл взгляд с Уведомителя на меня, и я почему-то ощутила вину, что пришла на смену стыду. Пожалуй, он был слишком потрясён этими словами, косвенно подтверждая мою догадку. Печально.       — Понимаю, — после непродолжительного молчания произнёс мужчина. – Дорогой брат, ты уверен, что это не несёт угрозы Семье?       — Уверен, — тут же ответил Люсьен, и я сильней прижалась к нему, переплетаясь пальцами. – Я возьму на себя всю ответственность.       — Не сомневаюсь, — Анголим смотрел на нас ещё некоторое время, а затем просто ушёл.       — Я провожу Слышащего, — последовала за ним Очива, а Тейнава просто кивнул и удалился.       Мы, наконец, остались вдвоём. Я слишком очевидно выдохнула от облегчения. И тут рука, что так ласково меня поглаживала, вцепилась мне в волосы и задрала голову вверх. Не больно, но неприятно. Люсьен неторопливо снял капюшон и внимательно посмотрел мне в глаза. Я терпеливо глядела в ответ, ожидая его вердикта, ведь не мог же он промолчать о моей выходке.       — Хм…       Уведомитель склонился так внезапно, что я невольно вздрогнула, но тут мой рот был бесцеремонно заткнут поцелуем, грубым и жадным. Люсьен посасывал и покусывал мои губы и язык, лаская так, будто готов был отгрызть их напрочь. Голова шла кругом и ноги подкашивались. Отстранившись, мужчина сгрёб меня в охапку, ведь стоять самостоятельно у меня выходило с трудом.       — Ты проспала четыре дня, — хрипло сказал он, и я сразу «протрезвела», округлив глаза.       «Сколько?!»       «Почему?»       Хотя этот вопрос не для него, а для «папули». Какого скампа произошло? Я помнила, что случилось в Апокрифе до момента, когда Хермеус Мора буквально утопил меня в своей ауре. Чем кончился наш разговор?       Глянула на амулет, что так и болтался на запястье Люсьена. Указала на него.       — Он стал таким, когда тебя принесли в Убежище, — объяснил мужчина, подцепляя его и убирая обратно во внутренний карман.       Я похлопала глазами на это дело.       «Не поняла…»       — И не надейся, что я верну его тебе, — строго произнёс Уведомитель, отпуская меня и отстраняясь. – По крайней мере, до того момента, когда не буду абсолютно уверен, что амулет тебе не навредит. Что на данный момент не так.       Лашанс вышел из комнаты и направился в главный зал, я семенила следом, возмущённо раздувая ноздри. Не то, чтобы амулет был дорог моему сердцу, но он, как бы, мой. В нём наверняка ещё записи остались. Не верю, что одним признанием всё ограничивается. Было ещё кое-что, что я точно просила у Хермеуса Моры в тот раз.       Чёрная Дверь с тихим шуршанием закрылась за нашими спинами. Уведомитель вёл меня в дом, думала, на второй этаж, но нет – на третий. За окном было темно, стояла ночь. Камин был ещё тёплым. Видимо, кто-то из Семьи поддерживал огонь.       «Как же я попала из магазина в Убежище?»       — Как я и думал, — я посмотрела на внезапно заговорившего мужчину.       Он вновь вытащил амулет, и тот вполне живенько шевелил щупальцами, влажно поблескивая зелёным цветом. Глаз, правда, всё ещё оставался закрытым.       Первой мыслью было – покровительство Ситиса. Возможно. Вполне вероятно, что Убежище, как и всё Тёмное Братство, находящееся под началом подобной могущественной и древней сущности, просто не пропускает постороннее влияние. Этим вполне можно воспользоваться, если нужда припрёт. Но судить столь категорично пока рано.       Этот вопрос не первостепенный. Что произошло с хозяйкой магазина – да.       Вытащила из ящика прикроватной тумбочки чистые листы и угольный мелок, и быстро сделала несколько набросков. Показала их Уведомителю, сопровождая жестами. Люсьен сел на кровать, внимательно глядя на меня, чуть щурясь в своей обычной манере, пока я старательно объясняла, что случилось в «Книгах Мак-На». Когда я закончила, он неожиданно тяжело вздохнул, устало оттянув ворот застёгнутой мантии, будто ему не хватало воздуха.       — Не стоило так рисковать, — тихо обронил мужчина, смежив веки, замолчал, а потом спросил низким вибрирующим голосом: — Ты знаешь, как выглядишь, когда общаешься со своим господином?       Я подозревала, но на всякий случай покачала головой.       — Как труп.       Тёмные глаза Люсьена долго смотрели на меня, пока я прокручивала его слова в голове. После того случая в Святилище я подозревала, что дела так и обстоят. Но то, что меня не пытались реанимировать говорило о том, что какие-то признаки жизни я всё же подавала. Хотя в этот раз всё немного отличалось, хотя бы потому, что разум оставался в теле.       — Я вернулся в Убежище, — прервал мои размышления Лашанс, — и увидел твоё тело.       Невольно сглотнула. В груди всё сжалось, стоило мне представить, что он испытал при этом. Отложила рисунки на тумбочку и подсела к мужчине, заглядывая ему в лицо. То-то он такой измученный.       «О, милосердная Матушка, я такая глупая…»       — Тейнава был страшно обеспокоен, — продолжил Уведомитель. – Даже больше сестры. Он тайно последовал за тобой в книжный магазин и наблюдал за всем со стороны. Когда ты упала, торговка подняла страшный шум, а ты всё не приходила в себя. Брату пришлось обнаружить себя и забрать тебя в Убежище под обещание, что ты поправишься. Ты задолжала ему много извинений.       Только кивнула, вцепившись в мантию Люсьена. Мысль о том, что я невольно подставила своего наблюдателя, не давала мне покоя. Тем более, Тейнава очень скрытный, так что разоблачение дорого ему стоило.       — Мы со Слышащим прибыли вместе. Он и обнадёжил меня, рассказав о том, что такое уже было раньше.       Мужчина замолчал, а я не удержалась и полезла к нему с успокаивающими поцелуями. Уведомитель противиться не стал, позволяя мне ласкать своё лицо и шею. Мне страшно хотелось уложить его спать, глядя на эти синяки под прекрасными глазами. Рассудив, что мне ничего не мешает так и поступить, принялась расстёгивать застёжку мантии и ремень. Люсьен молчал, и я продолжала, пока он не перехватил мои губы и не углубил поцелуй. Такой сладкой была эта ласка, особенно после расставания и приключений в Апокрифе.       «Мне всё ещё надо вернуться туда хотя бы раз…»       Но об этом я расскажу Лашансу потом, когда он отдохнёт. Когда извинюсь перед Тейнавой. Когда успокою Мак-На. Когда рядом со мной будет моя Семья, только тогда я вновь отправлюсь к Хермеусу Море, отдам ему последние воспоминания и как смогу настою на своём, попрошу найти душу Мартина, скажу, что его разум уж точно не разочарует, пусть и прозвучит цинично. Я буду любить этого ребёнка всем сердцем, дарить ему заботу, которой в прошлой жизни он был обделён. Я дам ему всё, чтобы он шёл по тому пути, который выберет сам. Без предписанной судьбы, без обязанностей крови Септимов. Он будет просто собой. И нашим с Люсьеном ребёнком.       А пока я неспешно расшнуровывала и расстёгивала тёмные доспехи, покрывала смуглую кожу поцелуями, вдыхала пьянящий запах с металлическими нотками. Такой сильный мужчина, такой красивый, самый желанный. Мой любимый.       Лашанс тихо вздохнул, когда я начала ласкать его грудь. Я подняла взгляд на его лицо и увидела, что он спит. Не сдержала улыбки, продолжая аккуратно раздевать его. С пыхтением уложила поудобнее и накрыла одеялом. Села рядом, осторожно гладила по волосам, очерчивала пальцами брови, нос, губы. Легонько чмокнула Люсьена и пошла навёрстывать упущенное – заказы сами себя не сварят.       Провозилась до самого утра, убралась на первом этаже, пока настаивались отвары. Приготовила завтрак и принялась печь на продажу. После очередного приключения жизнь возвращалась в привычную колею.       — Хм, — сзади меня обвили сильные тёплые руки, на макушку опустился колючий подбородок. – Ты вкусно пахнешь…       Я вымешивала тесто, пока Лашанс жался ко мне, щекоча своим дыханием. В бедро весьма многозначительно упирался бугор, и я торопилась поставить тесто всходить, чтобы перейти к занятию куда более увлекательному.       — Быстрей, — ворковал на ушко Люсьен, принимаясь целовать мою шею и забираясь руками под корсет платья.       Едва не бросив дело на половине, всё же домесила и убрала тесто в миску под полотенце. Подобрала юбки и нетерпеливо потянула мужчину за собой на третий этаж. В этот раз сделаем всё в комфорте. Едва поднявшись, стремительно разделась, толкнула Уведомителя на кровать и взгромоздилась на него сверху. Он не был против. Обаятельно усмехнувшись, наблюдал за моими потугами в доминирование.       Хотя, почему «потугами»? Как можно было смотреть на этого шикарного сочного мужчину и не хотеть его натурально сожрать? Продолжила там, где и остановилась – принялась нацеловывать его грудь, лаская крепкие мышцы пресса, всё ниже и ниже.       «Ещё разок…»       Оставив влажную дорожку поцелуев от солнечного сплетения до самого паха, обхватила губами напряжённый член. Люсьен простонал, прихватив руками мою голову, путаясь пальцами в волосах, но давления не оказывал, позволяя делать, как мне хочется. И я изгалялась, как могла, стараясь периодически переходить на быстрый темп, который ему так нравился. Стоны вырывались у Лашанса всё чаще, достоинство неистово пульсировало у меня во рту, и в один момент я убрала лицо, позволяя ему свободно излиться. Блаженное лицо Люсьена было бесподобно.       Чувствуя, что с меня сейчас просто польёт от подобных видов, быстро подскочила и ополоснула руки и лицо в прикроватном тазике с водой, и вернулась назад. Рассветные лучи проникали в комнату через окно, отражаясь на влажной смуглой коже и в глазах Уведомителя, заставляя его силуэт сиять. Внизу горело и тянуло, внутренняя сторона бёдер вся промокла. Шумно сглотнула, залезая вновь на мужчину. Он обхватил своими восхитительными руками мои ягодицы, устраивая поудобнее, пока я нетерпеливо направляла ничуть не обмякший член в нужное место.       И на этом моё верховенство кончилось – Люсьен втолкнулся в меня одним мощным движением, и я беззвучно охнула, едва не завалившись на мужчину. В этот раз ждать он не стал, насаживая меня так жёстко, что из глаз брызнули слёзы. Кровать надрывно скрипела и ходила ходуном от подобных упражнений, грозясь вообще развалиться прямо под нами. Но сейчас это меня не заботило, а вот, что да, так это моя поясница, которая такое родео не оценила, ощущая на себе каждый толчок. Наклонилась к любовнику, чем он воспользовался с большим энтузиазмом, впиваясь жалящим поцелуем в мой сосок. Обхватила его голову руками, прижимаясь тесней, и невольно ограничивая движения. Проблема решилась, когда Лашанс опрокинул меня, подминая под сильное тело, раскидывая мои ноги широко в стороны и входя до самого основания...       Сознание возвращалось из любовной эйфории неохотно, выхватывая гулкое сердцебиение прямо у самого уха и ласковое поглаживание между лопатками.       — Очнулась? – глубокий вибрирующий голос Люсьена раздавался эхом в голове.       С трудом подняла с его груди голову и сфокусировала взгляд на любимом лице. Черты его были непривычно расслабленными, и он казался немного моложе, чем раньше. Улыбнулась ему, нежась в тёплых объятиях.       «Ох, все неприятности определённо того стоили».       Я практически заснула, когда услышала тихое бормотание, при чём не Уведомителя. Голос как будто был мне знаком, но не в моём окружении.       — «… на. Меня зовут Хана…»       Сон, как рукой сняло. Я подскочила, ошалело осматриваясь, потому что это имя я знала, как никто другой. Люсьен всё ещё лежал рядом с таким выражением лица, что я невольно засмотрелась, утонув в темноте его глаз.       — «Меня зовут Хана. Любимый, меня зовут Хана», — тихо раздавалось из сваленной на большой сундук чёрной мантии ассасина.       А потом Лашанс улыбнулся так, что сердце защемило, а из глаз потекли слёзы. Большая рука ласково коснулась моего лица.       — Я всё собирался тебе сказать: я люблю тебя, Хана…